Археографический обзор

Под опубликованными документами обычно понимаются (и учитываются в библиографических указателях) любые документы (или комплексы документов), преданные гласности путем тиражирования их полиграфическими или компьютерными средствами – независимо от целей, времени и условий такого тиражирования (издания). На практике историк в своей работе сталкивается с двумя категориями опубликованных документов. С одной стороны, это документы, опубликованные синхронно времени их создания с целью оперативного оповещения современников. С другой же стороны, уже несколько столетий существует практика ретроспективной публикации утративших практическую актуальность документов – специально для нужд историка, т. е. в качестве исторического источника. Именно второй категорией занимается следующая историческая дисциплина – археография.

Археографическая практика включает в себя как первопубликацию архивных документов, так и републикацию старых синхронных (оперативных) публикаций (при этом по возможности проводится сверка с архивными подлинниками). Обзоры археографических публикаций нередко включают (в качестве предыстории) и публикации оперативные.

Хронологические рамки данного обзора обусловлены вышеприведенной формулировкой понятия “публикация исторического документа” и охватывают период с 1920-х до конца 1990-х годов. Конечно, документы российских политических партий начали появляться в печати задолго до первых послеоктябрьских лет. Еще в годы первой российской революции были изданы первые сборники партийных программ ⁵¹. Периодическая и непериодическая печать, в том числе нелегальная, систематически публиковала материалы партийных съездов, конференций, заседаний ЦК, работы партийных публицистов; с началом функционирования российского “парламента” широкой огласке стали предаваться выступления с думской трибуны партийных лидеров, декларации и обращения фракций, проекты законов, разработанные в недрах различных политических группировок. Все эти материалы, при всей их важности для исследователя политической истории России, являются оперативными и не могут считаться археографической публикацией партийных документов, понимаемой в вышеформулированном смысле.

У истоков советской историографии небольшевистских партий и публикации их документов стояли, как уже отмечалось, деятельность таких далеких от науки учреждений, как ВЧК – ОГПУ и ЦК РКП(б). В рамках разведывательного и охранного секретно-оперативного управления функционировал Особый Секретный отдел, имевший в [c.38] своем составе специальные номерные подразделения, занятые борьбой с группой партий определенной ориентации. Часто эта “борьба” велась с организациями, которые прекратили существование задолго до прихода большевиков к власти (например Союз 17 октября), и, таким образом, превращалась в сражение с тенью. Здесь же были созданы группы “референтов” по изучению истории и современной практики небольшевистских партий.

Результатом их деятельности явились пространные циркуляры, регулярно рассылавшиеся на места и представлявшие собой нечто среднее между инструктивными письмами и популярными эссе на тему о контрреволюционности очередной жертвы режима. В циркулярах нередко содержались очерки истории возникновения и деятельности этих партий (например, в одном из циркуляров, посвященных партии социалистов-революционеров, изложение начиналось с деятельности Аграрно-социалистической лиги на рубеже XIX–XX вв.), рассматривались их основные программно-тактические установки в прошлом и настоящем, особенности организационного строения, содержались обзоры партийной печати, приводились сведения о течениях внутри партий и околопартийных группировках. В приложениях к циркулярам помещались обширные подборки партийных документов. Таким образом, в “чекистский” оборот было введено около ста документов, напечатанных целиком и с подлинников, взятых при обысках и арестах, а также добытых “агентурным путем”. Собранные и изданные в середине 30-х гг., эти циркуляры вместе с приложениями в совокупности составили два полновесных тома.

Другим способом “служебного” тиражирования документов небольшевистских партий в 20-е годы явились тематические номерные “Бюллетени”, готовившиеся и издававшиеся Информационным отделом ВЧК – ОГПУ также для рассылки на места. Как и циркуляры, эти бюллетени имели гриф секретности и предназначались для очень узкого и специфического круга читателей.

Появление указанных материалов можно было бы расценить как курьезный исторический факт, если бы не то влияние, которое они оказали на советскую историографию небольшевистских партий в концептуальном плане. Конечно, составители всех этих материалов ставили перед собой отнюдь не научные, а вполне практические цели: показать “контрреволюционность” и “антинародную” сущность этих партий в прошлом, их непримиримую враждебность “рабоче-крестьянскому” правительству в настоящем и на основе этого сформулировать способы и методы борьбы с ними. Уже по одному этому они не могут быть названы ни историческими произведениями, ни публикациями исторических источников. Составителей чекистских циркуляров и бюллетеней мало заботило явное, а во многих случаях и вопиющее несоответствие содержания публиковавшихся ими документов их собственным оценкам и выводам. Так, в № 2 бюллетеня Информотдела ВЧК, специально посвященном отношению меньшевиков к кронштадтским событиям, были воспроизведены показания арестованных накануне Ф.И. Дана и Н.А. Рожкова. Из этих показаний следовало, что РСДРП не только не принимала участия в выступлении кронштадтских матросов, но и принципиально осуждала всякие [c.39] попытки добиться демократизации режима вооруженным путем. Это не помешало чекистам заключить, что 2 марта 1921 г. против советской власти “выступила анархо-эсеро-меньшевистско-беспартийная контрреволюция” ⁵². Ту же формулу о “меньшевистски-эсеровски-беспартийной массе” мы находим в ленинских рассуждениях о социальной природе кронштадтских событий, как, впрочем, и прямое указание на причастность к ним эсеров и меньшевиков. “Место им в тюрьме”, – заключал Ленин ⁵³, выводы которого, как видим, базировались на информации и оценках чекистов.

С деятельностью “органов” непосредственно связано появление целого комплекса других документов и материалов, которые либо представляли политику небольшевистских партий в искаженном свете, либо являлись прямой фальшивкой. Напомним, что обвинительное заключение по делу ЦК ПСР (1922 г.) было построено на показаниях агентов ВЧК Г.И. Семенова и Л.В. Коноплевой, а в основу сфабрикованного “дела Союзного бюро РСДРП” (1931 г.) легли сведения, “выбитые” следователями на допросах бывших меньшевиков. Опубликованные документы этих судебных процессов и ряда более ранних чекистских следственных дел ⁵⁴ снабдили официальную пропаганду изрядным количеством подлинного, но исторически недостоверного материала. Так закладывалась документальная база для разработки истории “вырождения”, “банкротства” и “краха” “непролетарских” партий, в действительности павших жертвой большевистского террора.

Важным источником распространения ложной информации о небольшевистских партиях явились покаянные письма, заявления, мемуары и исторические сочинения партийных ренегатов, часто написанные с санкции или под давлением властей и охотно ими публиковавшиеся. Так, воспоминания упомянутого эсера Семенова ⁵⁵ были опубликованы по прямому указанию Политбюро ЦК РКП и при ближайшем участии ВЧК ⁵⁶. К этому же разряду можно отнести покаянное письмо бывшего эсера Б.В.Савинкова ⁵⁷, речи, воспоминания и исторические сочинения бывших членов меньшевистского ЦК Б.И. Горева ⁵⁸ и И.М. Майского (Ляховецкого) ⁵⁹ и др. Не менее охотно в начале 20-х годов печатались воспоминания и публицистические произведения бывших деятелей либеральных партий, пересмотревших свои прежние взгляды, особенно “сменовеховцев” ⁶⁰.

Основным каналом распространения официальных идей и оценок деятельности небольшевистских партий являлись работы, во множестве публиковавшиеся представителями правящей партии и чекистами в открытой печати и, как правило, приуроченные к периодически проводившимся кампаниям травли политических противников большевизма ⁶¹.

Таким образом, совместными усилиями чекистов и партийных публицистов в 20–30-е годы были заложены основы того тенденциозного освещения истории российского либерального, социалистического и анархистского движений, которое господствовало в советской историографии вплоть до конца 80-х годов, а эпизодически проявляется и доныне. Уже тогда под эти “исследования” была подведена и соответствующая база источников, не претерпевшая [c.40] существенных изменений в течение всего времени существования официальной советской историографии.

Санкционированное и инициированное “сверху”, тенденциозно-фальсификаторское направление в изучении истории небольшевистских партий хотя и занимало ведущие позиции, но было не единственным в советской историографии 20-х – начала 30-х годов. Параллельно 'и как бы на втором плане в ней присутствовало и стремление к объективному изучению этой истории, основанному на знакомстве с первоисточниками. Эта тенденция нашла выражение в публикациях воспоминаний и автобиографий деятелей небольшевистского лагеря ⁶² и их исторических, философских и публицистических работ, а в отдельных случаях – и документов самих этих партий.

Поскольку, как известно, большевистская фракция была не единственной в РСДРП в дооктябрьский период ее существования, в документальные публикации, посвященные истории правящей партии, включались материалы будущих крупных деятелей и лидеров меньшевизма. Так, в томах 3 и 4 “Ленинского сборника” под рубрикой “Из эпохи "Искры" и "Зари"” была опубликована подборка писем членов редакций этих печатных органов ⁶³. В публикацию вошло около 150 документов – писем П.Б. Аксельрода, В.И. Ленина, Ю.О. Мартова, Н.А. Носкова, А.Н. Потресова, Г.В. Плеханова за 1900– 1903 гг. Традиции тщательной археографической подготовки и оформления публикуемых материалов, заложенные составителями сборника, получили продолжение в последующих изданиях дооктябрьских документов РСДРП ⁶⁴.

В 20-е годы подготовку и издание документальных сборников в основном осуществлял Главархив Наркомпроса (с 1922 г. – Центрархив Президиума ВЦИК). Интересующая нас тематика в его изданиях представлена не была, за исключением нескольких сборников, посвященных истории Советов в 1917 г. ⁶⁵, сборника И.С. Малчевского об Учредительном собрании ⁶⁶, а также публикации Б.Б. Граве “Буржуазия накануне Февральской революции” ⁶⁷.

Продолжением работы Б.Б. Граве явилась новая публикация архивных документов – протоколов ЦК кадетской партии за 1905–1906 гг. ⁶⁸. Неполная и далеко не идеальная в археографическом смысле (протоколы были опубликованы с неоговоренными изъятиями, купюрами и погрешностями в расшифровке исходного рукописного текста), эта публикация тем не менее в течение десятилетий оставалась единственной в своем роде и широко использовалась отечественными и зарубежными исследователями вплоть до начала 90-х гг.

Завершили серию документальных публикаций по истории буржуазно-либеральных организаций подготовленная В. Рейхардом подборка октябристских документов ⁶⁹, вышедший в 1932 г. сборник “Буржуазия и помещики в 1917 г.” ⁷⁰, в котором были собраны стенограммы частных совещаний членов Государственной думы за период с начала мая по август 1917 г., а также коллекция документов под общим названием “Прогрессивный блок в 1915–1917 гг.”, опубликованная в журнале “Красный архив” в 1932–1933 гг. [c.41]

Заметное место среди документальных изданий 20-х годов занимает двухтомный сборник документов и материалов “Наши противники”, появившийся в 1928–1929 гг. в издательстве Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова ⁷¹. Сборник составили статьи из либеральной (“Освобождение”, “Полярная звезда”), неонароднической (“Революционная Россия”) и меньшевистской (“Искра”, “Голос труда”) периодики, брошюры и отрывки из книг представителей различных направлений общественной мысли (П.Б. Струве, Ю.О. Мартова, Я.В. Махайского, Ф.Л. Череванина, П.Б. Аксельрода, Ф.И. Дана и др.). В числе опубликованных были кусковское “Credo”, программа и устав Петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса, программы Союза Освобождения и ПСР, программные статьи из эсеровской “Революционной России”, включая цикл статей с обоснованием программы социализации земли и даже знаменитый, нашумевший “Террористический элемент в нашей программе” – статью, вышедшую из-под пера основателя эсеровской Боевой организации Г.А. Гершуни. Хотя хронологически материалы сборника не выходили за пределы периода первой русской революции, они давали весьма основательное представление об основных течениях социалистической и либеральной общественной мысли России начала XX в. Каждый раздел сборника был снабжен предисловием, а его материалы откомментированы. Думается, что по подбору документов, их полноте и разнообразию, а также по богатству научно-справочного аппарата этот сборник не потерял своего научного значения и по сей день.

Большое внимание в 20-е годы было уделено литературному наследию Г.В. Плеханова. Первая после его смерти серьезная публикация такого рода была осуществлена в Париже в 1921 г. ⁷² Через четыре года Р.М. Плеханова издала 2 тома переписки покойного мужа с П.Б. Аксельродом ⁷³. Наконец, в 1923–1927 гг. в серии “Библиотека научного социализма” и под редакцией Д.Б. Рязанова увидело свет 24-томное Собрание сочинений Плеханова, до сего дня остающееся самым полным собранием работ патриарха российской социал-демократии.

Самой значительной документальной публикацией 20-х годов по истории российской социал-демократии явился сборник материалов “Социал-демократическое движение в России”, основу которого составили документы из личного архива А.Н. Потресова ⁷⁴. Сборник включил около 300 документов: переписку Г.В. Плеханова, А.Н. Потресова, П.Б. Аксельрода, Ю.О. Мартова, В.И Ленина и др. за 1895-1914 гг., протокол заседания Совета РСДРП (июнь 1904 г.) и т. д. Самостоятельную ценность представляют примечания и комментарии к документам, подготовленные Б.И. Николаевским.

Основную часть документов по истории небольшевистских партий, изданных в 20-е гг., составили воспоминания их деятелей, публиковавшиеся на страницах журналов “Каторга и ссылка”, “Былое”, “Красный архив”, “Пролетарская революция”, а также выходившие отдельными изданиями или в составе юбилейных сборников. В итоге, к середине 30-х гг. советские исследователи получили в свое распоряжение целую библиотечку документальных изданий, в основном [c.42] посвященных российским социалистическим партиям и анархистским организациям в виде документов личного происхождения деятелей этих партий. Хронологически эти материалы в подавляющем большинстве относились к периоду первой русской революции. Значительно хуже в отечественных документальных публикациях 20–30-х гг. оказались представлены российские либеральные и консервативные политические деятели.

В 1920–1930-е годы активный сбор и публикация мемуарной литературы шли и за рубежом. В послереволюционные годы центрами публикаторской деятельности были Берлин, Прага и Париж. В Берлине в начале 20-х годов выходило сразу несколько историко-документальных серий – сборники “На чужой стороне”, “Архив русской революции”, “Пути революции”, “Летопись революции” З.И. Гржебина. Характерной чертой эмигрантской мемуарной литературы было стремление авторов воспоминаний выйти за классические рамки этого жанра и поделиться с читателем не только воспоминаниями, но и собственной интерпретацией пережитых событий.

Из публикаций эпистолярного жанра заслуживает быть отмеченной переписка Ю.Мартова и П.Аксельрода за 1901–1916 годы ⁷⁵. Эта переписка, в отличие от большинства вышеназванных изданий, была весьма квалифицированно и подробно прокомментирована. В той же серии, что и “Переписка” (“Материалы по истории русского революционного движения”), в 1924 г. под редакцией В.С. Войтинского, Б.И. Николаевского и Л.О. Дан вышел сборник документов “Из архива П.Б. Аксельрода, 1881–1896”, в комментариях к которым также содержался ценный исторический материал. Таким образом, усилиями Николаевского документальная разработка истории российской социал-демократии в России и за рубежом в 20-е годы представляла собой единый процесс.

В итоге в 20–30-е годы в советской и эмигрантской исторической литературе были заложены основы археографического освоения материалов, связанных с деятельностью отечественных политических партий. Сложился комплекс документов по истории общественного движения в России первых двух десятилетий XX в., в основном представленный документами личного происхождения самих участников этого движения. Опубликованные материалы, однако, далеко не исчерпывали этой истории во всем ее многообразии и полноте. Партийные документы в собственном смысле (за исключением социал-демократических и принадлежавших правящей партии) публиковались лишь от случая к случаю, без какого-либо продуманного плана, с большими археографическими изъянами.

Советские издания в этом отношении выгодно отличались от зарубежных, в подавляющем большинстве археографически вообще не оформленных. Воспоминания, дневники, переписка за редкими исключениями освещали лишь краткие периоды политической деятельности их авторов, а то и просто ее отдельные эпизоды. В той или иной степени сознательные и целенаправленные попытки исследовательских и издательских коллективов (Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссылно-поселенцев, редакций советских исторических журналов и “Архива русской революции”, издательства [c.43] З.И. Гржебина) создать библиотеку документальных материалов для изучения истории общественного движения в России XX в. были реализованы лишь отчасти. “Железный занавес”, окончательно опустившийся к концу 20-х годов, на долгие годы разорвал изначально единый историко-культурный процесс документального освоения и осмысления прошлого. С тех пор советская и зарубежная археографии стали развиваться независимо друг от друга.

Общий упадок, который переживала советская археография в 1930–1940-е годы, в полной мере коснулся публикации документов небольшевистских партий. В официальной пропаганде восторжествовали воинствующее мракобесие и начетничество, возобладал взгляд на все небольшевистские политические организации как на “отдельные отряды контрреволюционных сил”, мечтающие о реставрации “помещичье-буржуазного” строя ⁷⁶. Универсальной и единственной революционной силой в истории России XX в., независимо от периода, о котором шла речь, была объявлена партия большевиков с Лениным и Сталиным во главе. Прочие политические организации рассматривались как всегдашние враги большевизма и народных масс. Даже РСДРП, партия, генетически наиболее близкая правящей, вместе с другими социал-демократическими партиями II Интернационала получила ярлык “социал-фашистской”, “крупнейшей контрреволюционной силы” и, давно растоптанная властью, стала рассматриваться как якобы “еще не уничтоженный враг” ⁷⁷.

В таких условиях издание каких бы то ни было документов небольшевистских партий и их деятелей стало невозможным и по политическим соображениям, и физически. Тенденция объективного изучения и освещения политической истории России оказалась придушена. При подготовке к печати документальных сборников начал проводиться жесточайший отбор, целью которого был отсев всех документов, содержавших хотя бы упоминания о каких-либо партиях, кроме большевистской. Это касалось не только тематических сборников, на долгие годы ставших излюбленным жанром советских публикаторов, но и видовых. Так, в изданном в 1942 г. сборнике “Листовки гражданской войны в СССР. 1918–1922 гг.”, подготовленном на материалах Главной редакции “Истории гражданской войны” (ИГВ), не было опубликовано ни одного документа небольшевистского происхождения. Предисловие к сборнику было написано так, чтобы не оставить у читателя сомнений в том, что никаких иных листовок, кроме большевистских, в годы гражданской войны в России вообще не издавалось ⁷⁸.

В зарубежной публикаторской деятельности археографический бум 30-х годов в 40-е годы сменился резким спадом. Если не считать немногочисленных газетных и журнальных публикаций (как правило, юбилейных), заслуживают быть упомянутыми изданные в эти годы отдельными книгами воспоминания кадета Н.И. Астрова ⁷⁹, речи В.А-Маклакова ⁸⁰, мемуары социал-демократа П.А. Гарви ⁸¹, а также историко-документальное исследование Г.П. Максимова о репрессиях против анархистов в Советской России ⁸². К 1940 г. перестало существовать большинство эмигрантских журналов общественно-политической [c.44] и исторической направленности, начавших выходить в 20-е годы.

Публикация исторических документов в СССР в эти годы продолжала оставаться важным направлением агитационно-пропагандистской деятельности правящей партии. Этот период развития советской арехографии был временем господства тематических многотомных публикаций (в жанре “исследования в документах”), для которых характерен был жесткий, социально заданный отбор материалов и их группировка по тематическим рубрикам, также выдержанным в духе сталинского “Краткого курса” ВКП(б). Вместо того чтобы давать исследователям пищу для новых наблюдений и выводов, публикации были призваны лишь еще раз проиллюстрировать постулаты, давно сформулированные советскими историографами. Такой же тенденциозностью были отмечены формально безупречный научно-справочный аппарат и археографическое оформление этих изданий.

Составители 22-томного издания “Революция 1905–1907 гг.”, “разоблачив” меньшевиков как “агентов буржуазии”, прямо указывали, что формируя сборник, имели задачу проиллюстрировать “усиление влияния большевистской партии в руководстве революционным движением” и не касались вопросов внутрипартийной борьбы большевиков с меньшевиками, не говоря уже о показе деятельности последних ⁸³. Если публикатор не мог обойти полным молчанием деятельность той или иной небольшевистской партии в рамках избранного им сюжета, этот раздел публикации формировался путем крайне тенденциозного подбора ограниченного числа документов с соответствующим их комментарием. Например, составители юбилейного документального пятитомника “Великая октябрьская социалистическая революция” раздел о работе Демократического совещания представили в виде 10 документов, не скрывая при этом намерения показать “несостоятельность и холопское поведение министров-социалистов” ⁸⁴. Еще меньше “повезло” депутатам Учредительного собрания, стенограмма заседания которого, в оригинале составляющая свыше 100 печатных страниц, оказалась урезанной до полутора ⁸⁵. Таким образом, был подвергнут цензуре документ, изданный уже в советское время.

Качественных улучшений в составе отечественных публикаций интересующих нас источников в 40–80-е годы по сравнению с предшествующим периодом не произошло. Изменения носили лишь формальный характер. Распространившаяся в это время практика издания многотомных серийно-тематических сборников документов, однако, способствовала формированию кадров опытных археографов и общему повышению публикаторской культуры. Это подтвердила дискуссия по теории археографии, прошедшая в 70-е годы на страницах журнала “Советские архивы”.

К середине 80-х годов потребность в документальных публикациях по истории российских небольшевистских партий стала вполне очевидной. Однако дальше констатации слабости источниковой базы “непролетарских” партий в плане изучения “исторического опыта” борьбы с ними советская историография не пошла ⁸⁶. [c.45]

По-иному обстояли дела в зарубежной археографии. Период публикаторского безвременья здесь продолжался недолго. Уже в 1940 г., в год прекращения “Современных записок” и в связи с этим печальным фактом, в эмиграции возникла мысль об издании нового толстого внепартийного журнала, который и начал выходить в Нью-Йорке в 1942 г. под редакцией М.А. Алданова и М.О. Цетлина. После смерти Цетлина и отъезда в 1946 г. Алданова в Европу “Новый журнал” вплоть до 1959 г. бессменно возглавлял М.М. Карпович, историк, выпускник Московского университета, эмигрант “первой волны”, профессор русской истории Гарвардского университета, благодаря авторитету и знаниям которого историко-документальный отдел журнала постоянно пополнялся новыми материалами. В 50–80-е годы на страницах журнала были опубликованы воспоминания и письма десятков русских общественных и политических деятелей. Весьма содержательные, документальные публикации “Нового журнала”, однако, продолжали характерную для эмигрантской литературы традицию игнорирования каких-либо археографических норм.

В 50-е годы, в соответствии с новым расселением русской эмиграции, центром публикаторской деятельности стал Нью-Йорк. Здесь в издательстве имени Чехова выходят воспоминания П.А. Бурышкина, В.А. Маклакова, А.В. Тырковой-Вильямс, В.М. Чернова, В.М. Зензинова, М.В. Вишняка, двухтомные мемуары П.Н. Милюкова и биография П.Б. Струве, написанная его близким другом С.Л. Франком ⁸⁷. В 1959 г. в связи с 80-летием Л.О. Дан выходит сборник воспоминаний меньшевиков “Мартов и его близкие” ⁸⁸.

Кроме Нью-Йорка воспоминания русских эмигрантов отдельными изданиями публиковались в Париже ⁸⁹, Франкфурте-на-Майне ⁹⁰, Мадриде ⁹¹. Отрывки из воспоминаний, юбилейные и т. п. статьи появлялись в “Социалистическом вестнике”, продолжавшем издаваться вплоть до 1965 г. ⁹²; изредка подобные материалы публиковал и общественно-политический ежеквартальник “Грани”, выходивший во Франкфурте-на-Майне с 1946 г.

На рубеже 50–60-х годов в сбор материала по истории российских небольшевистских партий и подготовку документальных публикаций, традиционно бывших уделом русских эмигрантов и их прямых потомков, включаются зарубежные исследователи. С 1959 г. берет начало Межуниверситетский проект по изучению меньшевизма, инициаторами которого выступили Б.И. Николаевский и американский историк Леопольд Хеймсон. В 50–60-х гг. возглавляемая Хеймсоном группа исследователей провела и записала серию бесед с меньшевиками-эмигрантами, одновременно предложив им написать автобиографии, воспоминания и статьи. Собранные таким образом материалы вошли в специальный архив по истории меньшевизма, созданный в Гарримановском институте Колумбийского университета (США), а результаты проведенной работы явились основой для публикации серии исследований, сборников воспоминаний и статей ⁹³.

С 70-х гг. началось широкое археографическое освоение комплекса документальных материалов по истории русских революций, сложившегося в Международном институте социальной истории (IISH) в Амстердаме. Группа американских, английских и немецких историков [c.46] в составе таких известных специалистов, как М. Перри, Р. Пирсон, К. Райс и М. Хильдермайер, разработала программу документальных публикаций, включавшую переиздание давно ставших библиографической редкостью протоколов 1-го и 2-го съездов и 1-й общепартийной конференции ПСР и 2-го съезда кадетской партии. К сожалению, эта программа оказалась реализованной лишь отчасти ⁹⁴.

В самом Амстердамском институте по инициативе меньшевика-эмигранта Б.М. Сапира в 80-х годах возникла документальная “русская серия”, в которую вошли подготовленные им публикации писем Ф.И.Дана ⁹⁵ и подборка материалов “Из архива Л.О.Дан” ⁹⁶. Оба издания, выполненные главным образом на материалах IISH, содержат высокопрофессиональное предисловие и научно-справочный аппарат и являются незаменимым источником не только для биографов этих двух виднейших представителей РСДРП, но и для исследователей истории европейской социал-демократии в целом. В той же серии в 1989 г. голландец Марк Янсен издал фундаментальный документальный сборник “Партия социалистов-революционеров после октябрьского переворота” ⁹⁷, посвященный деятельности партии правых эсеров в 1917–1925 гг. как в России, так и в эмиграции.

Таким образом, в 40–80-е годы дальнейшее археографическое освоение документов российских небольшевистских партий происходило главным образом на Западе. До первой половины 60-х гг. эта работа, как и прежде, в основном осуществлялась русскими эмигрантами и их потомками и заключалась преимущественно в сборе и публикации документов личного происхождения. Вовлечение в эту деятельность западных исследователей обеспечило преемственное продолжение и существенно изменило ее характер, стиль и методы организации. Началось археографическое освоение сложившихся к этому времени на Западе крупных собраний документов по истории российского общественного движения, в первую очередь материалов архивов Б.А. Бахметева в Колумбийском университете и Б.И. Николаевского в Гуверовском институте войны, революции и мира (США), а также Международного института социальной истории (Амстердам, Голландия).

В деятельности исследовательских коллективов ясно обнаружилась тенденция к систематическому и планомерному сбору и публикации не только дневников, воспоминаний и переписки российских общественных и политических деятелей, но и собственно партийных документов. Следует отметить и стремление преодолеть традиционное для зарубежной археографии пренебрежение к правилам публикации исторических документов. Эти позитивные сдвиги, однако, существовали лишь в качестве тенденции и не приобрели еще законченных форм. Несмотря на предпринятые попытки, сколько-нибудь полной программы публикации документов российских партий западным археографам осуществить не удалось. Стало очевидно, что без привлечения материалов отечественных архивов и участия российских специалистов широкая публикаторская программа не может быть ни составлена, ни тем более реализована. [c.47]

Условия политической свободы создали предпосылки для возобновления издания документов небольшевистских партий в самой России. Упразднение политической цензуры, рассекречивание архивных фондов и целых архивов (Русского Зарубежного исторического архива – РЗИА, текущего архива ЦК КПСС, архива КГБ и др.), падение “железного занавеса” и снятие ограничений для работы исследователей за рубежом – все это способствовало давно назревшему воссоединению двух искусственно разорванных и долгое время изолированных, мощных культурных потоков – отечественного и зарубежного. В археографической публикации источников происходят такие изменения формально-организационного и содержательного плана, которые без преувеличения могут быть названы революционными. Публикаторское дело выходит из-под государственной опеки и, свободно развиваясь, ведется людьми науки и обслуживает нужды науки. Формируются крупные публикаторские программы, над реализацией которых работают международные группы исследователей. Издаются ранее засекреченные документы отечественных архивов и материалы зарубежных документальных собраний. Общее число вновь опубликованных документов исчисляется десятками тысяч. Их ассортимент охватывает все виды и типы исторических источников. Наряду с видовыми и номинальными в новом качестве возрождаются тематические сборники, появляются фондовые публикации. Возникает целый ряд новых исторических альманахов и документальных сборников (“Звенья”, “Лица”, “Неизвестная Россия”, “Российский архив” и др.), в Россию переносятся аналогичные зарубежные издания (“Минувшее”, “Грани”), возобновляется журнал “Исторический архив”, специализирующийся на публикации архивных документов, расширяются и становятся более разнообразными соответствующие разделы в существующих специальных исторических и архивоведческих изданиях. В публикаторскую деятельность включаются толстые литературные журналы. Начав с простого репринтного переиздания книг 20-х годов, книгоиздатели переходят к реализации крупных оригинальных публикаторских проектов.

Таковы внешние параметры изменений. В содержательном плане центральным событием с точки зрения интересующей нас тематики явилось появление крупнейшего публикаторского проекта “Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века. Документальное наследие”. Начало его практического осуществления относится к первой половине 90-х годов и связано с деятельностью независимой научной ассоциации “Российская политическая энциклопедия” (“РОССПЭН”). Основная идея проекта заключается в археографической публикации базовых источников по истории всех крупнейших российских небольшевистских партий за все время их существования. В настоящее время проект реализуется в виде нескольких документальных серий: шеститомного издания “Протоколы ЦК и заграничных групп конституционно-демократической партии. 1905 – середина 1930-х гг.”, трехтомного “Партия социалистов-революционеров. 1900–1922 гг.”, двухтомного “Партия "Союз 17 октября". Протоколы съездов, конференций, заседаний ЦК. 1905–1915 гг.” и [c.48] однотомного сборника “Меньшевики. Документы и материалы. 1903 – февраль 1917 г.” и др.

В 1994 г., одновременно с первым томом “Протоколов ЦК и заграничных групп кадетской партии”, открывшим публикацию сборников указанного проекта, вышел в свет первый том многотомного издания документов “Меньшевики в 1917 году”, подготовленный российско-американской рабочей группой историков и архивистов,

Таким образом, в научный оборот вводится несколько тысяч документов отечественных и зарубежных архивов, представляющих собой основополагающие источники для изучения всех общероссийских политических партий. Трудно делать окончательные выводы относительно продолжающихся изданий. Однако, судя по содержанию опубликованных томов обеих серий, их археографическому оформлению и близкому к академическому способу воспроизведения документальных текстов, уже сейчас можно утверждать, что эти публикации являются крупнейшим событием в истории отечественной археографии и археографического освоения интересующих нас источников в целом.

Приметой последних лет стало археографическое освоение документальных комплексов, в прежнее время совершенно недоступных для исследователей, и среди них архива бывшего КГБ. Почин в этом отношении сделан историком А.Л. Литвиным, в 1995 г. опубликовавшим следственное дело эсерки Ф. Каплан ⁹⁸. Через год под его руководством группа сотрудников архива ФСБ издала новый документальный сборник – “Левые эсеры и ВЧК” ⁹⁹, состоящий из материалов архива большевистской охранки, в своем абсолютном большинстве ранее не публиковавшихся. С сожалением следует заметить, что в отличие от всех вышеперечисленных документальных изданий эти сборники, как и только что вышедший документальный сборник “Меньшевики в Советской России” (Казань, 1998), не имеют таких важнейших элементов научно-справочного аппарата, как археографически грамотно составленные заголовки публикуемых документов и легенды, текстуальные примечания, комментарии и указатели, т. е. эти сборники тяготеют к простому тиражированию документов вместо их археографической публикации. Остаются нераскрытыми и принципы отбора документов при формировании второго из них. Содержательные и ярко написанные предисловия к обоим сборникам лишь отчасти компенсируют эти недостатки.

Огромное внимание в последние годы привлекают документы личного происхождения российских общественных и политических деятелей. Отдельными изданиями или в виде подборок в журналах и альманахах публикуются дневники, воспоминания, письма, публицистические и исторические произведения видных представителей консервативного ¹⁰⁰, либерального ¹⁰¹ и социалистического лагеря ¹⁰².

Таким образом, падение тоталитарного строя создало благоприятные условия для сближения “восточной” и “западной” традиций в изучении российских политических партий и публикации их документов. Это сближение имело благоприятные последствия для обеих сторон, способствуя освобождению отечественной публикаторской практики от идеологической “зашоренности”, а западной – от [c.49] пренебрежения археографией. По сути, уже сейчас можно говорить об археографическом освоении документального наследия российской многопартийности как о едином процессе, не разделенном на “западную” и “восточную” его составляющие.

Переходный характер российской политической системы отчетливо отразился и на публикации источников. Несмотря на большое количество изданных справочно-аналитических обзоров ¹⁰³, словарей и документальных сборников, по мнению исследователей, о многопартийной системе в современной России говорить преждевременно.

Смешение понятий в современной российской многопартийности (кого считать “левыми”, кого “правыми”, кого “либералами” и т. д.) нередко ставит археографов в тупик и при попытках компоновки сборников по принципу политической ориентации. Отсюда – типичная для современных документальных сборников группировка материала по самому простому – алфавитному – принципу. Что касается состава публикуемых документов, то наряду с материалами программного характера (чаще всего воспроизводимых в виде “дайджестов”) в сборники нередко включаются малоценные партийные документы – аналитические и инструктивные разработки, второразрядная публицистика и т.п. Даже лучшие из изданных документальных сборников ¹⁰⁴, несмотря на кажущуюся полноту, отражают состояние российской многопартийности лишь на момент их составления и устаревают еще до выхода в свет.

В результате 70-летней деятельности отечественных и зарубежных публикаторов и издателей к настоящему времени сложился значительный и разнохарактерный комплекс археографически опубликованных источников всех основных видов по истории российских партий. Таким образом, созданы условия для непредвзятого изучения истории российской многопартийности во всем ее разнообразии и полноте, положено начало международному сотрудничеству в разрешении серьезнейших публикаторских и исследовательских проблем. В основном подготовлен фундамент для пересмотра концепций и оценок официальной советской историографии как общего (классификация этих партий по признаку социальной природы и основных программных требований, их группировка по вопросам отношения к внутренней политике царского и большевистского правительств и т. д.), так и частного (по отношению к каждой данной партии) характера.

Вместе с тем работа по археографической публикации документов российских партий еще далека от завершения. Осуществленные публикации неравномерно охватывают партийный документы по видам и типам, по хронологии и по отдельным партиям. Так, систематическая публикация базовых партийных документов (программ, протоколов заседаний их центральных органов, съездов и конференций) начата лишь в 90-е годы и находится в стадии реализации. Единичны публикации такого широко представленного в архивах вида источников, как воззвания и листовки. Предстоит археографическое освоение документов партийных фракций в общероссийских представительных органах – Государственных думах, Учредительном собрании, Советах. За счет привлечения документов зарубежных и вновь открытых [c.50] отечественных архивов нуждается в пополнении сложившаяся на сегодняшний день библиотека воспоминаний, писем, дневников и других источников личного происхождения. Крайне бедно в документальных изданиях представлены национальные партии, а из общероссийских политических организаций – анархистские группировки.

С точки зрения хронологии наименее изученным в историографическом и археографическом плане остается послеоктябрьский период деятельности небольшевистских партий как в самой России, так и за рубежом. Документы судебно-следственных органов большевистского режима в корне подрывают провозглашенный в советской историографии тезис о “самораспаде” этих организаций. Целесообразно поэтому было бы продолжить публикацию соответствующих инструктивных и следственных материалов ВЧК – ОГПУ.

* * *

Источниковую и археографическую базу по истории КПСС можно разделить на две части, соответствующие двум основным периодам истории партии – до и после взятия власти в октябре 1917 г. В первом случае перед нами “нормальная” (до февраля 1917 г. – нелегальная) политическая партия, во втором – “руководящая и направляющая сила советского общества”, история которой должна рассматриваться в рамках единого партийно-государственного механизма. До недавнего времени о научном подходе к проблемам источниковедения и археографии истории КПСС можно было (с известными оговорками) говорить лишь применительно к “ленинской эпохе” – т. е. к первому периоду и началу второго. Дальше следовало полное господство подхода агитационно-пропагандистского.

Начало планомерной деятельности по созданию и освоению источниковой базы по истории партии связано с созданием Истпарта – Комиссии по изучению истории РКП(б) и Октябрьской революции (1920) и Института Ленина (1923). В 1928 г. Истпарт влился в Институт Ленина, а в 1931 г. последний объединился с Институтом Маркса–Энгельса (1920) в единый Институт Маркса – Энгельса – Ленина (ИМЭЛ) – позднее Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (ИМЛ). В результате деятельности этих организаций в 20-х – начале 30-х годов был введен в научный оборот обширный комплекс историко-партийных материалов. Центральное место здесь занимали Лениниана и документы высших партийных органов (прежде всего съездов и конференций) ¹⁰⁵.

В соответствии с решением IX съезда партии (1920 г.) в 1920– 1924 гг. было выпущено первое Собрание сочинений В.И. Ленина (в 1926 г. вышел дополнительный 20-й том). Издание это готовилось в спешке и оказалось весьма далеким от полноты. Составители опирались в основном на опубликованные произведения Ленина, причем многие его работы были не найдены или не атрибутированы, и, напротив, ряд статей оказался приписанным Ленину ошибочно. Аппарат издания был ориентирован на “широкого читателя”, а не на исследователя. [c.51]

Существенно иной характер носило второе–третье издание Сочинений В.И. Ленина ¹⁰⁶. Эти два издания были идентичными по составу, но отличались внешним оформлением (второе – “синее” – было роскошнее и дороже “красного”, третьего, получившего наиболее широкое распространение). У истоков данного издательского начинания (предпринятого по решениям II Всесоюзного съезда Советов и XIII съезда партии) стоял первый директор Института Ленина Л.Б. Каменев, обладавший хорошей археографической компетенцией (что он лишний раз продемонстрировал в конце своей жизни, работая в области истории литературы). Новое издание отличалось не только гораздо большей полнотой (2737 произведений по сравнению с 1536 в первом издании), но и высоким для своего времени научным уровнем (оно официально считалось академическим).

Приглашенный в качестве “беспартийного специалиста” крупнейший отечественный археограф профессор С.Н. Валк составил специальный “Проект правил издания трудов В.И. Ленина” (опубликован в 1926 г.), соответствовавший самым высоким профессиональным требованиям исторической науки и оказавший существенное влияние на археографическую Лениниану. Здесь рассматривались такие проблемы, как состав издания, задачи издания, издание текста (передача текста, составление заголовков и легенд), научно-вспомогательный аппарат издания (примечания, указатели, хронология, библиография, иконография, введение), распределение материала, внешний вид издания. Подобный подход призван был сделать издание подлинно академическим ¹⁰⁷.

Если с точки зрения полноты корпуса ленинских произведений второе–третье издание давно устарело, то его научный аппарат и сегодня привлекает внимание историков – речь идет о ценной информации, содержавшейся в комментариях, приложениях, развернутых именных указателях. (Эти последние долгие годы служили единственным доступным источником сведений о многих лицах, “изъятых из употребления”.) Характерно, что известное постановление ЦК партии от 14 ноября 1938 г. о постановке партийной пропаганды в связи с выпуском “Краткого курса истории ВКП(б)” обязывало ИМЭЛ “в кратчайший срок исправить... грубейшие политические ошибки, содержавшиеся в приложении и примечаниях к сочинениям В.И. Ленина, например к XIII тому”. Дело в том, что в указанном томе была напечатана книга Ленина “Материализм и эмпириокритицизм”, а в приложениях даны отрицательные рецензии на нее, появившиеся в печати того времени.

Наряду с собраниями сочинений Институт Ленина с 1924 г. издавал “Ленинские сборники” (к 1933 г. их появилось 20). Сюда включались материалы двух категорий: 1) вновь найденные произведения, дополнявшие ранее изданные тома сочинений; 2) подготовительные материалы к ленинским работам (например известные “Философские тетради”). Публикация последних являлась весьма трудоемкой в археографическом отношении, но составители в целом успешно справились со своими задачами.

Издание документов высших партийных органов развивалось в двух направлениях. Преимущественно агитационно-пропагандистские [c.52] цели преследовало издание “руководящих документов”. В 1922 г. Истпарт выпустил сборник “Российская коммунистическая партия (большевиков) в резолюциях ее съездов и конференций” (за 1898–1921 гг.). В предисловии сборник рекомендовался как “пособие для активных членов партии”. Затем эта книга переиздавалась в 1925, 1927, 1932–1933 гг. (в последнем случае – в двух томах), причем состав публикуемых документов каждый раз менялся – как в сторону расширения, так и сужения. Наибольший интерес здесь представляли решения тех партийных форумов, материалы которых полностью не публиковались.

На историка партии преимущественно были рассчитаны публикации протоколов партийных съездов, (выходившие сразу после съездов “оперативные”. В 1924–1933 гг. были научно переизданы протоколы II–VII съездов, а также изданы протоколы VII (апрельской) конференции, в свое время (в 1917 г.) вообще не публиковавшиеся. В начале 1930-х гг. в первый раз увидели свет протоколы первой конференции военных и боевых организаций РСДРП (1906 г.) и Совещания расширенной редакции “Пролетария” (1909 г.). Ряд архивных документов Центрального Комитета и Центрального органа партии появился в сборнике “Партия в революции 1905 г.” (М., 1934).

Широкий размах приобрело научное переиздание дореволюционных партийных газет. Среди них были ленинская “Искра”, “Вперед”, “Пролетарий”, “Новая жизнь”, “Казарма”, “Социал-демократ” (не полностью), “Звезда”, “Правда” (не полностью) и др. Преимущественно из газетных статей (а также брошюр) состоят сборники произведений некоторых видных партийных деятелей – В.В. Воровского, Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева, М.С. Ольминского, Г.И. Петровского, И.И. Скворцова-Степанова и др. В сборнике “Как рождалась партия большевиков” (М., 1925) была собрана брошюрная литература 1904 г. – времени, когда большевики не имели своей газеты.

Много разнообразных и интересных материалов публиковалось в истпартовских журналах “Пролетарская революция”, “Красная летопись”, “Летопись революции” и др., в многочисленных сборниках, издававшихся местными истпартами.

В целом корпус опубликованных в 20-х – начале 30-х годов источников по истории большевизма по своей структуре может оцениваться положительно и рассматриваться как своего рода модель корпуса публикаций по истории российской политической партии в целом.

Деградация историко-партийной науки в период владычества установок “Краткого курса” (середина 30 – середина 50-х годов) не могла не сказаться на процессе освоения ее источниковой базы. О сколько-нибудь позитивном развитии можно говорить лишь применительно к публикации произведений В.И. Ленина. Вновь обнаруженные его работы продолжали появляться на страницах “Ленинских сборников” и партийной периодики. В 1941 г. увидели свет первые два тома нового – четвертого издания сочинений Ленина. Уже после войны – в 1946–1950 гг. вышли тома 3–35. Кроме того, дополнительные тома 36–40 были опубликованы уже в 1957–1962 гг. В состав всех этих томов вошло 873 документа, не входивших в предыдущие [c.53] издания, но лишь 74 из них публиковались впервые. Четвертое издание явно уступало второму–третьему по уровню научного аппарата (именные указатели отсутствовали вообще).

Прочие публикации указанного периода имели преимущественно пропагандистскую направленность. Охотно публиковались листовки, удобные своим декларативным характером и отсутствием опороченных имен. На этом фоне выделяются своим научным характером два сборника, подготовленные в конце 30-х годов ленинградскими археографами. Первый из них – “Большевистская фракция IV Государственной думы” (1938) содержал обширный комплекс документов большевистского и жандармского происхождения (хотя здесь мы находим весьма характерный пробел – отсутствие материалов, связанных с провокатором Малиновским). Сборник “Большевистская печать в тисках царской цензуры. 1910–1914” (1939) построен на документах из относящихся к “Звезде” и “Правде” дел Главного управления по делам печати и Санкт-Петербургского комитета по делам печати – редкий для того времени случай публикации документов “вражеского лагеря”.

Ситуация, сложившаяся после XX съезда КПСС (1956 г.) в ряде отношений способствовала оживлению работы с источниками по истории партии. Значительно расширяются масштабы публикаторской деятельности, уровень ее заметно повышается по сравнению с предыдущим периодом. Именно в это время складывается источниковедение истории КПСС как специальная историческая дисциплина, внедрявшая научный подход к источникам (что нередко входило в противоречие с административно-командными установками). Проблемы историко-партийной археографии активно разрабатывались Археографической комиссией Академии наук и кафедрой археографии Историко-архивного института ¹⁰⁸. Немало интересного появилось на страницах журналов “Вопросы истории КПСС” и “Исторический архив”,

Основную работу по публикации источников вел ИМЛ, тесно сотрудничавший с учреждениями Академии наук и архивного ведомства. На первый план здесь вышла подготовка пятого издания сочинений Ленина – так называемого Полного собрания сочинений (ПСС), предпринятого по постановлению ЦК КПСС от 8 января 1957 г. В 1960–1975 гг. появились 55 томов этого собрания.

В ПСС вошло около 9000 произведений и документов, из них более половины не включалось в предыдущие издания. Около 1100 работ опубликовано впервые (кроме того, более 200 документов приведено в научном аппарате соответствующих томов). Основные виды публикуемых источников – литературные произведения (книги и статьи), доклады и выступления, письма, деловые документы, связанные с деятельностью Ленина как руководителя партии, а затем и советского правительства. Впервые включены в ПСС подготовительные материалы – планы, наброски, выписки из литературы (“Философские тетради”, “Тетради по империализму”, “Марксизм о государстве” и др.). В ряде томов имеются приложения, содержащие как некоторые документы самого Ленина, так и документы о нем. При [c.54] подготовке издания была проделана значительная работа по обоснованию авторства и по сверке текстов с первоисточниками.

Научно-справочный аппарат каждого тома включает в себя предисловие, список неразысканных работ Ленина, список работ, в редактировании и переводе которых участвовал Ленин, список работ, возможно принадлежащих Ленину, указатель цитируемых и упоминаемых источников, а также примечания (к тексту и к содержанию), указатель имен (развернутый), даты жизни и деятельности Ленина. Перечисленные элементы аппарата требуют, как правило, сложной исследовательской работы и порой приобретают самостоятельное значение ¹⁰⁹.

Положительно оценивая многие достижения составителей ПСС, необходимо тем не менее сказать, что научная публикация ленинского наследия осталась не завершенной. Прежде всего, “Полное собрание сочинений” оказалось далеко не полным. Многие имеющиеся в архивах ленинские документы не были напечатаны по цензурным соображениям. С другой стороны, комментарии (примечания к содержанию) все же явно недостаточны для академического издания – слишком многие обстоятельства остаются не разъясненными. Недостаточно обозначены и текстологические проблемы. Характерная черта – в ПСС не указаны имена составителей и членов редколлегии, что, по существу, превращает научную работу в официозный (“руководящий”) материал.

Параллельно с подготовкой ПСС продолжалось издание “Ленинских сборников”. В 1959–1975 гг. появились XXVI – XXXVIII выпуски, а в 1980 и 1985 гг. (то есть уже после выхода в свет Полного собрания) – XXXIX и XL. Последние выпуски оказались своего рода дополнением к ПСС, поскольку включили большое количество новых документов Ленина за весь период его жизни.

Во втором–пятом изданиях сочинений Ленина в состав аппарата включались даты его жизни и деятельности за соответствующий период. Со временем этот сюжет приобрел самостоятельное значение. В 1931 и 1933 гг. вышли два издания книги “Даты жизни и деятельности Ленина. 1870–1924”. Позднее появился ряд аналогичных работ, посвященных отдельным периодам его жизни. Наконец, в 1961 г. было принято решение создать фундаментальный труд “Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника”, обычно именуемый просто Биохроникой. 12 томов этого издания увидели свет в 1970– 1982 гг. Биохроника представляет значительный интерес не только с собственно биографической, но и с источниковедческой точек зрения, поскольку отражает, по существу, основной комплекс историко-партийных источников, включая ленинские работы, материалы партийных органов, прессу, воспоминания, архивные документы и т. д. Особо следует отметить включение ранее не публиковавшихся документов Ленина и о Ленине ¹¹⁰.

В 1920-х гг. начиналось издание собраний сочинений некоторых других партийных лидеров. Из предполагавшихся 23 томов (в 27 книгах) сочинений ЛД. Троцкого в 1923–1927 гг. увидели свет 12 томов (в 18 книгах). Незавершенным осталось и собрание сочинений Г.Е. Зиновьева. Свет увидели тома 1–8, 15–16 из запланированных [c.55] 16-ти. Ретроспективный характер носил том 1 Л.Б. Каменева “Статьи и речи. 1905–1925”, посвященный Ленину (Л., 1925).

Только в 1946 г. по постановлению ЦК ВКП(б) начинают публиковаться Сочинения И.В. Сталина. При его жизни увидели свет 13 томов, включивших работы с 1901-го по январь 1935 года. В 1956 г. был отпечатан том 14 Сочинений Сталина, но в свете решений XX съезда КПСС до читателя он не дошел. В 1960-х гг. 16 томов Сталина были изданы в США. Наконец, в 1997–1998 гг. московское издательство “Писатель” выпустило тома 14–16, составленные Р.И. Косолаповым. Все имеющиеся издания работ Сталина нельзя считать удовлетворительными ни с точки зрения полноты, ни с точки зрения качества их археографической обработки.

С научной точки зрения крупнейшим достижением историко-большевистской археографии можно считать публикацию партийной переписки, включающую серии “Переписка В.И. Ленина и редакции газеты "Искра" с социал-демократическими организациями в России. 1900-1903 гг.” (тт. 1–3. М., 1969-1970), “Переписка В.И. Ленина и руководимых им учреждений РСДРП с партийными организациями. 1903–1905 гг.” (тт. 1–3. М., 1974–1977), а также первые тома аналогичной серии по периоду 1905–1907 гг. Издание предполагалось довести до 1917 г., но оно осталось незавершенным (своеобразным продолжением его можно считать вышедшие в 1957–1974 гг. 6 томов “Переписки Секретариата ЦК РСДРП (б) - РКП (б) с местными партийными организациями” за 1917–1919 гг.). В результате весьма кропотливого и трудоемкого поиска составителями выявлен и систематизирован огромный комплекс источников, почерпнутых из партийных архивов, фондов учреждений политического сыска, периодической печати. Найденные тексты во многих случаях требовали дешифровки, раскрытия псевдонимов и условных терминов. Больших усилий потребовало и комментирование содержания документов.

Широкий резонанс вызвало появление в 1953 г. седьмого издания (в двух частях) сборника “КПСС в резолюциях” (предыдущее издание 1940 г. не имело широкого употребления). Дело в том, что после смерти И.В. Сталина был провозглашен лозунг “коллективного руководства” партией, и отныне историко-партийная литература должна была ориентироваться не на сталинские труды, а на постановления партийных съездов и пленумов ЦК. Позднее – в 1970–1989 гг. - было осуществлено восьмое, “дополненное и исправленное”, издание, доведенное до 1988 г. (в 1990 г. вышел справочный том). Любопытной особенностью этого издания стало наличие в необходимых случаях ссылок на архивные поисковые данные документов ¹¹¹.

Параллельно проводились переиздания ставших библиографической редкостью или попавших в спецхраны протоколов и стенографических отчетов партийных съездов (II–XIII и XV), а также некоторых конференций (VI, VIII, XVI). Помимо этого были подготовлены сборники “Первый съезд РСДРП. Март 1898 г. Документы и материалы” (М., 1958) и “Третий съезд РСДРП. Сборник документов и материалов” (М., 1955). В первом случае протоколы съезда, как известно, отсутствуют, второй сборник можно рассматривать как приложение к протоколам. [c.56]

Вышедшая в 1958 г. книга “Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б). Август 1917 – февраль 1918 г.” имела свою историю. Впервые указанные протоколы появились в журнале “Пролетарская революция”, а затем изданы отдельным томом в 1929 г. При этом из текста были изъяты положительные высказывания Ленина о Троцком (последний сумел заполучить исчезнувший фрагмент и затем опубликовать его в эмиграции). В издании 1958 г. сборник был пополнен новыми документами, но, разумеется, без ранее изъятых.

Уникальным в своем роде явился сборник “Петербургский комитет РСДРП. Протоколы и материалы заседаний. Июль 1902 – февраль 1917 г.” (Л., 1986), поскольку протоколы партийных комитетов (до 1917 г.) сохранились в архивах лишь в редких случаях.

Юбилеи революций 1905–1907 и 1917 гг. обусловили выход в свет тематических сборников – таких, как “Большевики во главе политической стачки в октябре 1905 г.” (М., 1955), “КПСС в борьбе за победу социалистической революции в период двоевластия. 27 февраля – 4 июля 1917 г.” (М., 1957), “КПСС в борьбе за победу Великой октябрьской социалистической революции. 6 июля – 6 ноября 1917 г.” (М., 1957). Большое количество тематических сборников (типа “Большевики такой-то губернии в такой-то революции”) было выпущено местными издательствами. Все эти книги содержали много ценных источников, но здесь не мог не проявиться общий недостаток тематического вида публикации – отбор документов осуществлялся под заранее заданную идеологическую установку.

Эпоха перестройки и гласности породила надежды на коренное обновление науки истории КПСС (включая историографию, источниковедение и археографию). Были приняты решения о подготовке шестого издания сочинений Ленина и фундаментальной серийной публикации документов партийных съездов, конференций, пленумов ЦК. Однако планы эти не осуществились. На смену систематическим (и хорошо обеспеченным благодаря соответствующей поддержке) программам пришла ситуация неопределенности и случайности.

С середины 80-х годов книжные издания отходят на задний план, а на первом месте оказываются журнальные публикации архивных документов (чему, разумеется, способствовало, начавшееся “открытие архивов”)¹¹¹. Выходивший в 1989–1991 гг. журнал “Известия ЦК КПСС” опубликовал стенограммы закрытых заседаний VIII съезда партии, фрагменты протоколов заседаний ЦК, Политбюро и Оргбюро за 1919–1920 гг., стенографический отчет Пленума ЦК по делу Берия и наконец знаменитый доклад Н.С. Хрущева XX съезду. Другой официоз – “Вопросы истории КПСС” напечатал протоколы Шестой (Пражской) конференции РСДРП, а пришедший на смену этому журналу “Кентавр” (1991–1995) – протоколы Пятой конференции (1908–1909). Немало новых документов (в том числе ленинских) появилось на страницах других журналов (прежде всего научно-исторических). При этом, как и следовало ожидать, основное внимание уделялось сюжетам, ранее закрытым. Так, активно публиковались произведения и документы Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова, Томского и др. оппозиционеров. [c.57]

Коренной перелом последовал за прекращением деятельности КПСС в конце 1991 г. История КПСС как самостоятельная научно-учебная дисциплина прекратила свое существование, а соответствующие научные центры и кафедры были ликвидированы. Партийные архивы, ранее находившиеся в ведении ИМЛ или непосредственно ЦК, перешли в систему Федеральной архивной службы. Документы высших партийных органов и личные фонды крупных партийных деятелей поступили в Архив Президента Российской Федерации. (Вестник этого архива под названием “Старая площадь” с 1995 г. выходит в составе журнала “Источник”.) Все это знаменовало новый этап “открытия архивов”.

В мае 1992 г. при Президенте РФ была создана Специальная комиссия по архивам, одной из главных задач которой стало рассекречивание ранее закрытых архивов и фондов. В первую очередь это коснулось документов по запросам Конституционного суда РФ в связи с рассматривавшимся в нем “делом КПСС”. Ксерокопии указанных документов были переданы в Центр хранения современной документации (ЦХСД), образовав там фонд-коллекцию. Аннотированный справочник по их составу – “Архивы Кремля и Старой площади”. Документы по “делу КПСС” изданы в 1995 г. (ранее отдельные части публиковались в журнале “Исторический архив”). В серии каталогов, выпускаемых Государственным архивом РФ, раскрывается содержание так называемых “Особых папок” И.В. Сталина, В.М. Молотова, Н.С. Хрущева. Впервые изданы путеводители по фондам РЦХИДНИ (Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории – бывший Центральный партийный архив). Ценную информацию содержит обширный том “Архивы России, Москвы и Санкт-Петербурга. Справочник-обозрение и библиографический указатель”.

В исторических журналах опубликован целый ряд стенографических отчетов пленумов ЦК: декабрьского 1936 г. ¹¹², февральско-мартовского 1937 г. ¹¹³, июльского 1957 r. ¹¹⁴, октябрьского 1964 г ¹¹⁵ Большой интерес вызвал сборник документов “Сталинское Политбюро в 1930-е гг.” (М., 1995). 1920-е годы представлены сборником “Политбюро и церковь 1922–1925 гг.” (Новосибирск–Москва, 1997), а 60–70-е – сборником “Кремлевский самосуд. Секретные документы Политбюро о писателе А. Солженицыне” (М., 1994). Отдельные документы Политбюро публиковались в периодике. Необходимо также отметить сборник “Большевистское руководство. Переписка. 1912-1922” (М„ 1996).

В 1994–1997 гг. сравнительно много публикаций (прежде всего журнальных) посвящается отдельным событиям и темам (в том числе на региональном уровне). Отметим здесь полное преобладание советской проблематики над дореволюционной. В истории большевизма до 1917 г. внимание привлекают в основном “пикантные” сюжеты, связанные с источниками финансирования партии, провокацией и т.п. Последнее обстоятельство особенно бросается в глаза на фоне активной и квалифицированной публикации документов других дореволюционных российских партий. В результате стал ощутим риск вернуться к односторонности (только “с другой стороны”). [c.58]

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: