Коллективизация сельского хозяйства и ее итоги

Тем временем в деревне, где в это время развертывалась насильственная коллективизация, положение было еще более сложным. В области сельского хозяйства сталинское руководство совершило столь же “решительный” скачок к социализму, как и в области промышленности. Начав индустриализацию и форсировав ее темпы, но не имея для этого достаточно средств, оно решило выкачать их из [c.441] крестьянского хозяйства. Это казалось тем более возможным, что уже с 1927 г. власти боролись против крестьянского “саботажа” хлебозаготовок, вызванного низкими закупочными ценами на хлеб, применяя при этом чрезвычайные меры вплоть до реквизиций и уголовного преследования особенно упорных “саботажников”. Одновременнно резко повышались налоги на зажиточных крестьян, без разбора относимых к категории кулачества.

Против “чрезвычайщины”, хотя и непоследовательно, выступила группа Бухарина – Рыкова – Томского, но ее обвинили в “правом уклоне”, она была политически разбита, а затем физически уничтожена. Чрезвычайные меры, насилие стали нормой в отношении власти к крестьянству. Были отброшены известные ленинские требования: “Не сметь командовать крестьянами!”, а строить кооперацию в деревне на основе убеждения, добровольности и хозяйственного интереса самих крестьян. Новая экономическая политика, предполагавшая развитие этого интереса, фактически сменилась политикой продразверстки периода “военного коммунизма”, дополненной лозунгами ускоренной и сплошной коллективизации крестьян и уничтожения кулачества как класса.

Все это было причиной сокращения посевных площадей, снижения производительности сельскохозяйственного труда, падения производства хлеба и другой продукции, снижения товарности хозяйства в связи с сокращением числа “крепких” крестьян, не выдержавших налоговый гнет и угрозу “раскулачивания”. Член партии с 1898 г., член коллегии Наркомзема К.Д.Савченко в письме И.В.Сталину писал в это время, оценивая положение дел в сельском хозяйстве, что высокую производительность труда создает экономический стимул – личная заинтересованность, остальное все – болтовня. Он рекомендовал поддерживать умных трудолюбивых крестьян. Однако этот разумный совет не был услышан Сталиным, как не были услышаны и обстоятельные, глубоко обоснованные соображения о путях развития сельского хозяйства, высказанные крупнейшими экономистами-аграрниками А.В.Чаяновым, Н.Д.Кондратьевым, Н.И.Вавиловым и другими специалистами. Эти ученые еще в 20-е годы разрабатывали принципы и методы кооперирования сельского хозяйства и резкого повышения при этом его эффективности применительно к России. Их идеи и практические предложения были альтернативны сталинскому плану коллективизации деревни. А.В.Чаянов выдвинул теорию устойчивости мелкого трудового крестьянского хозяйства, доказал преимущество вертикальной (колхоз – это форма горизонтальной кооперации) отраслевой кооперации, опираясь на созданную им теорию дифференциальных стимулов, объективно толкающих мелкие семейные хозяйства к добровольному кооперированию (с целью совместной переработки сырья и получения конечной продукции, ее транспортировки и продажи), убедительно показал, что такая кооперация обеспечивает более высокую доходность и освобождает крестьянина от несвойственных ему функций. В силу этого А.В.Чаянов был решительно против административного нажима на крестьян насильственных методов их объединения в колхозы. [c.442]

Н.Д.Кондратьев, крупнейший специалист по теории планирования экономики, утверждал необходимость такого сочетания плана развития промышленности и сельского хозяйства, который обеспечил бы их взаимодействие, взаимовыгоду и взаимопомощь, невозможные бы осуществлении индустриализации за счет ограбления деревни, как ее проводил Сталин.

Н.И.Вавилов – один из крупнейших генетиков в мировой биологической науке, стремился обеспечить высокую урожайность сельскохозяйственных культур за счет выведения наиболее продуктивных тортов растений.

Идеи этих ученых могли бы обеспечить плавное, непрерывно растущее и продуктивное развитие сельского хозяйства страны. Но их взгляды были дискредитированы Сталиным. В результате А.В.Чаянов, Н.Д.Кондратьев и другие видные экономисты-аграрники (всего 14 человек; Н.И.Вавилов был арестован позже) были обвинены в антисоветской деятельности, контрреволюции, вредительстве, в попытке свержения советской власти силами якобы созданной ими “Трудовой крестьянской партии”, и репрессированы.

Партия, руководимая Сталиным, решила по-своему. Объявленная политика коллективизации исходила из принципа усиления классовой борьбы в деревне и сочетала насильственное создание колхозов с ликвидацией кулачества как класса.

Если в директивах по пятилетнему плану, принятому XV съездом ВКП(б), предусматривалось за всю пятилетку вовлечь в колхозы только 20% крестьянских дворов, то в постановлении ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. “О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству” говорилось, что “коллективизация таких важнейших зерновых районов, как Нижняя Волга, Средняя Волга и Северный Кавказ, может быть в основном закончена осенью 1930 года” или, во всяком случае, весной 1931 г.; “коллективизация же других зерновых районов может быть в основном завершена осенью 1931 г. или, во всяком случае, весной 1932 г.”. Но и эти сверхтемпы казались руководству партии недостаточными: после издания этого постановления в стране (сверху!) было организовано “соревнование” за окончание “в основном” коллективизации (по всей стране!) уже весной этого же 1930 г.

В результате, подчиняясь этим указаниям, низовые работники встали на путь грубого произвола. Крестьян под угрозой раскулачивания (а это означало конфискацию имущества и административное переселение или ссылку) загоняли в колхозы, лишали кровью и потом нажитого хозяйства, обобществляли не только их “основные производственные фонды” – лошадей, коров, орудия труда, но в ряде случаев и бытовые предметы и кухонную утварь (потом это было названо “перепрыгиванием через колхозную форму к коммуне”). Одновременно запрещались и разгонялись сельские базары и ярмарки, что лишало крестьян возможности продавать излишки своей продукции. Закрывались и разорялись также церкви и другие культовые здания.

Экспроприации подвергались не только действительно кулацкие (т.е. эксплуатировавшие наемный труд) хозяйства, но и “крепкие”, [c.443] зажиточные хозяйства середняков. При наличии в деревне, согласно официальной статистике, 3–5% кулацких хозяйств раскулачиванию было подвергнуто до 15, а кое-где 20% крестьянских хозяйств. Количество выселенных на спецпоселения (сосланных) крестьян составило вместе с семьями более 1,8 млн. человек.

Крестьяне ответили на насильственную коллективизацию бегством в города, резким сокращением поголовья скота (потери которого были восстановлены только к концу 50-х годов), а во многих случаях – прямыми антиколхозными и антисоветскими выступлениями. Только за период с января до середины марта 1930 г., всего за 70-75 дней, в стране произошло более 2 тыс. антиколхозных восстаний.

Руководство страны вынуждено было дать задний ход. Сталин опубликовал статью “Головокружение от успехов”, обвинив в ней якобы за нарушение ранее принятых решений местных работников, названных “головотяпами”, подверженных левацким настроениям и убежденных, что им “все нипочем”. Было объявлено также о “борьбе против искривления партлинии” в колхозном строительстве, предложено распустить “бумажные колхозы”, прекратить раскулачивание середняков, вернуть на крестьянские подворья реквизированных овец и домашнюю птицу.

В результате “процент коллективизации” резко упал: в Белоруссии – с 63% в марте до 12% в июне 1930 г., в РСФСР соответственно – с 58 до 20%, на Украине – с 58 до 38% и т.д. Но это было лишь временное отступление власти. Осудив наиболее грубые методы расправы с крестьянством и одновременно подвергнув репрессиям в ходе коллективизации наиболее активную часть сельского населения, партия продолжила нажим на оставшихся единоличников, всемерно вынуждая их вступать в колхозы. В 1933 г. были созданы чрезвычайные органы на селе – политотделы при МТС и совхозах. На них возлагалась борьба за “хозяйственно-политическое укрепление колхозов”, иначе говоря – чистка колхозов и их руководства от недовольных колхозными порядками, от нарушителей государственной дисциплины по части сдачи произведенной в колхозах продукции и т.д. Политотделы просуществовали недолго, всего около 1¹/₂ лет, но свою роль по превращению колхозов в инструмент военно-феодальной эксплуатации колхозников выполнили успешно.

Результатом коллективизации и жестокой политики партии по изъятию в колхозах всего произведенного зерна стал страшный голод 1932–1933 гг. на Украине и других регионах, унесший от 4 до 5 млн. жизней крестьян. К началу 1939 г. единолично крестьянское хозяйство в СССР было фактически ликвидировано. В советской деревне восторжествовал колхозный строй. Одновременно был осуществлен процесс раскрестьянивания деревни и загублено сельское хозяйство, которое так и не смогло подняться за все последующие годы.

Будущее показало, что колхозно-совхозный путь развития сельского хозяйства в СССР оказался тупиковым. Ни драконовские мер по прикреплению колхозников к земле (путем лишения их паспортов и, следовательно, права свободного передвижения), ни жестокие наказания за расхищение колхозной собственности, ни многомиллиардные финансовые вливания в сельское хозяйство и многократное [c.444] “прощение” долгов убыточным хозяйствам, ни другие меры, направленные на решение “продовольственной проблемы”, не дали положительных результатов. И только крушение единовластия КПСС и догмы о безусловном превосходстве коллективных форм земледелия (в сталинском варианте) над единоличным хозяйством позволило понять, что только свободный хозяин на свободной земле может накормить страну и обеспечить ее сельскохозяйственным сырьем. [c.445]

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: