О методах доработки

Собрание всех спонтанно зафиксированных и неразборчивых записей, чертежей, магнитных лент и схем оставалось невостребованным до тех пор, пока состояние здоровья не позволило мне начать их обработку. Я стал предпринимать в этом направлении определенные шаги.

Шаг первый. Сначала я должен был убедиться в том, что я снова стал нормальным человеком и полностью возвратился в земную реальность. Физически в то время я был еще в очень плохом состоянии, и мое сознание периодически покидало этот мир. Мой дух не мог выработать отношение к новым впечатлениям и переживаниям. Я терзался сомнениями и не был уверен в собственной нормальности. Мои мысли и чувства были теперь абсолютно иные, чем раньше. Я спрашивал себя, было ли это так называемое «предсмертное» состояние, которое медики считают «нормальным», или я побывал за рамками нормальности. Не потерял ли я психическую полноценность, не стал ли больным человеком, отчужденным от реального мира и оценивающим его со стороны с презрением? Чрезвычайно трудно оценивать себя, пребывая в рамках действующих в нашем обществе норм поведения. Я стал читать на различных языках, слушать передачи по радио, пытался решать математические задачи, читать стихи — все прекрасно получалось. «Я могу, — думалось мне, — воспринимать жизнь, как прежде, принимая решения по конкретным и абстрактным вопросам». Я постепенно убеждал себя в собственной нормальности. Консультации психиатра также дали успокаивающий результат. Следовательно, я мог обратиться к своим воспоминаниям, привести записи в порядок, обработать их, оценить и сделать соответствующие выводы. Параллельно с консультациями специалиста я сам тестировал себя, например, на способность к мошенничеству.

Через какое-то время меня посетила мысль о том, что можно попытаться градуировать мои тонкие, эфирные, бестелесные ощущения, применяя их к земным условиям. Я записался в частную летную школу и довольно скоро получил удостоверение пилота. Наряду с теорией и летной подготовкой я прошел строгую медицинскую комиссию, подтвердившую, что я, как и прежде, обладаю отличным психическим и физическим здоровьем, а доверенный врач швейцарского авиационного ведомства нашел меня даже пригодным для полетов с пассажирами.

Второй шаг. Я попытался привести в порядок все имеющиеся сведения о периоде моего пребывания в состоянии клинической смерти, длившемся в течение 5,5–6 минут, распределить их по категориям и последовательно и полно изложить их простым немецким языком. Медицина подтвердила мою способность к выполнению такой работы, следовательно, изложить все свои переживания и сопутствующие им сведения я мог и в книге. Так родился рассказ о том, что со мной произошло, и к чему это привело.

Третий шаг. Я все время задавал себе вопрос: реальны ли были мои переживания при просмотре «фильма» о моей личной жизни, о моем пребывании в бестелесном состоянии и так далее? Не было ли все это фантазией, галлюцинацией или бессознательным, подобным сну впечатлением? Поэтому следующий шаг логически предопределял необходимость контролировать все происшедшее при помощи свидетелей и документов. В моем обобщенном повествовании есть две категории свидетельств. К первой относятся данные, связанные с местом происшествия, а ко второй — свидетельства лиц, констатировавших мою клиническую смерть и участвовавших в процессе реанимации и возвращения меня к жизни.

Я смог изучить полицейский доклад об аварии, показания свидетелей, снимки места происшествия, опросить врача, реанимировавшего меня, а также других свидетелей, находившихся в то время на месте происшествия. Мне удалось получить информацию о положении моего безжизненного тела и положении автомобиля, из которого я вылетел после столкновения.

Я также пытался анализировать различные сцены из «фильма» о моей жизни, обсуждая увиденное с участниками этих сцен. Для этого мне пришлось восстановить забытые имена, адреса, телефонные номера, обстоятельства и внешние проявления происходившего. В то время главным моим свидетелем и другом был мой любимый отец, который, к сожалению, впоследствии скоропостижно скончался.

Четвертый шаг. Когда я, конкретно мыслящий человек, убедил себя в том, что я физически, психически и душевно нормален, а все пережитое мною не является продуктом фантазии, я решил написать статью с воспоминаниями о смерти.

Хотя в жизни мне не была чужда оригинальность, я столкнулся с огромными трудностями, стараясь на бумаге выразить и передать читателю все происшедшее со мной так, чтобы он получил такое же реальное ощущение пребывания в бестелесном состоянии.

Передача впечатлений от пребывания вне материального мира на языке органов чувств, предназначенных для восприятия лишь трех-четырех измерений, это архитрудная, почти невыполнимая задача. Наши органы чувств, эти примитивные, грубые «инструменты» не в состоянии воспринимать вибрации другого мира и вызванные ими ощущения. Сформулировать и выразить их так же сложно, как и постичь.

Я чувствовал себя так, будто я долго-долго находился в материальной смирительной рубашке, а затем получил пощаду, освободился от нее и сразу обрел возможность перейти в сферу более высоких измерений. Собственно говоря, человек не предназначен для того, чтобы описывать впечатления от пребывания в сверхчеловеческих мирах. Там ощущались совсем иные вибрации, причем вибрацией было все, абсолютно все! Здесь, в материальном мире, мы воспринимаем нашими глазами и ушами только узкую полоску всеобщих вибраций. Там из них состоит все, и словами это передать непросто. Наш земной язык слишком беден, бесцветен и не приспособлен для этого. Можно, наверное, только почувствовать или угадать, что скрывается за моими словами.

Трудно объяснить земным языком, что находится по ту сторону сознания, построенного человеческим мозгом. Фантазировать можно сколько угодно, но когда я хочу правдиво, без фантазии рассказать о том, «другом», выходит только молчание. Чем реальнее и четче внеземное переживание, тем скупее становится язык, изрекающий нечто похожее на бессвязную болтовню попугая. Я испытываю желание передать свои ощущения, но мой рот лепечет непонятное, и я не могу рассказывать так, как мне бы хотелось.

Одним из препятствий для передачи полученных впечатлений является существующая мировая методика идеологизированного применения технических терминов, служащих для обозначения различных феноменов. Хочу подчеркнуть, что, если мое собственное определение некоторых понятий совпадает с уже существующими, это не означает, что я идентифицирую свои взгляды с каким-либо из философских направлений Востока или Запада. Попытайтесь вникнуть в смысл моего повествования. Слова, понятия и выражения при этом не имеют значения.

Пятый шаг. Моими первыми пробными публикациями были две статьи с подзаголовком «Прекраснейшим событием в моей жизни была моя смерть» в немецкой газете «Эзотера», вышедшие в декабре 1972 года и январе 1973 года. Они вызвали неожиданно бурную реакцию, к теме проявили интерес представители многих стран. Путь был проложен, и я стал писать дальше.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: