Кощей не служит Дракону, а действует наравне с Драконом.

Он подавляет женское начало продающейся женщины гораздо сильнее, чем "злой мальчик".

Образ Кощея символизирует тот слой мужского, где оно максимально близко "прилегает" к гипер материнской структуре и поэтому подвергается ее давлению наиболее сильно. Другими словами, гиперМать "давит" на область мужского не одинаково. Феномену "злого отца" — Кощея — соответствует наиболее сдавленный и поэтому особенно напряженный и лишенный жизни слой мужского (см. рис.). Эта внутренняя структура не только обладает еще большей, чем у "злого мальчика", силой, подавляющей женское, — Кощей одурманивает женское, привлекая его блеском золота и обещаниями иллюзорного счастья. "Злой отец" представляет собой противоречивую фигуру — с одной стороны он ценит женское, нуждается в обладании женственностью, стремится обольстить, захватить, присвоить излучающие жизнь женские энергии, так как сам лишен чувств, а значит - ощущений жизни (Кощей не имеет тела). С другой стороны, внутренний Кощей продающейся женщины еще более деструктивен, чем традиционный сказочный, который хоть как то взаимодействует с женским. Сказочный Кощей предлагает плененной красавице вступить с ним инцестуозный брак по типу "дочь-отец", сулит ей золото, и, хотя угрожает красавице в случае отказа превратить ее в каменную статую, — все-таки ожидает ее решения, намекая тем самым на свою интеллигентность и царские манеры.

Внутренний же Кощей торгующей собой женщины не способен устанавливать контакт с женственностью. Он воспринимает ее как неоДушевленный предмет, захватывает силой, холодно игнорируя при этом женское достоинство. Такое обладание насильственно и содействует внутреннему Дракону в его стремлении извлекать из женского золото, продавая его как товар. Описываемая внутренняя картина объясняет, почему с женщинами, которые продают свою женственность, часто случаются криминальные истории — так во внешнем мире отражается картина их внутреннего аутонасилия.

Что касается сутенера, то как реальный мужчина, он подавлен его собственными внутренними злодеями — Драконом и Кощеем: "злой матерью" и "злым отцом". В результате, "злой мальчик" служит им обоим, превращаясь в "слугу двух господ". Сутенер выступает лишь жалкой пародией на защитника и "защищает" только одно — стабильность угнетенного положения женщины (как внешней, так и своей Внутренней), обесценивая женское и удерживая его в роли товара. Торгуя реальными женщинами, сутенер торгует и своей собственной Внутренней Женщиной.

Очевидно, что и реальные родители торгующей собой женщины сами являются носителями крайне подавленных мужского и женского начал, на которые "давят" их внутренние "злая мать" и "злой отец". У их детей это давление многократно усиливается и проявляется во все более жестоком использовании потенциала беззащитной женственности как ценности, которую можно обменивать на выживание. Торгуя женским как товаром, эти внутренние "злые" родительские фигуры, не только коммерциализируют божественное могущество, волшебную целительную природу и великий все преобразующий потенциал женского начала, но и обесценивают его. Поскольку наиболее очевидный аспект женского — это женское тело, то последнее и используется в качестве товара, выставляется на потребу внешнему миру в обмен на выживание. На символическом уровне это выглядит так, будто внутренняя "злая мать" в поисках пропитания в панике "перетряхивает" личность, решая, что можно поскорее продать, чтобы выжить.

Она неизменно находит и продает наиболее беззащитную часть личности — заброшенную на "чердак" или в "подвал" бессознательного Священную Чашу женского.

Внутренний "злой отец" — Кощей — "следит" при этом, чтобы найденная ценность не исчезла.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: