ОСОБЕННОСТИ ЛЫЖНЫХ ПУТЕШЕСТВИЙ

К содержанию

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ

Расстояния сами по себе не трогают. Однажды в одном из первых походов, на зеленом склоне, залитом солнцем, я заснул. Легкий ветер сдувал жару, и от тех часов запало в память чувство необычайного покоя. А было двести километров до поселков и дорог.

Но если до жилья сто километров зимней тайги, полузамерзших рек, глубокого снега — сто километров мороза?

...Тропишь лыжами снег. Ноги вязнут выше колен. Сил хватает на двадцать шагов. Белая пушистая стихия...

Отхожу в сторону, пропускаю вперед следующего за мной. Вот и он сменяется. Стоит, уткнувшись в снег, пока проходим мимо, и выезжает на лыжню за мной. Теперь иду седьмым, потом шестым... Скоро опять тропить мне...

Никогда одному не вылезти отсюда!

Мы идем по двадцать шагов! В непомерно глубоком снегу ползет лыжня — канава. Без остановок добываем по километру, и сегодня свое пройдем, если...

Если между вот этими полыньями не рухнет ледяной мост.

Остановиться, достать веревку? В этот мороз вязать узлы?

Всего-то пять метров опасности!

Черная вода скользит под лед... а командовать надо мне!

И теперь я совсем один...

А первый уже вступил на мост. Он прошел, идет второй...

Как-то в сильный мороз в далекой «ненаселенке» я впервые почувствовал себя в настоящем большом походе и впервые совсем взрослым. И потом еще и еще за этим чувством ходил в зиму.

Но после холодного дня, когда в синих сумерках разрастался мороз, нетерпеливо искал я «сушину», чтобы согреть вечер огнем. Хорошо, что кругом лес! Он дает огонь и защиту от ветра. Он надежной стеной вокруг.

— Но что видишь в лесу?

— Ближний поворот реки, сцепленные деревья...

— И только? И из-за этого месить рыхлый снег?

— Мало? Тогда иди в горы, выходи в тундру, в широкий Север.

С ветром скользят лыжники по наледям тундровых рек. Порывы ветра толкают вперед, лыжи несут, разгоняются, стучат по льду. Многокилометровым зеркалом наледь под ноги опрокинула солнце. Размазанное поземкой солнце.

По плотному снегу можно скользить к далеким белым горам, в глубину, в настоящий Север! Я вхожу в него с радостным страхом и не привыкаю. Наверное, этот промерзший мир для меня неисчерпаем.

— Но когда идет заряд пурги, куда бежать? Нет ни жилья, ни леса. Последние минуты видны хребты, угловатые в последних лучах, и последние клочки неба.

— Нельзя бежать, нужно из плотного снега вырезать плиты и строить стену, защитить палатку.

Покоритель Южного полюса Роберт Скотт писал:

«Снег так плотно прибит ветром, что только самые яростные порывы поднимают снежную пыль. Любопытно отметить, как природа устанавливает равновесие, одним злом вытесняя другое»*.

* Последняя экспедиция Р. Скотта. Географгиз, 1955.

— Но близится заряд пурги, до него не успеть построить ветрозащитную стену!

— И не надо слишком спешить. Посмотрите, Как клубятся тучи между вершинами, посмотрите по сторонам, и, если не отвлечет беспокойство, приоткроется вам Север. А построить лагерь легко и во время пурги.

Когда работаешь спокойно, пурга увлекает. Будто мчишься сквозь нее движениями ног, сильными, медленными. Плотно ставишь ноги в твердый снег, ложишься на ветер.

С ног сбивают резкие порывы ветра, чаще бокового.

При ровном ветре короткие расстояния проходишь без труда. А с тяжелой снежной плитой (несмотря на увеличенную парусность) идти даже удобнее (как и горную речку легче иногда переходить с тяжелым рюкзаком). Приятно нести здоровенный снежный кирпич, превозмогая ветер!

— Сплошной летящий снег. Не слышно ничего. Приходится, стоя вплотную, кричать!

— Не страшно, просто голова закутана в подшлемник, в шапку, и снег с разгона бьет по брезентовому капюшону, — отогните его на секунду от уха.

— Глаза «замерзают», лед оттопыривает веки, не дает смотреть. Его не отодрать..!

— Не страшно, просто ниток снежинок, натыкаясь на горячие веки, стекает каплями воды и замерзает на холодных ресницах. Отвернувшись от ветра, согрейте их теплой рукой, и льдинки легко снимутся.

Но вот привычное описание пурги — описание бегства с перевала в лес.

«...холод сковывал дыхание, заползал под одежду и леденящей струёй окутывал вспотевшее тело. Сопротивляться не было сил, и мы, не сговариваясь, бросились вниз, вслед за проводниками.

...жгучая стужа пронизывает насквозь, глаза слипаются, дышать становится все труднее... Гаснет свет, скоро ночь, сопротивляться буре нет сил. Все меньше остается надежды выбраться...

...Мы уже не можем отогреться движениями... Только огонь вернет нам жизнь. Но как его добыть, если пальцы окончательно застыли, и не шевелятся, и не держат спичку?..»*

* Федосеев Г. Смерть меня подождет. Новосибирское книжное изд-во, 1962.

Это пишет опытный путешественник-геодезист. Путники тогда убили упряжного оленя, потом, распоров ему брюхо, согрели в его внутренностях руки и тогда развели огонь.

Зачем убивать оленя, когда руки легко можно согреть в собственных штанах. Смешно? Просто? Нет, не просто.

Человек тяжело переносит холод. Чрезвычайным напряжением моральных и физических сил компенсирует он повышенную теплоотдачу. Бессмысленно за письменным столом оценивать «комнатной логикой» поступки человека, блуждающего в пурге.

Роберт Скотт писал на зимовке в Антарктиде: «Не подлежит сомнению, что человек в пургу должен не только поддерживать кровообращение в своих членах, но и бороться против онемения мозга и отупения рассудка...»*

* Последняя экспедиция Р. Скотта. Географгиз, 1955.

Геодезисты бежали от пурги и не могли не бежать — они шли выполнять свою работу, и пурга свалилась на них враждебной силой.

Спортсмены-путешественники берут отпуска на работе и за свои деньги едут на Север учиться ходить в пурге. Им это нравится.

Что же позволяет идти спокойно? Одежда, навыки, тренировка?

Французский врач Ален Бомбар, чтобы доказать роковую роль душевной депрессии в поведении потерпевших кораблекрушение, оказался «за бортом по своей воле». Он сознательно поставил себя один на один с океаном и победил. Опасности и лишения Бомбар воспринимал не в роли «мученика науки», а с увлечением проводника своих идей. И он уверенно воскликнул:

«Жертвы легендарных кораблекрушений... вас убило не море... не голод... не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха»*.

* Бомбар Ален. За бортом по своей воле. Географгиз, 1959.

Канадский ученый Вильяльмур Стефанссон поставил себе задачу доказать, что исключительную роль в гибели людей в полярных областях играет страх, отчаяние и истощение нервной системы как следствие их. Сам он на практике достиг замечательных успехов. Случайно оказавшись один в пурге без спального мешка, без палатки, не видя, куда идти, и физически устав, он чередовал короткий сон на снегу с физкультурной зарядкой и считал, что отдыхает. И он действительно отдыхал. Четкое сознание, восстановленные силы, сохраненная жизнь — вот тому доказательства. Мороз не убил Стефанссона во сне, как тех, кто изнурял себя боязнью уснуть, беспорядочной беготней; мороз просто сигналил ему: «Вставай, пришло время очередной зарядки».

Всем ясно, что зимой в Заполярье необходимы специальная одежда и снаряжение, что новичок в пурге может погибнуть, но сознательное стремление навстречу трудностям, отношение к ним как к нормальной спортивной задаче открывает перед человеком новые, исключительные возможности. Это психологический фактор, но именно он — в основе успеха спортивных путешествий.

Радостно, когда глухая стихия швыряет тебя, но не в силах причинить вред! В море — из штормового прибоя выезжаешь на гребне волны... В горной реке, в пороге, чуть подправив гребью плот, выводишь его в нужную струю и с головой ныряешь в слив... Зимой из ветрового наста строишь козырек-трамплин, и бешеный поток колючего снега перепрыгивает через палатку, не может ее достать...

Без мощи моторов, без кабин, с лыжной палкой в руках входит в северный ветреный мир человек; один... другой... десятый, каждый по-своему, со своими желаниями и своей собственной силой, входит уверенно и гармонично!

К содержанию

ОСОБЕННОСТИ ЛЫЖНЫХ ПУТЕШЕСТВИЙ

• Холод стережет
• Усталость
• Пурга и лавины
• Немного о походах не только зимних

Холод стережет

Сложность и спортивное напряжение начинаются, когда несколько дней подряд идешь по местности, совсем ненаселенной, и целые сутки, изо дня в день, проводишь на морозе, вне жилья.

Это очень непривычно. Горожанин часто сильному морозу и не сопротивляется. Съежившись, спешит от дома до работы, от автобуса до кино. Как бы глубоко вдохнув, ныряет он в холод — и до следующего дома.

В это время с охлаждением организм борется самостоятельно. Поверхностные кровеносные сосуды сужаются, пропуская меньше крови (через ток крови идет основной расход тепла). Если охлаждение идет дальше, мышцы, непроизвольно сокращаясь, дрожат (нас «бьет озноб») и вырабатывают тепло. Организм стремится сохранить внутреннюю температуру постоянной.

Но возможности нервно-физиологического механизма терморегулирования на морозе ограничены. Сильное охлаждение можно компенсировать только сознательной работой.

К этому мы приучаемся с детства. Вот горожанин надевает свитер вместо пальто и в состоянии определенного душевного подъема отправляется с лыжами за город.

Чем холоднее погода, тем быстрее лыжник бегает, меньше стоит и... скорее возвращается назад, на станцию. Согревшись в поезде, он выходит из вагона и тут, несмотря на лыжи в руках, вдруг «по-городскому» съеживается, бежит домой. Теперь быстрый бег не вернет здорового тепла. Состояние на холоде определяется настроением, он же устал, спешит домой, в готовое тепло.

А если несколько дней не входить в дом?

Вот прошел походный день, позади и ночлег в лесу. Вместе с усталостью набрасывается мороз и уже не отступает.

Ты остановился. Скинув рукавицу, отстегиваешь пряжки рюкзака, достаешь теплую куртку. Застегиваешь пуговицы. Пальцы заледенели, болят. Сжал их в кулак в рукавице.

Сидишь на рюкзаке, ссутулился. Боль в руках утихла, думаешь: «Сидеть хорошо». Потом в сознание проникает холод. Встал с рюкзака и вдруг почувствовал, что замерз уже сильно. Нет, теперь телогрейку не снять, да и как опять возиться с рюкзаком, с пряжками!? Скорее вперед, скорее давить лыжами глубокий снег. Надо бежать от холода..!

От тяжелой работы как-то сразу озноб сменился душной жарой. Руки вспотели. Расстегнул телогрейку, расстегнул штормовку, ветер леденит грудь. Нет, так нельзя, приходится просить остановку, снимать телогрейку.

На следующем привале надел телогрейку, но уже не сидишь отдыхая. Разговаривай, ходи, смотри по сторонам, но не мерзни, не забывай, что нельзя мерзнуть!

Но опять затянулся привал, и, уже замерзнув, приходится снимать телогрейку, прятать ее в рюкзак. Достал теплые рукавицы, а они все мерзлые — снял-то их с мокрых, потных рук, и теперь вместо теплого меха заледенелые негнущиеся комки. Колотишь рукавицы, мнешь, втискиваешь в них и без того закоченевшие руки и бежишь вперед, волоча за собой лыжные палки, висящие на темляках. Там, где холодный ремень темляка сбил рукав вверх, а рукавицу вниз, задувает ветер. Смотри не отморозь запястье! А то назавтра будешь растирать рукавом волдыри.

Понемногу пальцы отогрелись, сжал на минуту лыжные палки, толкнулся ими несколько раз. Потом еще раз взял палки... уже держишь дольше.., уже не выпускаешь совсем. Оттаяли рукавицы. И опять руки стали потными, мокрыми.

Надо двигаться, двигаться так, чтобы все время было жарко, потому что с холодом бороться уже нет сил. И не снимать мокрых рукавиц, не отдавать их морозу!

Остановились на ночлег. Темно. Идешь один в холодную чащу, за лапником. Снег падает с деревьев, бьет по капюшону, лезет холодной пылью в лицо, в рукава.

Зажгли маленький дымный огонь. Суешь замерзшие ноги в костерок: снег на ботинках тает и сразу замерзает, как только тебя прогнали, чтобы не мешался.

Со всеми вместе тащишь большое бревно, второе, третье; ноги вязнут в снегу. Хорошо... так можно согреться!

Скорее большой костер! Чтобы было много света, чтобы дым уходил вверх, чтобы было жарко!

Вот наконец горячая еда. Можно сидеть у костра, чтобы лицо и руки обжигало.

Но сбоку и за спиной холод. Он давит глухой тоской.

Усталость

Морозный день в походе не один. Их может быть вдали от жилья десять и много больше. Растет желание скинуть напряжение, расслабиться. Разве не должен человек, наконец, почувствовать тепло со всех сторон, и слепа, и справа, и снизу, постоянное надежное тепло, не требующее никакой заботы, чтобы мороз больше не стерег?

Это усталость. Она влияет на психику, формирует настроение. Устойчивость к ней дается только опытом зимних походов — специальным «зимним опытом», который не получить даже в условиях стационарной полярной зимовки. Он свойствен полярным путешественникам, жителям Севера, кочующим зимой, иногда охотникам.

Часто сильные лыжники-гонщики (новички в походах) через несколько дней пути в «ненаселенке» впадают в состояние тяжелой депрессии.

Зимний опыт накапливается от похода к походу. Все больше дней подряд можно идти. Все дальше отодвигается день, который должен окончиться ночлегом и отдыхом в теплом жилье. Но не переходите этот день в безлюдье; тогда, бывает, спутники грубят друг другу и долго потом жалеют об этом.

Зимний опыт не свести к правилам. Скажем: остановился на ночлег — одевайся, скорее руби дрова, не грейся у маленького огня, не подходи к костру, пока не окончены все работы... Мало дает и искусственное направление действий. Толпу продрогших новичков не отогнать от дымного угасающего костра.

Все дело в настроении. Внешне оно определяет высокую активность, которая становится нормой поведения;

Внешне вырабатываются привычки в работе, форма взаимоотношений. Но это все внешне.

А в себе несешь азарт, увлечен своим ощущением силы. Работа идет напряженно, но... легко, без мучительных волевых усилий, и непонятно, устаешь от нее или отдыхаешь.

Есть особый стиль жизни на холоде. Человек и рефлексами своими и психикой в условиях, крайне необычных, находит способ устойчивого существования. Иначе, как на практике, этого достигнуть нельзя.

Усталость неизбежна. Весь вопрос в том, насколько быстро она накапливается.

Сопротивляемость холоду зависит от физического состояния человека и состояния его нервной системы.

Лыжные спортивные путешествия, как правило, длятся всего дней двадцать, и случаев физического истощения практически не бывает. Люди теряют сопротивляемость холоду из-за усталости нервной системы, которая работает с необычным напряжением.

Можно говорить о «запасе нервной энергии» у человека в начале путешествия. Запас нервной энергии определяет нормальный предел усталости, при котором сохраняется нормальное состояние (хочется продолжать поход, нет тоски о тепле жилья), и опасный предел усталости, за которым человек теряет контроль над собой. Для опытных путешественников и новичков уровни эти разные (рис. 1).

В первых зимних походах к концу 2-го дня пути по ненаселенной местности усталость начинает резко расти. Она быстро превышает нормальный предел, и рост ее все ускоряется. На 3—4-й день группе новичков необходимо прийти в жилье. С опытом (5—6-й по счету зимний поход) положение качественно меняется: на 4—5-й день перехода рост усталости начинает замедляться и ускоряется, только превысив «нормальный предел», который к этому времени уже выше, чем в первых походах. В последующих походах холодовая устойчивость растет и усталость наступает на 8—10-й день пути.

Обычно только после 10—12 многодневных зимних походов лыжник способен длительно сохранять нормальное состояние на холоде. Теперь ему доступны 20—30-дневные походы в «ненаселенке». Но в сильные морозы состояние все-таки неустойчиво. Заканчивая поход, лыжник хочет прийти в тепло. Он уже психологически направлен на окончание пути. Усталость в последний день резко нарастает, и если поход непредвиденно затягивается, люди трудно переносят это.

Не настраивайтесь на окончание похода, пока не увидели жилых домов опасно. Даже в самых легких походах, ночуя по деревням, нужно нести с собой все необходимое для самостоятельного ночлега. Разыскивая к вечеру жилье, надо настроиться на ночлег в естественных условиях (на всякий случай); тогда можно спокойно искать дом.

Анализ несчастных случаев в зимних спортивных походах показывает, что аварийную обстановку можно оценивать с точки зрения холодовой усталости. Она может нарастать постепенно пли неожиданно резко в условиях пурги или морозного ветра. Если усталость нервной системы превысит нормальный предел, это уже авария — тяжесть последствий всего-навсего дело случая.

Предел усталости — условное понятие (единиц измерения нет), но нужно искать причины аварий, в которых люди лишь случайно остаются живы.

Только с опытом десятков походов дается (и не каждому) такая степень нервно-психологической акклиматизации, когда усталость не нарастает выше определенного предела и может даже уменьшаться. Походы могут длиться месяцами, завися только от наличия продуктов питания, состояния снаряжения и запасов топлива. Этого удавалось достигнуть полярным путешественникам-исследователям, к этому стремятся путешественники-спортсмены.

Это — освобождение от гнета холода. За чертой его видишь по-новому зиму; леса, горы, тундры, льды морей. Распахнется вокруг огромный замерзший мир, где человек песчинка, но стихия бессильна причинить ему вред.

Если пройден маршрут, оказавшийся слишком сложным для участников, — приобретается мало опыта. В обстановке чрезмерного напряжения учиться трудно. Сложность походов должна нарастать постепенно; это быстрейший путь спортивного совершенствования.

Нарастание усталости зависит не только от привычки к жизни на холоде. На нее влияет сложный комплекс причин: качество и вес снаряжения, качество питания, вес продуктов и другие вполне очевидные обстоятельства. Но кое в чем следует разобраться подробнее.

В знойный летний день человек стремится отдыхать в тени, у воды. Это благоприятное термоустойчивое состояние. Но оно не может удовлетворить нас надолго.

Во время мороза, с точки зрения термобаланса, состояние ходьбы очень удобно (особенно ходьбы на лыжах). В работу вовлечены почти все группы мышц, интенсивность нагрузки регулируется в широких пределах без изменения характера движений. Ходьба может быть равномерной в течение длительного времени. Она быстро входит в автоматизм и перестает фиксироваться сознанием. Но самое главное объединяет любое число людей, не требуя от них сложных взаимоотношений, Это очень простая коллективная работа, результаты которой приходят незамедлительно и приносят удовлетворение.

Зимой вне жилья ходьба, можно сказать, наиболее естественное состояние человека, она вызывает ощущение покоя, гармонии с окружающей обстановкой. А остановившись, можно почувствовать заброшенность и уныние.

В зимнем походе нужно всячески избегать длительных остановок, стараться до предела сократить время разбивки бивуака и снятия с него. Всякая работа на стоянках вызывает усталость гораздо большую, чем ходьба. Утомляют не ходовые дни, а ночлеги!

Состояние ходьбы создает наименьшую нагрузку для нервной системы из всех активных занятий в зимнем походе. И это отражается в сознании; возникает желание двигаться вперед, достигнуть заданной точки или уйти возможно дальше. Если нет такой единой цели у всего похода (кольцевые маршруты), она должна быть хотя бы на отдельных этапах. И еще, маршрут должен быть интересным. Длинный однообразный поход по заваленной снегом тайге сильно утомляет, «давит на психику».

Поход должен содержать элементы новизны, творчества. Например, движение по сглаженным северным хребтам, где снег плотнее, путь легче и красивее; бег по тундре (скользить по наледям, может быть, под парусами); весенние маршруты с переходами через хребет на лыжах, с байдарками на санях, и сплав по вскрывающимся рекам на юг, навстречу весне вместе с паводковой волной, взламывающей лед; длинные линейные маршруты (400 км и более) от одной дороги до другой, от одного аэродрома до другого, где некуда свернуть, где путь вперед или назад.

Часто путешествие создается одним человеком. Он увлекает спортивной идеей будущих спутников. Но как только начат поход, главным должно становиться настроение людей!

Мягкость, внимание друг к другу, способность понять сложное настроение уставшего человека — нужно много раз быть участником и руководителем похода, чтобы научиться этому.

Часто люди, успешно приспосабливающиеся в нормальных условиях к жизни в обществе, резко отрицательно раскрываются, «прихваченные морозом».

Зимняя группа должна быть «схоженной». От похода к походу познаются люди зимой, и слабые отсеиваются. Очень опасно брать в сложный поход людей мало знакомых.

Острота и напряженность похода — благоприятный фон для радостного общения людей, нужно только до этого дорасти.

После дня пути уставшему, замерзшему человеку нужен костер, но не только, чтобы сварить еду и отнять у холодного леса кусок тепла, — нужно, чтобы костер осветил лица, чтобы разговаривать и петь песни, видя лица друзей. Самая теплая палатка не заменит в походных ночлегах костер.

Уже в первых маленьких походах находят люди радость необычную, как и первый ночлег в заснеженном лесу, новую, не похожую на обыденный успех. Это не случайность. Для этого надо идти в зиму, туда, где одиночку холод раздавит.

Для отдыха во время ночлега мы стремимся обеспечить «максимальный» комфорт. Прежде всего требуется тепло со всех сторон. Возможность хотя бы ненадолго снять теплую одежду воспринимается как великое благо.

В двустенной палатке с полом, с большой, установленной внизу печкой может быть тепло. Если пол у палатки непромокаемый, то можно ставить ее прямо на снег, не занимаясь заготовкой лапника. Но тогда потребуются теплоизоляционные подстилки (дополнительно к спальным мешкам).

Если печь приспособлена для варки пищи, то уже минут через тридцать после остановки группа в полном составе может отдыхать в тепле*. Можно спать, чинить снаряжение, писать дневники.

* Комфорт палатки, даже очень хорошей, нельзя отождествлять с условиями теплого дома. В палатке тесно, кроме того, распределение температур при сильном морозе очень неравномерное. Вся палатка (или отдельные участки ее) обычно отсыревает.

Но чем меньше работы требует разбивка лагеря, тем больше вес снаряжения. Возникает совершенно конкретный вопрос: что выгоднее — быть обремененным лишним весом во время ходьбы или затрачивать дополнительную работу на стоянке?

Ходьба — устойчивое состояние человека на холоде. Всякая же сложная деятельность на стоянке в мороз требует чрезвычайного морального напряжения. Поэтому снаряжение для быстрого устройства теплого ночлега незаменимо для новичков (несмотря на больший вес). Конструирование и изготовление такого снаряжения требует опыта зимних походов, и новичку не под силу. Если бы существовало достаточно совершенное типовое снаряжение, оно оказало бы новичку неоценимую помощь.

С ростом опыта проходятся все большие расстояния, и необходима жесточайшая экономия веса. Зимний опыт позволяет отказываться на ночлеге от тех или иных условии комфорта, позволяет достигнуть высокой степени организации лагерных работ. Например, таежный поход с легкой палаткой без пола.

Хорошо уложенный под палатку лапник и теплые многоспальные мешки позволяют спать без отопления. Вечерний досуг проводится у хорошо оборудованного костра, который группа может «построить» за 30—40 минут.

Во время длительного пребывания на холоде состояние человека зависит от одежды. Но человек биологически плохо приспособлен к жизни в теплой одежде.

Собака, например, постоянно одетая в теплую шерсть, удаляет избыток тепла путем интенсивного испарения влаги с поверхности дыхательных путей (в жару она дышит часто) и с поверхности языка. А вот кошке приходится в жаркую погоду приглаживать шерсть лапами, смоченными в слюне (очень неудобный способ терморегулирования!).

Собака и кошка, как и человек, существа, поддерживающие в процессе жизнедеятельности постоянную температуру внутренних участков тела. При увеличении физической нагрузки тепла выделяется больше, и оно должно быстрее отдаваться во внешнюю среду. У собаки прекрасный механизм регулирования теплоотдачи при перегреве; ведь вентиляция дыхательных путей служит одновременно и теплообмену и газообмену, но и то и другое нужно усилить при увеличении нагрузки.

Человек же, увы, охлаждается при испарении влаги с поверхности тела, и одежда этому мешает. В сравнительно легкой одежде, в условиях, близких к комнатным, еще удается без дополнительных переодеваний и работать физически и находиться в покое, но в сильный мороз это невозможно.

Важнейший фактор теплорегулирования человека — изменение температуры поверхности его тела. Понижение температуры поверхностных участков — прежде всего, следствие физического процесса охлаждения (живого тела или неживого — все равно), но организм человека не только не сопротивляется этому, а, наоборот, способствует. Периферические кровеносные сосуды суживаются и пропускают меньше крови, которая переносит тепло из глубины тела к поверхности, осуществляя «центральное отопление». Организм стремится сохранить постоянную температуру «сердцевины». Чем больше разница температур кожи и воздуха вокруг, тем интенсивнее охлаждение. Значит, чтобы отдавать меньше тепла (в мороз), поверхность тела должна быть холоднее, и, наоборот, должна быть как можно теплее, чтобы быстрее остывать.

Тут одежда опять мешает, теплопроводность ее меньше, чем живых тканей тела, и поток отдаваемого тепла замедляется. Теплая одежда сужает диапазон физических нагрузок, которые могут компенсироваться организмом самостоятельно. Поэтому для длительной разнообразной деятельности в условиях мороза и ветра одежда должна быть не только очень теплой, но легко и просто регулироваться в сторону уменьшения теплоизоляции, оставаясь при этом ветронепроницаемой. К конструированию такой одежды надо стремиться. Она резко снизит весь комплекс холодовой усталости.

Но условия теплового баланса при помощи даже самой современной одежды в разнообразных условиях жизни зимой под открытым небом будут испытывать серьезные изменения. Например, тепловое состояние человека контролируется различными органами, в частности и специальными нервными окончаниями — терморецепторами. Оказывается, что реагируют они не на температуру, а на разницу температур соседних слоев тела — градиент температур. От величины градиента и зависит скорость охлаждения. Эта величина как раз характеризует опасность выхода за пределы нормального терморегулирования.

Терморецепторы, расположенные на самой поверхности тела, воспринимают изменения внешних условий и сообщают о начавшемся охлаждении еще до того, как заметно изменится температура тела.

Всем известно яркое чувство холодного ветра на обнаженном теле. Этот мощный нервный сигнал совсем не связан с действительной теплопотерей и не похож на ощущения озябшего человека. Пробуждаются рефлексы тела, психика отвечает настроением действия. Охлаждение предотвращается заранее.

А вот теплая одежда дезориентирует. Мы изолированы в ней и «глухи». Процесс охлаждения не компенсируется вовремя. Мы узнаем о нем уже потеряв тепло. Теперь, чтобы разогреться, потребуется ненормальное напряжение. Это часто приводит к последующему перегреву, к увлажнению одежды, к необходимости облегчить ее и выдерживать в дальнейшем более высокий темп работы в увлажненной одежде. В свою очередь, такое положение рано или поздно приведет опять к переохлаждению, потребуется дополнительная одежда и т.д.

Эти колебания, выходящие за пределы нормального рефлекторного терморегулирования, неестественны, они перегружают нервную систему, утомляют ее, угнетают психику человека. Это «холодовая усталость». Для нормального термобаланса человеку нужно быть очень легко одетым, что возможно лишь при температуре воздуха не ниже комнатной.

Так и должно быть, человек - существо тропического климата; это подтверждают историки и физиологи. Биологически человек приспособлен жить голым.

Мы строим в холодных странах теплые дома и заботимся об этом больше, чем об одежде (в городах конструкция одежды вообще чаще подчинена моде). Даже если удастся создать одежду с удобным регулированием теплоизоляции (или тепловыделения, как у костюмов с электроподогревом), она обеспечит комфорт только человеку, занятому постоянной физически не тяжелой работой и защищенному от порывов ветра, потому что в теплой одежде мы узнаем об изменениях термобаланса слишком поздно, уже выйдя из тепловой нормы.

В рамках привычной деятельности человек приспособился к одежде. Возникли рефлексы, связанные с одеждой. Например, на лыжной прогулке лицо всегда открыто, и, выйдя из леса на холодный ветер, вы немедленно почувствуете его лицом. Вы бегом пересечете поле, и не потому, что уже «холодно», а из-за ветра, который «режет лицо». Даже в продуваемом свитере вы можете сохранить нормальный термобаланс, предотвратив охлаждение интенсивной работой. По сигналу «открытого лица» срабатывают и теплозащитные рефлексы во всем теле. Интересно, что на охлаждение лица реакция всего организма быстрее и интенсивнее, чем на охлаждение, например, груди*. Но длительно поддерживать тепловой режим путем резкого возбуждения организма нельзя.

* Бартон А. и Эдхолм О. Человек в условиях холода. ИЛ, 1957.

В походе мы вынуждены надевать специальную теплую, непродуваемую одежду. Теперь уже при сильном холодном ветре ощущения лица будут только напрасно утомлять. Частая боль замерзшего лица, рук, ног морально подавляет. Но еще больший вред приносит боязнь отморожений — психический гнет.

Простое поддувание за шиворот, подмерзшие ноги, руки, зябнущие запястья рук — все это дергает и раздражает. Притупляются защитные рефлексы, и увеличивается размах колебании от охлаждения к перегреву. Накапливается моральная усталость, настроение портится, и сознательная сопротивляемость холоду снижается. «Мелочи» одежды должны быть тщательно продуманы, лицо от ветра надо защитить.

Каждое лыжное путешествие (даже маленькое) сталкивается с проблемой одежды, и каждый спортсмен накапливает в нем свой индивидуальный опыт. Это часть того самого «специального зимнего опыта».

Пурга и лавины

Это две главные опасности лыжных путешествий. Если пургу воспринимать как стихийное бедствие, остерегаться ее, прижимаясь к лесу, броском преодолевать открытые перевалы, стремясь скорее вниз, когда-нибудь случится недоглядеть и пурга «накроет» вас.

Имея необходимое снаряжение, можно успешно бороться с пургой. Нужны некоторые навыки, нужно, чтобы люди были хорошо знакомы друг с другом, но главное, нужно пурги не бояться!

В зимнем походе нас «заедает» неудержимое стремление вперед. Оно тяготеет над сознанием и мешает овладению различными приемами ночлега. Необходимо специально учиться, в хорошую погоду тратить целые дни на тренировку, добиваясь автоматизма в действиях, проводить вблизи жилья учебные занятия во время настоящей пурги.

В пургу надо специально выйти выше границы леса (но недалеко от нее для начала) и устроить учебный ночлег.

Пурги можно не бояться. А снежных лавин надо бояться. В лавине человек беспомощен. Никакие сознательные действия реально не приводят к успеху. Попадая в лавину, только случайно остаются в живых. Лавина — это «белая смерть», в нее попадать нельзя.

Убежать от лавины удается тоже только случайно. Не нужно переходить лавине дорогу.

Весной (да и в другие времена года при таянии снега) идут мокрые лавины. Но если при этом ночью значительный мороз (—10° и ниже), то утром, пока не потеплеет, лавин можно не опасаться (если не выпал свежий снег). К сожалению, только по отношению к мокрым лавинам строить прогнозы так легко.

Лавины из сухого снега идут в любое время суток, в любое время года. Сухие лавины могут быть из свежевыпавшего снега. Вероятность таких лавин особенно велика во время пурги и в первые несколько дней после нее. Но если задолго перед пургой не было снегопадов, то в первые, несколько часов после начала пурги, лавинная опасность невелика*. Во время пурги наиболее опасны подветренные склоны, и их нужно избегать для стоянки.

* Называть какие бы то ни было цифры невозможно, когда разговор ведется о лавинах вообще, а не о данном конкретном горном районе.

Во время пурги на Севере снег уплотняется ветром, и лавины бывают из плотного снега («лавины из снежных досок»).

Лавины часто бывают и из лежалого снега. Сцепление снега со склоном теряется вследствие перекристаллизации нижних слоев. Опасное состояние лежалого снега гляциологи определяют копая шурфы, но этот метод неприменим в лыжном путешествии.

Особенно опасны склоны, на которых образуются подушки снега многометровой толщины. Неопытный путешественник легко может принять снежные подушки за неровности склона. Надо уметь разглядеть под снегом настоящий склон. Это непросто, для этого надо изучать геоморфологию, много путешествовать и летом и зимой.

Каждый склон, засыпанный толстым слоем снега, в принципе лавиноопасен. Его следует обходить по обнаженным камням, по скалам. Выходите на «чистый» снежный склон только в том случае, если нашли основательную причину его безопасности. Опасный снег скапливается в углублениях склонов, в верхних наклонных цирках, на наклонных террасах, на склонах перевальных седловин (по причине ветрового переноса снега). Снег в виде лавин стекает по тем же путям, что и вода, — по отрицательным формам рельефа. Но именно по ущельям, распадкам, кулуарам самый удобный для человека путь в горах. Как раз по лавинным путям. И зимой приходится уступать дорогу лавинам, уходя на скалы и гребни.

Если горный узел засыпан толстым слоем снега и для прохождения его по хребтам, отрогам, контрфорсам у вас не хватает специального снаряжения или альпинистского опыта, поворачивайте назад. Какой смысл рисковать, будучи абсолютно бессильным?!

Здесь следует четко уяснить разницу между зимними альпинистскими восхождениями и лыжными путешествиями. Альпинисты зимой ходят, как правило, в хорошо изученных районах, там, где накоплен лавинный опыт, и они ставят себе цель — пройти определенный маршрут. А путешествуя в горах за сотни километров от людей, в районах малохоженых и труднодоступных, нужно поистине «перестраховаться» от лавин. Большой лыжный поход не теряет спортивного смысла, даже если пришлось с половины маршрута повернуть назад.

Лавины нужно изучать по первоисточникам — по книгам гляциологов, альпинистов, горных проводников, накопивших большой собственный опыт. Но, взяв в руки книгу о лавинах, следует прежде всего уяснить, о каком горном районе идет речь, потому что в разных горах лавины разные.

В одних горах снега больше, в других меньше, и лавины идут часто или очень редко. В одних горах снег и склоны таковы, что мчатся огромные лавины, в других ползут маленькие. Но и маленькая лавинка задавит насмерть!

Лавины идут во всех горах, где на безлесных склонах лежит снег. С очень крутых склонов снег сползает и в лесу.

В лыжном путешествии практически всегда можно найти лавинобезопасный путь. Не бойтесь обходов, не экономьте время!

Людям, живущим далеко от гор, не приходится наблюдать лавин. К сожалению, подчас начинают остерегаться их лишь после того, как погибнут знакомые или самим придется откапывать в лавине погибших.

Чем меньше вы разбираетесь в лавинах, тем больше склонов считайте лавиноопасными!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: