Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






ВСТРЕЧИ В ПОИСКЕ. СЛЕДЫ БИМА НА ЗЕМЛЕ. ЧЕТЫРЕ ВЫСТРЕЛА




В воскресный день в городе оказывается гораздо больше людей, чем вобычные дни: идут, едут, бегут, покупают, продают, набиваются в поезда,автобусы, троллейбусы, трамваи, как сельди в бочку, спешат из города какугорелые. В середине дня толчея несколько утихает, а вечером снова: однивозвращаются из сел и лесов в город, другие уезжают из города к себе, всела и леса. Не удивительно поэтому, что в один из воскресных дней и христианАндреевич приехал в город вместе с Алешей. Оба договорились, что Алешапопробует поискать Черноуха, пока отец распродаст на базаре продукты.Хрисан Андреевич и раньше брал с собой сына и отпускал погулять по городубез всякой опаски (номер трамвая знает, "свою" автобусную остановку знает,а чтобы набаловать чего - ни в жизнь). В таких случаях Алеша получал наруки три рубля и мог купить себе что угодно и поехать в любое место города- хоть в кино, хоть в цирк. На этот раз Хрисан Андреевич засунул сам в"нутряной карман" Алеши пятнадцать рублей и сказал: - Случаем, попадется Черноух, а отдавать не будут - давай десятку. Неотдают - давай двенадцать. Не отдают - ложи все пятнадцать. А если и тогдане желают, пиши себе адрес и - ко мне: сам поеду. Допоздна не ходи: кчетырем часам к автобусу. День стал короткий - по темному поедем. Даспрашивай про Черноуха культурно: "Вопрос можно, товарищ?" А уж потомдокладывай: так, мол, и так - из деревни мы, пастухи, и без собаки намневозможно, а пропала. Убег, мол, в город. Добрых людей много: тыспрашивай, знай свое....По городу шел степенный мальчик крепыш и изредка обращался квстречным, к тем, кто, по его мнению, заслуживает доверия: - Вопрос можно, товарищ? Мы, стало быть, пастухи... Жирных встречал неимоверно много, особенно женщин, но пропускал таких(должно, не работают, оттого и толсты без предела). Но именно жирный-тотоварищ, услышав вопрос мальчика, не к нему - к другому, остановился ипосоветовал пойти на вокзал (там, дескать, за день вся молодежь пройдетчерез ворота - уж кто-нибудь да знает). Мальчишек же Алеша не пропускал ниодного. В то же самое время и Толик вышел из дому на очередные поиски Бима.Он искал настойчиво уже три дня, но - после уроков, а сегодня решил начатьс утра: воскресенье - в школу не идти. Шел по городу чистенький мальчик из культурной семьи, шел,вглядываясь в лица, как-бы изучая прохожих, и спрашивал по выбору: - Дяденька, скажите, пожалуйста, не видели ли вы собаку с чернымухом?.. Белая, в желтом крапе?.. Нет, не видели! Жаль. Извините. Толик уже однажды был у Степановны, несмотря на запрет родителей, ужеотдал Люсе чешские карандаши, каких не бывает ни в одном магазине, иальбом для рисования, уже рассказал, что Бим был у него, ночевал, а потомпропал узнал он от Степановны и то, что Иван Иваныч, которого он никогда вжизни не видел, прислал письмо - скоро приедет. Сегодня Толик к вечеруобязательно зайдет еще раз - нет ли каких новостей о Биме, к тому же Люсяобещала ему подарить свою картину "Наш Бим". На одной из улиц, поблизости от вокзала, к Толику подошел мальчик леттринадцати, загорелый, прочный, в новом костюмчике, сшитом по взрослому, испросил: - Вопрос можно, товарищ? Такое обращение, как к большому, Толику понравилось, и он охотноответил: - Можно. - В свою очередь спросил: - А что ты хотел? - Пастухи мы. А собака пропала - в город ушла. Случаем, не видал?Белая, с желтыми крапинками, а ухо черное-черное... И нога... - Как зовут собаку? - вскрикнул Толик. - Черноух, - ответил Алеша. - Бим, - сказал Толик. - Он! Нетрудно понять, как мальчики объяснились: Толик установил, когда игде куплен Бим, когда он ушел из села. Алеша понял, что приходил к Толикуименно Черноух, а не кто-либо другой. Все сходилось: Бим был где-то вгороде. Оба они даже и не подумали о том, кому из них достанется Бим, еслинайдут. Главное, искать, скорее искать. - Сперва станем-ка у вокзала, - предложил Алеша. - Человек мнепосоветовал. - Народу тут тьма, кто-то уж обязательно видел Бима, - согласился иТолик. Наивность такого поиска была очевидна, но не Алеше, и не Толику. Онипросто почувствовали дух товарищества, объединились одним желание, однойлюбовью к Биму, они верили - вот в чем и гвоздь их поведения. Авоображение уже рисовало, что Бим и сам может попасться им на глаза. - А потом зайдем к твоей Степановне, - уже на ходу решил Алеша. - Ееон не минует. Фактически он туда и идет, обязательно туда. Стало быть, емуиначе нельзя: дом. - Зайдем, - согласился Толик. Ему положительно нравился Алеша своей степенной речью и в то же времянаивностью и простотой. Подобные знакомства остаются на всю жизнь. Ихорошо тому мальчику, которому улица подарит доброго товарища, а нежулика. Ребята уже расспросили не меньше сотни людей и все продолжаливыбирать тех, кому следует задавать вопрос. В то же утро в общую вокзальную толчею, опираясь на палочку, вышел извагона скорого поезда седой человек в коричневом пальто. Пройдя вокзал, онприостановился и осмотрелся вокруг. Так человек, надолго разлучавшийся сродными местами и возвратившийся обратно, смотрит - все ли на мете, неизменилось ли что. В этот момент к нему и подошли два незнакомых мальчика.Один из них, явно сельский, спросил: - Вопрос можно, товарищ? Седой, чуть склонив голову на сторону и пряча улыбку, ответил: - Конечно, можно, товарищ. Второй, явно городской, продолжил вопрос: - Скажите, пожалуйста, вы не видели собаку с черным ухом, белая, скра... Седой сжал плечо мальчика и с нескрываемым волнением воскликнул: - Бим?! - Да, Бим. Видели? Где? Все трое сели на скамейку привокзального скверика. И все троедоверяли друг другу без каких либо сомнений, хотя мальчики абсолютно незнали этого старого человека, не знали, что это и был Иван Иваныч, хозяинБима, даже не сразу бы и догадались, если бы он сам не сказал о себе. Пожалуй, и знакомые не вдруг узнали бы его. Он стал чуть сутулее,лицо худее, морщин прибавилось (операция близко от сердца - не курорт), ноглаза остались такими же - внимательными, сосредоточенными, смотрящими какбы внутрь человека. Только по этим густо карим глазам и можно было быопределить, что когда-то обладатель их был брюнетом. Теперь же он сталокончательно белым, как снег. Толик рассказал все, что знал о Биме, даже и то, что он хромой ибольной. Алеша толково и коротко поведал о жизни Черноуха в селе. Ребятам все нравилось в Иване Иваныче: разговаривает он с ними как совзрослыми, иногда положив ладонь на плечо собеседника, нравилось и то, какон слушает не перебивая, и то, что он белый-белый, и имя, и отчество унего хорошее, а главное, он любит их, незнакомых мальчиков, - это ужеяснее ясного. Иначе к чему же он сказал в заключение: - Хорошие вы ребята. Будем друзьями, по настоящему... А теперь - комне. Судя по всему, Бим уже пришел домой. Дорогой он осторожно расспрашивал мальчиков и без труда установил,кто они, откуда, из каких семей, кто чем занимается, кому и что нравится. - Овец пасешь - это хорошо, Алеша. И учишься в школе? Трудно небось? - Овцу, ее накормить - уметь надо, - отвечал, как и отец, Алеша. -Дело трудное. Распустить отару фронтом, не топтать корм под ногами - этоне раз плюнуть, намотаешься так, что ноги гудят. И обратно же: вставайчуть свет. Хлопотно. С собакой хорошо - помогает лучше человека, если онни шиша не понимает в этом деле. А без собаки нам никак невозможно.Пастухи мы. Куда ж денешься? - А ты, Толик, чем занимаешься? - спросил Иван Иваныч. - Я? - удивился Толик. - Я учусь в школе. - Скотина у вас есть какая дома-то? - спросил Алеша у Толика. - Скотины нет никакой, - ответил тот. - Морские свинки были - мамазапретила... Пахнут. - Ты приезжай ко мне - покажу: милка у нас - золотая корова, под пузолезь, и ногой не шевельнет. Шапку лижет тоже... И ладони. Петух у нас -всем петухам петух, заводила называется, первым кричит на заре, а другиеуж - за ним. Таких петухов - редкость... А вот собаки нету. Была -померла. Черноух был - убег. - Алеша вздохнул: - Жалко. Такой ласковый... Иван Иваныч позвонил к Степановне. Она вышла вместе с Люсей изапричитала: - Ой, Иван Иваныч! И как я теперь отвечать буду? Нет Бима. Вот был уТолика три дня назад, а домой не пришел. - Не пришел, задумчиво повторил Иван Иваныч. Но, ободряя мальчиков,добавил: - Найдем, обязательно найдем. Степановна отдала ключи хозяину, и все пятеро вошли к нему. В комнатебыло все так же, как оставил Иван Иваныч: та же стена книг, удивившаятеперь Алешу, тот же письменный стол, даже стало чище (Степановныхлопоты), но пусто-пусто - не было Бима. На его лежаке чистый лист писчейбумаги - письмо Ивана Иваныча Степановна сохранила даже и это. Иван Иванычстал спиной к гостям и смотрел в окно, потупившись. Степановне показалось,что он тихонько простонал. - Полежал бы, Иван Иваныч, с дороги, - посоветовала она. Тот прилег на постель, полежал при общем молчании, глядя в потолок, аСтепановна пыталась заговорить ему боль: - Выходит, благополучно операция-то? Раз уж сам приехал, то все будетхорошо. - Все хорошо, Степановна, все хорошо. Спасибо вам, милая, за все.Дай-то бог чтобы родные так относились друг к другу, как вы к чужим. - Вона! Об чем завел! Глупости одни говоришь. Невелик труд - помочьсоседу. Было бы только все по доброму. (Степановна даже как-то стеснялась,когда ее хвалили.) Через несколько минут Иван Иваныч встал, посмотрел на ребят и сказал: - Такой план, ребятишки: вы ищите здесь, в нашем районе, спрашивайтесмелее - Бим должен быть где-то недалеко. А я... - Он чуть подумал. - Япоеду в одно место... Не пристал ли он к сторожевым собакам... где-нибудь. При выходе Люся передала Толику картину "Наш Бим". Толик показал ееАлеше, а тот удивился: - Сама? - Сама, - ответила Люся. - Ты художница? - Не-ет, - рассмеялась Люся. - Я в пятый перешла. На картинке Бим был очень похож: черное ухо, черная нога, желтенькиеточки по белому и большие глаза. Только одно ухо, пожалуй, подлиннеедругого, но это вовсе не важно. Итак, Алеша и Толик отправились вновь на поиски. Они так же выбиралипо лицу прохожего (теперь уже советуясь основательно), так же задавалиодин и тот же вопрос и поясняли приметы Бима. А Иван Иваныч, еще на постели, решил: скорее в карантинный участок!Предупредить собаколовов, рассказать приметы, дать денег, чтобы сообщилиему, если увидят. А может быть, Бим уже там. Ушел он от Толика в ночь начетверг... Три дня. Скорее, скорее! Он взял такси и вскоре был у ворот карантинного участка. Кроместорожа, никого не оказалось (выходной). Но он на вопросы Ивана Иванычаохотно и многословно отвечал: - В четверг и пятницу собак не ловили, а вчерашние есть - сидят вфургоне. Сколько их, нечистый их знает, не ведаю, но есть. Завтра придетврач и скажет: какую - в науку, какой - укол усыпительный и на шкуру, абывает, зарывают со шкурой. На то и врачи. А как же! Бывает, и жгутначисто. - А охотничьи попадают? - спросил Иван Иваныч. - Редко. Этих не расходовают и в науку не отдают на растерзание, асперва пождут хозяина или звонят в союз охотников - так и так, мол,разберитесь. А как же! На то и врачи. Одна такая там есть, охотницкая, -Иван говорил, белая запаршивленная, бесхозная, говорит, сама хозяйкасдала. А как же! Может, у нее муж помер. "Он или не он?" - Думал Иван Иваныч и стал просить: - Пропустите к фургону, пожалуйста. Ищу свою собаку, замечательную.Может быть, она сидит там. Пустите. Сторож был неумолим: - Замечательных не сажают. Сажают вредных, чтобы не заражала, -безапелляционно утвердил он убежденно. И тут же лицо его изменилось: онвздернул подбородок и отмахнул рукой, как бы отстраняя просителя от ворот,по другую сторону которых тот стоял, потому он и сказал строго: - Видишь?"Вход запрещен". Читай и понимай, - указал он на рамку под стеклом, гдезолотыми буквами было написано: "Вход воспрещен - опасно для здоровья". Иван Иваныч уже потерял надежду проникнуть во двор, но все же сказал: - Эх, ты! Человек, человек!.. Операция была. От войны осколок носилвот тут. Приехал, а Бим пропал. - Как так? Более двадцати годов носил осколок? Вот тут? - Сторожнеожиданно стал самим собой, таким, как был в начале встречи. - Тысмотри-ка! Расскажи кому - не поверит. То-то ты... - Он не договорил фразуи примирительно пригласил, открывая засов: - Заходи. Да только никому неговори. Иван Иваныч отпустил такси, в надежде на то, что поведет Бима наповодке, и пошел к фургону. Шел он действительно с огромной надеждой: еслиБим здесь, то он сейчас его увидит, приласкает, если же Бима нет, то,значит, он тоже жив, найдется. - Бим, мой милый Бимка... Мальчик... Дурачок мой, Бимка, - шептал он,идя по двору. И вот сторож распахнул дверь фургона. Иван Иваныч отшатнулся и окаменел... Бим лежал носом к двери. Губы и десны изодраны о рваные края жести.Ногти передних лап налились кровью... Он царапался в последнюю дверь долго-долго. Царапался до последнегодыхания. И как мало он просил. Свободы и доверия - больше ничего. Лохматка, забившись в угол, завыла. Иван Иваныч положил руку на голову Бима - верного, преданного,любящего друга. Запорхал редкий снежок. Две снежинки упали на нос Бима и... Нерастаяли....А тем временем Алеша и Толик, еще теснее сдружившись, шли погороду. Спрашивали они, спрашивали да и попали на тот ветеринарныйучасток, куда Толик когда-то водил Бима. Там они узнали у дежурного, чтоникаких собак тут нет и что если собака пропала, то ее надо искать преждевсего в карантинном участке, потому что там собаколовы. Наши два мальчика были вовсе не теми, что могут написать адрес "Надеревню дедушке". Потому они через час, не больше, спешили от автобуснойостановки по пустырю на карантинный двор. Навстречу им вышел из ворот Иван Иваныч. Увидев ребят, онзаторопился, а подойдя, спросил: - И вы сюда? - Направили нас, - сказал Алеша. - Здесь нет Бима? - спросил Толик. -... - Не было его тут? - переспросил Алеша. - Нет, мальчики... Бима тут нет... И не было. - Иван Иваныч старалсяскрыть тяжесть на душе и боль сердца. Это в его состоянии оказалось оченьи очень трудно. И тогда Толик, приподняв густые черные бровки и собрав гармошку налбу, сказал: - Иван Иваныч... Не обманывайте нас... Пожалуйста. - Бима здесь нет, мальчики, - повторил Иван Иваныч уже более твердо иуверенно. - Искать его надо. Искать. Снег порошил. Тихий снег. Белый снег. Холодный снег, прикрывающий землю до следующего, ежегодноповторяющегося начала жизни, до весны. Седой как снег человек шел по белому пустырю, рядом с ним, взявшисьза руки, два мальчика шли искать своего общего друга. И у них быланадежда. И ложь бывает святой, как правда. Так умирающий человек, улыбаясь,говорит любимым: "Мне совсем стало хорошо". Так мать поет безнадежнобольному ребенку веселую песенку и улыбается. А жизнь идет. Идет потому, что есть надежда, без которой отчаяниеубило бы жизнь. Весь день мальчики продолжали искать Бима. А вечером, уже в сумерках,Толик проводил Алешу на трамвае до "нашей" автобусной остановки. - А это - мой папаня, - познакомил Толика Алеша. Перед поездкой Алешаотдал папе пятнадцать рублей. - Все целы. Не потребовалось. - Тоже понятно, - с грустинкой сказал отец. Толик помахал вслед отъезжающему автобусу. Было и грустнорасставаться с новым другом, и радостно оттого, что он есть. Теперь Толикбудет жить еще и ожиданием встречи с Алешей. А ведь это Бим оставил такойчеткий след на земле... Дома Толик сказал папе уверенно: - Где-то в городе обязательно найдем. Мы найдем. - Кто это мы? - Алеша, Иван Иваныч и я... - Кто - Алеша, кто - Иван Иваныч? - спросила мама. - Алеша - мальчик из деревни, отец у него - дядя Хрисан, а ИванИваныч - не знаю кто... Добрый он... Хозяин Бима. - А зачем же тебе Бим, если нашелся хозяин? - спросил папа. Толик не мог ответить, он не понимал вопроса в виду крайней егонеожиданности и сложности. - Не знаю, - тихо произнес он. А поздно вечером, когда Толик спал и видел во сне, как Алешина коровализала его шапку, папа и мама спорили в дальней комнате. - Безнадзорный растет у тебя сын, - строго говорил папа. - А ты где? - отпарировала мама. - Я - на службе. - А я - еще хуже, чем на службе. Ты ушел из дому и все. А мне... Одначистота всю душу съела. - Кто бы где бы ни служил - у него есть обязанности, которые ондолжен выполнять честно. Я говорю о другом: кто же будет воспитыватьТолика? Ты или я? Или оба? Тогда нам надо найти общий язык. - Наверно ни ты и ни я. - Кто же? - нажимал папа. - Вся надежда на школу, - ответила мама уже более мирно. - И улица, - добавил папа. - Хотя бы и улица. Что в том плохого? Все дети на улице. - А честность, я спрашиваю, честность кто будет воспитывать? -повысил теперь голос папа. - На вот читай. Впрочем, я сама. Слушай. - Мама читала, вырываяотдельные фразы из газеты: - Организованность, неусыпный надзор, строгийучет, взыскательность - вот чем воспитывается в людях честность!..Честного человека надо поднимать на щит! Слышишь: на щит. Да ну вас клешему - мама упала на кушетку лицом вниз. Папа уже не хотел углублять спор. Он любил маму, и она его любила, амирился он всегда первым. Да и долгие разногласия у них почти не бывали. Ина этот раз он примирительно сказал: - Что ж, придется разобраться. Попробую я найти Бима. Попробую.Хозяин нашелся, сюда Толик уже не притащит собаку, а если мы найдем ее, тонаш авторитет возрастет в глазах Толика. Нет, не те слова сказал он, что вертелись на уме, не те. В тот вечерСемен Петрович уже не был спокойным и уверенным: сын подрастал и шел мимоотца, а он, родной отец, не заметил этого в текучке. Семен Петрович думал.Семен Петрович вспомнил, как видел однажды у пивной на берегу реки юношу,еще безусого. Тот стоял у стены, покачиваясь и путаясь ногами, и кричал, иплакал с надрывом... Жутко стало от такого воспоминания. Семен Петрович с ужасомпредставил у пивной своего Толика лет через пять, и от этого сдавило вгруди. Он подошел к жене, сел около нее и спросил тихо, примирительно идля нее неожиданно: - А может быть купим Толику хорошую собачку?.. Или выпросим Бима ухозяина, а? Хорошо заплатим. Как думаешь ты? - Ох не знаю, Семен, не знаю. Давай купим что-ли. Конечно, Семен Петрович не учел маленького обстоятельства, что дружбаи доверие не покупаются и не продаются. Не знал он и того, что Бима ему ненайти, если бы он и захотел. Но Бим, наш добрый Бим оставил след и в душепапы Толика. Может быть это был укор совести. От нее никогда и ни кому неуйти, если она не похожа на идеальную прямую хворостину: такую можносогнуть в дугу и, отпустивши по желанию, выпрямить как вам угодно. Но Бимтревожил Семена Петровича и ночью. В ту ночь Бим лежал все еще там же, в фургоне, обитом жестью. Завтраже папа Толика организует поиски Бима. Найдет ли он, постигнет ли тайнужелезного фургона, поймет ли всю силу и непобедимость стремлений Бима ксвету и свободе, к дружбе и доверию? Нет, этого не произошло по самой простой причине. утром следующегодня, в понедельник, Иван Иваныч взял ружье в чехле и поехал на карантинныйучасток. Там встретился с теми двумя собаколовами, с горечью и болью узналот них, что изловили они Бима около дома. Оба они возмущались теткой иругали ее нещадно, обзывая всяческими словами. Тяжко было Ивану Иванычуоттого, что Бим пал жертвой предательства и наговора. Он не винил этихдвух рабочих, исполняющих свою обязанность, хотя молодой парень, каквидно, чувствовал себя виноватым, хотя бы уже потому, что поверил тетке. - Да если бы я знал... - Он не договорил и стукнул кулаком по капотуавтофургона. - Вот и поверь такой гадюке. Иван Иваныч попросил их отвезти Бима в лес и предложил за это пятьрублей. Они охотно согласились. Поехали втроем в кабине того же фургона. На полянке, где перед каждой охотой Иван Иваныч садился на пенечек ислушал лес, на той полянке, где в тоскливом ожидании Бим терся мордой опалые листья, в нескольких метрах от того пенечка, зарыли Бима, а поверхзасыпали легонько, тоненько, желтыми листьями, перемешанными со снежком. Лес шумел ровно и негромко. Иван Иваныч расчехлил ружье, вложил в него патроны и, как бы чутьподумав, выстрелил вверх. Лес, из-за шума, глухо, без ропота, по осеннему, отозвался печальнымэхом. Вдали оно замерло коротким, оборвавшимся стоном. И еще раз выстрелил хозяин. И еще ждал, когда простонет лес. Оба его спутника недоуменно смотрели на Ивана Иваныча. Но он, несходя с места, заложил еще два патрона и так же размеренно, с абсолютноравными промежутками, определяемыми по замиранию звука вдали, выстрелилеще дважды. Затем зачехлил ружье и пошел к пенечку. Старший спросил: - Это к чему же - четыре-то раза? - Так полагается, - ответил Иван Иваныч. - Сколько лет было собаке,столько раз и стрелять. Биму было... Четыре года. Любой охотник в такиеминуты снимает шапку и постоит молча. - Ты смотри-ка! - тихо удивился молодой парень. - Как при напасти...Как в беде... - Он отошел к фургону, сел в кабину и закрыл за собойдверцу. Иван Иваныч присел на свой пенечек. Лес шумел, шумел, шумел, однотонно, почти по зимнему, шумел холодно,голо и неуютно. Снега было всего чуть-чуть. Давно уже пора бы ему, азапоздал надолго. Может быть, потому и шум леса стал теперь ворчливонудным, сонливым, казалось, настолько безнадежным, что вроде бы и зимы небудет, и весны не будет. Но вдруг Иван Иваныч ощутил в себе, в той пустоте, что осталась послепотери последнего друга, теплоту. Не сразу он догадался, что это такое. Аэто были два мальчика, их привел к нему, сам того не ведая, Бим. И ониопять придут, придут не раз. Странным, очень странным показался Иван Иваныч двум простецкимсобаколовам, когда, садясь в кабину, он сказал как бы самому себе: - Неправда. И весна обязательно будет. И будут подснежники... ВРоссии бывают и зимы, и весны. Вот она какая, наша Россия, - и зимы, ивесны обязательно. На обратном пути молодой парень неожиданно остановил автомобильпротив небольшой деревни, неподалеку от шоссе, открыл дверь фургона ивыпустил Лохматку. - Не желаю. Не хочу! - воскликнул он. - Беги, собака, в деревню,спасайся, - там цела будешь. - Что ты? Что ты?! Знают же - было две собаки, - крикнул из кабиныстарший. - Одна покончилась, другая убежала - и весь сказ. Не хочу. Ничего нехочу. Не желаю. И весь сказ! Лохматка отбежала от шоссе, села, в удивлении проводила взглядомфургон, потом осмотрелась и побежала сама по себе, побежала в деревню, клюдям. Смышленая собачка. Еще в лесу Иван Иваныч узнал, что молодого парня зовут Иваном истаршего - тоже Иваном. Все трое - Иваны, редчайшее совпадение. Это ихсблизило еще больше, и расставались они добрыми знакомыми. А и всего-томежду ними было только одно: втроем зарыли собаку, которая не вынесласобачьей тюрьмы. Бывает, люди сходятся в больших делах и расходятся, абывает, сходятся в малых делах, и надолго, на всю жизнь. Когда Иван Иваныч вышел из кабины и подал обещанные пять рублеймолодому Ивану, тот отстранил его руку и сказал те же самые слова: - Не желаю. Не хочу. И весь сказ! Стало окончательно ясно, что он считает себя тоже виноватым в гибелиБима. Видимо, он испытывал укор мертвого. Что ж, укор мертвых - самыйстрашный укор, потому что от них не дождаться ни прощения, ни сожаления,ни жалости к сотворившему зло кающемуся грешнику. Но молодой Иван слишком уж близко принял к сердцу свою маленькуюошибку. И это делает ему честь. Вот и еще один след на земле доброй,преданной и верной собаки. Кстати, старший Иван не испытывал особыхдушевных неудобств - он взял пятерку из рук Ивана Иваныча и положил ее вбоковой карман - с благодарностью. Обвинять его абсолютно не в чем: онполучил договорную плату за труд, а ловя Бима, всего лишь исполнял своюобязанность....В тот же день Семен Петрович организовал поиски. Во первых, вгазете появилось объявление: "Пропала собака - сеттер, белый с чернымухом, кличка Бим, выдающегося ума ученая собака. Местонахождение просимсообщить за хорошее вознаграждение по адресу..." Большой город заговорил о Биме. Трещали телефонные звонки, шлисочувственные письма читателей, сновали в поисках гонцы. Так Бим прославился дважды: один раз при жизни - как бешеный, второйраз после смерти - как "выдающегося ума собака". В последней славе Бимазаслуга Семена Петровича была несомненна. Но следов Бима так-таки и не нашли, ни в течение всей зимы, ни после.Да и кто мог знать? Молодой Иван рассчитался с карантинного двора и, попонятным причинам, не откликнулся на объявление. Ивана старшегопредупредил Иван Иваныч - чтобы ни гугу! А больше ни один человек неведал, что Бим лежит в лесу, в свежей промерзшей земле, запорошеннойснегом, и что его уже никто никогда не увидит. Зима в тот в год была суровой, с двумя черными бурями. После нихбелый снег в полях стал черным-черным. Но на той, знакомой нам полянке влесу он оставался чистым и белым. Ее защитил лес. 17. ЛЕС ВЗДОХНУЛ (ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ) И вновь пришла весна. Солнце выталкивало зиму вон. Она улепетывала, раскисшая, наполурастаявших и немощных ногах, а вслед за нею, помаленьку, но неотставая, прибавлялись и прибавлялись теплые дни, поджигали старухупятнами, разрывали на грязно белые клоки. Весна всегда безжалостна кумирающей зиме. И вот ручьи уже успокоились, не торопятся, становятся все меньше именьше, все тоньше и тоньше, а ночью почти совсем замирают. Весна пришлапоздняя, ровная. - Такая весна - к урожаю, - сказал Хрисан Андреевич на днях, когданочевал с Алешей у Ивана Иваныча. Скоро они выгонят овец на выпас, но Алеша теперь до самых каникулбудет только "выпроваживать" с отцом стадо утром и "встревать" за селомвечером. Алеша и один приезжал несколько раз. В такие дни они с Толикомнеразлучны и вновь ищут Бима, милые мальчишки. Но однажды, когда всевместе пили чай у Ивана Иваныча, Хрисан Андреевич рассудил так: - Раз уж в газетах пропечатали, да не объявился, то, стало быть, егокто да нибудь увез далеко. Россия велика, матушка, - пойди найди. Ежели быон загиб, то обязательно кто-то заявил бы по объявлению: так, мол, и так -покончилась ваша собака, видал там-то и там-то. Главное дело - жив, вот вчем вопрос. Не каждый находит свою собаку. И тут, фактически, ничего неподелаешь. - Он понимающе переглянулся с Иваном Иванычем и добавил: - Такчто искать его, ребята, бесполезно. Правильно я говорю, Иван Иваныч? Тот согласился кивком головы. С этого дня поиски прекратились. Осталась только память, и осталасьона у мальчиков на всю жизнь до конца дней. Может быть, через много-много лет они, наши мальчишки, расскажутсвоим детям про Бима. Ведь любой отец или дедушка, если у него был другсобака, не преминет рассказать детям и внучатам о забавных или печальныхисториях, происшедших с нею. И тогда подростку захочется иметь своюсобаку. Уходя, Хрисан Андреевич положил за пазуху месячного щенка овчарки -подарок Ивана Иваныча. Алеша был в восторге....В комнате забавляется со старым ботинком новый щенок, тоже - Бим,породистый, типичного окраска английский сеттер. Этого Иван Иванычприобрел "на двоих" - себе и Толику. Но старого друга он уже никогда не забудет. Не забыть ему охотничьихзорь, подаренных Бимом, не забыть его доброты и всепрощающей дружбы.Память о верном друге, о его печальной судьбе тревожила старого человека.Именно поэтому он и оказался на той самой полянке и сел на тот же пенечек.Осмотрелся. Он пришел послушать лес. Был неимоверно тихий весенний день. Небо густо забрызгало полянку подснежниками (капельки неба наземле!). Много раз в жизни Ивана Иваныча повторялось такое чудо. И вот онопришло вновь, тихое, по могучее в своей истинной простоте и каждый разудивительное в неповторимой новизне рождения жизни - весна. Лес молчал, только-только пробуждаясь ото сна, окропленный небом иуже тревожимый теплыми солнечными зайчиками на блестящих и такихтомительно нежных язычках еще не развернувшихся листочков. Ивану Иванычу показалось, что сидит он в величественном храме сголубым полом, голубым куполом, с колоннами из живых дубов. Это былопохоже на сон. Но вдруг... Что бы это значило? По лесу прокатился короткий шум -глубокий вздох. Было очень похоже на вздох облегчения от того, что последлительного ожидания жизнь деревьев началась с распустившихся почек. Иначепочему же ветви шевельнулись, и вслед за этим засвиркала синица, а дятелбодро застрочил барабанной музыкальной дробью, призывая подругу, оповещаялес о начале любви? Он ведь одним из первых, как и вальдшнеп, подаетсигнал к торжественной симфонии весны: но только вальдшнеп зовет тихо, всумерках, осторожно, зовет сверху: "Хор-хор! Хор-хор!" - То есть хорошохорошо! А дятел, найдя свое сухое дуплецо на заветном суку, неистово,смело, решительно возвещает на первозданном инструменте радости:"Кр-р-р-р-р-р-р-р-р-расота!" Ясно: потому и вздохнул лес облегченно, что чудо началось и наступиловремя исполнения надежды. И птицы откликнулись ему, могучему богатырю и спасителю. Иван Иванычслышал это отчетливо. Ведь он и пришел сюда затем, чтобы послушать лес иего обитателей. И он был бы счастлив, как и каждый год в такие часы, если бы на краюполянки не выделялось пятно - пустое, не заполненное голубым, обозначенноелишь свежей землей, смешанной с палыми прошлогодними листьями. Грустно смотреть на такое пятно весной, да еще в самом началевсеобщего ликования в природе. Но зато снизу вверх добрыми, наивными, ласковыми и невиннымиглазенками смотрел на Ивана Иваныча новый Бим. Он уже успел покоритьТолика, он так и начал жить - с доброты, маленький Бимка. "Какова-то будет его судьба? - подумал Иван Иваныч. - Не надо, нет,не надо, чтобы у нового Бима, начинающего жизнь, повторилась судьба моегодруга. Не хочу я этого. Не надо". Иван Иваныч встал, выпрямился и почти вскрикнул: - Не надо! Лес коротким эхом повторил несколько раз: "Не надо... Не надо... Ненадо..." И замолк. А была весна. И капли неба на земле. И было тихо-тихо. Так тихо, будто и нет нигде никакого зла. Но... Все-таки в лесу кто-то... Выстрелил! Трижды выстрелил. Кто? Зачем? В кого? Может быть, злой человек ранил того красавца дятла и добивал егодвумя зарядами... А может быть, кто-то из охотников зарыл собаку и ей было три года... "Нет, не спокойно и в этом голубом храме с колоннами из живых дубов"- так подумал Иван Иваныч, стоя с обнаженной белой головой и подняв взор кнебу. И это было похоже на весеннюю молитву. Лес молчал.

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных