ДЕЙСТВИЯ. АКТОРЫ. СИСТЕМЫ 6 страница

После публикации «Структуры социального действия» позиция Парсонса как в Гарварде, так и в социологии значительно улучшилась. Окончательно укрепившись в Гарварде, он обратил свой исследовательский интерес к сфере, которую называл «социально-психологическим комплексом», то есть туда, где на переднем плане была проблематика, объединявшая социологию, психологию и антропологию. В частности, под влиянием своих контактов в Гарвардской Школе Бизнеса с Элтоном Мэйо, автором ряда известных работ по социологии организаций, он увлекся работами Зигмунда Фрейда. Парсонс также сотрудничал с психологами Гордоном Эллпортом и Генри Мюррэем, а также с антропологом Клайдом Клакхоном. Все они внесли свой вклад в формирование фрейдистского движения «культуры и личности», игравшего довольно заметную роль в американской социальной науке на протяжении 1940-1950х гг. Центральное место, занимаемое Парсонсом в этой влиятельной группе, способствовало укреплению позиций его теорий, а также превращению Гарвардского Факультета Социальных Отношений в столь важный центр подготовки социологов в послевоенное время.

Во время Второй мировой войны Парсонс был консультантом в правительстве США по вопросам, связанным с послевоенной реконструкцией Германии. Он также, разумеется, продолжал работу в Гарварде и опубликовал ряд интересных статей по немецкому обществу и культуре. В 1942г. он вместо Сорокина возглавил Факультет социологии и основал новый, междисциплинарный факультет социальных отношений, который открылся в 1946г. под его руководством. Факультет имел сильную социологическую, психологическую и антропологическую базу, что способствовало привлечению многих талантливых аспирантов. В первые 10 лет его существования на нем было присуждено свыше 80ти докторских степеней, многие из обладателей которых работали под руководством Парсонса – среди них Гарольд Гарфинкель, Клиффорд Гиртц, Дэвид Эберл (David Aberle), Роберт Бэйлз, Бернард Барбер, Эдвард Деверо (Edward Devereux), Марион Леви (Marion Levy) и Моррис Зелдич (Morris Zelditch). В результате плотная «сеть» экс-парсоновских студентов, раскинувшаяся из Гарварда и охватившая всю социологию, также способствовала распространению парсоновских идей в 1950-1960х годах(Mullins, 1974).

В период с 1945 по 1956 Парсонс был необычайно активен. Он опубликовал свыше 27 работ, в том числе достаточно крупных. Некоторые из них являлись совместными проектами, что отражало все более междисциплинарную направленность его деятельности, другие же (например, «Социальная система» 1951г.) представляли шаг вперед в развитии его теоретической позиции, то есть в построении модели человеческого действия при помощи системных концепций в рамках функционального анализа. Этот этап его эволюции (к теме периодизации этапов творчества Парсонса), таким образом, часто обозначается как «структурно-функциональный» или «функционалистский», хотя, как ни странно, сам Парсонс не принимал ни один из этих терминов. К 1950г. Парсонс достиг самого верха в своей профессии: в 1949 г. он был избран Президентом Американской Социологической Ассоциации, а его работы стали основой доминирующей в социологии функционально-системной парадигмы. Личный вклад Парсонса в «структурный функционализм», являвшийся доминирующим направлением в американской социологии вплоть до конца 1960-х гг., отражают такие работы этого периода как «Социальная система», «К единой теории действия» (обе 1951г.), «Рабочие заметки по теории действия» (1953г.), а также «Экономика и общество» (1956г.).

В случае как с естественными, так и с социальными науками наступает момент, когда новизна теории исчерпывается, и она перестаёт быть стимулом для плодотворного исследования. Когда это происходит, на передний план выходят критики данной теории, в некоторых случаях образующие своего рода ядро, из которого впоследствии развиваются новые парадигмы. Так, в конце 1950х гг. стали появляться и обретать все большую поддержку критики структурного функционализма в целом и парсонианской системной теории в частности. Такие критики выступали с позиций акцентирования скрытой гетерогенности социологической теории: Ч. Миллс атаковал парсоновскую «глобальную теорию» за ее, как ему представлялось, уход от практических реалий и конкретных социальных проблем в концептуальную башню из слоновой кости; Ральф Дарендорф выступил против парсонианской «утопичной», как он считал, веры в единство ценностей, заявляя, что следует уделять большее внимание «принуждению, конфликту и изменению», Джордж Хоманс поставил под сомнение необходимость идти в обход личности в объяснении социального поведения, настаивая, что оно может быть объяснено только через психологические факторы, а Дэвид Локвуд противостоял тому, что он рассматривал как попытку Парсонса конструировать глобальную социальную теорию на базе неполной модели социальной реальности, в которой за основу принимается нормативный порядок, но не «власть» и «конфликт» как в предпочитаемом им марксистском подходе. Такие критические утверждения ознаменовали процесс освобождения американской социологии от доминирования парсонианского структурного функционализма. В 1960-х гг. этот процесс набрал силу, главным образом благодаря ренессансу марксистских подходов, связанному с Парижской революцией 1968г. и со студенческими волнениями, затронувшими все Западное общество с 1967 по 1973г. Но реакция против Парсонса не была связана исключительно с «новым открытием» Маркса. О себе заявил целый ряд других направлений социальной теории: против очевидного «позитивистского» уклона функционализма выступила этнометодология Г. Гарфинкеля. (Парадоксально, что Гарфинкель в 1950х гг был студентом Парсонса и утверждал в своих «Исследованиях по этнометодологии»(1967г.), что его концепция началась с тех многочисленных открытий, которые содержатся в «Социальной системе».) Теория обмена Джорджа Хоманса, различные варианты феноменологически ориентированных «понимающих» теорий, разработки Льюиса Козера в области так называемой теории конфликта, модернизированные, например, Ирвингом Гоффманом, версии символического интеракционизма также начали «выдергивать ковер гегемонии в теории из-под ног Парсонса».

Как уже было замечено выше, большая часть критики парсонианской системной теории и, в частности структурного функционализма, фокусировалась, главным образом, на явной недостаточности данного теоретического подхода в отношении проблем конфликта, динамики и социального изменения. Подход к этим проблемам является ключевым недостатком функционализма, поскольку анализ социальных институтов в нём осуществляется с точки зрения того, как они поддерживают равновесие системы, таким образом, силы, не способствующие поддержанию этого равновесия – противоположные ценности, классовый конфликт, властные отношения и т.д., - выносятся за скобки. Парсонс был прекрасно осведомлен о такого рода критике, и, хотя на ранних этапах своей карьеры он рассматривал политические вопросы по принципу ad hominem – реагируя только на те, которые так или иначе ставили его в тупик – такие, как фашизм и Маккартизм, – в конце 1950-х - начале 60-х гг. он начал практиковать более систематический подход к политике и, впоследствии, к проблемам социального развития и социальных изменений. В статье, посвящённой известной работе Ч. Миллса «Властвующая элита», Парсонс пытается сформулировать ряд следствий из сделанного ранее совместно со Смелзером открытия обобщенных средств обмена. Он замечает, что не только экономика является социальной системой, но и политика может рассматриваться в качестве таковой. Несмотря на тенденцию политологов рассматривать власть как «нулевой феномен», или, другими словами, предполагать, что существует «фиксированное» количество власти в любой политической системе, которое в политических процессах просто переходит от одной группы к другой, Парсонс развивает теорию, в которой определяет власть как средство обмена, которое действует подобно деньгам в экономической системе: это объект, который сокращается или увеличивается в зависимости от доступности «источников кредита».

Хотя Парсонс и не создал на политические темы ничего сопоставимого по масштабу с «Экономикой и обществом» или «Социальной системой», ряд эссе середины 1960х гг., переизданных в «Политике и социальной структуре»(1967г.), свидетельствуют о его стремлении адаптировать системную теорию с тем, чтобы она могла противостоять обвинениям в концептуальной несостоятельности.

Сам Парсонс был склонен считать, что его интерес к вопросам обобщенных средств обмена между системами действия уводит его от «структурного функционализма» к «кибернетически» ориентированной теории действия, которая сосредоточивается на том, каким образом в системах действия функционирует символическая «программа» контроля. В ходе реализации этой линии теоретического развития он все явственнее возвращался к биологическим аналогиям, опираясь также на важнейшие достижения генетики 1950 – 1960-х гг. Как было замечено выше, в студенчестве он увлекался биологией и этот предмет оставался его интеллектуальным хобби до конца жизни. В 1930х гг. он с большим интересом следил за работой Клода Бернара, У. Кэннона, и, конечно, своего коллеги Л. Дж. Гендерсона. Фактически физиолога Гендерсона можно назвать главной причиной парсонианского интереса к понятию системы, сам же он обращался к данному понятию в контексте собственного изложения социологических идей Парето, основанного преимущественно на биологическом материале.

Расширение проблематики парсонианской теории в последний период его творчества парадоксальным образом совпало с закатом той парадигмы, которую он так стремился создать. Это может отчасти объясняться тем, что парсонианская системная теория не могла предложить плодотворных путей анализа в период, отмеченный настоятельной потребностью в критических социальных теориях. Забавно, что именно работа Парсонса подготовила почву для такого интереса, поскольку ее успех, то есть успех модели социальных систем, находящихся в динамическом равновесии, привлек внимание к росту числа нарушений равновесия, столь характерному для 1960-х - начала 1970-х и проявившемуся в деятельности движений за гражданские права и студенческих волнениях, контркультуре «хиппи» и, наконец, войне во Вьетнаме. Парсонс прилагал свои теории ко многим из этих проблем (особенно к расизму), но сторонился любых комментариев по поводу трагедии в Юго-восточной Азии.

Парсонс ушел из Гарварда в начале 1970х, когда великие междисциплинарные кампании 1940х утратили актуальность, поскольку социология в Гарварде вновь выделилась в самостоятельный факультет. Его формальное расставание с Гарвардом в 1973г. символизировало отход социологии от структурного функционализма или «системной теории». Но это в любом случае не означало его окончательного ухода от дел. В 1970х он активно сотрудничает с некоторыми своими бывшими студентами из Университете Пенсильвании (University of Pennsylvania) (главным образом, Рене Фоксом и Виктором Лидзом), участвуя в работе факультативного семинара, в рамках которого публикует свои последние работы - два сборника эссе, «Социальные системы и эволюция теории действия» (1977г.) и «Теорию действия и человеческий фактор» (1978г.), из которых второй представляется намного более интересным. В конце жизни Парсонс, по-видимому, ощущает в себе силы для новой попытки расширения своей теории в направлении, способном объединить как науку, так и религию, что явствует из ранее неопубликованного эссе под названием «Парадигма человеческого состояния» (A Paradigm of the Human Condition), опубликованного в сборнике «Теории действия и состояние человека»(Action Theory and the Human Condition), в котором присутствует попытка концептуализировать наиболее существенные аспекты человеческого существования. Таким образом, парсонианская «общая система действия» становится подсистемой «человеческого состояния», подобно тому как ранее «социальная система» была частью общей теории действия. Последнее десятилетие жизни Парсонса было периодом, когда он, действуя в рамках обозначенного ранее круга проблем, занимался решением более частных вопросов. Он осуществляет исследования в области социологии медицины, пишет на темы смерти, различных аспектов религии, права, политической власти, стратификации, образования и социализации, семьи, современного капитализма, психоанализа и девиации, а также комментирует и анализирует работы своих интеллектуальных менторов, и занимается проблемами теории в целом.

Парсонс целиком отдался социологической теории в надежде, что таким образом ему удастся обеспечить социологию последовательным (coherent) методом, который способствовал бы ее развитию в качестве науки, являя собой, одновременно, общую теории общества и, на основании такой теории, форму концептуализации предмета социологии. Он убедительно и последовательно высказывался за отделение предмета социологии от предметов других социальных наук и стремился к созданию целостной модели того, какой должна быть наука, обладающая таким предметом. В сущности, появление функционалистской парадигмы служило именно этой цели, и энергичная деятельность Парсонса в сфере построения систем обеспечивала четко определенную единую теоретическую программу, обладавшую при этом собственным концептуальным языком. Позиция гегемона, занимаемая функционализмом в американской социологии вплоть до конца 1960х годов, отчасти была обусловлена всеобъемлющим характером парсонианской большой теории: в её лице Америка наконец-то обрела собственную теоретическую парадигму, соответствовавшую как американской послевоенной ситуации, так и потребностям социологической профессии, развивавшейся вместе со всей университетской системой, получившей мощный импульс в связи с «Законом о военнослужащих» (GI Bill).

Если историческое развитие функционализма тесно связано с работой Парсонса, то для лучшего понимания её внутренней структуры было бы полезно использовать организующий принцип, применявшийся мною в другой работе (Hamilton, 1983) и состоящий в рассмотрении парсонианского наследия в виде последовательности определённых стадий. При рассмотрении парсонианской работы в виде такого рода стадий нельзя не обратить внимания, что многие важные и общепринятые термины, используемые адептами функционалистско-системной теории, употребляются сейчас в том значении, которое было присвоено им Парсонсом. Такие понятия, как норма, роль, социальная структура, социальный институт, интеграция (сплочённость), консенсус в отношении ценностей, а в особенности, социальная структура, не получили бы своего современного применения без четкого определения, данного им парсонианской теорией. В данном контексте нельзя безоговорочно утверждать, что социологическая ценность этих понятий практически отсутствовала, прежде чем в парсонианской теории им было дано однозначное определение. Однако можно с достаточной уверенностью сказать, что использование их в качестве концептуальных понятий не было доступно социологам до того, как Парсонс извлёк их из разрозненных источников и сделал неотъемлемыми элементами социальной теории.

В этом отношении Парсонс способствовал не только концептуальному становлению социологических понятий, но также и интернационализации социологии в период конца 1940х – начала 1970х годов. Работы таких «корифеев» европейской социологии, как Вебер, Дюркгейм и Парето были довольно мало известны англосаксонскому миру до предпринятой Парсонсом попытки разработать на базе их концепций теорию «волюнтаристского социального действия». В частности американская социология выглядела полной противоположностью «теоретической» социологии того типа, который Парсонс обнаружил у данных авторов. Американская социология, оторванная, в чем, собственно, не было ничего необычного, от основных направлений европейской социологической мысли, стремилась (до середины 1930х годов) идти своей собственной дорогой. Эта дорога лежала в двух направлениях: спекулятивном и нормативном, связанном с гуманистическим интересом к проблемам социального благосостояния, а также эмпирическом, в парадоксальном смысле, и «научном», в довольно ограниченном, хотя и важном понимании этого слова. Как я уже отмечал в этой главе, факультет социологии в Чикагском университете, придерживавшийся именно второго подхода, до середины 1930х гг. являлся центром американской социологии, и, хотя и не игнорировал европейские идеи, но в большей степени занимался решением другого рода проблем, в особенности, изучением микросоциологии города Чикаго.

Парадигма социологического исследования, сложившаяся в Чикаго в 1920-1930е годы, несомненно была строгой и последовательной, но вместе с тем ограниченной, поскольку социология в ней оказывалась сведена к изучению индивидуализированных объектов посредством исключительно индуктивной методологии. Чикагская социология, появившаяся в то время, когда наиболее распространенным и влиятельным направлением в психологии был бихевиоризм, стала практиковать подход, который, благодаря ей, распространился на всю американскую социологию, а сама она заняла доминирующее положение. Этот подход, в целом именуемый «социальным бихевиоризмом» или, иногда, «символическим интеракционизмом», вверяет социологу изучение взаимодействия между индивидами, оставляя без внимания такие понятия, как «социальная структура» или «общество». Теория в этом контексте оказывается своеобразным продуктом эмпирических исследований, своего рода приемлемым соединением наблюдаемых поведенческих фактов. Ряд наиболее значимых критических работ, посвящённых парсонианской социологии, был создан как раз в рамках этой традиции (см. Faris, Blumer).

Такой подход к социологии, в котором акцент делался на сведении социального феномена к взаимодействию между индивидами и который был связан с объяснением узко определяемых «наблюдаемых поведенческих проявлений», весьма отличался от подхода, разработанного главными европейскими социологами, особенно Вебером и Дюркгеймом, преодолевшими ограниченность позитивизма и бихевиоризма и уделявшими большее внимание «многозначной» природе социального действия. В то же время европейцы акцентировали необходимость следующей теоретической предпосылки: нельзя заниматься изучением социальных феноменов без некоторой предварительной концептуализации и классификации этих феноменов. Таким образом, основой европейской социологии стала именно теория, то есть дедуктивная теория, что было совершенно неприемлемо для Америки, поскольку в этом случае теория рассматривалась в качестве структуры социологического исследования. В свою очередь, если позитивизм и бихевиоризм подразумевали, что выбор социальных акторов целиком детерминирован фундаментальными механическими «законами» социального взаимодействия, то более «волюнтаристский» подход европейской социологии стремился объяснить социальное действие в терминах социальных смыслов, которыми руководствуются акторы в своем выборе.

Заимствуя и развивая идеи, характерные для европейской социологии, Парсонс сделал особый акцент на возможности их систематического теоретического применения. Этот акцент наиболее заметен в его первой книге, «Структуре социального действия» (1937г.). В этой работе Парсонс намеревался продемонстрировать движение наиболее значительных европейских социологов в сторону «волюнтаристской концепции социального действия», направленной против господствующих позитивистских, утилитаристских и редукционистских взглядов в отношении социальных феноменов. По Парсонсу, именно волюнтаристская или «независимая» природа социального действия наделяет социологию собственным специфическим предметом, отличным от предмета естественных наук, экономики или психологии. Понятно, что отграниченной подобным образом социологии следовало заниматься изучением условий и структур, ограничивающих и определяющих конкретную степень свободы действий актора в ситуациях взаимодействия. Учитывая, что Парсонс усматривал присутствие подобной концепции в работах Маршалла, Вебера, Дюркгейма и Парето, основной целью его книги оказывалась переработка и представление их идей в рамках данного общего направления. В этом смысле книга была некой презентацией концепции и может рассматриваться в качестве основы для последующих парсонианских теорий, поскольку именно в ней впервые были очерчены основные положения общей теории социального действия. Несмотря на недостатки этого первого эссе по социальной теории, очевидно, что последующее развитие парсонианских идей следует рассматривать в контексте проблем, вызванных использованием «волюнтаристской» основы для теории социального действия.

Для наиболее адекватного анализа эволюции парсонианской концепции можно использовать модель, в которой выделяется четыре относительно самостоятельных этапа, которым соответствуют определенные ключевые идеи и которые также могут рассматриваться как четыре стадии развертывания и применения парсонианской «общей теории действия». Для упрощения восприятия четыре этапа будут обозначаться как Парсонс(0), Парсонс(1), Парсонс(2) и Парсонс(4).

Я использую термин «Парсонс(0)» для обозначения подготовительного этапа, то есть для обозначения особенностей первых лет становления Парсонса в качестве экономиста и социолога. Нельзя забывать, что юный Парсонс внес довольно значительный вклад в обе данные области задолго до того, как приступил к своей главной работе, «Структуре социального действия». Возможно, наиболее важной вехой в этом отношении является авторский перевод «Протестантской этики и духа капитализма» Макса Вебера (впервые опубликованный в 1930г.), значительно способствовавший подтверждению Вебером статуса ведущего социолога за пределами его родной Германии. Здесь не имеется в виду, что Вебер был в это время абсолютно неизвестен в Европе и Америке, но в то же время, несомненно, что усилия Парсонса по популяризации его работ и идей способствовали возведению Вебера на тот социологический «олимп», где он остается и по сей день. Парсонианское «прочтение» Вебера сейчас часто ставится под сомнение, хотя суть его интерпретации навсегда определила восприятие веберианских идей современной социологией. В некотором смысле Парсонс вписал Вебера в схему функционалистско-системной теории (особенно это касается его концепции бюрократии), можно даже с определенной уверенностью утверждать, что без включения в данную парадигму, Вебер не стал бы так широко переводиться и читаться. (Например, даже классическое собрание эссе и переводов Герта - Миллза (Gerth-Mills) – Из Макса Вебера «From Max Weber», датируемое 1946г., выдержано в рамках, заданных Парсонсом).

Парсонс (1) обозначает начальную фазу зрелых парсоновских работ, в которых осуществляется последовательное развитие волюнтаристской теории социального действия в противовес позитивистским, утилитаристским и редукционистским взглядам в социологии. На этой стадии Парсонс объединяет особые трактовки Дюркгейма, Парето и Маршалла (в меньшей степени – Зиммеля и Маркса) в систему, в которой до того момента доминирующей фигурой оставался Вебер. Основной работой этого периода является «Структура социального действия» 1937 года, но к нему же относится и ряд важных эссе середины 1940-х гг., в которых Парсонс обращается к теоретическому синтезу, зарождающейся парадигме функционалистско-системной теории.

Второй этап, «Парсонс(2)», является во многих смыслах наиболее важным. Он знаменует выход Парсонса за пределы социальной теории действия в направлении того, что позднее было обозначено термином структурный функционализмом, а также к разработке более глобальной «теории действия», включающей такие принципиально важные понятия как «система» и «потребности системы». Основные достижения этого этапа отражены в трёх работах: «Социальной системе», «К общей теории действия» (обе 1951г.) и выпущенной совместно с Нейлом Смелзером «Экономике и обществе»(1956г.).

На фазу «Парсонс (3)» приходится развитие ряда идей, возникших в период «Парсонс(2)», в особенности, связанных с кибернетической моделью социальной системы, а также эмпирическими проблемами объяснения и классификации социальных изменений. К этому этапу можно отнести несколько книг. Это две короткие работы: «Общества» (1967г.) и «Современные общественные системы» (1971г.), а также два сборника статей: «Социологическая теория и современное общество»(1967г.) и «Политические и социальные структуры»(1971г.). Незадолго до смерти Парсонса в 1979г. вышло еще два сборника – «Социальные системы и эволюция теории действия» (1977г.) и «Теория действия и состояние человека»(1978г.), представлявших собой существенный прогресс в теоретическом отношении. На этой фазе произошло значительное усовершенствование парсонианской теории, особенно в том, что касается разработки понятий обобщенных средств обмена, впервые затронутых в «Экономике и обществе». На этой стадии развития теории Парсонс значительно расширяет свою концептуальную схему, благодаря чему становится возможен анализ (хотя и не лишённый проблем) ряда новых важных вопросов.

Очевидно, что выделение трех этих главных фаз (а также предшествующей им фазы) позволяет наиболее удобным образом структурировать и анализировать содержание парсонианской работы на протяжении всего времени и обеспечивает организующий принцип для анализа важнейшей критической литературы, посвящённой парсонианскому наследию.(Hamilton, 1992). Её привлекательность определяется также тем, что она позволяет оценить критический контекст, в котором Парсонс развивал свои социологические теории. Это важно, поскольку большая часть критики в адрес Парсонса не принимает во внимание фактор развития системной теории, поскольку игнорирует особенности содержания трех главных этапов ее становления. Таким образом, критика, в которой игнорируется динамика парсонианской теории, попросту искажает ее предмет.

По мере своего развития функционалистско-системная теория испытывала воздействие со стороны различных интеллектуальных движений, что привело к существенному расширению Парсонсом данной теоретической перспективы. Основными источниками влияния явились: (1) интерес к психоаналитической теории Фрейда, особенно к концепции усвоения социальных и культурных норм и ценностей суперэго; (2) работы психолога Толмана, посвященные целеориентированному поведению; (3) знакомство с работами крупнейших функционалистских и структурно-функционалистских социологов и антропологов (Рэдклиффа-Брауна, Дюркгейма, Крёбера, Малиновского) – этот источник представляется более значительным и определённо более «социологичным», чем первые два. Так, если на этапе «Парсонс(1)» мотивация экчера к действию – в отношении нормативной направленности на действие – анализируется Парсонсом преимущественно на основе концепций рациональности социального действия Вебера и Парето, то на этапе «Парсонс(2)» он начинает уделять большее внимание дюркгеймианскому понятию «интернализуемого морального порядка» и более склоняется к рассмотрению действия в терминах его упорядочения в процессе усвоения ценностей и норм. Причем, он стремился расширить рамки интернализации посредством введения в свою схему связанных с этим процессом психологических механизмов.

Параллельно Парсонс развивал понятие социальной структуры, которое практически не разрабатывалось в период «Парсонс(1)» и использовалось лишь в качестве общей категории. На этапе «Парсонс(2)» социальная структура, наделенная функциональной значимостью в рамках концепции социальной системы, становится главным объектом теоретического изучения. Преобразование волюнтаристской теории социального действия происходит как раз применительно к концепции социальной структуры. «Действие», ранее бывшее лишь атрибутом рациональности актора, становится ключевым средством функционального объяснения социальной организации. Но это не означает, что волюнтаризм каким-либо образом «выпадает» из понятия действия. Наоборот, использование положений фрейдистской психологии и структурного функционализма позволяет Парсонсу с гораздо большей ясностью охарактеризовать природу нормативных ориентаций, определяющих выбор актора.

Ряд эссе, написанных Парсонсом в начале 1940х годов, демонстрирует всё большее включение взаимосвязанных концепций структуры и функции в волюнтаристскую теорию действия, изложенную в «Структуре социального действия». В «Аналитическом подходе к теории социальной стратификации» (1940г.) Парсонс предпринимает первую попытку представить теорию действия в связи со специфическим компонентом социальной структуры. Его попытка относится скорее к сфере «стратификационной», чем «классовой» теории, поскольку он ограничивает свой анализ «дифференциальным ранжированием человеческих индивидов, образующих данную социальную систему, и их рассмотрением в качестве выше или нижестоящих друг относительно друга в определенных социально- значимых отношениях» (1954: 69). Таким образом, понятие класса, определяемого на основании отношений к собственности, сознательно исключается, хотя Парсонс и рассматривает в качестве дистрибутивных характеристик статуса профессию, доход и наличие имущества. Подобные рассуждения не слишком впечатляют, однако интересно, что Парсонс склонен рассматривать стратификацию как механизм ориентирования социального действия в рамках социальной системы. Другими словами, интерес Парсонса к стратификации как дифференцирующей системе относится исключительно к обеспечиваемой ею системе нормативного порядка на основе статусов, присваиваемых социальным экчерам. Стратификационная система должна, следовательно, рассматриваться как «витальный» элемент, генерирующий «интеграцию на основе общих ценностей» (common-value integration). Описывая американскую систему стратификации, конкретный объект cвоего изучения, Парсонс предлагает классификацию «оснований выделения ценностей» («bases of differential valuation»), состоящую из шести пунктов.

Данное эссе примечательно присутствием в нём темы социальной структуры, а также ряда биполярных переменных, таких как «врожденный – приобретенный», представляющих собой два пути обретения статуса, являющиеся прототипами выделенных позднее «образцовых переменных» (pattern variables). Но проявившееся в этой работе внимание Парсонса к теме стратификации значимо также и тем, что знаменует собой возникновение интереса к функциональному анализу подобных социальных структур. В анализе способов социальной дифференциации, заключенных в социальной системе, он показывает как их взаимозависимость в качестве элементов социальной системы, так и функциональное значение этой взаимозависимости как механизма противостояния социальной дезинтеграции, которая, например, проявляется в понижении значимости влияния семейных отношений, что может быть результатом возросшей социальной мобильности детей. Это эссе также примечательно впервые продемонстрированным различением ролей и статусов как атрибутов актора в рамках социальных систем: фактически, здесь содержится первый признак стремления Парсонса преодолеть разрыв между концепциями единичного акта действия и более комплексными системами действия.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: