Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Прогрессивный батюшка




 

Отношение к телевизору у отца Стефана было безразлично-деловое. Он у него на полу стоит и в качестве подставки для вороха бумаг используется, так как книжный шкаф с письменным столом уже давно заполнены книжками, брошюрами и прочей полиграфией, а с появлением принтера — кипой распечаток всяческих.

То, что надобно скоренько и побыстрее прочитать, складывается на телевизоре, а так как время имеет свойство с каждым годом ускоряться, а личные силы — уменьшаться, стопа над электронным аппаратом растет все выше и периодически падает. Падение бумаг с телевизора заставляет отца Стефана их разобрать и в процессе сортировки на «надо — не надо» данную электронную подставку включить, дабы проверить работоспособность…

Свою основную функцию телевизор все же иногда исполняет. Обычно это случается в трех случаях. Первое условие его включения — какое-нибудь экстраординарное событие в любимом государстве. Второе — когда кто-то из коллег-священников позвонит и о хорошей передаче предупредит. Ну и третья причина включения, о которой отец Стефан распространяться не любил, — это футбольные матчи команды, где когда-то сам батюшка в качестве голкипера был приписан, или игра сборной. Но команда, в которой отец Стефан ворота защищал, последние годы все норовит из высшей лиги вылететь, а сборная играет так, что и смотреть не хочется, поэтому об этой страсти отец Стефан уже и духовнику не докладывает.

Так что можно сказать, что телевизор у отца Стефана в сугубом аскетизме пребывает, что, естественно, очень даже поддерживается приходской группой радетелей за чистоту священнических и православных рядов, возглавляемой неусыпным Алексеем Ивановичем.

Алексей Иванович — фигура на приходе известная по причине постоянной и неустанной борьбы с кодами, чипами, ИНН и прочими технологиями современности, которые, по словам самого борца, есть «предтечи грядущего на днях антихриста». Боролся Алексей Иванович и с компьютерным засильем, но как только узнал, что богослужебные книги на них верстаются и что по электронной почте письма с протестами и воззваниями до властей и священноначалия быстрей доходят, смирился с ними, хотя и относился к этому «бесовскому порождению» с опаской и недоверием.

Отец Стефан приходской мир и согласие всемерно поддерживал, ненавязчиво примеры и контраргументы убедительные приводил, но иногда и власть священническую проявлял, когда борцы слишком воинственно настроены были и очередную разоблачительную акцию разрабатывали.

 

* * *

 

Звонок из епархии всегда тревогу вызывает, особенно для священников приходов дальних, куда епархиальное начальство заглядывает и обращается редко, по причине сложности привлечения их настоятелей к многочисленным общественным мероприятиям в областном центре. Добираться сложно, да и неизвестно, как эти «дальние» себя поведут, оказавшись пред телекамерами и микрофонами, да еще рядом с представителями власти предержащей. От греха подальше епархия обходилась своим контингентом проверенных и искушенных священников.

Отца Стефана тоже обычно не трогали. Два прихода у батюшки, машина — «ведро с болтами» времен позднего социализма, бензин дорогой, как его вызывать? Да вот искушение, прославился батюшка в интернете. Блог ведет, в форумах участвует, сайт приходской завел, писем в ящике электронном столько, что и отвечать отец Стефан не успевает. Изначально в епархии с усмешкой к этому относились, мол, нечего на приходах дальних попу делать, вот он в интернетах и обретается, но со временем иронию пришлось поубавить. Да и как не убавить, если самого епархиального архиерея в митрополии на очередном совещании похвалили, что он такого активного миссионера взрастил. Поэтому, когда с телевиденья позвонили и попросили священника прислать на передачу, современным технологиям посвященную, епархиальное начальство решило, что лучше все же отца Стефана вызвать, чем дежурного, увенчанного всеми наградами, регалиями и званиями, областного священника под телекамеры отправлять.

 

* * *

 

Хмурый отец Стефан возился с лысыми колесами своей видавшей все виды последних трех десятилетий машины, раз за разом повторяя страшные определения собственного настроения, а именно: «искушение», «юродство» и «наваждение бесовское». За этим сердитым делом со стороны наблюдал Алексей Иванович, и в конце концов поняв, что настоятель самостоятельно резину на колесах не поменяет, решил ему помочь, а заодно толком узнать, куда это его пастырь засобирался.

— В епархию еду рано утром, — сообщил отец Стефан, и добавил: — В телепрограмме буду участвовать.

У церковного правдолюбца выпала из рук монтировка, которой он помогал священнику шины на место устанавливать, и он на миг даже дара речи решился. По мере обретения способности мыслить и говорить лицо Алексея Ивановича меняло вид с изначально недоуменного, затем расстроенного на окончательный несогласный.

— Бесу служить едете, — сделал он окончательный вывод и не прощаясь пошел к приходским воротам, самостоятельно рассуждая о временах последних и апостасийных.

 

* * *

 

В телестудии собрался цвет областного интернета: асы блогов и завсегдатаи социальных сетей, мастера сайтов и вездесущие журналисты. Среди этих довольно молодых, пестро разнообразно одетых участников программы отец Стефан был белой вороной в черной рясе. На него удивленно смотрели, пожимали плечами и пытались понять, что данный архаичный тип будет делать среди самых продвинутых и современных.

Большинство, естественно, решило, что священника пригласили по причине моды последних дней — везде их приглашать, и что данный поп обязательно будет рассказывать им о Боге, вразумлять о грехах, учить нравственности и приглашать в церковь. Иного объяснения не находилось.

Включились софиты, телекамеры хищно нацелились на звезд областного интернета. Молоденькая ведущая непрестанно тараторила и старалась не смотреть на сидевшего с краю священника, так как ей было неловко за свое платье, больше напоминающее купальник. Операторы выискивали лучшие ракурсы, но почему-то им все время хотелось показать неожиданного для них гостя с блестящим наперстным крестом.

Отец Стефан слушал внимательно, но глаз от лежащего пред ним листа бумаги с тремя пунктами собственных тезисов грядущего телеслова не поднимал. Он бы так молча и просидел до конца передачи, но ведущая телешоу четко соблюдала регламент и, заглянув для верности в свой плоский блокнотик и одергивая для скромности то, что нужно называть платьем, все же направилась к батюшке и зачитала заранее приготовленный вопрос:

— Скажите, святой отец, Вы тоже пользуетесь интернетом?

Отец Стефан поднял взгляд, перекрестился и абсолютно уверенным, удивительным даже для себя, спокойным голосом ответил:

— До святости мне далековато, не принято так к священнику обращаться, а вот во всемирную сеть захожу регулярно, даже можно сказать, работаю там…

— И что это Вы там делаете? — ироничным тоном спросили с противоположной стороны студии. — Проповеди читаете?

— Проповеди, молодой человек, с амвона церковного возглашают, а в интернете я на вопросы отвечаю, сайт приходской веду, форум модерирую да блог веду…

Пока отец Стефан свои заботы в интернете перечислял, атмосфера в студии переменилась. Рты не раскрылись, но явное удивление, переходящее в неявное потрясение, было в полном наличии. Когда же священник сообщил, что его дневник на очень популярном ресурсе читают около двух тысяч интернет-друзей, центр всей передачи переместился на отца Стефана. Да и как иначе, если у самого продвинутого аса-блогера областного масштаба читателей было в два раза меньше?..

Рассуждения о медийной активности, фандрайзинге, преимуществах браузеров и общественно-социальных проектах были напрочь забыты. Центром передачи стал священник. Отца Стефана атаковали ворохом вопросов. Священник спокойно отвечал, объяснял, возражал, но когда спросили: «А что, Вам позволительно компьютер иметь и в интернет заходить?» — эмоции сдержать не смог.

— Да что же за искушение такое! — с пылом ответил батюшка. — Вы на нас, как на ходячий анахронизм смотрите, «консерваторами замшелыми» нарекаете, а сами-то в эпохе динозавров находитесь! Мой Алексей Иванович и тот прогрессивней будет…

Кто такой Алексей Иванович блогеры не знали, а на динозавров немного обиделись.

 

* * *

 

На следующий день отец Стефан рано утром включил компьютер и обнаружил у себя в интернет-друзьях всех тех, кто участвовал в передаче, а потом пришел Алексей Иванович.

Взял благословение, о делах приходских рассказал и, уже уходя, добавил:

— А хорошо вы, батюшка, в телевизоре-то говорили. Прогрессивно.

 

«Это, братцы, не беда, а череда смирения»

 

Поселок городского типа, где отец Стефан настоятельствовал вот уже десятый год, по утрам покрывался сверкающим инеем прямо-таки арктического мороза, третью неделю испытывавшего как местных прихожан, так и захожан вкупе с атеистами. Старики, кряхтя, вспоминали 50-е годы, когда, по их мнению, были такие зимы, что птицы от холода падали, а молодежь, рожденная во времена развитого социализма, сочиняла петиции в международные организации с просьбой отправить к ним на постоянное место жительства тех ученых, которые в последнее десятилетие предсказывали глобальное потепление.

Настоятель прекрасно понимал, что заготовленного на зиму угля катастрофически не хватает, поэтому практически ежедневно обивал пороги начальствующих кабинетов на двух соседних шахтах. Главных аргументов у отца Стефана в этих просительных переговорах было два. Первый — практический: мы о вас, шахтерах, молимся, а вы нас заморозить хотите. А второй — мистический: у нас в церкви знаменитый Шубин обитает, и если вы нам угля не дадите, мы ему об этом скажем.

Легенду о Шубине знают все горняки, поэтому к священнику прислушивались, но с углем не торопились по причине того, что раньше уголек был государственный, и отсыпать тонн десять батюшке не составляло труда, а теперь за черным золотом акционер присматривает, и не то, что тонну, — ведро дать затруднительно.

Хоть и знал отец Стефан, что Шубин — особь от лукавого, и поминать его не надо бы, да из-за горестного предположения, что воду из отопления церковного придется слить и храм до тепла прикрыть, пришлось ему данное суеверие вспомнить.

Пребывая в горестном раздумье, после молебна с искренней просьбой «Помоги, Господи!» подался отец Стефан в угольник приходской прикинуть, сколько топлива осталось. А осталось мало. Почти ничего. Дней на пять-шесть, не больше.

Кочегара церковной котельной батюшка еще на прошлой неделе рассчитал. Да тот и сам порывался уйти: мол, я топить должен, а не огонь поддерживать. Теперь за котлом, чтобы не потух, они вдвоем со сторожем следили.

Грустно разделил священник на дневные порции оставшееся черное золото и собрался уже уходить, как услышал странный хруст снега. Валенки и теплые сапоги прихожан так не хрустели; зверья, кроме приходского пса, не казавшего носа из будки по причине мороза, на территории отродясь не водилось, поэтому батюшка обернулся навстречу звуку в тревожном недоумении.

Обернулся и чуть не вскрикнул.

Пред отцом Стефаном стоял человек, повыше его ростом, голову и туловище которого покрывало байковое одеяло, придерживаемое впереди огромными красными руками. Ниже одеяла шли штаны, заканчивающиеся такими же огромными красными босыми ногами. Батюшка и сам был не маленький, но сейчас он почувствовал себя лилипутом пред лицом новоявленного Гулливера.

— Отец святой, — обратился Гулливер, — мне сказали, у вас тут кочегар уволился. Поставь меня на эту должность. Порядок будет.

Батюшка изначально даже не понял, о чем его просят, так экзотичен был вид этого невесть откуда взявшегося великана на босу ногу при тридцатиградусном морозе. Потом уразумел, с мыслями собрался и с горечью ответил:

— Взял бы. Топить есть чего, только вот нечем, — и горестно махнул рукой в сторону пустого угольного сарая.

— Найдем чем топить, — тут же без промедления ответил Гулливер и добавил, вернее, пропел на какой-то странный мотив: — Это, братцы, не беда, а череда смирения.

«Да он еще и блаженный, — подумал священник, — юродивых мне только для полноты не хватало».

Подумать-то подумал, но решил Гулливера не гнать. Замерзнет ведь человек. Босой и в одном одеяле.

Пригласил незнакомца в сторожку, у плиты усадил, чая ему горячего налил, а сам в кладовку пошел, — там у отца Стефана много всякой одежды хранилось. Родственники умерших, не зная куда обувь и одежду почивших девать, в церковь ее приносили, так что выбор богатый был. Нашел батюшка громадные войлочные ботинки и пальто размера богатырского. Обрадовался, что нашел и христианское правило насчет одеть и обуть выполнил. Осталось только накормить.

Рано радовался. Незнакомец пальто с благодарностью принял, так как под одеялом у него оказалась только простая тонкая рубашка да крест старообрядческой формы на гайтане в палец толщиной, а ботинки своими громадными ногами в сторону отодвинул.

— Я, отец священник, босиком всегда. Обет мой такой, и правило такое, — и тут же спросил: — Ну что, возьмешь в кочегары?

Батюшка колебался. Всякое в голову лезло:

«Уж не последователь Порфирия Иванова? А может, из больницы для сумасшедших сбежал? Или из милиции, а то и из тюрьмы?»

В ответ на эти мысленные сомнения Гулливер достал из штанов полиэтиленовый кулек, размотал его и положил на стол перед отцом Стефаном паспорт. Затем встал, перекрестился на иконы трижды, сказал: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешного», — и степенно уселся напротив священника.

— Андрей, — священник прочитал в паспорте имя пришедшего. — Да я не против кочегара, и жить у нас можно. Тут ведь вся печаль в том, что уголь у нас заканчивается, топить нечем. Прихожане вон из своего дома по ведру таскают.

Андрей смотрел на священника с печалью и сокрушением, на каждое слово говорил «да, да, да», а потом опять повторил непонятное:

— Это, братцы, не беда, а череда смирения…

«Пусть живет», — решил отец Стефан. Показал новому жильцу и работнику, где инструмент, продукты и посуда находятся, рассказал, чем приходского Шарика кормить и пошел собираться на шахту ехать, уголь просить.

На следующий день родительская суббота была. Заупокойные службы прихожане любят, в храм много людей пришло, так что холодно не было, хотя трубы и были едва теплые.

После панихиды отец настоятель попросил прихожан еще уголька пожертвовать, на завтрашний день воскресный, а там, глядишь, и привезут обещанный. Прихожане сочувственно головами кивали, но больше на нового большого и босого сомолитвенника смотрели. Андрей молча справа у иконы преподобного Серафима возвышался. Крестился да вздыхал.

— И откуда пришел этот страхолюдный? — спрашивали у батюшки, а тому и ответить-то нечего было: кроме паспортных данных, он о нем и не знал ничего.

Не расходились прихожанки долго, с крыльца смотрели, как Андрей босиком дрова на улице рубил, Шарика кормил, затем воду из колодца набирал. И еще бы стояли, перешептывались, да мороз сильный по домам разогнал. Единственное, что сообща верующие бабоньки решили — что этот юродивый одно из двух: или прозорливый, или урка какой-нибудь. Третьего варианта у них не придумывалось.

В воскресное утро отец Стефан, еще когда только двери церковные открывал, что-то непонятное почувствовал. И точно: из распахнутых дверей на батюшку дохнуло уютным теплом, о котором прихожане сразу после Рождества уже забыть успели. Трубы отопления были горячими, а на храмовых окнах даже прогалины появились. Настоятель бросился к угольнику с одной только мыслью: «Все, последний уголь спалил, Гулливер несчастный…»

Зря грех на душу батюшка взял. В угольном сарае лежали все те же распределенные по дням порции топлива.

«Может, принес угля кто?» — подумал священник, но в котельной было чисто, подметено и жертвенного топлива не обреталось.

На вопрос настоятеля, чем топил, Андрей лишь хмыкнул, что-то пробурчал невнятно и в храм пошел.

Прихожане постепенно наполняли храм. Некоторые из них в санкахуголек привезли, чтобы церковь протопить, и теперь недоумевали:

— Или отец Стефан за ночь где угля выпросил?

На следующий день в храме опять было тепло, в угольнике все на месте, а в кочегарке прибрано. Андрей, не говоря ни слова и ничего не спрашивая, справлялся с невеликими обязанностями сторожа да по двору ходил, шепча что-то непонятное.

Разное за время священнического служения у отца Стефана случалось, но чтобы с приходом этого неизвестно откуда взявшегося человека в храме вдруг само по себе тепло появлялось — такое действо объяснения в голове у настоятеля никак не находило.

Через три дня отец Стефан не выдержал. Решил ночью в храм прийти, задачку с теплом церковным разгадать. Хоть и верил он в чудеса, но чтобы они каждую ночь повторялись, такого быть не могло.

Ночь лунная была. Мороз крепкий. Деревья потрескивали. Церковный двор был пуст. На сторожке висел замок, котельная тоже заперта и, самое главное, не было приходского Шарика. Собаку ночью отвязывали, но чтобы она куда с церковного двора уходила, да еще по такой стуже, — подобного отродясь не случалось.

Отец Стефан обошел двор и около задней небольшой калитки увидел следы от санок. Они вели в сторону кладбища. Под полной луной были хорошо видны и следы санных полозьев, и громадные следы человеческих ног, и четкие следы собачьих лап.

«Опять я в детектив какой-то попал», — решил отец Стефан. Перекрестился и пошел по четко видным ориентирам.

За кладбищем следы сворачивали влево к лесопосадке, а за ней маршрут резко уходил вправо, к балке с промерзшим насквозь прудом.

Здесь-то чудо и стало обыкновенной реальностью. На крутом склоне, спускавшемся к водоему, подлунным светом размахивал громадной киркой великан и рубил уголек, пласт которого испокон века выходил здесь из глубины земной. Сухое лето воду сильно в пруду убавило, а суровая зима ее заморозила, вот и вышел уголек на поверхность.

Рядом с великаном находился громадный пес и большая телега. Лишь подойдя поближе, отец Стефан понял, что это полнолуние превратило Андрея в исполина, приходского Шарика — в фантастическую собаку, а небольшие сани — в большую повозку.

 

* * *

 

С первым теплом засобирался Андрей. На вопрос настоятеля, куда идет, махнул рукой в сторону дороги да благословения попросил. Его все прихожане провожали, а некоторые, по секрету скажу, даже у Андрея благословения просили. Тот же мелко их щепотью крестил да раз за разом повторял:

— Это, братцы, не беда, а череда смирения.

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных