Преподобный Максим Грек

Апостольские слова, характеризующие веру христианскую как божественное установление, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос (Кол. 3:11), имеют реальное подтверждение в многочисленных житиях святых. Национальность и происхождение многих подвижников веры и благочестия в их святительском, иноческом или мученическом подвиге отодвигаются на второй план, становятся второстепенными и вспоминаются нами лишь при более пристальном обращении к их духовному наследию.

В год 1000-летия Крещения Руси к лику святых был причислен преподобный Максим Грек, личность которого неразрывно связана не только с церковной, но и со светской историей Руси. Даты рождения преподобного в летописных сводах и источниках разнятся. Одни указывают на 70-й год XV столетия, иные переносят ее на десятилетие вперед, поэтому можно с уверенностью сказать лишь то, что молодость Михаила Триволиса, а именно так до пострига звали подвижника, проходила в годы окончательного падения Константинополя и порабощения греческих областей магометанами. Семья, в которой родился и получил начальное православное воспитание Михаил Триволис, проживала в греческом городе Арта, была богатой и известной среди горожан. Мусульмане, завоевав греческие области, уничтожали все училища, где можно было получить полное научное образование, но в областях Римской империи ученых греков в те времена всегда встречали доброжелательно, предоставляли им университетские кафедры, приглашали ко дворам государей и в высшее общество.

Италия особо покровительствовала наукам и старалась спасти греческие рукописные сокровища, уничтожаемые магометанами, в своих библиотеках. Вот только «спасение» это впоследствии приобрело весьма странный характер. Греческие рукописи и книги переводились на латынь, после чего сами подлинники уничтожались. Римские государи и папы крайне негативно относились к признанию первенства восточного научного и богословского опыта.

Стремясь к постижению наук и знаний, Михаил Триволис отправляется в Париж, где приступает к углубленному изучению богословия, философии, истории и современных языков. Некоторое время спустя из Франции он переезжает в Венецию, где изучает древние языки.

На молодого охотника за знаниями неизгладимое впечатление производят проповеди монаха-доминиканца Джироламо Савонаролы, который, не страшась преследований и самой смерти, обличал разврат, лицемерие и честолюбие римского папы Александра VI Борджиа.

В мае 1498 года несломленного пытками и преследованиями Савонаролу сожгли на флорентийской площади. Эта казнь настолько потрясла Триволиса, что он опрометчиво принимает решение перейти из православия в католичество и принимает постриг в доминиканском монастыре св. Марка во Флоренции, настоятелем которого был Савонарола. Но уже менее чем через два года Триволис, видя, насколько поражены мирскими грехами те, кто должен жить в бедности и непрестанных заботах об обездоленных, как среди братии господствуют пороки, которые обличал их сожженный настоятель, оставляет доминиканцев, приносит покаяние и уезжает на святую гору Афон в Ватопедский монастырь. В 1505 (1507?) году он принимает там постриг с именем Максим.

В кругу опытных афонских старцев, в подвигах воздержания и молитвы, в изучении духовного наследия — святоотеческих книг и творений, которыми обладал в те времена Ватопед — проходили афонские годы инока Максима. По всей видимости, инок мечтал именно здесь, в безвестной тишине, достигать духовного совершенства и мирно окончить свой земной путь к Богу.

Но человек предполагает, а Господь располагает. Максиму Греку Бог определил нести апостольский подвиг в чужой, неведомой ему стране, где величие, слава и признание очень часто идут бок о бок с преследованиями, многолетними заточениями и физическими страданиями.

В 1515 году недавно занявший московский трон великий князь Василий III, разбираясь лично в кладовых своих палат, обнаружил множество греческих духовных книг. Государь решил, что было бы хорошо перевести их на русский язык и снарядил за этим на Афон посольство, чтобы подыскать хорошего толмача из монахов. Выбор пал на Максима, и тот, смиренно склонив голову перед судьбой, указавшей новый путь служения Господу, отправился в Великое княжество Московское.

Путешествие к столице Руси было длительным. Русским посланникам пришлось по делам государственным провести достаточно долгое время в Крыму. Максим употребил это время для изучения русского языка. Посольство прибыло в Москву лишь в 1518 году.

Афонского монаха обласкал сам великий князь, его почтительно встретило духовенство и бояре, которые тут же добавили к его имени прозвище «Грек». Сам Василий III определил ему в местожительство Чудов монастырь в Кремле, неподалеку от своих палат.

Максим Грек был поражен количеством древних рукописей, книг латинских и греческих в княжеской библиотеке, которая не отпиралась почти столетие. К сожалению, эта библиотека была практически полностью уничтожена во времена Великой Смуты. Остались лишь те книги, которые успел извлечь и перевести Максим Грек.

С ревностью и вдохновением принялся преподобный монах за великий и ответственный труд. Особо удручали Максима неточности перевода, которыми пользовались в богослужебной и богословской практике, а также наличие в первоисточниках множества еретических вкраплений, поправок и исправлений.

Первой задачей Максима стал перевод огромной, на полторы тысячи страниц, Толковой Псалтири — труд, вызвавший всеобщее восхищение и признание. Эту работу он закончил всего лишь за один год и пять месяцев.

Вслед за Псалтирью были переведены Толковый Апостол, сочинения святителей Иоанна Златоустого, Григория Богослова, Василия Великого, Афанасия Великого, Кирилла Александрийского. Трудно было Максиму от чистой пшеницы толкований святых отцов отделять примеси еретических плевел. Требовалась строгая осмотрительность и глубокое знание богословия. Особую трудность представляло исправление ошибок, которые из-за малограмотности, неаккуратности, а порой и из-за элементарной небрежности переписчиков остались в текстах Библии и богослужебных книг. Эти исправления и стали первым камнем преткновения в отношениях Максима Грека с некоторыми представителями Русской Церкви. Ведь неверные слова, предложения и определения уже успели за многие годы накрепко войти в богослужебную практику — стали обиходом, изменять который не хотели и всячески тому противились.

Кроме того, благодаря своему блестящему уму и широкой образованности, преподобный Максим, несмотря на свою сосредоточенность на литературных трудах, тем не менее не мог не оказаться в центре светских, церковных и политических событий современного ему Московского государства. Он не мог не видеть множество недостатков в русской жизни, громадного количества суеверий и откровенно языческих традиций, накрепко вошедших в жизнь тогдашней Руси. Молчать Максим Грек не мог, мнения свои в тайне не хранил, да еще и обличал невзирая на лица, что вскоре сделало его жертвой доносов, к которым прибавлялись как измышления, так и откровенные небылицы. Образованность, ум и знания далеко не всегда вызывают лишь восхищение и признательность. Часто они способны вселять зависть и злобу в сердца не вполне доброжелательных людей. Так произошло и с преподобным Максимом: многие ему завидовали и всячески старались оклеветать перед власть имущими. Не способствовало улучшению положения и то, что у Максима сложились не вполне хорошие отношения с московским митрополитом Даниилом, который не мог, да и, по-видимому, не хотел быть совестью русского народа, наставником и правдивым советником государя, а лишь покорно потакал любым царским желаниям.

Охлаждению в отношениях с великим князем и митрополитом способствовала также и принципиальная позиция Максима Грека, занятая им в истории развода государя со своей законной супругой Соломонией Сабуровой: ради женитьбы на обольстительной полячке Елене Глинской князь отправил жену в монастырь. Этот факт настолько возмутил преподобного, что он даже написал трактат (актуальный во все времена) под названием: «Слово к оставляющим жен своих без вины законныя».

Именно во время трудов преподобного Максима в Москве разгорелся спор между нестяжателями и иосифлянами: двое мужей, со временем прославленные в лике святых, — преподобные Нил Сорский и Иосиф Волоцкий — обсуждали возможность для монастырей владеть богатствами и имениями. Максим Грек не мог остаться в стороне и в своих статьях об иноческом жительстве он с пафосом Савонаролы резко осуждал монастырское землевладение, ростовщичество и сребролюбие. Тогдашние иерархи Церкви, пользовавшиеся полной поддержкой государя, простить ему это просто не могли. Преподобного Максима, по сути вернувшего людям книжную святоотеческую мудрость, судят на двух церковных соборах — 1525 и 1531 годов, причем в вину ему вменяют преднамеренное искажение текстов богослужебных книг. Для сурового приговора данных обвинений было недостаточно, но тут же находятся клеветники, свидетельствующие, что богомудрый подвижник по злодейскому умыслу искажал суть Священного Писания.

Максим Грек просит отпустить его на Афон, но осуждается как еретик и по приговору церковного суда отправляется в заточение в Иосифо-Волоцкий, а затем в тверской Отрочий монастырь. Около 20 лет проводит преподобный в сырой, тесной келье. Терпит голод и холод. Долгое время ему не позволяли даже на короткое время выйти на свежий воздух.

Великую и чудесную силу духа явил в заточении Максим Грек. «Не тужи, не скорби и не тоскуй, любезная душа, о том, что страдаешь без правды…» — этими словами открывается сочиненная им в утешение самому себе проповедь. С ее чтения начиналось каждое утро Максима в узилище. Кусочком угля на стене кельи затравленный, истерзанный пленник написал прекрасный канон Утешителю Святому Духу — Параклиту. Принятый впоследствии Церковью, он звучит сегодня во многих наших храмах в праздник Сошествия Святого Духа на апостолов.

Многократные обращения афонских монахов и даже самого Константинопольского патриарха с просьбой отпустить Максима результа-то в не принесли, и мечте Максима об окончании своего жизненного пути на родине не суждено было сбыться. Иван Грозный в 1551 году (называют и иную дату — около 1547-48 годов) распоряжается выпустить преподобного из заточения и разрешает ему перебраться в Троице-Сергиев монастырь. Здесь в 1556 году и предстает пред Господом афонский инок, кладезь мудрости и образ верности, претерпевший великие страдания, но несмотря на все не переставший любить свою вторую родину.

Праведная жизнь преподобного Максима Грека многие годы проходила в темницах и страданиях, которым он подвергся за свою самоотверженную просветительную деятельность, за труды, подъятые им на пользу и во спасение ближних. На нем исполнились слова апостольские: все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы (2 Тим. 3:12), что лишь укрепило веру подвижника, который и до дня нынешнего являет собой пример подражания и восхищения.

Память преподобного Максима Грека — 3 февраля.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: