О ЧУДЕСНОМ КРЕЩЕНИИ.

Когда я был молод, рассказывал авва Андрей, я вел себя безпорядочно. Начались лихие времена – и я вместе с девятью другими бежал в Палестину. В пустыне один из спутников, еврей, ослабел до изнеможения и все мы пали духом, не зная, как с ним быть. Однако мы -- не бросили его, но каждый по мере сил нес его на себе.

Мы хотели донести его до города, чтобы не дать ему умереть в пустыне. Но юноша от голода и жажды, от лихорадки и утомления близок был к смерти... У него не было сил даже на то, чтобы его несли другие... Тогда, пролив над ним слезы, мы решились оставить его в пустыне... Страх напал на нас, как бы и самим не умереть от жажды. Увидев, что мы уходим, он начал заклинать нас: «Во имя Божие, не дайте мне умереть иудеем... Окрестите меня, чтобы мне христианином окончить жизнь и отойти к Господу»... «Брат, -- сказали мы,- увы, нам этого сделать нельзя: мы – миряне, а это – дело епископов и священников. Да и воды здесь негде взять»...

Но он со слезами заклинал нас крестить его перед смертью. Мы были в величайшем затруднении. Тогда один из нас, как бы вдохновленный свыше, сказал: «Поднимите его и разденьте!». С большим трудом поставив его на ноги, мы сняли с него одежду. Наполнив руки песком, наш друг три раза -- ПОСЫПАЛ его еврею на голову со словами: «Крещается раб Божий Феодор во Имя Отца и Сына и Святого Духа», а мы на каждое призывание Святой Троицы возглашали: «Аминь».

И клянусь, братие: Христос, Сын Бога Живого, ИСЦЕЛИЛ и так УКРЕПИЛ -- немощного, что в нём НЕ ОСТАЛОСЬ -- ни малейшего признака СЛАБОСТИ; воспрянув духом и исполненный сил, он бодро ПОШЕЛ -- впереди нас по пустыне. Придя в Аскалон, мы рассказали все, что произошло с братом на пути, епископу города, блаженному Дионисию. Святой муж, выслушав рассказ, был поражен необыкновенным знамением. Луг духовный.

БОРЬБА – С ХУЛЬНЫМИ ПОМЫСЛАМИ.

Бывший наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кронид поведал следующее. В Лавре я был вручен духовному окормлению старца отца Никодима, простого сердцем, мудрого и доброго, и с ним духовно сблизился. Такая жизнь наша, видимо, врагу нашего спасения не понравилась, и он напал на меня с такой ужасной злобой, смущая меня помыслами хулы на Бога и неверия, что я едва -- не помрачился умом.

Настал Великий пост. В чистый понедельник я пришел к утрени в церковь, радуясь, что Господь сподобил дожить до этих великих дней и провести Пост в покаянии.Здесь я устремил свой взор на местный образ Спасителя с мольбой о спасении.

Вдруг неожиданно, как молния, в уме ПРОНЕСЛАСЬ мысль -- НЕВЕРИЯ и хулы на Христа. Это меня так напугало, что я как бы омертвел. В то же время, я почувствовал, как сердце наполнилось смертельной тоски. В испуге и трепете я тогда перевожу свой взор на икону Божией Матери, моля Её защитить меня от страшных помыслов. Но к ужасу своему я замечаю, что помыслы богохульства и хулы на Матерь Божию ещё сильнее -- ВОССТАЮТ во мне.

Тогда я молитвенно обращаюсь к Преподобному Сергию, но скверные мысли неописуемой ругани с ужасною силою ОБРУШИЛИСЬ -- также и на него. Затем слова -- ХУЛЫ, неверия и богохульства ПОЛИЛИСЬ -- во мне неудержимым потоком -- на все святое и, страшно сказать, даже -- на Святое Святых, то есть, на Тайны Христовы.

От мучительной тоски я помертвел и не находил себе нигде места. Душевная мука моя была столь велика, что я в продолжение пяти дней весьма изменился в лице. Отец архимандрит однажды обратил на меня особое внимание и спросил: «Что с тобой? Тебя узнать нельзя!» Я отвечал ему, что мне очень нездоровится. Наступила пятница, а помыслы у меня все продолжались.

Я иду к своему духовному отцу исповедоваться, а Помысел подсказывает мне: «Неужели ты поведаешь духовнику все свои -- пагубные ХУЛЬНЫЕ помыслы?» Я послушался мысленного совета и, исповедуясь, стыдливо УМОЛЧАЛ -- о помыслах.

Но, выходя после исповеди из келлии духовника, я почувствовал -- такую тоску, что от внутреннего страдания не мог -- сдержать своих рыданий и, плача, как дитя, упал на диван, стоявший близ двери. Духовник смутился и спросил меня: «Что с тобой?» Я отвечаю: «Батюшка! Я погиб!» И тогда я поведал ему свои душевные -- помыслы, терзавшие меня всю неделю, начиная с чистого понедельника. Слушая меня, духовник спросил: «Да разве ты утешаешься этими помыслами?» Я отвечаю ему: «Не утешаюсь, батюшка, а стражду -- неописуемо».

Тогда духовник подвел меня к Кресту и Евангелию... Затем, снова прочитал разрешительную молитву и отпустил меня. После этого на душе у меня СТАЛО -- так легко, что я от духовника в буквальном смысле не шел, а летел -- на крыльях радости! Все страшные помыслы -- ИСЧЕЗЛИ, и я, грешный, спокойно мог приступить -- к Святой Чаше.

ВЕРА САНТЕХНИКА.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: