ХУЛИТЕЛИ СВЯТЫХ БОГОМ -- НАКАЗЫВАЮТСЯ.

Люди века сего, особенно в последнее время, ни во что считают -- хулить святых и добрых людей. Этот, говорят они, которого называют святым, вовсе не так жил, как про него пишут, за этим были такие-то грехи, этот за свои дела заслуживает - порицания, и т. д. Как вы думаете, пройдут ли даром таким людям хулы на святых или нет? Знайте, что никогда – НЕ ПРОЙДУТ, и не только в будущей жизни, но и в настоящей.

Одна госпожа питала горячую любовь к преподобному Серафиму и по этой любви пожелала иметь у себя в доме портрет его, который и приобрела. Однажды эту госпожу посетил ее знакомый, человек образованный, и, увидев висевшее на стене изображение отца Серафима, спросил: «Чье это изображение?» Госпожа ответила, что это изображение великого подвижника Саровской обители иеромонаха Серафима, и думала, что ее рассказ подвигнет и ее знакомого также благоговеть перед старцем.

Но вышло иначе: вместо благоговения этот господин НАЧАЛ -- в самых грубых выражениях презрительно -- НАСМЕХАТЬСЯ над отцом Серафимом. Но это не прошло ему даром.

Когда он воротился домой, вдруг ПОРАЗИЛ его -- столь сильный удар паралича, что лицо его обратилось -- назад, а язык -- ОНЕМЕЛ. Семейство его при виде столь ужасного несчастья тотчас обратилось к госпоже со слезным прошением посетить его в таком горе, и она не замедлила прийти к нему. Она нашла семью в горьких слезах, а самого хулителя -- в самом мучительном виде: обезображенный и безгласный, как труп, лежал он на постели – было страшно видеть его в таком положении.

Первым делом госпожи было внушить сейчас же этому семейству, что необходимо убедить больного -- обратиться самому с верой к отцу Серафиму и ИСПРОСИТЬ у него -- прощения за дерзкую хулу против него.

Больной, видимо, согласился на это. Тогда госпожа посоветовала пригласить священника и отслужить панихиду по усопшему старцу Серафиму. Как только это было исполнено, вдруг, к общему изумлению и радости, обезображенное лицо хулителя ПРИНЯЛО -- прежний свой вид, но дерзкий язык ОСТАЛСЯ -- навсегда связанным и безмолвным, как бы во свидетельство – СПРАВЕДЛИВОГО наказания Божия -- за порицание праведного старца.

О вы, не ужасающиеся насмешек и поруганий святых и добродетельных людей! Смотрите, не пришлось бы и вам подвергнуться -- той же участи, какой подвергся хулитель преподобного Серафима. А что вы не избегнете гнева Божия в будущей жизни, то это несомненно, ибо верно слово Божие: «Горе вам, смеющиеся ныне! Ибо восплачете и возрыдаете» (Лк.6:25). Аминь.

НЕ ПЛАЧЬ МАЛЕНЬКАЯ!

Еще когда Клава была малышкой, она уже стеснялась себя: все вокруг стройные, прыткие, а у нее — горб после неудачного падения. Клава избегала подвижных игр, стремилась к тишине, одиночеству. Отца она не помнила. Он рано их бросил. Мама была доброй, ласковой, только почему-то грустной. Дочка, как могла, пыталась развеселить ее, обрадовать. Мама много работала, даже вечерами кому-то что-то печатала, пока не слипались от усталости глаза. Клава рано стала ей помощницей, овладев премудростью машинописи.

Но вот мамы не стало. Клаве пришлось зарабатывать на хлеб самой. К этой поре она стала прекрасной машинисткой. К ней многие обращались, ибо печатала она в срок и без ошибок. Как-то ее попросили сделать чертеж. По черчению у нее всегда были пятерки, и Клава, хотя и нерешительно, взяла заказ. Получилось. И пошло. В ее одинокий дом на окраине города постоянно наведывались студенты, дипломники, инженеры.

Появился как-то в этом уютном домике Степан Андреевич. Попросил сделать несколько чертежей. У Клавы в эти дни было много работы. Она уже собиралась отказать, но Степан Андреевич сильно уговаривал, торт на стол водрузил. Пришлось незваного гостя чайком угостить. А за чаем разговор обычно к ладу ведет. Ей почему-то стало жалко этого уже немолодого человека. Он показался каким-то раненным жизнью, хотя и скрывал свою боль застенчивой улыбкой. Ей захотелось сделать ему что-нибудь доброе. Дала Клава обещание начертить к сроку, хотя и знала, что для этого придется работать по ночам.

Прощаясь, Степан Андреевич внимательно посмотрел на хозяюшку. Лицо славное, взгляд теплый, а вот ростом совсем маленькая, к тому же -- горб, хотя и не очень заметный. За что ей его Бог дал -- то ли во искупление грехов родителей, то ли для испытания ее духа -- кто знает? Девушка заметила его изучающий взгляд. Когда он ушел, опять потекли мысли про обреченную на одиночество девичью долю. Клава не роптала на Господа, кротко несла свой крест: раз Бог дал, значит, так и надо. Вон соседки-сверстницы уже по нескольку раз "сходили замуж”, да что толку? Все равно на душе пусто. …Каждую ночь свет в окошке горел до самого утра. Лишь часа на два, на три Клава засыпала и, едва пробудившись, — опять за чертежи. Чертит, а лицо Степана так и мерцает перед нею. В назначенный день пришел он за своим заказом. От чертежей был в восторге. И опять торт появился на столе, и вновь хозяйка чаем угостила.

Клаве немного грустно было — вряд ли она когда-нибудь вновь увидит его. А Степан Андреевич внезапно предложил в свободный вечер сходить вместе в кино. Клава вспыхнула. Вообще со своим горбом ходить стеснялась, а тут рядом с таким представительным да интересным мужчиной насмешек не оберешься. Взглянув на себя краем глаза в зеркало, отказалась. Но в субботний вечер Степан с билетами нагрянул. Что делать? Обидеть человека? Решилась, пошла.

Соседки на скамейке аж замерли, потом зашушукались: вот так парочка! Да за такого любая побежит. Ну, это ненадолго… Но пророчества не сбылись. Походили, походили в кино, да и сделал Степан Андреевич Клаве предложение выйти за него замуж. Она — в слезы. Но он твердо заявил: -- Не хочу другой спутницы жизни. Такой светлой души, как у тебя, мне нигде не найти. Поплакала, поплакала Клава, да и согласилась. Но всегда смущалась: и в загсе, и при венчании, и просто по улицам вместе ходить. Степан это чувствовал и уговаривал: -- Маленькая, не обращай внимания. Хорошо тебе со мной? -- Очень! -- Вот и слава Богу!

В счастье и радости прошло несколько лет. Вдруг Степан тяжело заболел. Клава с ума сходила, беспокоясь. Он ее заранее настраивал на неизбежный исход: -- Тела, наши временны, а души вечны. Только веруй в Бога. Пусть будет все по Его святой воле. Когда же муж умер, горю Клавы не было конца. Даже чертить не могла -- линии расплывались, не видела ничего. Потом только работой и утешалась, но по ночам все равно плакала. И думала: увидятся ли когда? Есть ли она, вечная жизнь? Порой до утра заснуть не могла.

Как-то скрипнула калитка. Глянула и глазам не поверила – Степан, не уж-то живой? Не может быть, ведь его год, как -- схоронили!? Бросилась к нему, а он руку -- поднял, к себе не допуская: -- Маленькая, ты -- МНОГО плачешь. Мне от слез -- тяжело. Ты лучше помолись. Не плачь: души наши на небесах -- БУДУТ вместе. Сказал и растаял, словно его и не было.

Клава уже не плачет. Помогает студентам, подает милостыню, молится и дома, и в церкви. Теперь ей спокойно: на этот мир смотрит как на дымку, которая скоро рассеется. Она ждет встречи с ним, встречи -- с Вечностью.

СТАРЫЙ СВЯЩЕННИК.

Не так давно умер один священник, монах примерно моего возраста. Я познакомился с ним лет десять назад, вскоре после его возвращения из концентрационного лагеря, в котором он провел 36 лет. 36 лет для многих из вас -- вся жизнь, это очень большой срок. Он сидел на кушетке и, глядя сияющими благодарностью глазами, говорил: «Представляете, как Бог был милостив ко мне? Советские власти НЕ ДОПУСКАЛИ священников -- ни в тюрьмы, ни в лагеря. И Он выбрал меня, неопытного молодого священника, и заключил сперва на несколько лет в тюрьму, затем на оставшийся срок в лагерь, и так в течение 36 лет, чтобы я МОГ -- СЛУЖИТЬ людям, которые действительно – нуждались -- в Нем и в Его слове».

Вот, что такое внутренняя устойчивость и преодоленный конфликт: этот священник -- ПРИМИРИЛСЯ с Богом, обнаружил, что воля Божия -- МУДРА, что дела Божии -- МИЛОСЕРДИЕ, сострадание и любовь, что раз он -- христианин, его место там, где ПРЕБЫВАЛ бы -- и Господь Иисус Христос, и он принял это с благодарностью.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: