Тема в когнитивной психологии 29 страница

В этом взвешивании, уравновешивании и вычислениях его организм ни в коей мере не был бы непогрешимым. Исходя из доступных данных, он всегда давал бы наи­лучший из возможных ответов, но иногда

обществе. — Прим. перев.

эти данные отсутствовали бы. Однако вследствие открытости опыту любые ошиб­ки, любое неудовлетворительное поведение были бы вскоре исправлены. Вычисления находились бы всегда в процессе коррек­тировки, потому что они постоянно прове­рялись бы в поведении.

Возможно, вам не понравится моя ана­логия с ЭВМ. Разрешите мне опять обра­титься к опыту тех клиентов, которых я знал. Когда они становятся более откры­тыми своему опыту, то обнаруживают, что могут больше доверять своим реакциям. Если они чувствуют, что хотят выразить свой гнев, то делают это и обнаруживают, что это вовсе не так уж страшно, потому что они в той же мере осознают и другие свои желания — выразить привязанность, связь и отношение к другим людям. Они удивлены, что могут интуитивно решить, как вести себя в сложных и беспокойных человеческих отношениях. И только пос­ле этого они осознают, как надежны были их внутренние реакции, приведшие к пра­вильному поведению.

Процесс более полноценного функционирования

Я хотел бы представить более последо­вательную картину хорошей жизни, вое­дино соединив три нити, описывающие этот процесс. Получается, что психически сво­бодный человек все более совершенно вы­полняет свое назначение. Он становится все более способным к полнокровной жиз­ни в каждом из всех своих чувств и реак­ций. Он все более использует все свои орга­нические механизмы, чтобы как можно правильнее чувствовать конкретную ситу­ацию внутри и вне его. Он использует всю находящуюся в его сознании информацию, какой только может снабдить его нервная система, понимая при этом, что весь его цельный организм может быть — и часто является — мудрее, чем его сознание. Он в большей мере способен дать возможность всему своему свободному, сложно функци­онирующему организму выбрать из мно­жества возможных именно тот вариант поведения, который действительно будет более удовлетворять его в настоящий мо­мент. Он больше способен поверить своему организму в его функционировании не потому, что он безошибочен, а потому, что

он может быть полностью открытым для последствий его действий и сможет испра­вить их, если они его не удовлетворят.

Он будет более способен переживать все свои чувства, менее бояться любого из них, он сможет сам просеивать факты, будучи более открытым сведениям из всех источ­ников. Он полностью вовлечен в процесс бытия и “становления самим собой” и поэтому обнаруживает, что действительно и реально социализируется. Он более пол­но живет настоящим моментом и узнает, что это самый правильный способ суще­ствования. Он становится более полно фун­кционирующим организмом и более со­вершенно функционирующим человеком, так как полностью осознает себя, и это осоз­нание пронизывает его переживания с на­чала и до конца.

Некоторые вовлеченные вопросы

Любое представление о том, что состав­ляет хорошую жизнь, имеет отношение ко многим вопросам. Представленная здесь моя точка зрения не является исключени­ем. Я надеюсь, что скрытые в ней след­ствия послужат пищей для размышлений. Есть два или три вопроса, которые я хотел бы обсудить.

Новая перспектива соотношения свободы и необходимости

Связь с первым скрытым следствием может не сразу бросаться в глаза. Оно ка­сается старой проблемы “свободы воли”. Разрешите мне попытаться показать, как в новом свете мне представляется эта про­блема.

В течение некоторого времени меня приводил в недоумение существующий в психотерапии парадокс между свободой и детерминизмом. Одними из наиболее дей­ственных субъективных переживаний кли­ента в психотерапевтических отношениях являются те, в которых он чувствует власть открытого выбора. Он свободен — стать самим собой или спрятаться за фасадом, двигаться вперед или назад, вести себя как пагубный разрушитель себя и других или делать себя и других более сильными — в буквальном смысле слова он свободен жить или умереть, в обоих — психологическом

и физиологическом — смыслах этих слов. Однако, как только я вхожу в область пси­хотерапии с объективными исследователь­скими методами, я, как и многие другие ученые, связываю себя полным детерми­низмом. С этой точки зрения каждое чув­ство и действие клиента детерминировано тем, что ему предшествовало. Такой вещи, как свобода, не может быть. Эта дилемма, которую я стараюсь описать, существует и в других областях — просто я ее обозна­чил более четко, и от этого она не стано­вится менее неразрешимой.

Однако эту дилемму можно увидеть в новой перспективе, если рассмотреть ее в рамках данного мной определения полно­ценно функционирующего человека. Мож­но сказать, что в наиболее благоприятных условиях психотерапии человек по праву переживает наиболее полную и абсолют­ную свободу. Он желает или выбирает та­кое направление действий, которое явля­ется самым экономным вектором по отношению ко всем внутренним и вне­шним стимулам, потому что это именно то поведение, которое будет наиболее глу­боко его удовлетворять. Но это то же самое направление действий, про которое можно сказать, что с другой, удобной точки зрения оно определяется всеми фак­торами наличной ситуации. Давайте про­тивопоставим это картине действий че­ловека с защитными реакциями. Он хочет или выбирает определенное направление действий, но обнаруживает, что не может вести себя согласно своему выбору. Он де­терминирован факторами конкретной си­туации, но эти факторы включают его защитные реакции, его отрицание или искажение значимых данных. Поэтому он уверен, что его поведение будет не полно­стью удовлетворять его. Его поведение детерминировано, но он не свободен сде­лать эффективный выбор. С другой сто­роны, полноценно функционирующий че­ловек не только переживает, но и использует абсолютную свободу, когда спонтанно, свободно и добровольно выби­рает и желает то, что абсолютно детерми­нирование

Я не настолько наивен, чтобы предпо­ложить, что это полностью решает пробле­му субъективного и объективного, свобо­ды и необходимости. Тем не менее это имеет для меня значение, потому что чем больше

человек живет хорошей жизнью, тем боль­ше он чувствует свободу выбора и тем больше его выборы эффективно воплоща­ются в его поведении.

Творчество как элемент хорошей жизни

Мне кажется, совершенно ясно, что человек, вовлеченный в направляющий процесс, который я назвал "хорошей жиз­нью", — это творческий человек. С его вос­приимчивой открытостью миру, с его верой в свои способности формировать новые от­ношения с окружающими он будет таким человеком, у которого появятся продукты творчества и творческая жизнь. Он не обя­зательно будет “приспособлен” к своей культуре, но почти обязательно не будет конформистом. Но в любое время и в лю­бой культуре он будет жить созидая, в гармонии со своей культурой, которая не­обходима для сбалансированного удовлет­ворения его нужд. Иногда, в некоторых си­туациях, он мог бы быть очень несчастным, но все равно продолжал бы двигаться к тому, чтобы стать самим собой, и вести себя так, чтобы максимально удовлетворить свои самые глубокие потребности.

Я думаю, что ученые, изучающие эво­люцию, могли бы сказать про такого чело­века, что он с большей вероятностью адап­тировался бы и выжил при изменении окружающих условий. Он смог бы хорошо и творчески приспособиться как к новым, так и к существующим условиям. Он пред­ставлял бы собой подходящий авангард человеческой эволюции.

Основополагающее доверие к человеческой природе

В дальнейшем станет ясно, что другой вывод, имеющий отношение к представлен­ной мной точке зрения, заключается в том, что в основном природа свободно функци­онирующего человека созидательна и дос­тойна доверия. Для меня это неизбежное заключение из моего двадцатипятилетне­го опыта психотерапии. Если мы способ­ны освободить индивида от защитных ре­акций, открыть его восприятие как для широкого круга своих собственных нужд, так и для требований окружения и обще­ства, можно верить, что его последующие

действия будут положительными, созида­тельными, продвигающими его вперед. Нет необходимости говорить, кто будет его со­циализировать, так как одна из его соб­ственных очень глубоких потребностей — это потребность в отношениях с другими, в общении. По мере того как он будет все более становиться самим собой, он будет в большей мере социализирован — в соот­ветствии с реальностью. Нет необходимос­ти говорить о том, кто должен сдерживать его агрессивные импульсы, так как по мере его открытости всем своим импульсам его потребности в принятии и отдаче любви будут такими же сильными, как и его импульс ударить или схватить для себя. Он будет агрессивен в ситуациях, где на самом деле должна быть использована аг­рессия, но у него не будет неудержимо ра­стущей потребности в агрессии. Если он движется к открытости всему своему опы­ту, его поведение в целом в этой и других сферах будет более реалистичным и сба­лансированным, подходящим для выжи­вания и дальнейшего развития высокосо-циализированного животного.

Я мало разделяю почти преобладаю­щее представление о том, что человек в основе своей иррационален и, если не кон­тролировать его импульсы, он придет к разрушению себя и других. Поведение человека до утонченности рационально, когда он строго намеченным сложным путем движется к целям, которых стре­мится достичь его организм. Трагедия в том, что наши защитные реакции не дают нам возможность осознать эту рациональ­ность, так что сознательно мы движемся в одном направлении, в то время как организмически — в другом. Но у наше­го человека в процессе хорошей жизни число таких барьеров уменьшается, и он все в большей степени участвует в раци­ональных действиях своего организма. Единственный необходимый контроль над импульсами, существующий у такого че­ловека, — это естественное внутреннее уравновешивание одной потребности дру­гою и обнаружение вариантов поведения, направленных на наиболее полное удов­летворение всех нужд. Очень уменьшил­ся бы опыт чрезвычайного удовлетворе­ния одной потребности (в агрессии, сексе и т. д.) за счет удовлетворения других нужд (в товарищеских отношениях, в не-

жных отношениях и т. д.), который в боль­шей мере присущ человеку с защитными реакциями. Человек участвовал бы в очень сложной деятельности организма по саморегуляции — его психическом и фи­зиологическом контроле — таким обра­зом, чтобы жить во все возрастающей гар­монии с собой и другими.

Более полнокровная жизнь

Последнее, о чем бы я хотел упомя­нуть, — это то, что процесс хорошей жиз­ни связан с более широким диапазоном жизни, с ее большей яркостью по сравне­нию с тем “суженным” существованием, которое ведет большинство из нас. Быть частью этого процесса — значит быть вовлеченным в часто пугающие или удов­летворяющие нас переживания более вос­приимчивой жизни, имеющей более ши­рокий диапазон и большее разнообразие. Мне кажется, что клиенты, которые зна­чительно продвинулись в психотерапии, более тонко чувствуют боль, но у них также и более яркое чувство экстаза; они более ясно чувствуют свой гнев, но то же можно сказать и о любви; свой страх они ощущают более глубоко, но то же проис­ходит и с мужеством. И причина того, что они таким образом могут жить более полноценно, с большей амплитудой чувств, заключается в том, что они в глубине уверены в самих себе как надежных ору­диях при встрече с жизнью.

Я думаю, вам станет понятно, почему такие выражения, как “счастливый”, “до­вольный”, “блаженство”, “доставляющий удовольствие", не кажутся мне полностью подходящими для описания процесса, ко­торый я назвал “хорошей жизнью”, хотя человек в процессе хорошей жизни в оп­ределенное время и испытывает подобные чувства. Более подходящими являются такие прилагательные, как “обогащаю­щий”, “захватывающий”, “вознаграждаю­щий”, “бросающий вызов", “значимый". Я убежден, что процесс хорошей жизни не для малодушных. Он связан с расшире­нием и ростом своих возможностей. Что­бы полностью опуститься в поток жизни, требуется мужество. Но более всего в человеке захватывает то, что, будучи сво­бодным, он выбирает в качестве хорошей жизни именно процесс становления.

Р.Л. Солсо

[ВВЕДЕНИЕ

В КОГНИТИВНУЮ

ПСИХОЛОГИЮ]¹

Когнитивная психология изучает то, как люди получают информацию о мире, как эта информация представляется че­ловеком, как она хранится в памяти и преобразуется в знания и как эти знания влияют на наше внимание и поведение. Когнитивная психология охватывает весь диапазон психологических процессов — от ощущений до восприятия, распознава­ния образов, внимания, обучения, памяти, формирования понятий, мышления, вооб­ражения, запоминания, языка, эмоций и процессов развития; она охватывает все­возможные сферы поведения. Взятый нами курс — курс на понимание приро­ды человеческой мысли — является од­новременно амбициозным и волнующим. Поскольку это требует очень широкого круга знаний, то и диапазон изучения будет обширен; а поскольку эта тема пред­полагает рассмотрение человеческой мыс­ли с новых позиций, то вероятно, что и ваши взгляды на интеллектуальную сущ­ность человека изменятся радикально.

Эта глава названа “Введение"; однако, в некотором смысле вся эта книга есть введение в когнитивную психологию. В этой главе дана общая картина когнитив­ной психологии, а также рассмотрена ее история и описаны теории, объясняющие, как знания представлены в уме человека.

Прежде чем мы коснемся некоторых технических аспектов когнитивной пси-

хологии, будет полезно получить некото­рое представление о тех предпосылках, на которых мы, люди, основываемся, когда обрабатываем информацию. Чтобы про­иллюстрировать, как мы интерпретируем зрительную информацию, рассмотрим при­мер обычного события: водитель спраши­вает у полицейского дорогу. Хотя участву­ющий здесь когнитивный процесс может показаться простым, на деле это не так.

Водитель: Я не из этого города; не мог­ли бы вы мне сказать, как попасть в “Пла­ти-Пакуй"?

Полицейский: А Вам нужны хозяйствен­ные товары или спортивные? У них тут два разных магазина.

£:А-а, м-м-м...

П: Вообще-то это не важно, поскольку они оба находятся напротив друг друга че­рез улицу.

В: Я собственно ищу сантехнику — но­вое сиденье для унитаза.

П: Ну, тогда это у них в хозяйственном.

В: В хозяйственном.

П: Да, в отделе сантехники. Так что... Вы знаете, где цирк?

В: Это то здание с чем-то вроде конуса или это то, которое...

П: Нет, это там, знаете, — эта самая выс­тавочная площадка; ну, помните, там про­ходила “Экспо-84”.

В: А, да, я знаю, где эта выставка.

П: Ну вот, это там, на месте Экспо. Вооб­ще отсюда туда трудно попасть, но если Вы поедете отсюда вниз, проедете по этой улице один светофор, а потом до сигнальной мач­ты, повернете направо один квартал до сле­дующего светофора, а затем налево через железнодорожный переезд, мимо озера до следующего светофора рядом со старой фаб­рикой... Знаете, где старая фабрика?

В: Это та улица через мост, где указа­тель одностороннего движения до старой фабрики?

П: Нет, там двухстороннее движение.

В: А, это значит другой мост. Ладно, я знаю, какая улица.

П: Вы можете узнать ее по большому плакату, где написано “Если вы потеряли драгоценность, вы никогда ее не возмести­те”. Что-то в этом роде. Это реклама ноч­ного депозитного отделения. Я его называю “Бозодеп”, потому что это в Бозвелловском банке. Короче, Вы едете мимо старой фаб­рики — это где железные ворота — и пово­рачиваете налево — нет, направо — потом один квартал налево и Вы на Благодатной.

Благодатную улицу вы не пропустите. Это будет по правой стороне на этой улице.

В: Да Вы шутите. Я же остановился в мотеле на Благодатной.

П: Да-а?

В: Я поехал не в ту сторону и теперь я на другом конце города. Подумать только, два квартала от моего мотеля! Я мог туда пешком дойти.

П: А в каком Вы мотеле?

В: В Университетском.

П: Ах в Университетском... Что же, Вы не нашли места поприличней?

В: Нет. Но зато там совершенно замеча­тельная библиотека.

П: Хм-м.

Весь описанный эпизод занял бы не более двух минут, но то количество информации, которую восприняли и про­анализировали эти два человека, просто поражает. Как должен психолог рас­сматривать такой процесс? Один выход — это просто на языке “стимул-реакция” (S—R): например, светофор (стимул) и по­ворот налево (реакция). Некоторые пси­хологи, особенно представители традици­онного бихевиористского подхода уверены, что всю последовательность событий мож­но адекватно (и гораздо более детально) описать в таких терминах. Однако, хотя

Характеристика

Тема в когнитивной психологии

Способность обнаруживать и интерпретировать сенсорные стимулы

Склонность сосредотачиваться на некоторых сенсорных стимулах и игнорировать остальные

Детальное знание физических характеристик окружения

Обнаружение сенсорных сигналов

Внимание

Знания

Тенденция хранить языковую информацию в общем виде

Способность решать задачи

Общая способность к осмысленным действиям

Абстрагирование речевых высказываний

Решение задач

Человеческий интеллект

Понимание, что направление движения можно точно перешифровать в набор сложных моторных действий (вождение автомобиля)

Языковое / моторное поведение

Способность быстро извлекать из долговременной памяти конкретную информацию, нужную для применения непосредственно в текущей ситуации

Долговременная память

Способность передавать наблюдаемые события на разговорном языке

Языковая переработка

Знание, что объекты имеют конкретные названия

Семантическая память

Неспособность действовать совершенным образом

Забывание и интерференция

эта позиция и привлекает своей просто­той, она не в состоянии описать те когни­тивные системы, которые участвуют в по­добном обмене информацией. Чтобы это сделать, необходимо определить и проана­лизировать конкретные компоненты ког­нитивного процесса и затем объединить их в большую когнитивную модель. Имен­но с такой позиции исследуют сложные проявления человеческого поведения ког­нитивные психологи. Какие конкретно компоненты выделил бы когнитивный психолог в вышеприведенном эпизоде и как он стал бы их рассматривать? Мы можем начать с некоторых предположе­ний относительно когнитивных характе­ристик, которыми обладают полицейский и водитель. В левой части таблицы 1 при­ведены соответствующие положения, а в правой — темы когнитивной психологии, связанные с этими положениями.

Информационный подход

Приведенные положения можно объе­динить в более крупную систему, или ког­нитивную модель. Модель, которой обыч­но пользуются когнитивные психологи, называется моделью переработки инфор­мации.

С самого начала нашего изучения ког­нитивных моделей важно понять их ог­раничения. Когнитивные модели, опира­ющиеся на модель переработки информа-

это эвристические построения,

используемые для организации существу­ющего объема литературы, стимуляции дальнейших исследований, координации исследовательских усилий и облегчения коммуникаций между учеными. Суще­ствует тенденция приписывать моделям большую структурную незыблемость, чем это может быть подтверждено эмпиричес­кими данными.

Модель переработки информации по­лезна для вышеперечисленных задач; од­нако, чтобы лучше отразить достижения когнитивной психологии, были разрабо­таны и другие модели. С такими альтер-

нативными моделями я буду знакомить вас по мере необходимости. Модель пере­работки информации предполагает, что процесс познания можно разложить на ряд этапов, каждый из которых представляет собой некую гипотетическую единицу, включающую набор уникальных опера­ций, выполняемых над входной информа­цией. Предполагается, что реакция на событие (например, ответ: "А, да, я знаю, где эта выставка") является результатом серии таких этапов и операций (напри­мер, восприятие, кодирование информации, воспроизведение информации из памяти, формирование понятий, суждение и фор­мирование высказывания). На каждый этап поступает информация от предыду­щего этапа, и затем над ней выполняют­ся свойственные для данного этапа опе­рации. Поскольку все компоненты модели переработки информации так или иначе связаны с другими компонентами, трудно точно определить начальный этап; но для удобства мы можем считать, что вся эта последовательность начинается с поступ­ления внешних стимулов¹.

Эти стимулы — признаки окружения в нашем примере — не представлены не­посредственно в голове полицейского, но они преобразуются в значимые символы, в то, что некоторые когнитологи называ­ют “внутренними репрезентациями”. На самом нижнем уровне энергия света (или звука), исходящая от воспринимаемого стимула, преобразуется в нервную энер­гию, которая в свою очередь обрабатыва­ется на вышеописанных гипотетических этапах с тем, чтобы сформировать “внут­реннюю репрезентацию” воспринимаемо­го объекта. Полицейский понимает эту внутреннюю репрезентацию, которая в сочетании с другой контекстуальной ин­формацией дает основу для ответа на вопрос.

Модель переработки информации по­родила два важных вопроса, вызвавших значительные споры среди когнитивных психологов: какие этапы проходит ин­формация при обработке? и в каком виде

¹ Можно, конечно, утверждать, что эта последовательность преобразований начинается со знаний субъекта о мире, которые позволяют ему избирательно направлять внимание на отдельные аспек­ты зрительных стимулов и игнорировать другие аспекты. Так, в приведенном примере полицейс­кий описывает водителю дорогу, останавливаясь преимущественно на том, где водителю придется проезжать, и не обращает внимания (по крайней мере активного) на другие признаки: дома, пеше­ходов, солнце, другие ориентиры.

информация представлена в уме челове­ка? Хотя на эти вопросы нет легкого от­вета, данная книга по большей части по-священа им обоим, так что их полезно не упустить из виду. Среди прочего когни­тивные психологи пытались ответить на эти вопросы путем включения в свои ис­следования методов и теорий из конкрет­ных психологических дисциплин; некото-рые их них описаны ниже.

Сфера когнитивной психологии

Современная когнитивная психология заимствует теории и методы из 10 основ-ных областей исследований (рис. 1): вос­приятие, распознавание образов, внимание, память, воображение, языковые функции, психология развития, мышление и реше-ние задач, человеческий интеллект и ис­кусственный интеллект; каждую из них мы рассмотрим отдельно.

Восприятие

Отрасль психологии, непосредственно связанная с обнаружением и интерпрета-цией сенсорных стимулов, называется пси-хологией восприятия. Из экспериментов по восприятию мы хорошо знаем о чув-ствительности человеческого организма к сенсорным сигналам и — что более важ-но для когнитивной психологии — о том, как интерпретируются эти сенсорные сиг­налы.

Описание, данное полицейским в при­веденной уличной сцене, значительно за-висит от его способности “видеть” суще-

ственные признаки окружения. “Видение”, однако, — это непростая вещь. Чтобы вос­принимались сенсорные стимулы — в на-шем случае они преимущественно зри­тельные, — надо, чтобы они имели определенную величину: если водителю предстоит выполнить описанный маневр, эти признаки должны иметь определен­ную интенсивность. Кроме того, сама сце-на постоянно изменяется. По мере изме-нения положения водителя, появляются новые признаки. Отдельные признаки по-лучают в перцептивном процессе преиму-щественную важность. Указательные зна-ки различаются по цвету, положению, форме и т.д. Многие изображения при движении постоянно меняются, и чтобы превратить их указания в действия, во-дитель должен быстро корректировать свое поведение.

Экспериментальные исследования восприятия помогли идентифицировать многие из элементов этого процесса; с не-которыми из них мы встретимся в следу-ющей главе. Но исследование восприятия само по себе не может адекватно объяс­нить ожидаемые действия; здесь участву-ют и другие когнитивные системы, такие как распознавание образов, внимание и память.

Распознавание образов

Стимулы внешней среды не восприни­маются как единичные сенсорные собы­тия; чаще всего они воспринимаются как часть более значительного паттерна. То, что мы ощущаем (видим, слышим, обоня-

ние. 1. Основные направления исследований в когнитивной психологии

ем или чувствуем вкус), почти всегда есть часть сложного паттерна, состоящего из сенсорных стимулов. Так, когда полицей­ский говорит водителю “проехать через железнодорожный переезд мимо озера... рядом со старой фабрикой”, его слова описывают сложные объекты (переезд, озеро, старая фабрика). В какой-то момент полицейский описывает плакат и пред­полагает при этом, что водитель грамот­ный. Но задумаемся над проблемой чте­ния. Чтение — это сложное волевое усилие, при котором от читающего тре­буется построить осмысленный образ из набора линий и кривых, которые сами по себе не имеют смысла. Организуя эти стимулы так, чтобы получились буквы и слова, читающий может затем извлечь из своей памяти значение. Весь этот процесс, выполняемый ежедневно миллиардами людей, занимает долю секунды, и он про­сто поразителен, если учесть, сколько в нем участвует нейроанатомических и когнитивных систем.

Внимание

Полицейский и водитель сталкиваются с несметным количеством признаков окру­жения. Если бы водитель уделял внимание им всем (или почти всем), он точно никогда бы не добрался до хозяйственного магазина. Хотя люди — это существа, собирающие ин­формацию, очевидно, что при нормальных условиях мы очень тщательно отбираем ко­личество и вид информации, которую стоит принимать в расчет. Наша способность к переработке информации очевидно ограни­чена на двух уровнях — сенсорном и когни­тивном. Если нам одновременно навязыва­ют слишком много сенсорных признаков, у нас может возникнуть "перегрузка"; и если мы пытаемся обработать слишком много событий в памяти, тоже возникает перегруз­ка. Последствием этого может оказаться сбой в работе.

В нашем примере полицейский, инту­итивно понимая, что если он перегрузит

систему, то пострадает результат, игнори­рует множество тех признаков, которые водитель конечно бы заметил. И если ил­люстрация, приведенная рядом с текстом диалога, является точной репрезентацией когнитивной карты водителя, то последний действительно безнадежно запутался.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: