Государственная власть как объект легализации и легитимации

Государственная власть — особая разновидность социальной, общественной власти — наиболее существенный признак государства. Термин «государство», как и само явление государственности, многогранны. В обыденном словоупотреблении первый, как правило, обозначает географическое понятие — страну (США, Россия, Вьетнам и др.), да и ее иногда называют неточно (США — Америкой, Великобританию — Англией).

Авторы многих общеобразовательных публикаций, используя термин «государство», имеют в виду общество (например, Япония — промышленно развитое государство, африканский Бенин — экономически отсталое государство). В философской и политической литературе также долго не существовало достаточного различия между обществом и государством. Немецкий государст-вовед XIX в. Г. Еллинек считал, что впервые отчетливо разграничил эти понятия в своем «Общественном договоре» Ж.-Ж. Руссо (XVIII в.), позже австрийский автор Гумплович полагал, что это было сделано Гегелем. Однако и до сих пор в некоторых зарубежных словарях определение государства начинается с утверждения, что государство — эго общество, хотя и обладающее рядом особенностей.

В специальной государствоведческой литературе под государством понимается особая, универсальная для общества данной страны политическая организация, обладающая публичной властью и специализированным аппаратом управления обществом в пределах определенной территории. На территории исторически сложившейся одной страны могут быть два государства с разным общественным строем: в 1949—1990 гг. в Германии было два государства — ФРГ и ГДР, два государства существовали во Вьетнаме (1946—1975), существуют сейчас на Корейском полуострове (КНДР и Республика Корея). В сравнительно экономически развитом обществе возможно архаичное, отсталое, реакционное государство (например, до 90-х гг. в условиях режима апартеида в ЮАР), и напротив, в обществе с меньшей степенью экономической зрелости — государство, учитывающее общечеловеческие ценности и интересы различных слоев населения (например, Индия). Такие примеры многочисленны, но не закономерны, не отражают главной тенденции исторического процесса. В целом, демократическое, социальное и правовое государство связано с эжкономическим и социальным прогрессом, с передовой, регулируемой рыночной экономикой, с образованием значительного и влиятельного «среднего класса», который жизненно заинтересован в стабильности и развитии демократических институтов.

Еще большим разнообразием отличается трактовка термина «государственность». С этим понятием связано положение субъектов федерации (в России наряду с федерацией и ее субъекты обладают государственной властью), употребляется термин «национальная государственность», о чертах государственности говорится в связи с политической автономией (такова, например, Гренландия в Дании, имеющая собственный парламент и в отличие от метрополии отказавшаяся в свое время от участия в Европейском экономическом сообществе), а иногда и в связи административно-территориальной автономией, если последняя организована с учетом национального признака.

В рамках более или менее общего подхода к феноменам государства и государственности существуют различные направления в понимании и исследовании этих явлений. В данной работе нет необходимости говорить о них детально, это не ее задача. Для понимания проблем легализации и легитимации государственной власти мы остановимся только на основных различиях некоторых школ. Эти различия начинаются с трактовки вопроса о происхождении государства и возникновения особой — государственной власти. Существуют два основные подхода к проблеме возникновения государства: марксистско-ленинская концепция и трактовка западных либеральных ученых (третий подход, о котором будет сказано ниже, представлен в сочинениях мусульманских фундаменталистов). В основе обоих подходов — признание длительности процесса выделения из недр общества особой государственной власти и формирования государства. Марксистско-ленинская, радикалистская концепция связывает этот процесс с возникновением частной собственности и классов и утверждает об отмирании, исчезновении государства с ликвидацией классов, либеральная концепция исходит из того, что политическая власть, а иногда и зачатки государственной, существовали уже в коллективах первобытного общества и отстаивает необходимость государства до конца бытия человечества.

В современной научной литературе существует взгляд о трех основных путях эволюционного возникновения государства: военном (война как способ перераспределения общественного продукта и выделение на этой основе элитарной верхушки из среды военных, которая и положила начало государству); аристократическом (выделение управленческой аристократии из среды жрецов, старейшин, других представителей верхушки общества и присвоение этой аристократией рычагов государственного властвования); плутократическом, менее распространенном (сосредоточение власти в руках более состоятельных и влиятельных лиц, вокруг которых, преимущественно на основе личной преданности за получаемые блага, группируются сторонники, укрепляя власть первых, поднимая ее на уровень государственной). На практике обычно как свидетельствуют исторические данные, эти пути сочетались (с доминированием одного из них), но в целом они всегда связаны с выделением элиты, как первой ступени в образовании государства. Господствующая в науке элитарная концепция происхождения государства дает возможность объяснить происхождение государственной власти, а также и существование самого государства с позиций асимметричной структуры общества. Правда, многие сторонники этой концепции распространяют элитаристский подход и связываемое ими с ним понятие политической власти также на профсоюзы, фирмы, клубы, партии и т. д., не делая к тому же достаточных различий между политической и государственной властью.

Наряду с неодинаковыми подходами к вопросу о происхождении государства (а в рамках второго из них есть множество школ со своими особенностями) в истории человеческой мысли существует множество теорий, пытающихся объяснить, что такое государство, что представляет собой феномен государственности. Многие (но не все) из этих теорий связаны с вопросом о происхождении государства, в нем, как это сделал и Ф. Энгельс в своей известной работе о происхождении семьи, частной собственности и государства, стремятся найти ключ к объяснению природы этого явления. Поэтому многие теории о сущности государства (в философской, а не социальной трактовке сущности) и концепции о происхождении государства взаимно переплетаются, дополняя друг друга. Такова, например, патриархальная теория государства, которая трактует государственную власть по аналогии с отеческой властью старейшин человеческого сообщества и считает, что государство явилось следствием разрастания семьи, в результате чего патриарх рода становился монархом. Иначе пытается объяснить сущность государства органическая теория, исходящая из аналогии государства с человеческим организмом. Биологические концепции пытались отыскать сходство государства с колониями пчел и муравьев и т. д. Многие из этих теорий давно не пользуются влиянием в научной литературе. На современном этапе можно выделить пять подходов к понятию государства: теологический, классический (или арифметический), юридический, социо­логический и новейший — кибернетический. Теологический, исходивший из богоустановленности и вечности государства, широко использовался в средние века, в настоящее время его отстаивают в своей трактовке приверженцы мусульманского фундаментализма, развивая концепцию халифата, распространяя ее на современное государство. С их точки зрения, суть государства может быть понята лишь на основе заповедей Корана, а современное государство должно быть построено с учетом той модели, которая существовала во времена пророка Му-хаммада и четырех «праведных» халифов, правивших поочередно после его смерти.

Классический (арифметический) подход используется особенно широко политологами и специалистами по международному публичному праву. По их мнению, государство представляет совокупность трех слагаемых: власти, территории и населения. Иногда добавляют; четвертый признак - суверенитет, а индийский поли» толог Р. Гупта — и пятый — международное признание, Правда, сторонники этого подхода часто отмечают раз-j ную значимость «слагаемых», выделяя главное из них —•> власть (в современных работах часто говорится о власти правящей элиты, власти олигархии — верхушки общества)

Юридический подход рассматривает государство как юридическую персонализацию нации (под нацией понимается обычно в данном случае не какая-то этническая общность, а население страны), анализируя государство как систему различных структур (органов) и правоотношений между ними, то есть часто сводит государство к юридическим абстракциям. Он не пользуется влиянием в науке (хотя многие выработанные им частнонаучные приемы анализа различных институтов государственности всегда состоят на вооружении ученых), даже его наиболее известный представитель Г. Кельзен (умер в США в 1953 г.) в последние годы своей жизни стал склоняться к социальным аспектам в понимании государства. В последние десятилетия, однако, юридический подход, хотя и в измененном виде, стал возрождаться в структуралистских теориях государства (анализ элементов государственности, их связей, отношений) и в юри-дико-экономических определениях государства (государство рассматривается как юридическая персонализа-ция нации, связанная с централизацией экономической жизни).

Социологический подход, особенно широко распространенный в наше время, используется очень давно. Он представлен в сочинениях средневекового арабского автора ибн-Хальдуна, которого западные исследователи иногда называют «марксистом до Маркса», в работах английского писателя XVII в. Гоббса (идея государства-усмирителя в условиях всеобщей борьбы), французского мыслителя XVIII в. Ж.-Ж. Руссо (государство как гарант «общественного договора») и т. д. В современных условиях это также идеи государства как органа социальной солидарности (на основе контракта социальной солидарности оно должно исключать борьбу различных сил или вводить ее в определенные рамки), концепции государства арбитра, идеи классового государства: государство — это «машина», «дубина» в руках класса угнетателей для того, чтобы держать в узде эксплуатируемое большинство, а возникающее в результате революции угнетенных масс социалистическое государство («диктатура пролетариата») — важнейший инструмент преобразования общества на новых началах. В дальнейшем, согласно марксистско-ленинской концепции, после ликвидации класса частных собственников оно становится органом выражения интересов всего трудового народа, орудием строительства бесклассового коммунистического общества.

В 60-х гг, XX в. возникла кибернетическая школа в государствоведении. Ее представители рассматривают государство как особую, уникальную систему в обществе, связанную с потоками информации, рецепторами (приемниками) этой информации, поступающей от населения, организаций, движений (такими рецепторами служат определенные государственные органы), циркуляцией информации в государственной системе, принятием решений государственными органами («выход» системы). Эти решения в виде законов, указов, постановлений правительства вновь порождают информацию от населения, которая вводится в систему (государство), и процесс продолжается.

Многие из этих направлений касаются лишь тех или иных сторон феномена государственности, но тем не менее они содержат некоторые данные для анализа вопросов легализации и легитимации государственной власти. Мы остановимся только на характеристике лишь четырех сторон государства, связанных с этой проблемой: государстве как универсальной политической организации в обществе, государстве-арбитре, государстве — органе по выполнению общих дел и государстве — институте легализованного принуждения и даже насилия в обществе. Каждая из этих сторон государства по-разному соотносится с вопросами легализации и легитимации власти: организационные качества государства теснее связаны с вопросами правового обеспечения, тогда как, например, концепция государства-арбитра может в полной мере осуществляться, когда государственная власть пользуется лигитимностью в представлениях различных социальных слоев.

Вопрос об организационных сторонах государства рассматривается в работах Маркса, Энгельса, Ленина. Маркс и Энгельс говорили о государстве как политической организации общества, они исследовали некоторые отличия этой организации, например, от родового строя. Качества государства как организации неоднократно отмечал в своих работах В. И. Ленин, практически зани

мавшийся вопросами организации работы советского государства. Однако в целом основное внимание в марксистско-ленинской теории уделялось все же не организационным качествам государства, а его социальному характеру. Качество государства как специфической организации в марксистско-ленинском направлении исследовались мало (если исключить юридический подход, например, в конституционном и административном праве). Если же эти качества все же рассматривались, то имелась в виду прежде всего организация класса, а не народа. Классовый подход превалировал, заглушая разработку вопросов о специфических чертах государства как особой организации народа, общества.

Между тем, государство — единственная универсальная организация в обществе, на населенной территории в пределах ее государственных границ. Государству-организации присущи качества, неразрывно связанные с его универсальным характером. В эту организацию входят все находящиеся на данной территории лица, независимо от их желания. Все они принадлежат к этой организации, хотя принадлежат по-разному, имея различные статусы: гражданина, лица без гражданства, лица с множественным (чаще всего — двойным) гражданством, иностранца (гражданина другого государства).

Легализация их положения в государстве осуществляется конституцией, законами, международными соглашениями, другими актами и официальными документами (например, паспорт для гражданина, вид на жительство для иностранца).

Они уплачивают на содержание этой организации не добровольные, как во многих партиях, профсоюзах или общественных организациях, а обязательные взносы (разного рода налоги) освободиться от которых иностранцы могут, например, если только между государствами есть соглашение об исключении двойного налогообложения. В ряде случаев освободиться от налогов они не могут, даже если покинут страну (например, если продолжают иметь собственность в ней). Проживающие на территории страны лица распределены по административно-территориальным единицам (в государствах-карликах, например, в Науру и Тувалу, с населением менее 10 тысяч человек, нет административно-территориального деления) и подчинены их органам.

В современном социально-асимметричном обществе нет другой аналогичной всеобъемлющей организации. Правда, в некоторых африканских странах, при пожизненных президентах-диктаторах, делались попытки создать организацию, которая в конституциях именовалась партия-государство (Гвинея при президенте Секу Туре, Заир при Мобуту и т. д., когда в состав единственной партии-государства включалось большинство населения, а то и все населения страны), но это было извращением исторического процесса.

Государство, как организация, имеет разветвленный и специализированный государственный аппарат, подобно которому не имеет и не может иметь ни одна другая организация. Он специализирован по ветвям власти и наделен публичноправовьши функциями. У государства есть свои вооруженные силы (конституция запрещает иметь их другим организациям), государство как организация выступает в качестве представителя общества внутри страны и на международной арене. Словом, это уникальная организация общества в целом, единственная в своем роде. Она имеет в своем распоряжении огромные материальные и человеческие ресурсы, не сопоставимые с любой другой организацией.

Будучи универсальной организацией общества, государство одновременно выступает как социально-политический арбитр в обществе. В этом — одна из специфических черт данной организации. Роль государства-арбитра связана с асимметричной структурой общества, различные группы которого (социальные, профессиональные и другие) а также личности имеют собственные интересы, иногда совпадающие, а нередко не совпадающие с интересами общества в целом. В общественном производстве и разделении труда, а также в общественном распределении и обмене положение каждой заинтересованной группы и личности таково, что она склонна отступать от требований социальной справедливости и имеет повышенные притязания на долю общественного продукта, не соответствующую ее вкладу в общество и реальным возможностям общества удовлетворить эти притязания. Отсюда возникает общественная необходимость и общая заинтересованность личностей и групп в арбитре, который устанавливал бы общие правила рас­пределения общественных ценностей: богатство, здравоохранение, образование, социальное обеспечение и т. д., наблюдал бы с правом вмешательства в это распределение, корректировал бы его с учетом социальной стабильности, а. следовательно, в интересах всего общества, поддерживал бы правила распределения, сложившиеся на основе саморегуляции общества, одновременно исправляя их недостатки. Особенность социально-политического арбитража государства состоит в том, что оно осуществляется в качестве контроля от имени всего общества и, в конечном счете, в интересах самого общества в целях исключить нежелательные последствия для него. Но вместе с тем, на деле государство всегда пристрастно, оно никогда не является полностью беспристрастным арбитром и не может быть им. Оно защищало прежде всего интересы рабовладельцев в Древнем мире (хотя законом и запрещало им убивать своих рабов), интересы феодалов в средние века (хотя и разрешало городские «вольности»), современное социально-правовое государство выступает прежде всего как выразитель интересов «среднего класса», заинтересованного в политической стабильности (в США в соответствии с уровнем доходов к этому классу относится 70% белых и 20% черных американцев). Но во многих развивающихся странах государство и сейчас является прежде всего выразителем интересов небольшого социального слоя, привилегированной элиты, местных помещиков и бизнесменов.

Осуществляя социально-политический арбитраж, государство предоставляет определенные гарантии одним (например, пособия по безработице) и устанавливает ограничения для других (например, максимум землевладений, размеры которых ограничены, например, в Японии, Пакистане или Египте) Эти и аналогичные им меры служат интересам всего общее 1ва, хотя и ущемляют интересы его отдельных слоев. Они смягчают столкновения различных сил. Мероприятия по предоставлению социальной помощи одним и по ограничению интересов других легализованы конституциями и законами современных государств. Нормы о возможности национализации определенных отраслей промышленности есть, например, в Италии и Франции (она в этих странах проводилась неоднократно), но и интересы собственников защищены: национализация возможна только законом (а, например, не декретом правительства), при условии общественной необходимости и справедливом вознаграждении собственнику, иногда, предварительном, которое устанавливается судом (а, например, не актом президента) При осуществлении земельной реформы в большинстве стран также выплачивалась компенсация собственникам за отчуждаемое имущество. Арбитраж государства осуществляется, однако, в сложных условиях, поскольку наряду с требованиями беспристрастного арбитра каждая социальная группа на деле желает иметь арбитра, который бы выступал прежде всего в ее интересах. Группы давления оказывают влияние на решение государственных органов, воздействуют на должностных лиц, на парламент (наиболее ярким примером является деятельность двух десятков тысяч лоббистов при парламенте США, которые по закону вправе отстаивать интересы своих компаний в законодательном процессе, им лишь нужно зарегистрироваться, указать, кого они представляют и размер своего гонорара). Давление на государственную власть возможно и в других, самых различных формах: путем угроз и коррупции, поддержки, лести, демонстраций протеста и т. д. Поскольку такое давление осуществляют в той или иной мере практически все значимые общественные группы (в разных формах и с неодинаковыми требованиями), образуется своеобразный «арбитражный вектор» с направлениями в виде преимуществ той или другой стороне. Это отчетливо обнаружилось в ходе важнейшего общественно необходимого мероприятия в России: приватизации государственных предприятий. В ряде районов страны этот процесс приобрел номенкла-турно-мафиозный характер, когда в руки недобросовестных дельцов (часто прежних директоров государственных предприятий и близких к ним людей) перешел большой массив народной собственности. На основе ваучерной приватизации и других способов в руки акционерных обществ (на деле, тех же управленцев вкупе с мафией) переходили целые производственные комбинаты, которые строила вся страна. В условиях галопирующей инфляции крупные заводы передавались по «остаточной стоимости», по цене, равной иногда стоимости контракта российского хоккеиста в западном клубе. Эти действия легализуются и центральными, и местными властями, объективно стремящимися ради благого дела: покончить с огосударствлением экономики, дать свободу ее развитию, но они остаются нелегитимными в глазах значительной части, если не большинства, населения страны.

«Арбитражный вектор» весьма подвижен и меняет направление в зависимости от силы давления на власть и ее практических мероприятий, но в конечном счете государство-арбитр обычно оказывается пристрастным: чем больше сила давления и возможности поддерживать эту силу другими способами, тем больше преимуществ получает определенная группировка в обществе. В какой-то мере это неизбежно. Однако важно соблюсти в данном случае определенное равновесие: неудовлетворение обоснованных притязаний может привести к конфликтам, иногда кровавым. С другой стороны, излишние социальные блага, возможностями для удовлетворения которых государство не располагает, имеют следствием, как показывает опыт некоторых стран с социал-демократическими правительствами, упадок деловой активности, замедление темпов экономического развития.

Конечно, государственный арбитраж не обходится без компромиссов и консенсуса противоборствующих сторон, тех или иных сторон с органами государства, это сглаживает диспропорции, но и в этом случае сторона, находящаяся в более выигрышном положении в «политической игре», получает большие блага. При этом не следует такое распределение понимать слишком узко, как, например, дотации из государственного бюджета (хотя и это может иметь и почти всегда имеет место). Речь идет об условиях общественного положения, благоприятных или неблагоприятных факторах жизнедеятельности общественных групп и личностей.

В случае особо острой борьбы противоборствующих сил арбитраж государства принимает специфические формы: вводится чрезвычайное положение, приостанавливается или запрещается деятельность политических партий, иных объединений, дестабилизирующих обстановку, прекращается издание некоторых газет, запрещаются митинги и демонстрации и т. д. Если эти действия совершаются на основе закона, принятого представителями народа в парламенте (а такой акт, как следствие компромиссов, призван создать равные условия всем

группировкам), при строгом соблюдении закона, то они не выходят за рамки социально политического арбитража государства. Важно, чтобы эти меры были не только юридически законными (легальными), но и обоснованными, легитимныи в представлениях народа.

Концепция государства-арбитра имеет ответвления виде традиционного представления о главе государства — монархе, который по утверждениям сторонников этого взгляда стоит над классами и партиями (монарх не бывает членом партии); конституционных положений, появившихся в последние десятилетия в ряде стран, об институте президента-арбитра, который осуществляет арбитраж в отношении других государственных институтов. Наиболее ярко такой подход проявился во французской конституции 1958 г., и в какой-то мере в конституции России 1993 г.

Будучи организацией всего общества, государство призвано выполнять и общие для общества дела, осуществлять такие мероприятия, которые по своему характеру не могут быть реализованы другими организациями. Это не только оборона страны во время военных действий, создание разветвленной сети транспорта и связи, борьба с эпидемиями и стихийными бедствиями, но и поддержание общественного порядка, недопущение в обществе такой борьбы противоборствующих сил, которая может привести к анархии и его распаду. Эти задачи решаются, прежде всего, правовыми нормами (установление порядка opraнизации и деятельности партий, общественных организаций, роспуск антиконституционных организаций по решениям судов и т. д.), но используется и множество других, методов, в том числе, заключение упомянутых выше общественных договоров с участием государства, его представителей.

Наконец, государство — это единственный институт1 легализованного принуждения, насилия. Конечно, теми или иными средствами принуждения обладают и другие субъекты, есть родительская влась, политическая партия может объявить взыскание своему члену, а в качестве высшей меры наказания — исключить из своих рядов. Аналогичные меры по отношению к своим членам могут принимать и другие организации, но крайняя мера — исключение — свидетельство того, что они не могут обеон» печить нужную им деятельность ее участника.

Иным является положение «членов» государственной организации, «государственного сообщества», а ими становятся в данном случае не только граждане и друг ие лица. но и территориальные коллективы (население административно-территориальных единиц) субъекты федерации в федеративном государстве, партии, общественные организации, предприятия, находящиеся на территории государства, и т.д. Они подчинены этой «организации», не могут прекратить односторонне свои связи с ней, кроме как выхода из гражданства или, например, роспуска самой партии. Государство, уполномоченные им государственные органы вправе применять легализованное насилие от имени всего общества, подчиняя членов сообщества установленным им правилам, хотя бы они расходились с их убеждениями. Для этой цели используется государственная власть, аппарат государства. Легализация принуждения, насилия со стороны государства осуществляется в соответствии с правовыми нормами, которые устанавливаются самим же государством, но, которые, как предполагается, выражают интересы всего общества и одобрены им. Эти правила поведения обязательны для всего общества: физических и юриических лиц, объединений граждан, иностранцев, находящихся на территории данной страны и т.д. Они устанавливают юридическую ответственность за их неисполнение, и наказание может быть крайне суровым, вплоть до смертной казни (для физических лиц), смещения должностного лица, ликвидации государственного органа, партии и т. д. Право является не только средством легализации принудительной деятельности государства, но и, как правило, средством легитимации, о чем речь пойдет ниже. Однако для выполнения последней роли само право должно быть легитим-ным в представлениях населения, соответствовать общечеловеческим ценностям, выработанным тысячелетней практикой человечества, включенным в современные конституции. Фашистское право Германии, расистское право ЮАР, отрицавшее равноправие людей по расовому признаку, представляло собой нелегитимное право, антиправо, хотя формально оно могло быть принято и с соблюдением парламентских процедур (так было в ЮАР до 1994 г.).

В соответствии с различными направлениями и школами было сделано множество попыток дать определение понятию «государство». Наибольшей известностью в зарубежной литертуре пользуется юридико-экономический подход. Государство определяется как юридическая персонификация народа (нации), связанная с централизацией его экономической жизни. В отечественной литературе существуют разные взгляды, которые учитывают признаки как указанные в свое время Энгельсом, так и данные новых исследований. Опираясь на уже накопленный материал и суммируя имеющиеся выводы, можно сказать, что современное государство — это универсальная и уникальная политическая организация в обществе, обусловленная его социальной асимметрией и необходимостью выполнения «общих» для общества дел, обладая особой публичной (государственной) властью и специализированным аппаратом управления, выполняющая в определенной степени функции социально-политического арбитража в обществе и обладающая монополией на легализованное принуждение от имени всего общества.

Конечно, право применять какие-то элементы принуждения оно может перепоручить другим организациям (например, добровольным народным дружинам по охране общественного порядка), но вручает эти права оно: монополия сохраняется за государством.

Как отмечалось, одна из главных составляющих государства—это особая, государственная власть. Слово «власть» употребляется очень широко в обыденной речи, в политической науке, художественной литературе. Имеется много определений власти: говорится о родительской» политической, хозяйской власти, о власти дрессировщика! над прирученным зверем, о власти законов природы и| общества и т. д. Власти как таковой и государственной власти в особенности посвящено много исследований (в Париже издается специальный журнал «Власти»).

Тем не менее проблемы социальной, общественной власти, ее легальности и легитимности по многим принципиальным вопросам остаются дискуссионными. Во-первых, нередко не проводится четкого различия между влиянием, воздействием и общественной властью.

Влияние обусловлено природными или иными качествами явления (например, паника), особыми свойствами людей (выдающаяся физическая сила, красота, ораторский талант и др.) Оно не определяет принудительным путем желаемое поведение, а является лишь одним

из побудительных мотивов поведения. Такие мотивы обычно дейс1вун>1 слихийно, не включают момент осознания их как власти. Последнее же необходимо для феномена власти. Волевой характер властеотношений между людьми проистекает из того, что они наделены сознанием и волей (независимо от того, идет речь о личности или коллективном субъекте). Всякая общественная власть, любое отношение господства и подчинения есть «присвоение» чужой воли.

Однако не всякое волевое отношение является исключительным признаком общественной (в том числе госу­дарственной) власти. Родительская власть включает волевой характер отношений между членами семьи, она есте­ственно воспринимается как легитимная, но это — не общественная власть. В основе последней лежит существование определенных общностей, коллективов, связи внутри которых опираются не на родственные отношения, а на другие факторы. Такая власть может возникать в самых различных коллективах, например, в монашеских орденах или в старательских артелях по добыче золота. Необходимость власти в коллективе обусловлена совместной и осознанной деятельностью людей, что предполагает разделение труда, установление определенной иерархии, порядка взаимоотношений людей в коллективе, а затем — и коллективов между собой. Власть — существенный элемент всякой организации социальной жизни.

Общественная, социальная власть характеризуется не только волевымим отношениями, связанными с существованием более или менее устойчивого коллектива, она всегда содержит элемент принуждения, коренящийся в необходимости управления совместной деятельностью людей.

Такое принуждение принимается участниками коллектива как легитимное (разумеется, в определенных пределах) ибо всякое объединение включает элемент ограничения его членов.

Формы управления коллективом могут быть различными (экономическое, административное, идеологическое и т. д.), различны и способы «присвоения» чужой воли. Неполитическая, негосударственная, корпоративная власть общественной организации отличается от государственной, выделяют много других разновидностей власти: экономическую, военную, техническую. Некоторые отечественные исследователи в свое время называли партийную, колхозную и другие виды власти.

Особое внимание в политической литературе уделяется политической власти. Есть различные подходы к пониманию ее природы. Некоторые современные авторы (Р, Даль, П. Кальверт и др.) считают, что она предшествует государству и существует в любом коллективе — профсоюзе, клубе, племени, фирме и т. д. Марксистская теория связывает политическую власть с появлением классов и государства. Есть и другие взгляды, но обычно политическую власть связывают с борьбой социальных групп за распределение социальных ценностей в социально-асимметричном обществе (политика — способ перераспределения социальных статусов в обществе).

Как и всякий коллектив, социально-асимметричное человеческое общество нуждается в управлении, руководстве. В конечном счете, если говорить о социальных образованиях, то руководство (то есть определение основного подхода к распределению социальных ценностей в обществе) имеет тенденцию сосредоточиваться в руках того класса, социальной группы, которая владеет средствами производства, распределения и обмена, в руках коалиций нескольких таких групп или доминирующей группы, если групп-владельцев несколько. В условиях переходных состояний и некоторых других специфических условиях возможна иная ситуация. Такой группой может быть армия в условиях военного режима (точнее, ее высший офицерский состав), партийно-государственная номенклатура, которая в странах тоталитарного социализма фактически распоряжалась средствами производства и распределения. Руководство обществом со стороны определенной социальной группы (коалиции групп), оказывающей решающее влияние на властные структуры государства — это и есть политическая власть. Когда в конституциях стран тоталитарного социализма говорилось о власти трудящихся, рабочего класса, а в основных законах так называемых стран социалистической ориентации — о власти патриотического блока, включающего трудящихся и определенную часть нетрудящихся (национальную, патриотическую буржуазию) речь шла именно о политической власти. Конституции демократических стран, провозглашающие, что власть исходит от народа, принадлежит ему, что народ (а, например, не монарх, как в Кагаре или Саудовской Аравии) является источником власти, также говорят о политической япясти, об определении путей развития общества в соответствии с волей народа, большинства населения. Наиболее широким выражением политической власти народа является понятие народного суверенитета. Реально политическая власть концентрируется в руках верхушки доминирующей в стране социальной общности (ею может быть и «средний класс», включающий большинство населения), в руках элиты, которая, как иногда считают в литературе, образует «политический класс» (иногда последнему термину придают более широкое истолкование, включая всех лиц, оказывающих существенное влияние на политический процесс, в том числе и представителей оппозиции).

В современном цивилизованном обществе в условиях некоторого «распыления» собственности при широком распространении акционерных компаний, существовании разветвленной сети групп давления наблюдаются определенные уступки доли политической власти: доминирующая группа хотя бы частично вынуждена учитывать интересы некоторых других групп. Политическая власть в какой-то мере рассредоточивается и во многих цивилизованных странах в современном «информационном обществе» на деле принадлежит в основном «среднему классу», имеющему неплохие условия жизни, обладающему собственностью в той мере, какая необходима для комфортного существования, заинтересованному в стабильности и государственном арбитраже при распределении социальных благ с использованием компромиссов и консенсуса. В условиях демократического цивилизованного общества политическая элита вынуждена прежде всего ориентироваться не на люмпен-пролетариев, хотя их может быть значительное количество, а на средний класс, учитывать его интересы, хотя, конечно под давлением тех или иных сил могут иметь место, как правило, кратковременные повороты и зигзаги.

В условиях переходных состояний общества, когда наблюдается особенно острое противоборство различных сил, рассредоточение политической власти, перемещение социальных фигур на политической сцене бывают довольно очевидны, что явственно отражаетася в поворотах во внешней и внутренней политике. Но такое рассредоточение часто происходит по-иному, а давление на государственную власть обычно осуществляется отнюдь не по правилам правового государства. Это наблюдается в какой-то мере и в современной России, где реально значительная доля политической власти принадлежит «новым русским» (некоторые из них обладают уже состоянием, превышающем миллиард, а то и два долларов, «добытым» за два-три года при покровительстве государственных чиновников в конечном счете путем использования государственного имущества); крупному и, как утверждается иногда, более многочисленному чиновничеству, чем в бывшем СССР, обладающему правом предоставлять или не предоставлять материальные и иные блага за счет или от имени государства; административно-хозяйственному корпусу — прежней директорской верхушке государственных предприятий, совхозов, руководителей колхозов, сохранивших в своих руках право распоряжаться, хотя часто в форме руководителей акционерных и иных обществ, обладающих основной долей акций; мафиозным и полумафиозным группировкам, которые запугивают и обирают население, предпринимателей и с которыми государственная власть пока что справиться не может.

Из сказанного следует, что хотя политическая власть, в конечном счете, связана с обладанием решающими позициями в вопросах собственности, ее нельзя сводить только к последней. Есть множество других внеэкономических и идеологических факторов, оказывающих влияние на политическую власть, которое может стать решающим. Об этом свидетельствует опыт некоторых современных капиталистически развитых стран с социально ориентированной экономикой. Экономика построена по капиталистическим принципам, но на политическую власть огромное влияние оказывают концепции социальной солидарности, идеи государства благосостояния, социального государства. Возможны даже конфликты власти и собственности, о чем, например, свидетельствуют радикальные аграрные реформы и нацио­нализация жизненно важных объектов в ряде капиталистических стран, проводившиеся государственной властью вопреки сопротивлению собственников. Наконец, надо иметь в виду, что и само государство является огромной экономической, а также политической и идеологической силой, В странах тоталитарного социализма ему принадлежали, а в сохранившихся тоталитарных социалистических государствах и сейчас принадлежат фактически все основные средства производства, огромные материальные ценности. В демократических странах его экономическая, а следовательно и политическая самостоятельность также высока. В 1995 г. в Австрии 40% собственности страны было в руках государства, в Германии - 33%, в США - 22%.

Политическая власть неразрывно связана с властью государственной: чтобы доминирующая социальная общность могла в полной мере реализовать политическую власть, свою волю, она должна обладать рычагами государственной власти. Тем не менее, первую следует отличать от второй. Всякая государственная власть имеет политический характер, но не всегда политическая власть является государственной. Наиболее известный пример — двоевластие в России в течение нескольких месяцев 1917 г., когда государственная власть находилась в руках Временного правительства, а значительная доля политической власти принадлежала Советам рабочих, крестьянских, солдатских депутатов, объективно выражавших тогда чаяния народа (прекращение мировой войны, передача земли крестьянам и др.). Это было не столько территориальное, сколько функциональное разделение: двоевластие существвало на одной и той же территории.

Возможно и территориальное разделение. В Анголе, Лаосе и других странах длительное время, иногда десятилетия, а в Китае более двух десятилетий существовали так называемые освобожденные (в Китае — советские, красные) районы. В них действовала предгосударствен-ная политическая власть, которая осуществляла коренные реформы (вводила новую систему образования, создавала «народные магазины», иногда на основе прямого продуктообмена, проводила земельную реформу). В Гвинее-Бисау в одном из освобожденных районов Бое в 1973 г. была принята конституция, которая в 1974 г. стала конституцией нового государства. В некоторых странах такая власть переросла затем в государственную, в результате освободительной борьбы были образованы новые государства.

Выше говорилось о разных аспектах политической власти (власть народа и одновременно политической элиты, ее единая социальная сущность и вместе с тем некоторая распыленность между различными группами давления и т. д.), которые представляются противоречивыми и даже исключающими друг друга. Но дело б том, чго разнообразно, многоаспектно и даже противоречиво само явление политической власти, неоднозначны его конкретные проявления. Наши представления, сформулированные наукой понятия, лишь отражают сложную реальность, да и то нередко огрубляя ее в обобщениях.

В отличие от политической власти определенной социальной общности, которая хотя и вынуждена учитывать интересы других слоев, но прежде всего ориентирована на собственные интересы, государство — такой институт, одна из важнейших задач которого — «общие дела». Кроме того, как отмемечалось, государство, государственная власть вынуждены учитывать интересы многих противоборствующих группировок, стремясь к сохранению стабильности в обществе. Эти задачи не являются существенными для политической власти социальной общности, ищущей пути прежде всего для удовлетворения собственных интересов, не стремящейся, в силу самой своей природы, к решению общих дел. В этом, как и в некоторых других отношениях (например, при осуществлении социально-политического арбитража), государственная власть отчуждается от политической власти доминирующей социальной общности, имеет собственное бытие, определенную автономию, свои закономерности развития.

Социальная общность, обладающая политической властью, конечно, может учитывать и в какой-то мере учитывает давление других социальных слоев. Однако она не склонна к арбитражу, да и не обладая специализированными институтами по выполнению «общих дел», не имеет достаточных возможностей для этого. Напротив, как говорилось, одна из главных задач государства (а, следовательно, государственной власти) — социально-политический арбитраж в обществе.

Политическая власть доминирующей социальной общности полнее всего реализуется в обычных условиях через государство, его власть, его управленческую и иную деятельность. Да и в периоды революционных событий речь идет о захвате государственной власти, овладении институтами государства (прежде всего, о создании нового правительства). Политическую и государственную власть бывает трудно разграничить и по причине «двойной» (собственно политической и государственной) роли правящих политических партий. Р то элитарном государстве единственно разрешенная законом правящая партия на деле осуществляет власть как «государственная партия». Выше уже говорилось, что в некоторых развивающихся странах (особенно в Африке) этот подход был доведен до логического завершения: ликвидировано различие партий и государства, в конституциях объявлено о создании единственного политического института в обществе — «партии-государства». Но и в демократических странах партия, победившая, например, на выборах в парламент и сформировавшая правительство, наделе получает рычаги государственной власти. В Великобритании страной попеременно правят то лейбористы, то консерваторы, в Германии менялись у власти социал-демократы и христианские демократы. Есть, однако, и принципиальная разница: в тоталитар­ном государстве правящую партию (даже если это не единственная партия в стране) нельзя путем выборов отстранить от власти, она навсегда провозглашена конституциями руководящей силой общества и государства, а государственный аппарат состоит в основном из ее представителей. В демократическом государстве правящая партия подчиняется правилам «политической игры», она уступает свое место у власти в результате применения демократических процедур, а чиновники, делающие государственную работу, должны быть политически нейтральны, многие категории из них не могут участвовать в политических акциях, быть членами политических партий, они остаются на местах при смене партий у власти.

Вместе с тем, при всей близости рассматриваемых явлений следует подчеркнуть, что юридически ни социальная общность (общности), обладающая политической властью, ни ее собственные организации не выступают в качестве официального представителя общества (хотя такие заявления, например, о роли рабочего класса делались в странах тоталитарного социализма). Функции представительства всего общества, его общих интересов (независимо от того, существует ли это на практике), роль олицетворения воли народа внутри страны и на международной арене юридически принадлежат только государству, только государственная власть может осуществлять их.

Политическая и государственная власть имеют разные механизмы реализации. Политическая власть социальной общности (в качестве собственно политической власти, не реализуемой еще через государственные структуры) осуществляется посредством деятельности ее политических партий, массовых выступлений, давления через прессу, формирование определенного общественного мнения, с которым вынуждена считаться государственная власть, воздействия на государственный аппарат, путем руководства определенными звеньями этого аппарата (например, представители разных фракций руководят постоянными комиссиями парламента, а посты министров в коалиционном правительстве могут принадлежать разным партиям), хотя сами чиновники пользуются несменяемостью и не подлежат замене при смене политических партий у власти. Напротив, государственная власть централизована и формализована. Она реализуется посредством деятельности специализированного государственного механизма (парламент, правительство, суды и т. д.), обеспечивающего деятельность, как принято считать, трех ветвей государственной власти: законодательной, исполнительной и судебной. Таких ветвей у политической власти социальной общности нет.

Наконец, политическая власть социальной общности непосредственно не располагает средствами принуждения в отношении всего общества, хотя в известные периоды и осуществляет это (например, советы в условиях двое-власти в России, повстанцы в освобожденных районах имели свои вооруженные силы, а в Китае — целую армию, эти отряды осуществляли не только принуждение, а иногда и прямое насилие). Но опять-таки юридически институтом легализованного принуждения в отношении всего общества, как уже говорилось, является только государство. Лишь государственная власть может использовать такое принуждение, которое не только легально, но в большинстве случаев и легитимно.

Таким образом, с нашей точки зрения, государственная власть это основная форма политической власти и вместе с тем — главный канал реализации последней. Она представляет собой возникающее на основе социальной асимметрии общества и обусловленное необхоимостью управления им социальное волевое отношение, в котором всегда одной из сторон является особый субъект — государство, представляющий его орган или должностное лицо (другим субъектом также может быть представитель госу­дарства, когда властные отношения возникают между государственными органами, а может быть партия, гражданин, иностранец и т. д., любой субъект, на которого распространяется государственная власть). Суть этого специфического властеотношения состоит в том, что экономически, политически и идеологически господствующий класс, другая социальная общность (например, административно-хозяйственная, партийно-государственная номенклатура в тоталитарном государстве), народ в современном демократическом государстве делает свою волю, которая складывается в ходе противоборства, компромиссов, консенсуса общеобязательной под угрозой особого, государственного принуждения.

Политическую и государственную власть следует различать, но не противопоставлять. В обычных условиях их социальный характер одинаков. Политическая власть — это власть социальной общности (общностей), определяющей в конечном счете, в противоборстве с другими силами, направление развития страны, государственная власть — это имеющая политический характер власть особой организации — государства, его органов, должностных лиц, реализующих в конечном счете волю той политической общности (общностей), которой принадлежит политическая власть. В отличие от политической государственная власть осуществляется в особых процедурных формах, присущими государству средствами и методами. Как говорилось, от имени государства ее осуществляют прежде всего органы и должностные лица, уполномоченные на то конституцией. Часто бывает, однако, что значительную роль в осуществлении государственной власти играют иные органы, строго говоря, не наделенные властными полномочиями, а иногда являющиеся лишь совещательными (советы безопасности, обороны и др.). Нередко фактическми значительная доля государственной власти принадлежит «окружению» главы государства, если последний обладает по конституции широкими собственными полномочиями. Это явление имеет место и в России.

Выше речь шла главным образом о социальных и политологических аспектах государственной власти. Но государственная власть не только социальное явление, а и конституционно-правовой институт. Правовой инстигут государственной власти — это внутренне согласованная совокупность правовых норм, регулирующих однородное общественное отношение 13 рамках определенной отрасли права (в данном случае — конституционного права). Особые статьи конституций разных стран определяют его содержание (обычно говорится о власти народа, хотя в социалистических конституциях были и есть положения о диктатуре пролетариата, власти рабочих и крестьян, а в отдельных монархических конституциях утверждается, что вся власть исходит от короля), основные законы закрепляют формы организации государственной власти (различные виды монархии и республики; унитарное и федеративное устройство, автономию, разделение властей или единство власти, например, в руках советов и т. д.), регулируют методы осуществления государственной власти (тоталитаризм, авторитаризм, демократический режим), определяют структуру органов государства (президент, парламент, правительство и т. д.) и отношения между ними.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: