О ЯЗЫКЕ И СТИЛЕ ГАЗЕТЫ

Язык газеты никогда не пользовался доброй сла­вой. Его ругали писатели (например, С. Моэм говорил, что для него газета все равно что сырье с живодерни), лингвисты (известный языковед A.M. Пешковский от­носил язык газеты к низшим литературным образова­ниям), журналисты и др. Одним словом, критикам язы­ка газеты несть числа.

Но правы ли они в своем неприятии языка газеты? И да, и нет. Правы, так как газеты и прежде, и сейчас давали и дают многочисленные поводы для критики. Небрежные обороты речи, скоропись (скороговорка), штампы, неоправданные заимствования, ошибки — все это не украшет, конечно, газетную речь. Словосочета­ние «газетный язык» звучит как осуждение, как сино­ним языка сухого, канцелярского, недостаточно лите­ратурного.

Однако критики не правы, когда полностью отка­зывают языку газеты в эстетических качествах. При этом они исходят из подспудного сравнения газетной речи с речью художественной. Подобное сопоставле­ние некорректно. У языка газеты свои задачи, функ­ции. Это особое царство, особая эстетика, особые зако­ны, и возможности. И во многих отношениях язык га­зеты, публицистики превосходит художественную речь. Их нельзя отождествлять.

Язык газеты (как и язык других СМИ) обладает огромными возможностями и сильнейшим влиянием на другие разновидности литературного языка и на обще­ство в целом. Наш выдающийся лингвист Н.И. Конрад писал, что язык СМИ своими усредненными, стандар­тными значениями объединяет нацию. Плох не сам язык газеты как таковой. Язык не виноват. Виноваты мы, носители языка, нерадиво, небрежно использующие его возможности.

Плюсы и минусы языка газеты хорошо иллюстриру­ет социологическое исследование читателей газет, про­веденное в 1975 г. в г. Таганроге под руководством про­фессора Б. Грушина. Суть эксперимента заключалась в Д71 том, что читателю (испытуемому) предъявлялось слово,

и он сразу, не задумываясь, должен был включить его в любое словосочетание. Это позволяло выяснить, какое место в ряду ассоциаций займут те, что связаны с язы­ком газеты. Оказалось, что для каждого третьего испыту­емого газетная ассоциация была не только первой, но и единственной. Так, волна — не голубая, не морская, не соленая, но волна протеста; вносят не деньги в сбер­кассу, но рацпредложение, а слово вахта ассоциирова­лось с определением трудовая. Влияние газет на созна­ние читателей было скорее эмоциональное, суггестивное, чем рациональное. Так, слово реванш, как зафиксирова­но в протоколе эксперимента, определялось как что-то быстрое, круглое, хорошее; либерал — что-то слащавое, слюнявое, противное.

О чем говорят результаты эксперимента? Они показывают особенности языка газеты так называемо­го застойного периода. Если язык — это сетка отноше­ний, через которую человек смотрит на мир, то можно сказать, что советский человек смотрел на мир через язык газеты. Язык народа в известной степени стал производным от языка газеты.

Общая особенность тоталитарного языка — его сильнейшая идеологизация, политизация. Язык не толь­ко выражает и оформляет идеологические, политиче­ские термины, положения, лозунги, но и оказывает зна­чительное влияние на процессы социализации лично­сти, конструирования ментальности, манипулирования общественным сознанием.

В целом советский период характеризуется за­креплением языковых и речевых норм, которые при­обретают незыблемый, догматический характер, охва­тывают практически все сферы языковой жизни. В газе­тах это ведет к шаблонизации языка и речи, к господству книжной речи в ущерб разговорной, к преобладанию официоза.

Анализ языка центральных, краевых, республиканс­ких, областных и районных газет (такие обзоры регуляр­но проводились кафедрой стилистики русского языка факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова) не обнаруживает различий между ними. Шаблонизируются не только слова и обороты, но и газетные жанры (пре­имущественно информационные). Ср. устойчивые выра­жения, представляющие собой писательские афоризмы, крылатые слова, цитаты и т. п., широко распространен­ные в газетах (особенно в заголовках): «Человек — это звучит гордо!», «Человек с большой буквы», «Размаха шаги саженьи», «Революцией мобилизованный и при­званный», «Этапы большого пути».

Доминирующей в газетах была возвышенно-торже­ственная тональность. Язык, как писал И. Бродский в эссе об А. Платонове, может создать иллюзорный мир, а нация — впасть в грамматическую зависимость от него. Были созданы стандартные описания, стандарт­ные информации, комментарии, в которых обязатель­ное и важное место занимали фразы и сочетания типа «воплощать коренные интересы и сокровенные чаяния народа».

Для этого периода характерен тип автора, концен­трирующего в себе идеологические и политические устремления эпохи. В нем выделяется лишь одна грань, явно гипертрофированная. Автор — человек соци­альный, выражающий интересы партии, максимально идеологизированный и политизированный, мыслящий общественными категориями. Индивидуальный подход к действительности, к речи, как правило, отсутствует. Коллективное мы полностью поглотило авторское я, что призвано было демонстрировать политическое едино­мыслие и отражалось в коллективных, обезличенных формах речи.

Период перестройки (1985—1991 гг.) знаменует резкое обновление языка газеты. В газетах поражает прежде всего пестрота — языковая, стилевая, содер­жательная и идеологическая. Отмена цензуры, идео­логических табу, строгих стилевых установок привела к раскрепощению традиционно нормированного язы­ка. И многие процессы, происходившие в этот период в обществе и отраженные языком прессы, можно объяс­нить как реакцию на газетный язык недавнего прошло­го, как его отрицание.

Общее направление изменений, которые получа­ют дальнейшее развитие в современный период, мож­но определить как демократизацию языка СМИ. Воз­никает новый стиль выражения, характеризующийся свободой мышления и выбора языковых средств, отка­зом от стереотипов. Расширяется газетный лексикон. В него вливаются разговорная речь, язык улицы, жар­гоны. Меняется тип автора. Публицист — это свобод­но (нередко радикально) мыслящий человек, выступа­ющий от собственного имени, защищающий идеалы прогресса, демократии (речь идет, разумеется, о каче­ственных газетах), реализующий себя в свободной, эмоциональной речи, лишенной штампов.

Отказ от старой стилистической системы сопро­вождается выдвижением нового стилеобразующего центра, перемещающегося в сторону языковой лично­сти журналиста. Авторское я наряду с социальными

гранями обнаруживает свойства конкретной личнос­ти. Спектр граней авторского я предстает как более богатый, разнообразный. Авторское я становится бо­лее мягким, человечным, раскованным. Позиция жур­налиста — позиция человека наблюдающего, размыш­ляющего, но не вершащего суд. В структуре категории автора формируется тенденция к преобладанию в ней человека частного, что объясняется складывающимися новыми общественными идеалами. Можно полагать, что создание нового, точнее, обновленного языка — существенный вклад прессы в современную культуру. Одна из основных тенденций в развитии языка современных качественных газет — тенденция к уси­лению информативности, что выражается наиболее ярко в эволюции системы газетных жанров и в заголовках. Обращает на себя внимание редкое использова­ние, если не исчезновение со страниц газет таких жанров, как очерк, фельетон, передовая статья. Редко встречаются «в чистом виде» статья, корреспонденция. Их заменяют газетные материалы, в которых усилива­ется информационное начало. Жанровые перегородки упраздняются, происходит заметная эволюция систе­мы жанров, их синтез. О формировании новых жанров говорить пока рано. Но очевидно, что в формируемых жанрах резко усиливается, с одной стороны, тенден­ция к информативности, с другой стороны — личност­ная тенденция.

Усиление информативной направленности в заго­ловках проявляется в частой замене назывных загла­вий глагольными. Ср., например, в одном номере «Из­вестий» (2002. 4 марта): «Столичный мэр пишет чело­битную президенту», «Птицы обнаружили глобальное потепление», «Путин мог бы с легкостью руководить Пентагоном».

Интригующая, рекламная функция газетных за­главий отходит на второй план. Заголовок призван прежде всего предельно ясно и лаконично выразить содержание материала. В этом и заключается экспрес­сивность, эстетика газетного заглавия. Обнажение информативной функции имеет подчеркнуто эстети­ческий характер.

Значительные изменения в строе газетной речи обусловлены стремлением уйти от сухого, официаль­но-книжного, обезличенного и унифицированного га­зетного языка прошлого. Наблюдается явная тенден­ция излагать мысль, строить сообщение без оглядки на традиции, исходя лишь из характера сообщения, избе­гая готовых форм речи.

Главный путь преодоления книжности, официознос­ти газетного языка и обретения своего лица — исполь­зование разговорных, просторечных средств и жаргонов. В поисках экспрессии, способов выражения оценки га­зета обращается к сниженным и нелитературным лекси­ческим единицам, обладающим значительными стилис­тическими ресурсами и оживляющим газетную речь.

Газетно-публицистическая норма шире общелите­ратурной и гораздо терпимее к нелитературной лекси­ке. Обращаясь к пластам национального языка, не обладающим качеством литературности, газета пере­рабатывает, осваивает их и в конечном счете олитера­туривает. Это естественный и закономерный процесс демократизации языка газеты, а посредством газеты — и литературного языка в целом. Расширяется лекси­кон, появляются новые средства выражения. Как го­ворил писатель А. Кабаков в одном из интервью (Ком­сомольская правда. 1990. 4 дек.), «тусовка и круто — два гениальных слова, которые дала перестройка со­ветскому народу». Однако чрезмерное насыщение тек­ста разговорными и просторечными средствами сни­жает газетную речь до уровня бытового разговора, стирает грань между книжными стилями и устно-бы­товыми типами речи, нивелирует серьезность обсуж­даемых тем. Разговорная форма уместна далеко не для всякого предмета обсуждения.

В тесной связи с использованием разговорных средств и просторечия находится и употребление жар­гонов, применение которых особенно активизировалось в молодежных изданиях.

В 1939 г. в докладе «Язык писателя и норма» извест­ный языковед Г.О. Винокур с тревогой говорил, что ли­тературный язык начал расползаться в социальном пространстве, стихия диалектной речи хлынула в лите­ратуру, захватывая не только речь персонажей, но и авторское повествование. Сейчас, по мнению многих языковедов, ситуация повторяется, но место диалектов заняли жаргоны. В литературную — в том числе газет­ную — речь, освобожденную от цензурных рогаток, неудержимым потоком вливается язык улицы. Неуме­ренное употребление жаргонизмов, как и других нели­тературных элементов, расшатывает литературную нор­му, противоречит литературному стандарту, резко сни­жает качество речи, оказывает дурное влияние на языковые вкусы читателей.

Приведем пример. Газета пишет: «...руководитель ОРТ Константин Эрнст непредусмотрительно уступил программу "Спокойной ночи, малыши" главе государ-

ственного телехолдинга Олегу Добродееву. (А тот поста­вил в сетку Хрюшу и Степашу аккурат накануне сове­та.)» (Известия. 2002. 6 марта). Просторечное слово ак­курат несколько оживляет речь. Но когда чуть ли не все газеты к месту и не к месту начали употреблять это слово, забыв о синонимах, оно превратилось в штамп, и на первый план вышла его просторечная окраска.

Говоря о тенденциях развития языка современных газет, нельзя не сказать о стебе. Речь идет о такой ма­нере подачи информации, при которой прямая автор­ская оценка событий, явлений подменяется всепо­глощающей иронией. Автор надевает на себя маску ироничного, стороннего наблюдателя. Вот характерное высказывание современного телевизионного журнали­ста: «А вообще пафос и высокопарность выглядят неес­тественно, тем более уж на телевидении. Мы же не живем в эпоху романтизма начала XIX века, писем декабристов и проч. Тогда такой стиль, такой язык выг­лядел естественным. К тому же очень мало что заслу­живает, чтобы к нему относились серьезно. В принципе все настолько дерьмово, что если все время по этому поводу ныть и страдать, то это на зрителя будет произ­водить болезненное впечатление. Вот я и стараюсь ко всему относиться иронично» (Леонтьев М. Интервью / / Мир за неделю. 1999. 18-25 сент.).

Подобная манера, сохраняя видимость многозна­чительной позиции, позволяет в иронически-агрессив­ном стиле осмеивать все и вся. Важно подчеркнуть, что манера эта нивелирует мысль и стиль, опошляет обще­ние журналиста с аудиторией. Если все подвергается осмеянию, ценность информации стремится к нулю. Весьма важная проблема — культура языка совре­менных газет. Отмечаемое многими исследователями резкое падение речевой культуры коснулось и языка СМИ. Состояние речевой культуры внушает серьезную тревогу.

Особенно важен нормативный аспект для языка СМИ, который, обладая известным престижем, оказы­вает сильнейшее влияние на литературный язык, фор­мируя языковые вкусы, литературные нормы. Как счи­тают французские лингвисты, главным языковым на­ставником после гимназии является пресса.

Что же мы наблюдаем в современных газетах и других СМИ? Картина, скажем прямо, безрадостная. Достаточно открыть любую газету, посмотреть телепе­редачу, послушать радио, чтобы обнаружить россыпь S разнообразных ошибок. Попытаемся обобщить много­численные отступления от норм.

Следует заметить: мы перестали склонять состав­ные числительные. Для многих это трудная, если не непосильная задача. И очень грустно, когда опытный, образованный телеведущий произносит «из восьмиста солдат» вместо восьмисот.

Мы перестали склонять и географические назва­ния. В газетах можно прочитать, по телевидению и ра­дио услышать: «живу в Останкино, в Одинцово». Одна газета пишет в Сараево, другая — в Сараеве. Между тем русские и вообще славянские названия надо склонять.

Много ошибок связано с употреблением сложно­сокращенных слов. Очень часто, например, КГБ, ЦСКА употребляют в среднем роде (КГБ оповестило, ЦСКА выиграло), хотя ведущее слово в этих аббревиатурах мужского рода (комитет, клуб).

Даже в качественных газетах можно встретить обоих стран, обоих команд (вместо обеих), займ вместо заем, протянул щупальцу (вместо щупальце) и т. д. Исчислить типы и количество ошибок практически очень трудно.

Можно добавить еще так называемые модные сло­ва, которыми мы нередко злоупотребляем: однозначно, ментальность.

Искажают смысл не к месту употребляемые и превращающиеся в слова-паразиты как бы, буквально, достаточно, например: «Он прожил достаточно дол­го». Как здесь понимать достаточно"? Для кого доста­точно?

В устной речи журналистов часто вызывает нарека­ния интонация, нарушающая законы русской речи и ори­ентирующаяся на англоязычные образцы. Нередки ошиб­ки в произношении (например, афера вместо афера).

Огромное значение имеет стилистическая грамот­ность. Газета «Известия» пишет: «За последние шесть лет на алтарь межэтнической вражды и криминальных разборок семи вооруженных группировок <...> были принесены жизни 150 тысяч либерийцев» (Известия. 1996. 11 апр.). Оборот «принести жизнь на алтарь» употребляется в высоких контекстах (...на алтарь Отечества). Криминальные же разборки и межэт­ническая вражда плохо сочетаются с алтарем.

Нужна планомерная и многообразная работа, что­бы справиться с этой ситуацией. Однако кризис впол­не преодолим. Конечно, ошибки резко снижают каче­ство языка СМИ, однако они не заложены в его при­роде. Потенциал его велик. Язык СМИ в лучших его образцах имеет исключительное влияние на литератур­ный язык и культуру в целом.

Контрольные вопросы

1.В чем заключается специфика языка СМИ? 2.Каковы главные аспекты изучения языка СМИ?

3. Раскройте основные особенности языка публи­цистики.

4. Расскажите об авторе как стилеобразующей ка­тегории языка публицистики.

В чем заключается значение модальности как важ­нейшей характеристики публицистической речи?

Н.И. Клушина

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: