Публицистический полешь

Публицистический подстиль обслуживает полити­ко-идеологические, общественно-экономические и культурные отношения. Он имеет характерный словарь, соотносимый с базовыми темами в СМИ. В нем фор­мируются основные идеологемы, которые тиражируют­ся СМИ и затем «оседают» в массовом сознании. Пуб­лицистической речи присуща скрытая или открытая оценочность, зависящая от шкалы ценностей автора или издания. В этом подстиле специфичен образ авто­ра, создающего определенную информационную ат­мосферу. В публицистической речи наиболее ярко проявляется современная установка средств массовой информации на творчество, а не стереотип, что дости­гается средствами языковой игры, созданием верти­кального контекста с помощью цитат и всепроника­ющей иронией.

Рассмотрим подробнее эти характерные черты публицистического подстиля.

Стиль массовой коммуникации (МК) — один из наиболее «открытых» функциональных стилей совре­менного русского литературного языка. «Незамкну­тость» словаря публицистики определяется прежде всего экстралингвистическими факторами, главным из которых является разнообразие тем (экономических, политических, социальных и т. п.), попадающих в фо­кус журналистского внимания.

Из интралингвистических факторов «открытости» рассматриваемого стиля способствует прежде всего образ автора-журналиста, выбирающего речевые иностилевые средства для реализации поставленной творческой задачи (например, жаргонизмы в материалах о заключенных могут являться речевой характеристикой

описываемых персонажей либо средством создания правдивой атмосферы в публицистическом тексте).

Среди множества тем, рассматриваемых современ­ными СМИ, можно выделить базовые: политическую, экономическую, социальную, медицинскую, спортив­ную, шоу-бизнес. Каждая из них имеет свои строевые лексемы, которые в рамках публицистического текста укладываются в определенный словесный ряд. Множе­ственность и многообразие словесных рядов делает словарный состав публицистики максимально широким и незамкнутым.

Но наиболее частотные слова публицистического стиля становятся символами, маркерами эпохи. Имен­но по ним можно будет судить о специфике конкретно­го отрезка времени. Если их перечислить (например, олигарх, терроризм, дефолт, бюджет, выборы и т. п.), они создадут «публицистическую картину мира» (Г.Я. Солганик). Эти слова становятся концептуальными для пуб­лицистики. «Концептуальная лексика отражает идеоло­гию, политику газеты, ее социальные устремления». В словарях она часто имеют помету «газ.».

Итак, одна часть публицистической лексики: не­оценочные ключевые слова. Вторая часть словаря рас­сматриваемого стиля — оценочная лексика, которой принадлежит ведущая роль в формировании обще­ственных стереотипов, или идеологем.

В стиле МК можно выделить инвариантные черты, константы, которые в том или ином виде присутствуют в любой исторический период. Это шкала ценностей, оценочность, идеологема, образ автора (рис. 2).

Шкала ценностей (термин Ю.В. Рождественского) основывается на семантической оппозиции «свое» / «чужое».

Рис.2

Шкала ценностей — универсалия, играющая ре­шающую роль в выборе и распределении оценочных средств в текстах МК. С ее помощью в языке публи­цистики складываются оппозиции, включающие в себя слова, близкие по значению, но резко противополож­ные по вызываемому ими «стилистическому впечатле­нию»: «наши» разведчики — «их» шпионы; «наша» убежденность — «их» фанатизм; «наши» партнеры, союзники — «их» сателлиты, приспешники и т. п. Та­кое сталкивание «своего» и «чужого» не является но­минативно необходимым, это психологически обуслов­ленное стремление отграничить «близкие денотатив­ные сущности».

Шкала ценностей подвижна. И в определенные моменты развития общества под действием экстралинг­вистических факторов (одним из которых становится и общественная переоценка прежних реалий) происходит «перезагрузка» семантических областей «свое» и «чу­жое» в зависимости от типа оценочности (общесоциаль­ной, классовой, групповой, индивидуальной). Например, после Октябрьской революции в советских средствах массовой информации произошло разделение на «сво­их» и «чужих» по классовому признаку, что и привело к структурно-функциональному различению в языке МК таких смысловых областей, как «признаваемое» («свое») и «отвергаемое» («чужое»). Таким образом шкала цен­ностей в советских средствах массовой информации свидетельствовала об упрощении картины мира, ее деформации из-за идеологических фильтров.

Во времена перестройки установка общества на «плюрализм» мнений и взглядов, на сотрудничество со странами мирового сообщества, а не противостояние им привела к тому, что в конце 1980-х — начале 1990-х гг. в СМИ произошел резкий слом старой шкалы ценнос­тей. Ранее негативно описываемая семантическая об­ласть «чужого» меняет стилистическую окраску на по­ложительную. Напротив, область «своего» приобретает не свойственную ей отрицательную оценку. В языке МК складываются новые оппозиции: «их» цивилизованные страны (+) / «наша» сверхмилитаризованная страна (—); «их» развитая демократия (+) / «наш» тоталита­ризм (—); «их» свобода самовыражения (+) / «наша» тоталитарная ментальность (—) и т. п. Все это приводит к развитию стилистической энантиосемии в языке МК.

На современном этапе шкала ценностей опять претерпевает изменения: область «своего» (= «рос­сийского») снова наполняется позитивным смыслом. Критерием социальной оценки слов становится новая

дифференциация «своего» и «чужого», осуществляе­мая теперь на основе более частных признаков (соци­альная группа, партийная принадлежность, исповеду­емое мировоззрение и др.).

Идеологическая позиция адресанта в СМИ всегда играла важную роль в выборе определенных речевых средств для характеристики и оценки отображаемых им жизненных реалий. В этом сказывается специфика публицистики как проводника определенной (государ­ственной, партийной, классовой и т. п.) идеологии.

Подчеркнем, что в языке МК знаки оценки нахо­дятся в полной зависимости от позиции издания (в «Московском комсомольце», «Известиях», «Аргументах и фактах» и др. они не совпадают с оценками в «Со­ветской России», «Завтра» и др. оппозиционных изда­ниях), т. е. в каждом конкретном издании сегодня су­ществует собственная шкала ценностей. Но если рас­сматривать в целом современную «публицистическую картину мира» (Г.Я. Солганик), то можно увидеть, что она усложнилась по сравнению с предшествующим периодом, так как стала включать в себя все виды оценки, распределяемой в соответствии с оппозицией «свое» / «чужое» (а не только классовую): общесоци­альную (например, цивилизованный мир / террорис­ты); классовую (демократы / коммунисты); групповую (правительство / оппозиция и т. п.); индивидуальную («мое» / «чужое» нравится / не нравится и т. п.) и др. Таким образом, шкала ценностей в языке публицисти­ки представляется универсальным способом отбора и создания речевых средств для выражения авторской мировоззренческой позиции.

Оценочность — универсальная черта публицисти­ческого стиля. Она не ограничивается пределами лек­сической системы данного стиля, а пронизывает все ярусы публицистических текстов.

Оценочность как основной стилеобразующий фак­тор публицистических материалов начинает играть свою роль уже на самой ранней стадии создания тек­ста. Она проявляется в отборе и классификации фак­тов и явлений действительности, в их описании под определенным углом зрения, в соотношении негатив­ных и позитивных деталей, в специфических лингви­стических средствах. Именно такую преобразованную информацию и потребляет читатель.

Оценочность бывает открытой и скрытой. Отличи­тельной чертой новейшей журналистики стал отказ от открытой пропаганды, ей на смену пришло завуалиро­ванное манипулирование массовым сознанием.

Образцы открытой пропаганды можно найти в ос­новном в оппозиционных изданиях, ориентирующихся на консервацию советской риторической традиции, например: «Вместо народного хозяйства Советского Союза создано нечто, разбивающее вдребезги по три самолета в день, обесточивающее по три города, выво­дящее ежедневно на улицы по три тысячи оголодавших учителей и врачей, у которых на устах трепещет робкое: "Хлебушка!" Теперь даже Лившиц не может объяснить, почему за десять лет "реформ" в экономике не произош­ло ничего, кроме крахов, банкротств, "отмываний"... Но, господа, если уж Лившиц молчит, то это — "Великое Молчание"» (Завтра. 2002. №32). Большинство современ­ных средств массовой коммуникации отошло от прямо­го идеологического давления на адресата, используя скрытые языковые механизмы формирования оценки.

Оценка может быть имплицитной, т. е. заложен­ной в значение слова, и эксплицитной, присущей не конкретному слову, а его употреблению (рис. 3).

Рис.3

Имплицитные оценки в публицистике — это мета­форы, эвфемизмы, «скорненные» слова.

Оценочные метафоры в публицистике призваны организовать общественное мнение, создать у адреса­та нужный адресанту яркий, зримый образ, суггестив­но влияющий на восприятие информации под задан­ным углом зрения.

Многие новейшие политические метафоры пере­ориентированы и вплетены в контекст современной действительности: «предвыборная гонка» (ср.: «гонка

вооружения»), «политическая пена» (ср.: «бюрократи­ческая пена»), «гидра организованной преступности» (ср.: «гидра контрреволюции»), «щупальца терроризма» (ср.: «щупальца ФБР») и т. п.

В роли метафор выступают ставшие оценочными исторические номинации «смутное время», «серый кар­динал», «империя», дающие негативную окраску явле­нию и формирующие его социальную оценку, сближа­ясь по своей цели с политическим ярлыком. Оценочная метафора часто становится обобщающим, ключевым словом, которое ложится в основу номинации и окраши­вает окружающий его контекст. Например, таким клю­чевым словом стало существительное «дом» в названии политической партии «Наш дом — Россия», которое было призвано закрепить в сознании граждан положительный образ, ассоциирующийся с конкретной партией и прово­димой ею политикой. Ключевое слово несет в себе мощ­ный оценочный заряд, именно оно организует текст для выражения положительной или отрицательной оценки.

Эвфемизм — замена слов и выражений, представ­ляющихся говорящему грубыми, неприличными, эмо­ционально нейтральными синонимами.

Эвфемистические замены — это также действен­ный публицистический прием создания положительно­го образа или нейтрализации негативного впечатления для утверждения нужных идей. Например: «Не эмис­сия, а расширение денежной массы» — так поправил В. Геращенко Е. Примакова (ОРТ. «Время». 24 окт. 1998).

По данным польской исследовательницы Я. Мон-коша-Бошдан, в Польше в период предвыборной кам­пании «были составлены списки слов, которые вообще не следует употреблять или же следует заменять сло­вами-субститутами. Например, капитализм лучше за­менить выражением — экономика на реальных осно­вах; слово капитал лучше заменить — деньги, фонды, необходимые для большего накопления денег...»¹

Все номинации, которые рекомендовалось смяг­чить, так долго в советской прессе употреблялись в негативных контекстах, что впитали в себя окружаю­щую их отрицательную оценку и в памяти читателей вызывали негативные впечатления, навеянные устояв­шейся коннотацией.

Для создания оценочных номинаций используется и прием «скорнения» (термин Н.А. Николиной), по-

¹ Монкоша-Бошдан Я. Развитие коммерческой терминологии русского и польского языков: 80 —90-е гг. XX в.: Автореф. дисс.... доктора филол. наук. СПб., 1994. С. 8.

строенный на контаминации разных слов. В результате этого приема стирается прежняя внутренняя форма слов-доноров и создается новая прозрачная внутренняя форма, ярко выражающая определенную оценку. Так, производные от нейтральных существительных «комму­нист» и «демократ» в современных публицистических текстах оценочны. Каждое из данных слов послужило опорой для создания целых парадигм резко отрицатель­ных номинаций своих идеологических противников с помощью приема «скорнения»: «КПССовцы», «коммуноиды», «коммунофашисты», с одной стороны, и, с дру­гой, «демокрады», «демонократы», «демозавры» и т.п.

Созданные специально в определенных целях, эти слова уже сами не только окрашивают тексты, но и вносят в них соответствующие сведения о форме речи, коммуникативном задании, взаимоотношениях между общающимися, о самом говорящем, о его отношении к предмету речи: «Елеельцин», «Зюгашвили», «Греф-фрукт». Как отмечают исследователи, такие слова слу­жат средством выражения экспрессивной оценки, чаще всего иронической, и участвуют в языковой игре. Но подобная языковая игра в публицистике связана с прямым воздействием на сознание адресата.

Метафоры, эвфемизмы, «скорненные» слова — это имплицитные оценки. Наряду с ними существуют и такие языковые механизмы оценочности, как контекст, квазисинонимическая ситуация и квазицитата, где оценка выражена эксплицитно.

Контекст — мощный механизм формирования нуж­ной оценки у нейтральной номинации. Оценка заклады­вается не в сему (основное значение) номинации, а в ее словесное окружение. Так, различные идеологические установки современных печатных органов диктуют упот­ребление одних и тех же по значению слов в противопо­ложных по стилистической окраске контекстах. Напри­мер, антонимичные контексты окружают слова «комму­нист» и «демократ». Эти слова, ранее входившие в одно концептуальное поле, сегодня составляют семантическую оппозицию. Стилистическая окраска данных номинаций выражается эксплицитно (она выводится из контекста и может быть как положительной, так и отрицательной) и не связана с признаками самих обозначаемых данными словами понятий: «Коммунист — член коммунистической партии»; «Демократ — 1. Сторонник демократии. 2. Член демократической партии»².

² Ожегов СИ., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского язы­ка. М., 1992.

С помощью стилистического приема создания нуж­ной коннотации СМИ влияют на языковое сознание масс. Так, употребление ранее неодобрительных слов «бизнес», «биржа», «маклер» и др. в нетипичных по­ложительных контекстах и, наоборот, «коммунист», «советский», «номенклатура» и др. в нетипичных отри­цательных способствовало стилистическому переосмыс­лению подобных слов. Частое употребление слова в стилистически окрашенных контекстах способствует выработке в сознании носителей литературного языка новых стилистических характеристик данного слова.

Квазисинонимическая ситуация — выстраивание в один ряд слов, сближающихся по смыслу только в рамках определенного контекста. Так, объединение современными СМИ в один ряд слов все эти фашис­ты, коммунисты, националисты способствует «ирра­диации» (распространению) негативного смысла на слово, ранее положительно окрашенное.

Это очень тонкий и удобный для журналиста спо­соб выражения собственной позиции. Например, слово «разведчик» не является языковым синонимом ни к слову «наймит», ни к слову «тайный соглядатай» и, в отличие от последних, имеет нейтральную стилистичес­кую окраску. Но, оказавшись в квазисинонимической ситуации, данное слово «впитывает» в себя негативную коннотацию квазисинонимов: «За ним следят разведчи­ки, наймиты, тайные соглядатаи» (Завтра. 2002. № 32).

Квазисинонимическая ситуация в современной публицистике не только помогает «внедрению» в мас­совое сознание заданных оценок, но и является спосо­бом избежать уголовного наказания за нанесенное журналистом оскорбление, так как квазисинонимы — это не обесценная лексика и не прямо высказанная оскорбительная номинация.

М.М. Бахтин писал, что «наша жизненно-практи­ческая речь полна чужих слов: с одними мы совершен­но сливаем свой голос, забывая, чьи они, другими мы подкрепляем свои слова, воспринимая их как автори­тетные для нас, третьи, наконец, мы населяем своими собственными чуждыми или враждебными им устрем­лениями» [Бахтин, 1963. С. 261].

Если в первых двух случаях, указанных ученым, цитаты и являются собственно цитатами, то в третьем случае мы имеем дело с квазицитатами, т. е. подобия­ми цитат, в которых присутствует известная доля до­стоверности, но общий смысл трансформирован под углом зрения интерпретирующего события журнали­ста, а не собственно автора высказывания.

Таким образом, «вырванные» из контекста цитаты позволяют манипулировать общественным сознанием, так как в них может не быть правды, но всегда есть правдоподобие. Журналисты сокращают цитаты, ин­терпретируют их, расширяют с помощью журналист­ского комментария, пересказывают в соответствии со своим коммуникативным намерением: «Вот коммента­тор Пашков тоном сельского проповедника уверяет нас, что Россия — европейская держава номер один, соорганизатор нового мирового устройства: "Мы нуж­ны всем — и США, и Ирану, и Ираку". Не важно, что наша нефть по качеству сильно уступает арабской и Штатам нужна, как прошлогодний снег, — главное, появился повод поговорить о блестящем будущем оте­чественной экономики» (АиФ. 2002. №7). Именно по­добные комментарии позволяют закладывать в цитату дополнительный оценочный смысл.

Поданые таким образом интерпретации цитат неред­ко требуют, по выражению Т.В. Булыгиной и А.Д. Шме­лева, «переинтерпретации», т.е. цитатой задается «лишь общее направление осмысления, а подробности нужда­ются в экспликации. Так, точный смысл конфуцианского изречения «Твой сын — это не твой сын...» становится понятен, если продолжить его: «...а сын своего времени» [Булыгина, 1997. С. 446].

Как видим, оценочность — ведущая стилеобразующая черта публицистического подстиля, и существу­ет множество разнообразнейших приемов формирова­ния необходимой адресату оценки.

Идеологема предполагает целенаправленное воз­действие со стороны адресанта (отправителя речи) на сознание адресата (получателя речи) с помощью зара­нее заданной идеи. Такая идея носит обобщенный ха­рактер и ориентирует массовое сознание в заданном направлении. Поскольку «политические взгляды есть неизбежный элемент культуры» (Е. Мелетинский), постольку утверждение в СМИ определенных идеоло-гем, соотнесенных с политической установкой издания, закономерно.

Идеологемы носят личностный или социальный характер. Личностные идеологемы складываются, на­пример, вокруг руководителя государства, начиная с образа «царя-батюшки» и заканчивая образом прези­дента. Подобные идеологемы укореняются в массовом сознании с помощью стереотипов, тиражируемых СМИ, например: «вождь мирового пролетариата» (о Ле­нине), «гениальный вождь и учитель» (о Сталине), «ге­неральный конструктор» (о Хрущеве), «верный лени-

нец» (о Брежневе), «архитектор перестройки» (о Гор­бачеве) и т. п.

Социальные идеологемы отражают установки и ориентиры общества на конкретном отрезке его раз­вития. Так, советские социально-политические стерео­типы задавались лозунгами: «Мы придем к победе коммунизма», «нерушимая дружба братских народов», «бескризисная плановая экономика» и т. п.

С 1991 г. правительство приняло новый политиче­ский и экономический курс — отказ от идеи строитель­ства коммунизма и проведение радикальных рыночных реформ в стране. Все это породило новые идеологемы, часто построенные на ироническом переосмыслении прежнего стереотипного фонда либо заполнении его новыми лексемами, например: «светлое капиталистичес­кое будущее», «рынок с человеческим лицом» и т. п. Среди множества заданных номинаций, являющихся проводниками определенной политики, можно выделить группу концептуальных (независимо от периодов соци­ального развития) для публицистики идеологем: «образ врага» (внешнего / внутреннего — например, террори­сты /олигархи; боевики), «образ друга» (страны СЭВ — цивилизованные страны), «светлое будущее» (социализм / капитализм), «светлое прошлое» (социализм / капита­лизм), «образ политического лидера», «империя зла / ось зла / цивилизованные страны» и т. п. Подобные идео­логемы формируются вокруг категорий Добра и Зла, занимающих в иерархии человеческих и общественных ценностей господствующее положение.

Образ автора-журналиста — неотъемлемая черта публицистической речи, ее организующее начало.

Г.Я. Солганик разработал следующую структуру категории автора публицистического текста (рис. 4).

Он пишет: «Важнейшая роль категории автора зак­лючается в том, что она определяет не только стиль конкретных текстов, но и стиль эпохи... Каждое время характеризуется общим, совокупным представлением об авторе, его идеальным образом. Категория автора фор­мируется как результат действия внешних и внутрен­них газетно-языковых факторов... Формируемая сово­купным действием этих факторов, категория автора начинает сильно воздействовать на язык и речь газеты. Сущность этой категории составляют две грани — че­ловек социальный и человек частный....Сущность автор­ского я определяется соотношением именно этих гра­ней. Это крайние точки, два полюса, между которыми располагается огромное количество переходных случа­ев» [Солганик, 2002. С. 41].

Рис. 4

На язык публицистики постсоветского периода оказали непосредственное воздействие такие экстра­лингвистические факторы, как отмена цензуры (внеш­ней и «внутренней»), провозглашение свободы слова и установка на плюрализм мнений, отмена идеологиче­ских фильтров, децентрализация информации. Из внут-рилингвистических причин на первый план выдвину­лась антиномия «говорящего и слушающего» (отпра­вителя речи и ее получателя). В этом структурном блоке (адресант / адресат) публицистической речи важны целевая установка адресанта (коммуникативное наме­рение) и уровень (культурный, образовательный, воз­растной) адресата.

Если ранее адресат рассматривался как пассив­ный объект управления, то сегодня — как суверенная личность, способная самостоятельно разобраться в предложенной ей информации.

В постсоветскую эпоху сформировался и новый тип адресанта: не носителя бюрократического авторитета, но творческой личности, индивидуальности. Если рацее

«языковая компетенция журналиста определялась спо­собностью манипулировать предварительно отобран­ным набором словесных формул, опустошенных семан­тически», то сегодня публицист — «свободно (нередко радикально) мыслящий человек, выступающий от соб­ственного имени, защищающий идеалы прогресса, де­мократии, реализующий себя в свободной, эмоциональ­ной речи, лишенной по возможности штампов, особен­но штампов предшествующего периода» [Солганик, 2002. С. 50].

Изменения претерпела и целевая установка, общая стратегия речи, избираемая говорящим. В доперестро­ечный период в СМИ установка делалась на адресата (доходчивость, доступность изложения, тенденция к исключению средств, находящихся на периферии язы­ка), т. е. антиномия «говорящий и слушающий» разре­шалась в пользу «слушающего», Сегодня она решает­ся в пользу «говорящего», так как именно он выбирает языковые средства для выполнения своего коммуни­кативного намерения.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: