4 страница. - Если бы не я, вы бы до встречи с ней не дожили!

- Если бы не я, вы бы до встречи с ней не дожили!

Что возразить на это, Гермиона не придумала. Угрюмо буркнув: «Один-один», - она приподнялась на локтях, повыше натягивая одеяло – натянуть рубашку Снейпа она не успела, а вновь щеголять перед ним в весьма откровенном белье не хотелось.

- Два – один, мисс Грейнджер. Кто, по-вашему, вас в сознание приводил, синяки лечил? - он едва не расхохотался, глядя, как она старательно отводит глаза, - а сейчас, позвольте откланяться, я очень спешу. Меня, знаете ли, дела ждут.

Он бесцеремонно сорвал с девушки одеяло и начал упаковывать его вместе с остальными вещами в дорожную сумку. Игнорируя крики девушки, приближавшиеся по тональности к ультразвуку, он учтиво ей поклонился и скрылся за валунами, щедро рассыпанными по берегу широкой реки, протекавшей в пещере. Теперь он точно знал, куда ему идти, а в том, что гриффиндорка без труда справится с расшифровкой ключа, он не сомневался.

***

Гермиона разжала кулак – на ладошке остался крупный рубин, грани которого были покрыты тончайшей рунной вязью. Новая загадка…День был на них весьма и весьма щедр – одно появление Снейпа стоило многого. В первые мгновения, когда Гермиона увидела своего бывшего профессора, она абсолютно серьезно решила, что оказалась на том свете. То, что именно он был выбран ее проводником, почему-то не удивляло. Во время войны с Волдемортом она потеряла родителей – их убил, после многочасовых пыток, Рудольфус Лестрендж. Гермиона жестоко ему отомстила – ее проклятие, благодаря которому он пусть и не умер, но был обречен испытывать те же муки, что и ее родители, до конца своих дней, медленно сходя с ума от боли и ужаса, снять так и не смогли, возможно, потому, что не слишком старались – ненависть к супругам Лестрендж, о чьих развлечениях в последний год противостояния магический мир вспоминал с содроганием, была велика. Девушка часто задавала себе вопрос, испытывает ли она угрызения совести, и каждый раз с удивлением понимала, что нет. Ей не было жаль убийцу собственных родителей, как не было жаль и многих других Пожирателей Смерти. Война научила их быть жестокими. Девушка была уверена, что и Невилл, отомстивший Белатрикс за родителей, не сожалел об этом, как не жалели Рон и Гарри о смерти всех тех, кто пал от их заклинаний. Вспоминать об этом было больно, но и не вспоминать было бы глупо – это было частью их жизни, частью бремени, которое они несли.
И потому, увидев Снейпа, чью смерть Гермиона всегда записывала и на свой счет тоже, пусть даже Гарри сотни раз пытался ее убедить, что она ничего больше не могла сделать, она даже не удивилась. Она никогда не думала что попадет в рай – не место там тем, кто способен отнимать жизнь, а значит – ад. Мастер Зелий вполне мог претендовать на роль его Хозяина.
Вот только и тут ей не повезло. Ад мифический оказался земным чистилищем – местом между мирами, обителью Нагишвара – змеиного бога. Гермиона сознательно принесла ему жертву, меняя единственное, что было у нее, на следующую подсказку. Год жизни – дорогая цена за камень, надписи на котором она не могла прочесть.
Девушка бессильно опустилась на землю. «Год, два, десять – какая разница», - думала она, глядя на бурлящую воду, - «Змея вернется, и больше ей нечего будет предложить древнему богу – одну и ту же жертву дважды он уже не примет».
Но тут она заметила знакомый символ – руна души. А дальше размотать цепочку было легко. Вот только чем дальше она вчитывалась в символы, тем страшнее ей становилось от того, что же их ждет.
В том, что именно их, Гермиона не сомневалась. Люди вроде Снейпа никогда и ничего не делают просто так. А значит, на пути к ее цели появился опасный соперник. Решив, что ничего, кроме форы для Снейпа сидением на камнях в далеко не безопасном месте она не выиграет, девушка резко встала и устремилась в ту сторону, где около получаса назад скрылся зельевар.

***

Северус Снейп стоял на вершине холма, глядя вдаль. Открывавшаяся картина поражала своей гротескной нереальностью: темно-багровое небо, нежно голубая трава, сплошным ковром устилавшая каменистую почву, откуда вырывались столбы насыщенно-зеленого и ярко-фиолетового пара. В странное место вывела его единственная тропа из пещеры. «Ищи то, что невозможно представить. Средь зеркал души, что самое сокровенное видят, ты отыщешь третий замок. Страх закроет его навсегда, но надежда будет ключом». Что ж, похоже, он нашел то, что искал. Место, что невозможно представить, находящееся одновременно всегда и всюду, но нигде и никогда. Древние легенды называли его Долиной Страха, но более подходящим было бы имя Долина Отражений.
Ее населяли отголоски душ давно умерших людей, пройти через обитель которых невозможно, если в сердце твоем нет надежды. Северус подозревал, что хитрая тварь, так любящая пускать пыль в глаза, обещая недостижимое и разбивая хрупкий хрусталь нарисованных ею же иллюзий именно тогда, когда он нужнее всего на свете, даже воздуха, давно забыла дорогу к нему. Он сам закрыл ей двери, когда выбрал свой путь – путь раскаяния и мести за собственные ошибки. И глядя вперед, на покрытое изумрудной росой поле манящей своей свежестью травы, уже принявшей в его глазах привычный цвет – очередной обман мира бесконечных иллюзий – он понимал, что не пройдет, не сможет сделать и шага. Но выбора не было, и Снейп с мрачной решимостью человека, давно осознавшего, что ни в этом, ни в ином мире его не ждет ничего, шагнул вперед, раздвигая стебли травы, достигавшей ему пояса. До полуночи оставалось всего четыре часа и если он проживет их, значит, надежда все-таки есть.

***

Гермиона шла по обжигающе горячим острым камням, оставляя кровавые следы – босые ноги были изранены, но она все не останавливалась. Долина Страха – место, где оживает прошлое, где все, что ты видишь – пугающе реалистичная иллюзия, не отпускала ее из своих сетей. Девушка потеряла счет времени, она не смогла бы ответить, сколько уже блуждает здесь, среди бездушных камней, за каждым из которых ее ждали новые лица – призраки былого, того, что уже никогда не вернуть, выпивавшие каплю за каплей ее надежду и саму жизнь. Если не выбраться из Долины до полуночи – останешься здесь навсегда, став камнем, деревом – всем сразу и ничем одновременно – участь, страшнее которой сложно придумать.
Первым на ее пути встал Рон. Их неудавшийся брак был ее виной, где-то в глубине души она всегда это понимала. Если бы она его любила, если бы попыталась дать ему шанс достучаться до ее сердца, все было бы иначе. Но она не нашла в себе смелости признаться влюбленному мальчишке, заглядывавшему в её глаза с искренней надеждой, что перепутала дружбу и любовь, что им не суждено быть вместе. Долгих пять лет они оба расплачивались за ее трусость, оба были несчастливы. И сейчас его обвиняющий взгляд был хуже хлыста, лучше бы он кричал или даже ударил ее, как бывало не раз, когда он напивался после очередного проигрыша. Наверное, если бы она была лучшей женой, то оказалась бы способной разделить его жизнь, а не кинулась бы с головой в свою собственную карьеру, не рыскала бы по всему миру в поисках никому не нужных тайн древности, и они бы прожили долгую счастливую жизнь. Горячие слезы бежали по ее щекам, когда она опустилась перед бывшим мужем на колени, прося у него прощения за все, что было между ними. И все же у нее была надежда на то, что без нее он будет счастливее. И Рон подошел к ней, вытирая слезинки с нежностью, о которой она почти забыла. Он простил ее, даря надежду и ей.
Надежду, разбившуюся со звоном, когда она увидела того, встречи с кем боялась больше всего. Маленькая девочка лет четырех с небесно-голубыми глазами и волосами цвета меди подошела к ней. В ее глазах были слезы обиды: «Мама», - прошептала она, протягивая к девушке маленькие худенькие ручки, - «Почему ты убила меня?». И Гермиона поняла, что ей нечего сказать в ответ. Она никогда не хотела детей от Рона, понимая, что не сможет стать им хорошей матерью, не сможет переступить через нелюбовь к их отцу. Когда через полгода после их свадьбы она поняла, что беременна, она была в отчаянии. Родить ребенка означало отказаться от собственного будущего, поставить точку на карьере и подписаться на судьбу Молли Уизли. Все, что угодно, но только не это, решила она тогда. Профессор Снейп зря обвинял ее в бездарности – она была хорошей ученицей. Абортивное зелье сработало прекрасно, даже боли не было. Тогда Гермиона смогла убедить себя в том, что задержка была вызвана перегрузкой, что на самом деле никакого ребенка не было, но сейчас, глядя в синие глаза их с Роном малышки, она все глубже тонула в бездне отчаяния. «Мамочка», - девочка подошла ближе, утыкаясь маленькой кудрявой головкой ей в колени и обнимая Гермиону за израненные ноги, - «останься со мной». И это было так просто – пообещать: «Конечно, малышка, мама с тобой. Я больше никуда не уйду».

***

Медленно, как будто бы холодный воздух не пускал его, Снейп шел сквозь травяные джунгли. Каждый шаг давался все тяжелее, у него не было надежды на то, что он пройдет, но ему надо было пройти. Первым, кого он встретил, был его отец, человек, которого Северус ненавидел всей душой, его первая жертва. Он так и не смог простить жалкому маглу всех издевательств, что доставались его матери. Именно отца стоило благодарить за увлечение Снейпа зельями – искусством медленной смерти. Для шестнадцатилетнего мальчишки было совсем не просто сварить зелье, способное отнимать жизнь по частям, убивая не тело, а душу, но он справился. Когда его отца нашли мертвым на пороге собственного дома, никому и в голову не пришло, что бледный подросток, безучастно стоявший на похоронах рядом с гробом отца, был повинен в его кончине.

И все же сейчас, когда он сравнялся с ним годами, смотреть в водянистые пустые глаза несчастного человека, всегда остававшегося в тени сильной женщины, молчаливо любившей и также беззвучно проклинавшей его за то, что из-за этой любви она потеряла все, было страшно. Северус молча подошел к отцу, склоняя перед ним голову. Он не просил прощения за то, что: «Собаке – собачья смерть» - единственное, о чем он думал, глядя как гроб, сделанный из самого дешевого дерева не потому, что не было денег, хотя их и не хватило бы на более приличный, а потому, что сын счел отца недостойным никакого иного последнего приюта, медленно погружается в землю. Ему было все равно тогда, все равно и сейчас – раскаяние так и не пришло. Но он готов был просить прощения за то, что никогда не любил отца, пусть даже не за что было любить и не за что уважать.
А еще, глядя в пустые глаза человека, которого он, сейчас он это очень четко понимал, избавил от куда более мучительной смерти – рак печени должен был оборвать его жизнь несколько месяцев спустя, Северус понимал, что в его сердце живет надежда. На то, что он никогда не повторит судьбы отца, что если однажды он встретит ту, что станет матерью его детей, он никогда не поднимет на нее руку, никогда ни в чем не упрекнет. И вот за эту надежду он, сын, был готов просить прощения. Но призрак лишь махнул рукой, исчезая – ему нечего было больше искать здесь, не ему собирать страшную дань Костлявой сегодня.

Не принесла Снейпу боли и встреча с собственной матерью. Он был бесконечно виноват перед ней, но точно знал, что Эллин Принц, гордая наследница древнего рода, сама сделала свой выбор. Она могла уйти, но терпела унижения, она была достаточно сильна, чтобы убить мужа, но не сделала этого, а значит, это был ее выбор. Северус не мог его понять, но принять был вынужден еще давно. Он ничем не мог помочь матери, а значит, ему не за что было просить у нее прощения. Он нежно обнял хрупкую женщину, тихо прошептавшую ему: «Я нашла, что искала – покой».

Страшнее было встретить тех, кого он убивал когда-то, будучи Пожирателем. Их лиц, он почти не помнил, но вот глаза, полные боли и страха, не узнать было невозможно. Здесь были мужчины, женщины, маги, маглы… Он не убивал без причины, ради простой жестокости, но все же слишком высок был счет за его жизнь. И не важно, какими были цели, служил он высшему благу или самому себе. Каждый его вздох, каждый шаг был оплачен кровью тех, кто смотрел ему вслед.
Но лишь перед одной из них, стоявшей впереди других маленькой девочкой он задержался, чтобы прошептать тихое: «Прости». Ее он не смог спасти, детское сердце не выдержало рассчитанной на взрослого человека дозы зелья, что он применял, усыпляя многих из тех, кого должен был убить во время рейдов пожирателей, давая им шанс начать все сначала с новой внешностью и даже новой памятью. Она была его ошибкой, но не его виной. Такое же тихое «прощаю» было ответом.

Дамблдор. Единственный человек, которому Северус Снейп доверял когда-то. Он тоже пришел, чтобы поприветствовать его, идущего в путь за последней надеждой, думая, что навсегда ее потерял. Добрый и всепрощающий взгляд проникающих в самую душу глаз. Это он просил прощения за все то, на что обрек того, кто был верен ему до конца, в жизни и смерти. Он попросил от Снейпа почти невозможного, заставляя пожертвовать собственной душой и посмертием ради высоких целей, которые сам же придумал когда-то. Что ж, Северус выполнил его просьбу, но один Мерлин ведает, чего же ему это стоило.

Лили…Вступая в Долину Смерти он знал, что встретит здесь ее, но рыжеволосая девушка так и не встретилась ему в бесконечной череде лиц, полузабытых или хорошо знакомых, тех, кто прощал и кто никогда не простит. Ее души не было здесь, и это тоже дарило надежду. Быть может, она все же простила его за то, за что сам себя он не простит никогда.

***

Странно, но перед камнем в два человеческих роста высотой, что закрывал дорогу к ключу, Грейнджер не было. Здесь, перед этим камнем заканчивалось то, что он знал об их будущем пути, многие из тех, кто искал дорогу к Рангнагару, доходили до этой точки, но никто из вернувшихся не прошел дальше. Почему? Ответ был прост. Открыть дорогу дальше не под силу было одному человеку, лишь два начала – огонь и тьма, любовь и ненависть, единые в своей противоположности, могли стать ключом. Так гласила надпись на камне.
Он был уверен, что встретит здесь Грейнджер. Девчонка давно должна была пройти через все испытания. Что могло задержать в долине воплощенной вины правильную гриффиндорку, желавшую людям только добро? Но ее здесь не было, а значит, что-то пошло не так. До полуночи оставалось лишь полчаса, когда мужчина в черных одеждах решительно шагнул в плотный хищный туман, из которого с такой радостью выбирался недавно. У него оставалось совсем немного времени на то, чтобы в бесконечности теней и судеб отыскать глупую девочку, заплутавшую на перепутье миров.

***

Секунды бежали пугающе быстро, а он все искал ее среди сотен лиц – отголосков чужих воспоминаний. Он видел ее друзей и ее врагов, всех тех, кто ждал ее здесь, вот только саму девушку никак не мог отыскать. Наконец, когда Снейп уже собрался повернуть обратно, прощаясь с призрачной надеждой на то, что ему все же удастся найти Книгу Книг – единственный способ не исчезнуть как личность, теряя все больше с каждым днем, он заметил хрупкую фигурку, лежащую на камнях. Мир ее страхов был сух и безжизнен, в отличие от его, подобного лесу, где за каждым деревом таились призраки прошлого. В первое мгновения он не понял, почему же она застряла, не пройдя дальше первого порога, пока не расслышал слова, что неустанно шептала девушка, обнимая серый камень. «Малыш, мой малыш», - голос угасал вместе с уходившей из нее жизнью.
Она потеряла ребенка когда-то, считая это своей виной. Снейп отчаянно выругался. Как выводить из мира призраков человека, решившего остаться здесь добровольно, он не знал. А времени оставалось все меньше. И он вновь, как тогда, вытаскивая девушку из лап спрута, все решил за нее. Подхватив девушку на руки и не глядя по сторонам, он побежал вперед, туда, где липкая стена тумана уже смыкалась, навсегда закрывая для них обоих выход в реальность. Девушка вырывалась, но он не слушал ее, лишь шептал слова утешения. Ни ему, ни ей не было важно, что он говорит, главное, что его слова дарили надежду.
Хищный живой туман бессильно взревел за его спиной, когда Северус вырвал из его лап уж почти доставшуюся ему жертву. Сегодня Долина Смерти осталась ни с чем по его вине. Возможно, потом ему придется заплатить за это высокую цену. Но все это будет потом. А сейчас он осторожно опустил на землю Гермиону Грейнджер, свою бывшую студентку, сильную гриффиндорку, не справившуюся с собственными демонами. Им обоим был нужен отдых, хотя бы до утра. Но прежде, чем заснуть, он должен был сделать еще одно важное дело, откладывать которое на завтра было нельзя.
Руки дрожали, когда он писал короткие и сухие слова – послание к себе самому. Лишь оно должно было стать связующей нитью между вчера и сегодня. Долина Смерти, призраки, Грейнджер. Только факты, никаких эмоций – на них уже не осталось сил. И едва последнее слово было написано, он провалился в сон, чтобы вновь ничего не вспомнить сутра. Впервые он был рад этому. Помнить о том, что видел в Долине, он не хотел – слишком больно было знать о себе так много...

Глава 11.

Утро маленьким котенком скользнуло на небольшую поляну, где спали двое - мужчина и женщина. Ее каштановые волосы разметались по земле, губы были искусаны до крови, а веки нервно подрагивают. Красивое юное лицо омрачали печаль и отчаяние. Его губы были плотно сомкнуты, тело казалось напряженным, словно он готовится нанести удар или немедленно вскочить – даже во сне он не переставал ждать опасности. Мягким грациозным движением утро прыгнуло ему на грудь и решительно потребовало, чтобы он проснулся – утру становилось скучно, ведь посмотреть на поляне было решительно не на что – лишь два человека и камень, но камень оно видело каждый день.
И снова тяжелое пробуждение, как будто между моментом, когда он закрыл глаза, и моментом, когда открыл их, прошло не несколько часов, а несколько лет. И вместо привычной спальни декана Слизерина – окруженная непроницаемым туманом поляна, покрытая странной голубоватой травой, на которой, как на перине, подложив маленькие ладошки под голову, спит повзрослевшая Гермиона Грейнджер.
Глядя на обнаженные стройные ноги девушки и бедра, едва прикрытые тонким шелком рубашки, его собственной, как об этом красноречиво свидетельствовала вышитая серебром анаграмма, он успел перебрать сотню вариантов возможного развития событий – от путешествия в будущее или прошлое до бредового эротического сна, но реальность оказалась куда страшнее даже самых невероятных догадок. Толстая тетрадь, с которой он не расставался даже во сне, содержала ответы на вопросы. Чем дальше он вчитывался в собственную историю, тем туманнее выглядели перспективы. Оказаться запертым на перепутье между мирами с гриффиндоркой никогда не было пределом его мечтаний. А если учесть тот факт, что гриффиндорку звали Гермиона Грейнджер, и она была его шансом на спасение, то становилось и вовсе жутко.

Осторожно, чтобы не разбудить девушку, профессор встал и подошел к камню. В его записях говорилось, что он скрывает второй ключ – подсказку на пути к Рангнагару. Первый едва не стоил жизни Гермионе и стоил бы ему. Несмотря на то, что Снейп почти всю жизнь провел в окружении слизеринских змеенышей, шипящих на все лады, языка, на котором девушка обращалась к Нагишвару, он не знал...
Северус надеялся, что из них получится неплохая команда, во всяком случае, до тех пор, пока ему это нужно. Но девушка, определенно, достаточно умна для того, чтобы разгадать его замысел и попытаться его переиграть. Что ж, тем интереснее.

Камень оказался холодным, несмотря на то, что утреннее солнце вольготно устроилось на его вершине. Вчера, как явно следовало из дневника, он довольно легко прочитал надписи, но сегодня ему казалось, что многочисленные руны вырваны из разных языков. Отдельные символы были понятны, но вот вместе они представляли собой редкостную околесицу.
«Так вот оно как. Ключ…», - пробормотал он себе под нос и вернулся к своим немногочисленным вещам. Последней записью в тетради, которую он оставил вчера, было: «Камень, серый, холодный. Надпись легко читается:

Сюда дойдя, ты должен все решить.

Коль ты один – назад поворотить.

Но если рядом друг иль враг,

То выбрать вы должны тот знак,

Что вам укажет на дальнейшую дорогу –

в огонь идти или в чащобу».

Но никаких указаний, каким именно образом должен быть сделан выбор, надпись не содержала. Возможно, вчера он их видел, но время, потраченное на спасение Грейнджер, отняло у него все силы, он не был в состоянии продолжать путь. Шанс был бы потерян, если бы не дневник.
Северус вновь пробежал глазами по строчкам, написанным дрожащей рукой. Все просто, назад возвращаться он не собирался, оставалось надеяться, что и мисс Грейнджер тоже.
- Три-один, профессор, - раздался за его спиной слегка хриплый женский голос, - похоже, вы снова спасли мне жизнь.
Совершенно не понимая, о чем говорит девушка, зельевар обернулся. В его дневнике речь шла лишь о том, что он спас ее вчера, вытащив из Долины Смерти. Но подавать вид, что ее слова сбили его с толку, он не собирался, и потому лишь неопределенно кивнул в ответ:
- Вот именно, мисс Грейнджер. Надеюсь, вы уже поняли, что цель у нас с вами общая, соответственно, путь к ней тоже.
- Конечно. И что вы предлагаете?

А вот такой деловитости он от нее не ожидал. Грейнджер – школьница, которую он помнил, на подобное бы не решилась, но следовало учесть, что мир остановился лишь для него, в ее же жизни со школы прошло больше пяти лет, за которые она успела измениться. «И похорошеть», - отметил про себя Снейп, когда его взгляд невольно вернулся к обнаженным ногам гриффиндорки. В свободной мужской рубашке она выглядела очень домашней и при этом чертовски сексуальной. Определенно, на такое он не рассчитывал. Не могла Гермиона Грейнджер, синий чулок, книжный червь, проводящий все свободное время в библиотеке, превратиться в женщину, от одного вида которой ему хотелось… Много чего хотелось, но сейчас нужно было думать не об этом. Пожалев о невозможности немедленно принять холодный душ, Северус отвернулся от девушки, попытавшись хотя бы так вернуть мысли в нормальное русло.
- Я предлагаю сотрудничать, - спокойный, почти равнодушный голос не выдавал заинтересованности зельевара ни на йоту.
- Зачем? – девушка встала и подошла к камню, разглядывая надписи. Ее лицо омрачалось все больше.
- Потому что без меня вы не прочтете надписи и не пройдете дальше.
- А вам это зачем? – она резко повернулась и заглянула ему в глаза, вынуждая профессора отступить на шаг, чтобы не соприкасаться с ее телом, чью хрупкую стройность и соблазнительность подчеркивало оказавшееся за спиной у девушки солнце.
- Не ваше дело, мисс Грейнджер.
Когда-то он уже давал ей такой же ответ на этот вопрос. Гермиона поежилась. Под колючим и обжигающим взглядом Снейпа ей было неуютно – она вновь чувствовала себя маленькой девочкой, нарушившей школьные правила. На мгновение ей даже показалось, что она видит черную мантию, развевающуюся на ветру – настолько реальным было ощущение возврата в школьные дни.

Девушка тряхнула волосами, отгоняя видение. Все происходящее казалось ей сюрреалистичным кошмаром. Внезапно оживший Снейп, ищущий, как и она, Книгу книг, его предложение о сотрудничестве... Гермиона была не настолько глупа, чтобы предполагать, что он сделал это бескорыстно – пройти путь в одиночку было невозможно, это она понимала и сама. Если бы не помощь профессора, она бы не прошла даже первого испытания, погибнув в водовороте или щупальцах спрута, а, может, осталась бы в Долине Смерти бесплотной тенью – даже меньше, чем призрак или воспоминание. Камень был вторым ключом, а впереди их ждало еще пять испытаний – пять ключей. Ключей к чему, какие замки им предстояло открыть – Гермиона не знала. Место, где они оказались – своеобразный промежуточный пункт, проход – конечно же, уже не было Индией, да и вообще вряд ли являлось частью привычной им реальности – слишком уж причудливо все здесь было перемешано. Возможно, что подобные проходы имеются после каждого испытания. В таком случае каждая из таких промежуточных станций могла быть лишь порталом, ведущим к следующему ключу и зачарованным таким образом, что ищущие не могли проходить испытания так, как им вздумается. Путь должен быть пройден последовательно – об этом говорили все книги.
Пять испытаний, а у нее нет ни палочки, ни необходимого снаряжения, на даже одежды. Вывод напрашивался сам собой – Снейп необходим ей даже больше, чем она ему. Вот только что она будет делать, когда они доберутся до цели? Решив, что ответ на этот вопрос она найдет по дороге, тем более, еще неизвестно, пройдут ли они ее до конца, Гермиона обреченно кивнула. Ей оставалось только признать его правила. Во всяком случае, пока.

- И что же здесь написано, профессор?
- Так-то лучше, мисс Грейнджер, - мужчина слегка кивнул и вновь подошел к камню, такому же темному, как и он сам и, как показалось Гермионе, такому же холодному, - что предпочтете, огонь или джунгли, полные хищных тварей?
- Уж лучше прогулка по лесу, сгореть заживо мне никогда не хотелось.
Он ожидал, что выбор будет иным. Но…чащоба так чащоба. Ему все равно, каким путем идти.
- Тогда подойдите к камню и приложите ладонь к знаку леса, - он указал на возвышавшуюся значительно выше головы девушки руну. Гермиона, словно послушная школьница, приблизилась и потянулась вверх, от чего рубашка приподнялась, оголяя бедра девушки почти до ягодиц, но тонкая, по-детски хрупкая ладошка до нужного места не достала.
Мысленно вздохнув и громко скрипнув зубами, зельевар приблизился к ней – пора было начинать сотрудничество.
- Я вас подсажу, встаньте мне на плечи, - пробормотал он, но гриффиндорка, к его счастью, поняла, что именно от нее требуется. Ловко закинув ногу в его сцепленные замком ладони, она в два счета оказалась у него на плечах, а он, чертыхаясь и мысленно ругая древних магов за придуманные ими условности, обнял ее за икры, помогая удержаться.

Едва Гермиона коснулась кончиками пальцев нужного знака, поляна вокруг них начала исчезать, словно подернутая полупрозрачной дымкой, пока на ее месте не возникли высокие деревья, увитые толстыми змееподобными лианами. Джунгли… Температурный контраст был настолько резок, что у профессора, привыкшего к вечной сырости и прохладе Туманного Альбиона, закружилась голова. Кажется, он лишь слегка пошатнулся, но и этого хватило, чтобы девушка с визгом полетела вниз. Как джентльмен, он должен был ее спасти, как истинный слизеринец – поступить мудрее, спасая себя. Но победил, естественно, джентльмен, в чью поддержку высказался и здравый смысл, намекнувший, что если девушка свернет себе шею, шансы дойти до цели значительно уменьшатся.
- Слезьте с меня немедленно, мисс Грейнджер, - недовольно проворчал он, отпихивая от себя гриффиндорку, оказавшуюся в крайне неудобном положении.
Гермиона осторожно, насколько это было возможно в подобном положении, в котором она оказалась – лежа на профессоре сверху, аккуратно между его бедер, грудью буквально на лице мужчины, приподнялась. Судя по злобному шипению, сделать это аккуратно не получилось, а исходя из того, как именно Снейп согнулся и за что держался, наступила она именно туда, куда больше всего боялась наступить.
Бормоча нелепые извинения, Гермиона сочла за благо отойти подальше, двигаясь при этом спиной вперед и отчаянно краснея, умудряясь ругать себя за все на свете, в том числе и за нелепое смущение – не должны взрослые женщины смущаться того, что случайно соприкоснулись с мужским телом. «Да еще с чьим?», - поражалась Гермиона самой себе, - «Это же твой бывший профессор, идиотка! Это же Снейп». Но увещевания и самобичевание не помогали. Снейп…но за те пять лет, что она жила, вспоминая о нем не как о профессоре, а как о человеке, девушка перестала воспринимать зельевара исключительно как грозного преподавателя, наводящего ужас на студентов Хогвартса. Несколько раз они даже говорили о Снейпе с Гарри. Мальчику-Который-Выжил было нелегко принять все то, что он узнал о профессоре в последний день битвы. Долгие годы он жил с ненавистью к нему, ненавистью, которая, как волна о прибрежные скалы, разбивалась о новые знания. Невозможно ненавидеть человека, сделавшего так много для тебя и твоих друзей, так сильно любившего твою мать.

-Грейнджер, мать вашу! Замрите! - эхом на ее мысли стал возглас Снейпа, настолько не вязавшийся с образом сохранявшего подчеркнутую вежливость в любой ситуации мужчины, что гриффиндорка застыла в нелепой позе с занесенной для шага ногой и открытым ртом. - Умница, девочка, - голос из злого стал вкрадчиво-мягким, - а теперь закройте глаза.
Гермиона, подавив естественное женское желание – закричать, покорно закрыла глаза. Резкое движение, свист металла и что-то горячее на лице. Кажется, она даже дышать перестала, боясь нарушить хрупкое равновесие, словно маленький ребенок, закрывший глаза ладонями и уверенный, что никто его не найдет.
- Отомрите, Грейнджер. И, кстати, четыре – один. Ваши долги растут.
Девушка открыла глаза. У ее ног лежало, сжавшись в тугой клубок, очаровательное создание, покрытое нежно-фиолетовым пухом. От существа исходили волны боли, огромные золотистые глаза были полны слез. Из тела несчастного животного торчал внушительного размера кинжал, скорее всего, серебряный. Под насмешливым взглядом Снейпа Гермиона протянула к раненому животному руку – единственным желанием, которое вызывало у нее умирающее прекрасное создание, было помочь ему, облегчить страдания несчастного, и тут же в ужасе отдернула руку, едва не оставшись без пальцев. Огромные зубы мгновенно изменившей облик твари щелкнули в миллиметре от изящной ладони.
- Мерлин мой, что это? – воскликнула напуганная девушка, с отвращением отступая подальше от бесновавшегося у ее ног создания, пригвожденного к земле метким броском зельевара. Но тут же пожалела о своем вопросе.
- Неужели об этом не пишут в Истории Хогварста? И даже на Уходе за магическими существами вам про это не рассказывали? – голос мужчины сочился ядом, - в следующий раз сначала задайте вопрос, а потом тяните руки к неизвестным вам животным, если не хотите остаться без ваших хорошеньких пальчиков.
Снейп подошел к хрипящей в предсмертной агонии твари и осторожно выдернул оружие. На лезвии остались следы зеленоватого вещества, заменявшего животному кровь. Девушку обдало волной отвратительного запаха. Едва сдерживая рвотные порывы, она сочла за благо кивнуть, не вступая в спор (пусть даже за мгновение до этого очень хотелось) и отойти подальше, лишь бы только не видеть того, что будет делать Мастер Зелий. И не ошиблась.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: