Знакомьтесь со святыми

Я всегда стараюсь «познакомиться» со святым, которому предстоит служба, то есть узнать про него, почитать его житие. Не важно, буду ли петь на службе или регентовать. В последнем случае (для регента) это, безусловно, принимает более значимую роль, ведь через него передается все певцам, в том числе и духовный настрой. Мне пока, конечно, не приходится говорить о такой взаимосвязи, о собственном хоре (будет ли он у меня вообще когда-либо один Бог ведает, да и какой хор, хотя бы квартетик, вот по П.Г. Чеснокову минимальный состав хора – это 12 человек, редко где в наши времена встретишь такую роскошь, впрочем, я на нее и не претендую).

Познакомившись таким образом со своими «первыми» святыми, теми, которым была моя первая регентская служба, запланированная и тщательно подготовленная, мне, конечно же, стало интересно узнать и про святого, которому мне вдруг внезапно пришлось провести службу. Внезапно? Да, наша преподаватель призывала нас ходить петь на службы, чтобы давать на них блоки для управления, поскольку это лучший опыт – управлять, так сказать, «с листа», не зная заранее, кто будет выполнять роль регента. Мы, просто петь пришли, а тут на тебе, поуправляй-ка. А все потому, что в реальной жизни такая внеплановость случается часто: решил, к примеру, вдруг батюшка другому святому послужить, и вся подготовка коту под хвост.

Шла я в храм на очередную будничную службу просто петь. Меня не покидала мысль, а вдруг придется управлять. Просмотрела до службы стихиры, чтобы хотя бы познакомиться с предстоящими гласовыми напевами. Впрочем, так я делала и раньше. Лучше заранее посмотреть тексты стихир и достойно произнести их, чем «жевать» слова во время пения.

Меня никак не покидало чувство, что сегодня снова придется «приложить руку». Откуда эта мысль? Ведь совсем недавно была служба, есть наверняка другие желающие. Когда я пришла на клирос, там была пока только одна незнакомая женщина. Затем подошла еще одна девушка. Ее я тоже не знаю. Где же знакомые лица? – думаю я. А вот и они: приходит наша преподаватель Н.С. и две сокурсницы.

Преподаватель предлагает провести службу одной сокурснице, потом другой, девочки отказываются. Уже поздно раздумывать, чтец дочитал начало вечерни, возглас, первая ектения. Преподаватель ведет сама. В паузу она снова пытается растормошить народ на проведение службы. Все молчат. И тут вставляю свое слово я – «ну, если никто не хочет, я могу». Н.С. с радостью соглашается и отдает бразды правления мне.

«Господи воззвах», «Свете тихий», прокимен прошли нормально. Звучим немного странно, словно дырка в середине. Я только после простуды, меня одной на партии второго явно не хватает при наличии двух сопрано и двух теноров. В паузу прошу петь вторым одну из сокурсниц. Стало лучше.

Стиховня. И вот он первый бесценный опыт, первая заваленная стихира 2-го гласа. Поскольку не было предварительной подготовки, стихиры пришлось петь прямо «с листа», из Октоиха, и они не были заранее размечены. Я хотела зачем-то раньше дать показ на заключительную строку (хотя, когда просматривала стихиру, так не планировала), а певчие поняли это как следующую строку. Я не успела показать уже то, что поняли они, и соответственно дать показ к концу, и как результат стихира развалилась. Это было какое-то мгновение, но оно, казалось, длилось очень долго. Я в растерянности, не могу сообразить, что делать – дать тон к заключительной мелодии и допеть? Но уже поздно. К тому же тон заключительной мелодии вылетел из головы. Преподаватель подсказывает, что идем дальше по ходу службы. Мы поем следующую стихиру на «Слава».

Мне в этот момент хотелось бросить и передать управление преподавателю, но видимо необходимость продолжения службы отбросила первое основанное на страхе и растерянности желание, я снова собралась и все пошло своим чередом.

Утреню тоже проводила я. Где-то во время кафизм пришел отсутствующий бас. Катавасию показывала сокурсница. Я хотела ирмосы на 6-й глас спеть на «Волною морскою», но там сложный показ, который мы еще не изучали, и я не стала рисковать. Как вариант оставалась только «панихидная» мелодия ирмосов покаянного канона «Яко по суху», на которые я не решилась, так как никогда не пробовала их показывать.

С Божией помощью, как сказала преподаватель, со стрессовой ситуацией я справилась. Впереди предстояла первая литургия.

Но с чего я собственно начала? Святые. Служба была преподобномученику и исповеднику Стефану Новому, с которым до службы я «познакомиться» не успела. Стала читать его житие на следующий день. Потом смотрела иконы. И вижу, на одной из них он изображен вместе с преподобным Феодором Студитом, которому вместе с другими мучениками была моя первая служба в рамках курсов. Интересно, дальше такая же связь будет между службами, – подумала я.

А еще говорят, что святые, которым проводятся первые регентские службы, становятся покровителями регента. Я в это верю, ведь это тоже своего рода рождение в новой роли.

Литургия

Я была очень удивлена, когда преподаватель вдруг спросила меня: «Ирочка, а когда ты смогла бы провести литургию?» Но я не стала показывать свое удивление и кидать фразы, вроде того, что я не достойна, что не справлюсь, что мне рано. Раз предлагают, надо брать. Не достойна? Конечно, это и так понятно. Не справлюсь? Сама нет, но с Божией помощью вполне.

На носу были январские праздники, и я предложила один из четвергов в этот период, когда не нужно будет отпрашиваться с работы. Позже, посмотрев дома календарь, стало ясно, что не получится, потому что как раз на четверг выпадало Рождество Христово. Оставалось 31 декабря. Официально день был рабочий, но все два года, что я работаю в нашей фирме, нам в этот день давали выходной. Шанс велик, что на этот год будет так же. И я остановилась на этой дате. Преподаватель согласилась.

Начались волнительные дни, точнее недели, моей подготовки: подбор распевов, нот, тропарей и кондаков. Все же это достаточно волнительно, настолько заранее знать про службу. Нервов не хватает. Я знала, что будет служить отец А. – «быстрый» батюшка во всех смыслах, с которым мне уже довелось проводить вечерню и утреню. И как-то само собой стало ясно, что под него хочется взять сплошной мажор и никаких длительно-растянутых мелодий. Выбор песнопений у меня, как у начинающего регента, был очень не велик. К примеру, одна из моих любимых простых Херувимских Ниловой пустыни в обработке Зайцева под отца А. никак, на мой взгляд, не подходила. Остановилась я на греческой Херувимской и естественно Афонской Милости мира. Певчий их точно любой споет, и промахать не сложно. Трисвятое решила взять то, которое уже показывала на занятиях по хору – Троице-Сергиевой Лавры. Антифоны? Моя мечта – спеть их на Киево-Печерский 8 глас, что не особо распространено в храмах. Преподаватель дала добро. Но я лично переживала, что вдруг не получится, ведь я совсем не знаю певчих, которые будут петь на литургии, кроме самой преподавательницы и Л. из нашей группы, которая собиралась прийти на эту службу. Сам распев немного коварен тем, что спеть его можно по-разному, и тут очень важна рука регента и внимание певчих. Ладно, перед самой службой, непосредственно в храме напою и поясню коварные места, – рассуждала я.

«Во Царствии» было выбрано самое простое, Московского (или по-другому Лаврского напева); «Достойно есть» – на подобен «Егда от древа». Для разнообразия решила запланировать сугубую ектению не простую, а Московскую.

Тональный план тропарно-кондакарного блока на входе был несложный, если не считать тропаря вмц. Варваре (храмовой святой), который я тоже запланировала на глас 8 Киево-печерский. Как-то не очень «дружила» я с обычным 8-м тропарным, и именно тропарь вмц. Варваре является самым сложным для распева на этот глас.

Преподаватель не рекомендовала нам пока пользоваться камертоном, но на литургию я решила его с собой прихватить (мой родненький с нотой «до», а не с «ля» как у всех нормальных людей). Такой камертон оказался в моем владении, можно сказать, случайно, но после я поняла, видимо, это было промыслительно.

Обзавестись личным регентским инструментом я решила сразу после поступления на курсы, собственно и преподаватели советовали нам это сделать. Оказавшись в музыкальном магазине, я выбрала симпатичный немецкий камертон, к которому еще прилагался и чехол, что мне очень понравилось, потому что удобно такой с собой носить. Продавцам объяснила, что мне нужен с нотой «ля» и купила тот, что мне предложили. Я, конечно, в магазине проверила его звучание, но не обладая абсолютным слухом, сразу я не поняла, что камертон дает ноту «до», и это стало ясно только дома, когда я слушая звук несколько раз пришла к выводу, что как-то для «ля» высоковато. Вот так у меня и появился этот друг регента.

Использовать на предстоящей литургии я его собиралась только для неизменяемых песнопений, чтобы «не вылететь» из тональности, а то меня бывает заносит. Унесет в какую-нибудь соль-мажор на плач сопрано. Любит меня эта тональность, что ж поделаешь, я ее, кстати, тоже.

Итак, настало утро 31 декабря. На работе нам дали выходной день. Оно, кстати, могло бы и не настать, не само утро, конечно, а литургия, точнее мое на ней присутствие. За неделю до службы заболела наша преподаватель и как-то у нее с этим затянулось. Она очень не хотела срывать все планы, но врач ей рекомендовала пока никуда не выходить. Я уже думала, что литургия под моим управлением не состоится. Но Н.С. предложила все же провести службу и в ее отсутствие, а для поддержки попросила другую преподавательницу М.Ю. присутствовать на службе.

Утром я пришла пораньше в надежде настроить девочек на киево-печерские антифоны и в целом показать план службы. Но на клиросе была пока только знакомая мне выпускница курсов, регент Н., вызванная для поддержки и проведения молебна и панихиды. Позже подошли сокурсница Л., которая пела первым голосом, и преподаватель М.Ю., смиренно ответившая на мой вопрос о том, каким голосом она будет петь, «каким скажите». Я решила, что мы начнем пока на два голоса, а если все хорошо будет звучать, то пусть М.Ю. переходит на тенор, что она сделала уже на втором «Господи, помилуй». Незнакомых мне певчих не было, киево-печерские антифоны знали все, и нам удалось их прилично спеть. Даже кто-то из алтарников, а может дьякон подпевали басом. Тропарный блок на входе был сильно сокращен, до тропаря и кондака празднуемым святым. В этот раз служили мученику Севастиану и многим другим с ним пострадавшим. Перед службой нас попросили все петь в темпе, особо не затягивая (ну я же говорю, отец А. быстрый).

Литургия – это очень волнительно. Некоторые говорят, ну что там литургия, подумаешь, все просто. Вроде как, раз гласов почти нет, значит несложно. Но дело совсем в другом, в музыкальном плане может литургия и проще, но она проходит на одном дыхании, как единая песнь Богу, у регента нет ни секунды на отдых, нет перерывов, когда чтец читает, все должно быть быстро и складно, без тормозов. Но самое сложное – это темп службы, особенно во время пения «Херувимской» и Евхаристического канона. Нужно спеть «Милость мира» так, чтобы не быть помехой для главной молитвы священника в алтаре, а способствовать ей, слиться воедино. В этом смысле священники очень любят именно Афонскую «Милость мира». Она эту роль хорошо выполняет, никаких тебе истерик и выкриков солистов или мудреных аккордов.

У меня все шло не плохо. Первый раз заклинило на малой ектении после «Единородный Сыне», когда я с уверенностью дала мажорный тон (притом, что я даже в последовании службы для себя на случай клина написала «минор», – не помогло). С Херувимской по темпу попали отлично, даже повторять не пришлось. «Милость мира» я сначала немного заторопила, боясь, что будет медленно, но более опытная Н. мне хорошо помогла, показав, что надо бы помедленнее.

Удалась и Московская ектения. Ошибка моя была лишь в том, что я не повторила певчим лишний раз, какую ее часть следует петь после долгой паузы, когда священник читал имена. Клиросные птички, они такие, уже мыслями улетели куда-то со службы и подзабыли.

Небольшой стресс начался перед причастием. В храме было принято на молебне петь много тропарей, поэтому чтобы сократить их пение на молебне, они поются в промежутке перед причастием. Тропари были заранее приготовлены на отдельных заламинированных картонках и размечены, и регенту оставалось только лишь по этим разметкам показать, быстро соображая, какой сейчас глас и какой тон надо дать. Я с этим неплохо справилась, что вызвало большой восторг сокурсницы. Был в этом блоке и любимый тропарь на глас 8 вмц. Варваре, который опустили на литургии. В этой тропарной гонке я еще успела предложить спеть его киево-печерским распевом, но М.Ю. не одобрила, сказав, что он короткий. Ну да ладно, пришлось петь на обычный.

Началось причастие, которое длилось ровно столько, чтобы всего один раз медленно спеть «Тело Христово». Нужно было петь «Аллилуия», а я ничего не делаю и понимаю, что напев из моей головы напрочь вылетел. На меня вопросительно смотрят певчие, а я жду трехкратного возгласа священника «Аллилуия», как это обычно делает батюшка в нашем храме. Уже смотрят и служители. Тут, видимо, так не принято, понимаю я, даю тон, но напев-то все равно не могу вспомнить. В итоге эту «Аллилуия» спела практически М.Ю. одна.

Спели «Великаго Господина», все, слагаю полномочия, молебен, панихиду проводит Н.

После службы отец А. подошел и сказал, что хорошо провели литургию. Конечно, спросил на счет того, что это мы в мажоре спели малую ектению после «Единородный Сыне». Ну заклинило, батюшка, бывает, первый раз, простите. Сокурсница назвала меня «крутой» и долго еще делилась на эту тему с отсутствующей преподавательницей по телефону. А я что, я ничего. Слава Господу!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: