Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе

Начался второй семестр на регентских курсах. Только отшумели рождественско-новогодние праздники. Из каникул все выходили постепенно и медленно, в том числе преподаватели. Наши занятия на первой неделе после каникул начинались медленным «вплыванием» в учебный процесс и сопровождались поначалу тридцатиминутным чаепитием и беседами. К тому же у руководителя наших курсов были именины, что послужило поводом для чаевничества.

На вечер перед занятиями выпала полиелейная служба (отдание Богоявления и равноапостольной Нины), которые пели мы небольшим составом под управлением Н.С. Я была в достаточно спокойном состоянии, сосредотачиваясь исключительно на пении, полагая, что сегодня, на такой службе точно регентовать не придется. Но на кафизмах Н.С. попросила заменить ее, поскольку ей нужно было отлучиться. Я начала нервничать. Казалось бы, что сложного, дать обычный тон на запевы к кафизмам, а на меня страх какой-то нашел. С задачей я справилась, но еще раз поняла, как же все-таки не просто вот так внезапно заменять регента, когда совершенно морально, так сказать, не готова и даже в такой маленький момент службы нельзя рассчитывать только на свои силы, а всегда призывать Господа. Но одна из певчих сказала, что моя нервозность никак не отражалась внешне, а наоборот я выглядела очень уверено.

Вечером, после первой рабочей недели звонит мне сокурсница и после долгих предисловий я, наконец, понимаю, что просят привлечь меня на утро на литургию в помощь другой сокурснице Л., с которой мы вместе пели литургию под моим управлением. Регент их народного хора, который поет субботние литургии, заболела и все, кто ее потенциально могли заменить или помочь либо уехали, либо уже заняты в других храмах. Из слов сокурсницы я понимаю, что меня зовут регентовать незнакомым хором в незнакомом храме. Я в недоумении и не знаю, что ответить.

- А как же Л.?, – спрашиваю я, – у нее за плечами так же, как и у меня одна проведенная литургия.

- Ну ты же более опытная, – слышу я и удивляюсь, – Л. рассказывала, как ты хорошо провела литургию. А она в тонах запутаться боится. Можно подумать, я не могу запутаться в тонах, – размышляю я.

- Что сама не звонит?

- Да плачет она.

Договариваемся, что пусть Л. позвонит сама, иначе испорченный телефон получается. В результате прямого разговора со страдалицей, выяснилось, что меня она просит приехать, чтобы петь на партии второго голоса, и поддержать, если что, с тоном. Я соглашаюсь.

Она уже звала меня в их храм, петь в народном хоре, просто за компанию. Я не ездила, поскольку суббота утро – единственный день, когда я могу выспаться. Ведь все выходные тоже заняты службами. Но отказаться и не поехать в данной ситуации я, конечно, не могла.

В этот же вечер на сайте храма я прочитала, что у них действительно происходит так сказать возрождение народного всеобщего пения, которое было во времена апостолов. Такое можно наблюдать в некоторых храмах Москвы. Людям раздают папочки с последованием службы и нотами и любой, абсолютно любой прихожанин, или даже случайно зашедший в храм может присоединиться к пению вне зависимости от его певческих и музыкальных способностей.

Мне доводилось присутствовать на такой народной литургии в храме недалеко от моего дома, когда я еще блуждала по приходам, слушая пение хоров, и потенциально оценивая свою возможность петь в том или ином храме. Тогда я тоже получила папочку с нотами и пела со всеми. Народный хор представлял из себя действительно весь собравшийся на литургию народ и пел попеременно с правым профессиональным хором. Звучание «народной партии» оставляло желать лучшего. Видно было, как изо всех сил старается и напрягается стоящий на солее регент. Я представила Л. или себя в этой роли и ужаснулась. Такое управление по силам только опытным регентам. Мы, которые пока только в состоянии дать тон и показать руками, не в силах были бы работать над общим звучанием поющих. Управление хором на начальном этапе – это еще не управление в полном смысле. Можно сравнить с вождением машины. Как ученик-водитель первый раз сев за руль, может только держать его, помнить про тормоз, газ, передачи, еще обращая внимания на светофоры. Но такие моменты, как знаки, пешеходы, габариты и прочее на начальном этапе вне контроля. Также и с регентством – на начальном этапе невозможно следить сразу за всем.

Мы встретились с Л. рано утром возле метро. Пока шли до храма, она поведала мне ситуацию. Кто придет петь, она не знала и говорила, что потенциально действительно может запеть кто угодно, и что тогда делать, если будет плохо звучать, она не знает. У нас было тридцать минут до начала службы, чтобы немного спеться и обсудить все, что нужно для литургии. Певчие обычно встречаются раньше и делают спевку тропарного блока службы. Репертуар литургии всегда одинаков и даже просительную ектению иер. Нафанаила, от которой Л. хотела всячески отказаться, поскольку к каждому ответу на возглас священника нужно задавать новый тон и часто не очень простой, они поют на автомате. Заболевшая регент сказала, чтобы она не боялась, достаточно будет задать им начальный тон, дальше они споют. Л. переживала за минорный тон и особенно за тот, который задается на заупокойную ектению. А ведь у меня тоже могут быть с ним проблемы – думала я в себе, – вдруг не смогу помочь.

На спевку стали постепенно собираться певчие. К счастью пришла женщина, поющая достаточно хорошо сопрано и не пришли те, которые могли бы ее сбивать. Было аж целых четыре баса и две девушки на партии второго. На спевке тропарного блока, что собственно является самым трудным регентским моментом литургии, Л. запуталась в тонах к тропарям, в чем я ей помогла. Но, сопрано, не дожидаясь, когда Л. даст тон на 8-й глас после 2-го, сама запела, а остальные подхватили. То же самое повторилось на литургии. Певчие сами облегчили задачу регента.

Храм был большой, старый и намоленный, сохранилась даже одна фреска на стене с дореволюционных времен. Народный хор не занимал клиросное место на балконе, а располагался в самом центре, поэтому получалось, что регент стоял спиной к алтарю, лицом к певчим и всему остальному люду.

Началась служба. Л. держалась очень уверено и хорошо вела. На лице было абсолютное спокойствие. Я смотрела на нее и была в восторге. Что же происходит с человеком, когда он начинает регентовать. Ее было не узнать, откуда эта уверенность, словно она всю жизнь хором управляет, это было выражение лица полководца Христовым воинством певчих. Воистину не сами мы это делаем, а с Божией помощью.

Нам повезло, никто из прихожан не подпевал, и звучание было хорошим, пели только постоянные участники народной литургии. В переходе с мажора на минор на «Единородный Сыне» хор справился сам, без задавания тона, чему Л. была несказанно рада. Приближался проблемный момент перед заупокойной ектенией. Помня просьбу Л., я прокручиваю в голове нужный тон, чтобы быть готовой задать его. И тут мы слышим, что уже началась ектения об оглашенных. По неизвестным причинам, заупокойная ектения была пропущена. Опять повезло.

«Херувимская», Евхаристический канон – все было спето достойно. На «Верую» и «Отче наш» Л. больше поворачивалась ко всему народу, увеличивала размах руки и пыталась управлять и всеми находившимися в храме. Это было здорово!

Забавный момент произошел, когда нужно было петь запричастный стих. Л. забыла его текст, в храме пауза и тишина. Она медленно без паники и с абсолютным спокойствием достает мобильный телефон и ищет видимо в нем текст. Я уже ей подсказываю «Радуйтеся праведнии о Господе…». Спели. Пауза перед причащением, чтец читает житие прп. Антония Великого, память которого совершалась. Мы сидим, обсуждаем окончание литургии. На «Видехом свет истинный…» снова минорный тон. Л. тренируется и дает не тот. Ира, будь готова, – мыслю я. Мне пришлось помочь ей на службе. Сама не понимая как, задаю за нее, быстро и спокойно. Вот снова момент, в который ты понимаешь, что в тебе Кто-то действует. Куда девается неуверенность, отсутствие опыта, страх…

Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе[1] – эти слова воистину подтвердились на этой службе. И эта девушка называла меня «крутой» после проведенной мною литургии.

- Сегодня ТЫ крутая, – сказала я Л., когда мы после эмоционально обсуждали прошедшую литургию.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: