Свобода нравственной личности.

Вопрос о свободе является одним из ключевых, если не самым главным, в понимании сущности и цели человеческого бытия, в том числе понимании сущности и содержания правды и справедливости.

Ложное понимание «свободы, равенства и братства» привело русский народ к поиску правды в революции 1917 года, оно же завело нас в нынешний демократический тупик. Желая избавиться от изрядно посеревшей к тому времени фальшивой коммунистической идеологии, мы потянулись на яркие неоновые огни рекламы, якобы никем и ничем не ограниченной свободы либерализма. Вот и пришли на эту либеральную помойку, где сейчас живём, с ужасом и удивлением озираясь и соображая, как же мы сюда попали. Поэтому понимание сущности свободы будет решающим и при выборе пути выхода из национального кризиса, и в ходе дальнейшего национального развития.

К нашему счастью, задача сейчас не заключается в поиске или определении сущности и природы свободы. Православная вера и русская земля дали нам христианских мыслителей такой силы, каких нет ни у одного другого народа мира. Л.А.Тихомиров, И.А.Ильин, М.О.Меньшиков, святитель Иоанн (Снычев) и другие изучили этот феномен человеческого духа, изложили в своих трудах и оставили их нам. Не берусь даже кратко изложить их видение и доказательства, ограничусь только некоторыми положениями.

Человечество подходит к эпохе Второго Возрождения, возвращения к религиозно-нравственным государствам. Эти русские мыслители – первые гении и основоположники новой эпохи Возрождения.

Свобода – есть свобода религиозно-нравственной личности, свобода человеческого духа. Так можно сформулировать самое общее, целостное понимание свободы нашими православными мыслителями. Все другие виды свободы – политическая, экономическая, гражданская и иные есть лишь отражение, проявление свободы человеческого духа. Под свободой мы должны понимать только то, что само по себе существует как свобода, то есть свободу как «вещь в себе», а не то, что кем-то понимается в этом качестве, то есть, свободу как «вещь для других».

Для либералов, сводящих понятие свободы к «гражданским свободам», можно сказать, что приравнивать понятие свободы к правам человека недопустимо хотя бы только по логическим причинам. Если свобода в либеральном понимании состоит в возможности делать то, что не наносит ущерба другим людям, тогда содержание и пределы свободы каждой отдельной личности определяются содержанием и объёмами свободы других личностей. Таким образом, человеческой свободы как таковой, не зависимой ни от кого и ничего, не существует вообще. И другой непреложный вывод: чем более я буду свободен, тем меньше прав на свободу я должен оставить у других людей; а если я хочу дать больше свободы другим людям в обществе, я должен соответственно уменьшить свои права. Итогом такой «свободы» неизбежно становится положение, при которой для одних людей в обществе свобода становится безграничной, за счёт других, свобода которых сводится к возможности умереть от голода, холода или болезней в строгом соответствии с законами, писанными сильными, власть предержащими, для всех остальных. Такое понимание свободы «от обратного» было введено в политическую философию в конце 18 века и совершенно скрывает понимание свободы как возможности действия. На самом деле там, где у человека есть возможности, способы и средства действия, там имеется и свобода; там, где их нет, там нет и свободы (Л.А.Тихомиров). И.А.Ильин разделял внешнюю свободу, внутреннее освобождение и политическую свободу. Внешняя или общественная свобода должна исключать насильственное вмешательство в духовный мир человека; внутреннее освобождение означает самостоятельное отрицание и отвержение греха и порока. Свобода, таким образом, ест по своей сути духовная свобода, свобода духа, а не тела или души. Только человеческому духу доступна свобода, только духу присуща свобода, только дух есть источник свободы.

Признав способность и потребность человеческого духа в свободе, неизбежно нужно отвечать на вопрос об источнике самой духовной жизни человека. Для православного и другого религиозно верующего человека ответ очевиден – Бог. Искание связи с Ним, молитвенное общение с Ним, пребывание в Нём есть возвращение человека на свою духовную родину, к своему Отцу и источнику своего духовного существования. Освобождение от грехов, путь к духовной свободе, путь к спасению и есть смысл жизни и свободы нравственной личности.

Определение свободы человеческого духа в качестве родового принципа свободы позволяет рассмотреть с этой точки зрения видовые признаки свободы в политике, в общественной и других областях гражданской жизни. В спорах о политической свободе часто забывается её вторичность по отношению к духовной свободе. В этих политических спорах, с одной стороны, «посвящённых в тайны беззакония» и, с другой стороны, наивно-нравственными людьми, первыми всегда упорно и тщательно отодвигается на задний план или вообще замалчивается главное – целевая установка политической свободы, то есть, во имя каких моральных, духовных ценностей устанавливается или поддерживается государством и обществом сама политическая свобода. Более того, оспаривается или даже отвергается, как в нынешней Конституции РФ, и сама необходимость какой-либо духовной нравственности в политической свободе, и установка обществом и государством каких-либо моральных, нравственных ограничений личности и её прав.

Власть общества и государства над личностью может быть как средством угнетения, так и средством обеспечения духовной, политической, экономической и иных видов свободы. Присваивая себе монопольное право на насилие, государство пресекает или уменьшает возможность принуждения и насилия другими субъектами общественной жизни и, тем самым, создаёт и обеспечивает политическую свободу. В обществе, где государство бессильно, свободен будет только сильный, то есть богатый. Безвластие государства неизбежно означает всевластие денег. Именно поэтому национальные государства являются сейчас основным врагом мировой финансовой закулисы и их либеральных «пятых колонн» внутри государств.

Означает ли это, что либерализм не имеет права на существование в национальном государстве? Конечно, нет. При всём неприятии этого политического течения, доходящего подчас до омерзения (думаю, что эти чувства взаимны), либерализм всё-таки должен иметь своё законное место в политической жизни. Во-первых, нужно отличать интернациональное крыло либерализма от национал-либерализма. Именно национального, националистического либерализма, да, да, есть такой. Если для первого «эта страна» лишь среда их паразитического обитания, то для второго Россия – поле их, пусть и не всегда верной, общественно-политической и иной деятельности, направленной в их понимании на развитие страны. Устранение либералов с политической сцены – это прямой путь с сусловско – педросовскому единомыслию. Как говорится, на то и щука, чтобы карась не дремал. Тем более что у национал-либералов есть и будет вполне осязаемое и достаточно многочисленное сословие мелких и средних частных собственников.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: