На месте сочетаний «аа», «ао», «оо» в 1-ом предударном слоге произносится долгий [а]: за аптеку [зāпт’ку], на окне [нāкн’] и т.п. 6 страница

Л.А.Вербицкой, в частности, в пособии «Давайте говорить правильно» выделяется 50 особенностей петербургского (ленинградского) произношения, позволяющих сравнить с соответствующими особенностями московского произношения.

Что же касается сегодняшних жителей Москвы и Петербурга, то, по ее мнению, существенных различий в устной речи их жителей нет (Вербицкая 1993, 65-66). Это свидетельствует о сближении московского и петербургского вариантов произношения, их взаимовлиянии. Итак, становление норм устной речи – процесс достаточно длительный. Большинство исследователей считает, что нормы русского литературного произношения приобрели характер устойчивости и стабильности к 1-ой половине XIX в.

4. Нормативность устной речи строится на учете правил двух видов - орфоэпических и орфофонических. Различие между ними определяется различным пониманием орфоэпии и орфофонии. Считается, что орфоэпия – это правила произношения, связанные с фонемным составом языка, а орфофония учитывает правила произношения оттенков (аллофонов) фонем. Например, в слове «вод» нельзя в безударной позиции произнести фонему [о], а произносится фонема [а] (или, по традиции, звук, близкий к [а], который часто обозначают особым знаком [ ]). Нормы произношения [о] в безударной позиции рассматриваются как орфоэпические. К орфофоническим, т.е. не затрагивающим фонемного состава слова, относят, например, большую длительность ударных гласных, более переднее произношение гласного [а] в словах типа «мял» [м’ал] или произношение [а], связанное с подъемом в словах типа «мать» [мат’].

Основные орфоэпические правила

1) Произношение безударных гласных.

Прежде всего отмечается такое явление в их литературном произношении, как аканье. Суть его заключается в том, что в безударных слогах гласные [о] и [а] совпадают в одном звуке - [а], который в фонетической транскрипции часто обозначается как [ ]. Ср.: [вад], [трав], [драв], [закн] и т.д.

2) Произношение согласных.

Прежде всего учитывается два признака: «звонкость – глухость» и «твердость – мягкость». Различие по звонкости – глухости сохраняется в позициях перед гласными: [бал - пал], перед сонорами, [в], [в’], и [j]: (браво – право; дворец – творец; бьют – пьют).

В позиции конца слова и перед глухими согласными произносятся только глухие звуки: коза – коса, но [кос], мошек – ложек, но [мшка] - [лшка], луга, но [лук] и т.п. В позиции перед звонкими согласными произносятся звонкие звуки: отбить [адб’т’], отдых [дых] и т.д.

Особо следует отметить произношение звонкого фрикативного согласного [γ], который достаточно широко был представлен в нормативном произношении слов церковного характера: [γ]споди, бл[γъ], б[γа], бла[γъ]дть и т.п. В современном литературном произношении этих и других слов с [γ] представлено также произношением [г], т.е. «г» взрывного. Ср.: бо[га]тый и бо[γа]тый, бла[го] и бла[γо]. Устойчиво произношение [γ] сохраняется в формах слова «бог»: [бγа] – [бох], в междометиях: γосподи!, аγа (ага). Что же касается произношения [γ] в словах типа «город, снега» ([γóрът], [сн’γа], то такое произношение является ненормативным, имеющим диалектный характер. Ср. также оглушение в словах типа «снег» *[сн эх].

3) Произношение сочетаний гласных и согласных.

На месте сочетаний «аа», «ао», «оо» в 1-ом предударном слоге произносится долгий [а]: за аптеку [зāпт’ку], на окне [нāкн’] и т.п.

– Раньше в русском языке для большинства согласных произношение согласного перед мягким согласным должно быть мягким. В настоящее время наблюдается вариативная тенденция к отвердению мягкого согласного. Ср.: бл[н’ч’]ик, но л[мк’]и; равноправными вариантами признаются и [дв’]ерь, и [д’в’]ерь. Обычно зубные перед мягкими зубными произносятся мягко: мо[с’т’]ик, ле[с’н’]ик, о[д’н’]и и т.д. Но допускается и произношение [сн’]ег, ра[ст’]ирать.

Эти позиционные колебания оказались системно обусловленными, поскольку система разрешает и сочетание твердого с твердым: ме[ст]а; и мягкого с мягким: па[л’ч’]ик; и мягкого с твердым: па[л’м]а; и твердого с мягким: ша[пк’]и. Вообще следует отметить, что в современном произношении тенденция утраты ассимилятивной мягкости, т.е. уподобления согласного по мягкости от сочетания с последующим мягким, все более развивается.

– На месте сочетания «чн» возможна в современном литературном произношении произносительная норма и [шн]: коне[шн]о, яи[шн]ица, ску[шн]о; и [чн]: моло[ч’н]ый, було[чн]ая. Тенденция такая: по старомосковским нормам «чн» произносилось как [шн]. Но постепенно, в частности, под влиянием орфографии произношение [шн] стало вытесняться [ч’н]. Причем, в тех случаях, когда возможны оба варианта, предпочтение отдается произношению [ч’н]. Ср.: було[ч’н]ая и було[шн]ая, пшени[ч’н]ый и пшени[шн]ый. Различие в произношении [ч’н] и [шн] иногда используется в качестве смыслоразличительного средства. Ср.: «моло[ч’н]ая железа», но «моло[шн]ая каша»; «серде[ч’н]ые болезни», но «серде[шн]ый друг», а также позволяет не допускать омонимии (ср.: то[ч’н]о - то[шн]о; нау[ч’н]ый - нау[шн]ый.)

– На месте сочетания «чт» в слове «что» и производных от него по старомосковским нормам произносилось [шт]: [што], [штбы], ни за[шт]о. Слово «нечто» сохранило [ч’т], а слово «ничто» допускает двоякое произношение: ни[ч’т]о и ни[шт]о. Под влиянием орфографии наблюдается тенденция к произношению [ч’т].

– На месте сочетания «жд» в слове «дождь» и производных от него произносится [ж’], которое на конце слова выступает как [ш’]: до[ж’]я, до[ж’]ик, до[ш’]. Под влиянием орфографии развилось, однако, и произношение [жд’]-[шт’]: до[жд’]я - до[шт’]. Такое произношение признается как вариант литературной нормы.

– На месте сочетаний «зч» и «сч» по старомосковским нормам произносится долгий [ш’]: расска[ш’]ик, изво[ш’]ик, разно[ш’]ик. Сейчас вариантом литературной нормы признается и произношение [ш’ч’]: расска[ш’ч’]ик, изво[ш’ч’]ик, разно[ш’ч’]ик. Ср. также: «счастье» [ш’]астье и [ш’ч’]астье.

– На месте сочетаний «зж» и «жж» по старомосковским нормам произносится долгий [ж’]: ви[ж’]ать, во[ж’]и. В настоящее время на их месте возможно [ж], т.е. долгий твердый шипящий: жу[ж]ать, во[ж]ы.

- В сочетаниях, состоящих их трех согласных, один из согласных по нормам литературного произношения часто не произносится. Ср.: лнц: со[нц]е; рдц – рдч: се[рц]е, се[рч’]ишко; стн: че[сн]ый, ве[с’н’]ик.

Сочетания из четырех согласных произносятся с утратой одного из них. Ср.: вств: чу[ств]о; стск: пропаганди[сск’]ий.

4) Произношение звуков в некоторых грамматических формах.

Старомосковская норма произношения постфикса «-ся» предполагала твердое [с]. Нормой современного русского литературного произношения является произношение [с’]: начал[с’а], начала[с’]; гордил[с’а], гордила[с’]. Причиной вытеснения произношения [с] мягким [с’] стало влияние орфографии.

Итак, рассмотрение основных норм литературного произношения показывает их динамичность и развитие. Это естественно, если учитывать, что сама языковая система динамична и в определенном смысле саморазвивающаяся. Поскольку нормы литературного произношения связаны с системой и часто (но не всегда) обусловлены ею, то вполне правомерно, что и они не оказываются раз и навсегда данными.

5. Впервые вопрос о разных стилях произношения или произносительных стилях в русском языке был поставлен Л.В. Щербой в статье «О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слова» (1915 г.). Он писал: «Два примера из русского языка помогут понять, в чем тут дело: здравствуйте и здрасте, человек и чек, говорит и грит принадлежат, очевидно, разным стилям произношения…; внимательное наблюдение показывает, что это лишь крайние случаи и что на самом деле существует бесконечное множество переходных нюансов и что полные формы в сущности в обычной речи никогда не употребляются» (Щерба 1957, 21).

Действительно, в реальной жизни человек включен в разные сферы коммуникативной деятельности (ср.: профессиональная, публичная, семейная, развлекательно-игровая и т. д.). Это находит отражение в его речи, которая оказывается стилистически отмеченной. Поэтому принять говорить о функционально-стилевой системе языка (речи).

В лингвистической литературе нет общепринятой классификации стилей. Большинством лингвистов признается система из трех стилей – нейтрального, книжного (торжественно-официального) и разговорного.

Связь языка (речи) с различными социально-коммуникативными формами его реализации находит отражение в нормах произношения, присущих тому или иному функциональному стилю. Так, для нейтрального стиля произношения характерны такие свойства устной речи, которые воспринимаются как нормальные, наиболее соответствующие правильному, обычному, универсальному произношению. В кодификации эти свойства, как правило, не отмечены особыми пометами. В отличие от нейтрального стиля произношения книжный стиль характеризуется более четкими артикуляциями, повышенной громкостью речи, замедлением темпа, ярко выраженным синтагматическим членением речи. Разговорному же стилю речи присущи менее четкая артикуляция и соответственно проговаривание звуков, более быстрый темп, неярко выраженные границы между синтагмами. Ср. произношение слова «сонет» в книжном стиле – [сонэ΄т] – и в нейтральном – [санיэ΄т]; слова «когда»: [кадá] – разговорный стиль и [кагдá] – нейтральный стиль.

Наряду с понятием «стиль произношения», важно учитывать понятие «тип произнесения». Тип произнесения – это способ реализации в речи фонемной модели слова или, согласно Л.В. Щербе, «идеального фонетического состава слова». Тип произнесения, который в максимальной степени приближен к идеальному фонетическому составу слова, принято называть полным типом произнесения, который присущ публичной или торжественно-официальной речи, используется также при произнесении малоизвестных и иностранных слов. При этом важно отметить, что полный тип произнесения не означает побуквенного произношения, а предполагает произношение в наиболее образцовой, правильной форме, согласно действующим литературным нормам. Просто в данном случае не требуется для восприятия слова дополнительной информации, направленной на определение фонемного состава слова. Такого рода информация возникает при неполном типе произнесения. Но и в данном случае речь идет о произнесении в рамках литературной нормы. Поэтому в обычной речи полный тип произнесения, по существу, не представлен, что и отмечал Л.В. Щерба.

В особом отношении к языковым стилям произношения находится сценическая речь или сценическое произношение, которое часто определяют как образец литературного произношения. Действительно, театр строже относится к произносительной норме, и не все произносительные новшества включаются и используются в сценической речи. Думается, сейчас и здесь мы наблюдаем определенные процессы, связанные с утратой строгой речи, полного типа произнесения. Все в большей степени эта речь становится близкой к нейтральной речи.

Разные стили произношения не образуют замкнутые, изолированные друг от друга пространства. Они теснейшим образом связаны друг с другом и характеризуются взаимным проникновением. Это связано с тем, что функционально-стилевые разновидности языка, обусловливающие разнообразие в фонетических средствах этих разновидностей (сфер), также образуют смешанные зоны их взаимодействия.

В настоящее время в русском языке наблюдается, по мнению В.Я. Мыркина, резкое сближение и даже смешение двух функциональных разновидностей языка: нейтрально-литературного и обиходно-разговорного, причем при активной «наступательности» последнего. Происходит смена ориентации в выборе образца стандартной языковой нормы: если ранее образцом нейтрально-литературного языка был язык художественной литературы, то ныне эталоном нормы стала речь в средствах массовой информации – в печатной периодике, на радио и особенно телевидении, т. е. речь политических деятелей, журналистов, обозревателей, дикторов, ведущих разных телепрограмм, причем речь, как правило, неподготовленная, спонтанная, импровизированная.

Другим следствием этих факторов стало качество устной речи. Так, по мнению Е.А.Брызгуновой, утрачивается четкость артикуляционных переходов от звука к звуку, от слога к слогу, от слова к слову, в результате чего преобладает нечеткость, компрессия звуков. В информационных программах преобладает быстрый темп, сопровождающийся выравниванием тона, что еще в большей степени ухудшает восприятие речи на слух (Брызгунова 1994, 89-90).

Означает ли это, что в настоящее время происходит «разрушение» произносительной системы русского языка? Так, В.В.Колесов пишет: «За снижением стиля, за устранением высокого стиля как нормы литературного языка наступает самый опасный этап разрушения языка» (Колесов 1998, 221). Думается, языковая система претерпевает определенные изменения, особенно в лексике, наиболее связанной с отражением действительности во всем ее многообразии. Но представляется более справедливым мнение тех лингвистов, которые считают, что русский язык, каким был, таким и остается в настоящее время. А вот пользуются им не всегда хорошо, бережно.

6. В качестве источников отступлений от норм русского литературного произношения выступают следующие: 1) письменность; 2) диалект; 3) просторечие; 4) средства массовой информации.

1) Как известно, между написанием и произношением далеко не всегда имеется закономерное соответствие. Например, пишется «кого», а произносится [кав]. Влиянием орфографии объясняется произношение «бло[чн]ая, «крп[к’и]й», «до[жд’]», «до[шт’]» и т.д.

2) Диалект – это языковая система, территориально замкнутая и характеризующая особенностями в произношении, лексике, грамматике. Будучи системой, диалект имеет нормы, которые этой системой обусловлены. Многие из этих норм не совпадают с нормами литературного произношения и оказываются неприемлемыми для носителей литературного языка, например, цоканье: [цай] вм. «чай»; яканье: [в’асн] вм. [ви^есн]; произношение [э] вместо [а] между мягкими согласными: [ап’т’] – «опять», [пр’н’ык] – «пряник»; произношение [хв] вместо [ф]: [хванар’] – «фонарь»; [с]вместо [ц]: [л’ыса] – «улица» и др.

Наиболее частотной ошибкой в произношении согласных является произнесение на месте взрывного [г] фрикативного звука [γ]: [γот], [γд’э], [паγда] и т.д. Поскольку у [γ] парой по звонкости-глухости является [х], то мы наблюдаем ненормативное произношение в случаях: [снэх], [крух].

В произношении гласных распространено «оканье»: [вод], [бород], т.е. различение [о] и [а] во всех безударных слогах (полное оканье).

3) Просторечие в настоящее время наиболее активно влияет на состояние произносительной нормы. В прошлом это – мещанско-городское просторечие. Ср. произношение [скрып’т’], [прынц], [цалj’ът], допустимое в XIX в., которое сейчас, конечно, находится за пределами литературного языка.

Особенности просторечия связаны с общей небрежностью речи, которая приводит к сокращению необходимых для звукопроизводства артикуляционных движений. Прежде всего это присуще молодежной речи. В результате речь становится неразборчивой, имеющей малую громкость и быстрый темп. Очень часто не произносятся согласные, обязательные для нормативной речи, в сочетаниях согласных. Например, «грусть»: [грус’т’] – нормативное и [грус’] - просторечное произношение.

4) Одним из наиболее значительных последствий социально-культурного характера, имевших отношение к устной речи ее носителей, в настоящий период является демократизация языка. Ее содержание определяется такими факторами, как резким расширением социального состава участников коммуникации, в рамках которой возрастает личностное начало в речи; расширяется сфера спонтанного устного публичного общения, что приводит к стиранию резких границ между неофициальным личным общением и общением официальным публичным; в самой сфере публичного общения ослабляется официальность, что приводит к рассмотрению речи в средствах массовой информации в качестве образцовой, и т.д. Естественно, это не могло не отразиться на отношении к нормам языка в целом и к произносительным нормам в частности. Как отмечал М.В.Панов, «в 30-60-е годы господствовало такое отношение к литературному языку: норма – это запрет. Норма категорически отделяет пригодное от недопустимого. Теперь отношение изменилось: норма – это выбор» (Панов 1988, 27).

Большое значение в выборе произносительных норм стали иметь средства массовой информации, особенно телевидение. Слушая речь видных политиков, любимых актеров, писателей, известных деятелей культуры, рядовые носители языка воспринимают ее как вполне соответствующую нормам речи, поскольку на телевидении, согласно устоявшемуся мнению зрителей, не могли раньше говорить неправильно. Но это время минуло. Сегодня в качестве дикторов стали выступать комментаторы, ведущие, журналисты. Многие из них являются носителями речевой системы своей родной местности и вобрали в себя не только произносительные нормы центров, но и регионов. Нередки заметные индивидуальные речевые особенности: картавость, дефект «я», шепелявость и присвистывание различных степеней, сильнейшие растяжки предударного «а» и т.д. Все это не может рассматриваться как безусловные примеры для подражания.

Вопросы по теме лекции

1. Как орфоэпия связана с фонетикой?

2. Что является предметом орфоэпии?

3. Что лежит в основе орфоэпии?

4. Каков характер нормы и ее основных признаков?

5. Какие основные нормы выделяются в орфоэпии?

6. Как вы охарактеризовали свой уровень владения орфоэпическими нормами?

7. Какие вы знаете орфоэпические словари и справочники?

Литература по теме лекции

1. Шарандин А.Л. Русская фонетика, графика, орфография: Материалы для самостоятельной работы бакалавров и студентов филологических специальностей. Тамбов, 2006 (1-е изд.); Тамбов, 2009

2.Брызгунова Е.А. Русская речь начала 90-х годов ХХ в. // Русская словесность. 1994. №3. С.88-94.

3.Вербицкая Л.А. Орфоэпия и вопросы культуры речи // Прикладное языкознание. СПб., 1996.

4.Вербицкая Л.А. Русская орфоэпия. Л., 1976..

5.Панов М.В. История русского литературного произношения 18-20 вв. М., 1991.

6.Щерба Л.В. К вопросу о русской орфоэпии; О нормах образцового русского произношения // Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. М., 1957.

РАЗДЕЛ № 4.

ФОНОЛОГИЯ

Лекция № 9.

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ ФОНОЛОГИИ

ТЕКСТ ЛЕКЦИИ

Фонология (от греч. phone – звук и logos – слово, учение) – это наука, изучающая звуки языка в их смыслоразличительной функции, а также раздел языкознания, изучающий звуковой строй языка в функциональном аспекте.

Основной единицей фонологии является фонема. В этой связи фонологию определяют как учение о фонемах.

Фонема – это звук, выполняющий смыслоразличительную функцию. Например, слова «сор», «сэр», «сыр», различаются гласными звуками, которые находятся в одинаковых фонетических условиях (под ударением, между твердыми гласными), и поэтому только они отличают эти слова друг о друга, т.е. гласные звуки выполняют смыслоразличительную функцию, являясь фонемами. В словах же «сер» и «сэр» гласные по своему качеству также оказываются различными (в слове «сер» [с’эр] гласный [э] более продвинутый вперед), но это качество обусловлено неодинаковыми фонетическими условиями для [э]: в слове «сер» имеется мягкий согласный, который обусловил более переднее произношение [э]. Поэтому фонемный статус признается за согласными [с’] и [с], а гласные [э] и [’э] рассматриваются как варианты, аллофоны фонемы [э]. Таким образом, если звук не выполняет смыслоразличительной функции, то он определяется как вариант, разновидность, аллофон той или иной фонемы, представленной основным вариантом, в качестве которого признается наиболее независимый от фонетических условий звук. Этот звук может быть произнесен самостоятельно, изолированно от других звуков (ср. возможность такого произнесения [о] и невозможность произнесения [’о]).

В системе языковых единиц фонему отличает ее одноплановый характер, поскольку фонема имеет только план выражения, представленный акустическими признаками. Поэтому фонему можно также определить как единицу плана выражения и тем самым как не имеющую статуса языкового знака. В качестве языкового знака в русском языке выступает прежде всего слово, а фонема в этом случае оказывается тем, что отличает одно слово от другого в плане выражения. В силу этого смыслоразличительная функция фонемы является опосредованной. Так, например, фонема [д] в плане выражения представлена определенным набором акустических признаков, в котором особую значимость имеет признак звонкости, ибо его наличие в звуковой оболочке слова, например, «дом» позволяет отличить от звуковой оболочки слова «том». Другими словами, фонема [д] не имеет сама по себе какого-либо семантического содержания (значения) в слове «дом», но она оказывается значимой для различения содержания слов «дом» и «том».

Различия между фонемами выявляются в противопоставлениях между ними, которые называются оппозициями. Минимальное различие, которое отличает одну фонему от другой и тем самым дифференцирует их, определяется как дифференциальный признак (ДП). Содержанием признака являются артикуляторные или акустические признаки. Например, фонемы [б] и [п], будучи противопоставленными, имеет в качестве ДП признак «звонкости-глухости». Двойное его название обусловлено тем, что он является показателем не одной какой-нибудь фонемы, а целой фонологический оппозиции. Но в некоторых случаях ДП может быть определен только положительным значением, например «звонкость» по отношению к фонеме [б], тем самым подчеркивается ее выделяемость по отношению к фонемам с отрицательным значением данного признака, в частности [п]. Отрицательное значение ДП целесообразно обозначать приставкой «не»: «звонкость – незвонкость». В случае с признаком «звонкость-глухость» отдается дань традиции.

ДП может быть фонологически релевантным и нерелевантным. Так, для шумных фонем типа [б]- [п] признак звонкости-незвонкости (глухости) является релевантным, т.е. существенным, ибо он определяет смыслоразличительную функцию. А для противопоставления звуков [р] и [р_Λ] в словах «ров» [роф] и «вор» [вор_Λ], также обнаруживающих некоторые различия по уровню шума ([р] на конце слов в большей степени оглушается по сравнению с [р] перед гласным), данный признак не оказывается фонологически релевантным, поскольку не влечет за собой смыслоразличительной функции, так как нет слов, различавшихся между собой по смыслу посредством [р] и [р_Λ]. В этом случае, если учитывается противопоставление фонологии фонетике, говорят о фонетической релевантности, обусловленной фонетическими условиями или определенными фонетическими позициями.

ДП, будучи показателем оппозиции, позволяет установить характер оппозиции, отношения между ее членами – оппозитами. Один из них содержит положительное значение ДП, а другой – отрицательное. Оппозит с положительным значением содержит больше информации, и поэтому он называется маркированным. Противопоставлен ему, соответственно, немаркированный оппозит. В связи с этим возникает вопрос о том, каким образом устанавливается маркированность оппозита. Например, почему оппозиция [б]→[п] определяется как «звонкость-незвонкость (глухость)», а не наоборот? Что позволяет считать в этой оппозиции маркированным членом фонему [б], а не [п] и тем самым утверждать, что фонема [б] содержит больше информации?

Для этого необходимо знание позиций, в которых наблюдается различение фонем, и позиций, в которых происходит смешение фонем, их неразличение. Позиции – это условия противопоставления, реализации фонем. Они бывают сильными и слабыми. В сильных позициях условия противопоставления таковы, что фонемы в них четко различаются, выполняя смыслоразличительную функцию. Например, для гласных фонем в русском языке таким условием является нахождение гласной фонемы в ударном слоге (ср.: стлик, трвы, мсто); для шумных согласных сильной позицией по звонкости-глухости оказывается позиция согласного перед гласным (ср. пруды, дубы). Однако гласные, попадая в безударную позицию, теряют свое качество (отчетливое произношение) и начинают смешиваться с другими гласными. Например, фонема [о], будучи ударной в слове «столик», теряет свое качество в слове «столы» и смешивается с фонемой [а]. В этом случае принято говорить о редукции гласного. Более точным представляется определение процесса утраты релевантного различительного признака в слабой позиции как нейтрализации, т.е. в приведенном примере происходит нейтрализация фонем [о] и [а]. То же самое наблюдается и в случае, когда звонкий шумный, попадая в слабую позицию – абсолютный конец слова, – смешивается с глухим (ср.: [пруды] и [прут]). В результате релевантный признак звонкости теряет свою различительную силу и превращается в нерелевантный, позволяя звонким смешиваться с глухими шумными фонемами. Таким образом, нейтрализация позволяет установить строение оппозиции: маркированным является тот оппозит, который теряет положительное значение ДП, а немаркированным оказывается тот, в сторону которого осуществляется нейтрализация. В оппозиции [б]→[п] или [д]→[т] фонемы [б] и [д] не могут оставаться звонкими в конце слова, а представлены глухими фонемами [п] и [т]. Следовательно, звонкие фонемы употребляются в речи реже – только в сильной позиции, тогда как глухие – в сильной и слабой позициях. Это означает, что большую информационную значимость имеют звонкие фонемы, т.е. они являются в оппозиции по звонкости-глухости маркированными. Поэтому формулировка ДП как «глухость-звонкость» неправильна, поскольку противоречит нейтрализации и не соотносится с ее результатами.

Результатом нейтрализации является архифонема – это позиционный вариант двух или нескольких нейтрализуемых фонем, который не соотносится в полном объеме с набором признаков у них, когда они различались. Поэтому на вопрос о том, какая фонема [о] или [а] – в слове «столы», возможен ответ: никакая! ни [о], ни [а]. Здесь вообще нет фонемы, поскольку некорректно говорить о фонеме, если она является членом смыслоразличительной оппозиции. Утрата оппозицией смыслоразличительной силы ведет и к утрате самого понятия фонемы. В этом случае правомерно говорить об архифонеме [ ]. Такое решение принимается согласно учению Н.С.Трубецкого о фонеме, т.е. в рамках Пражской фонологической школы. В Московской фонологической школе и Санкт-Петербургской (Ленинградской) фонологической школе мы имеем несколько иные мнения относительно статуса фонемы (звука) в слабых позициях (см.: А.Л. Шарандин Проблемы русской фонетики, графики, орфографии. Тамбов, 2006).

От понятия архифонемы следует отличать понятие гиперфонемы, сложившееся в рамках МФШ. Если понятие архифонемы употребляется по отношению к результату смешения фонем в слабой позиции, то понятие гиперфонемы – только по отношению к слабой позиции, в которой тот или иной звук нельзя проверить сильной позицией. Например, в слове «вод» нет гиперфонемы, а есть фонемы [вод], тогда как в слове «собака» такая гиперфонема имеется, поскольку гласный звук после [с] нельзя проверить сильной позицией – под ударением. Поэтому принято говорить о гиперфонеме (), которую чаще соотносят с немаркированным членом, т.е. [сабака]. В принципе, вопрос о соотношении понятий «архифонема» и «гиперфонема» может быть определен следующим образом: гиперфонема – это непроверяемая сильной позицией архифонема. Для СПб(Л)ФШ данный вопрос решается совсем иначе. В словах «вод» и «собака» нет ни архифонем, ни гиперфонем, а есть фонема [а], так как материальный облик звука в этих позициях сближает его с фонемой [а]: [вада], [сабака].

Рассмотренная выше оппозиция по звонкости-незвонкости (глухости) относится к типу привативных оппозиций, когда один член этих оппозиций характеризуется наличием признака, а другой – его отсутствием.

Наряду с привативными оппозициями, выделяют эквиполентные (равнозначные) оппозиции, когда оба члена логически равноправны. Например, оппозиция по активному органу типа [б]-[д]-[г]: губной-переднеязычный-заднеязычный.

Если члены оппозиций характеризуются различной степенью или градацией одного и того же признака, то такие оппозиции называются градуальными (ступенчатыми). Например, фонемы [ы]- [а] являются членами такой оппозиции, поскольку различаются степенью раствора рта.

Наиболее детально классификация оппозиций была разработана Н.С.Трубецким и представлена в его работе «Основы фонологии».

Совокупность оппозиций, построенных на одном и том же ДП, образует корреляцию. Например, на основе ДП «звонкости» в русском языке построена следующая корреляция: (б: п = д: т = г: к = в: ф = γ: х…).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: