Курсом модернизации. 16 страница

Братья невольно переглянулись. Ларсон, стоящий рядом со Штайнером, что-то шепнул тому на ухо.

- Господи, да о каких последствиях может идти речь? – не выдержала Каролина. – Что плохого может случиться при изучении этого осколка?

- Да все что угодно! Спрогнозировать не возможно.

- Зато можно подставлять невинных людей? – сделал заявление Штайнер.- По логике вещей, Ваши действия, лично для меня, указывают на то, что информация была скрыта от кого-то еще, не только от нас. Чего Вы боитесь? Чего нам всем стоит опасаться? Зачем настолько не доверять собственному экипажу? Вы думали, что среди нас есть предатели? Тогда на кого они могут работать? Что за игры Вы ведете, господин полковник?

Вопросов было задано очень много, но все они по существу сводились к планам и целям Проекта. Эдуард Сергеевич мог, конечно, какое-то время еще играть и пререкаться с членами экипажа, но без должной поддержки и с грошовыми, в принципе, аргументами за спиной Петроградский очень скоро рисковал и вовсе получить по морде. Посему он предпочел рассказать некоторые секретные сведения, дабы заполучить хотя бы какую-то лояльность экипажа.

- Это началось давным-давно, еще в середине двадцатого столетия, когда озабоченные получением оружия возмездия и оккультными тайнами группы нацистский ученых наткнулись под Дрезденом на артефакт неизвестного происхождения. Примерно в это же время другие исследовательские группы, подчиненные лично Генриху Гимлеру, обнаружили похожие артефакты на раскопках в Тибете и, что не мало важно, в Антарктиде. Причем последний из них был в самом лучшем состоянии, и для его исследования нацистами было принято решение построить аж целую базу во льдах.

- Новая Швабия, - прошептал Федор, - база в местечке под названием Земля Королевы Мод.

- Совершенно верно. Но вернемся к нашим, точнее их, находкам. Все они имели схожие свойства, хотя и разную форму. И свойства эти, надо признаться, удивительны до сих пор! Нацисты смекнули, что к ним в лапы попали артефакты либо внеземного происхождения, либо оставленные на Земле некими разумными предками человека.

- Высокоразвитой цивилизацией прошлого? – спросила Каролина.

- Что-то в этом роде. Весь их гений не успел извлечь какой-либо весомой выгоды для себя, война закончилась, чудооружие так и не было создано, однако информация об исследованиях этих предметов никуда не исчезла, она просто перекочевала из одного лагеря в другой. Шли годы, работа велась по обе стороны Атлантического океана, благо находки в распоряжение военных в скором времени стали поступать с изрядной частотой. На просторах СССР были найдены порядка семнадцати артефактов неизвестного происхождения, обладающих парафизичекими свойствами.

- Какими, например? – тут же задал вопрос Карл.

- Разными. Например, один из образцов вблизи себя замедлял все термодинамические процессы. Время рядом с ним словно начинало течь медленнее обычного, хотя, как показали последующие исследования, гравитация оставалась в норме. Еще с одним предметом вообще приключилась забавная история. Естественно, что все артефакты хранились с использованием мыслимых и немыслимых охранных систем, и вообще их существование являлось государственной тайной наивысшего уровня секретности. Тем неожиданней и от того мощнее был эффект, когда одним прекрасным утром группа ученых, занимающихся исследование образца, в хранилище его вдруг не обнаружила. О, что тогда началось. Допросили всех, половину народа с пристрастием. Нескольких людей расстреляли как предателей Родины…. В итоге выяснилось, что никто из людей виноват не был, а предмет по каким-то непонятным причинам просто телепортировался сам по себе.

- Ничего себе, - присвистнул Федор.

- Ага, - Петроградский гадливо захихикал, - его потом нашли в кустах, в ста метрах от входа в подземную лабораторию. Лежал там себе преспокойно, дожидался своего часа….

Ну, так вот, о свойствах. Некоторые из них обладали свойствами метаматериалов. Могли самопроизвольно становиться невидимыми, причем в столь гигантском диапазоне электромагнитного излучения, что все наши современные потуги создать что-то подобное – детская возня в песочнице. Часть предметов была совершенно не восприимчива к критическим параметрам материи. Их испытывали сверхвысоким давлением и, наоборот, вакуумом, помещали в адское пекло и охлаждали почти до абсолютного нуля температур. Предметы не только не теряли своих форм, их поверхность не изменяла температуру ни на тысячную долю градуса, можете себе такое представить?

Штайнер аж присвистнул от услышанного. Он был убежденным материалистом, но то, о чем сейчас рассказывал полковник, больше напоминало какие-то чудеса.

- И вот ведь какое дело, - продолжал Петроградский,- странные объекты нашли не только на Земле. Два артефакта удалось притащить нашим автоматическим лунным модулям, а вот американцам повезло несколько больше: в их коллекции аж пять предметов внеземного и, скорее всего, внелунного происхождения, причем с одним из них связана довольно трагичная история. Вы вообще в курсе того, что советские космонавты все же были на Луне?

Разумеется, о таких вестях никто слыхом не слыхивал, поэтому экипаж в полном составе замотал головой.

- Я так и предполагал, - довольно усмехнулся Эдуард Сергеевич, который мог потешить свое самолюбие знанием всевозможных тайн и секретов. – Так вот, наши космонавты были на Луне, однако живыми с нее не вернулись. Их миссия изначально была нацелена на то, чтобы добыть один из артефактов, однако тот по каким-то причинам не захотел добровольно отдаваться в человеческие руки и убил советских героев. Объект потом все же оказался на Земле, но уже в руках американцев, доставленный совершенно секретной миссией Аполлона. Но ни это главное. Самое важное заключалось в том, что к концу Холодной войны военными двух стран, тогда еще независимо друг от друга, был сделан вывод о том, что все эти артефакты могут иметь между собой общее начало. Живое или не живое, не важно, но оно, скорее всего, могло быть, а, может быть, и существовало на тот момент. Вот этот ключевой вывод и определил дальнейшее развитие, не побоюсь этого слова, хода истории! В восемьдесят девятом году двадцатого века состоялось совершенно секретное совещание, на котором были сделаны следующие заключения: поскольку люди не знают, что несут в себе артефакты, опасны ли они, кем и когда они созданы, то существует серьезная вероятность того, что человечеству может грозить инопланетная опасность. Выводы, может быть, и глупые, однако именно они уже тогда тайно, подчеркиваю это слово, объединили человечество в исследовании феномена. Распались СССР, Холодная война прекратилась, двум великим державам нечего было делить, хотя сделано это было безумно топорно. Но в то время считалось, что угроза была настолько реальна, и вторжение могло начаться чуть ли не со дня на день.

- Безумство, - прошептала Каролина.

- Совершенно с Вами согласен, мое очарование. После того как Железный занавес пал, обмен информацией между двумя группами исследователей артефактов увеличился в разы. Группы один и два подключили китайцев, и спустя двенадцать лет после совещания восемьдесят девятого года возник Проект «Протей». В рамках этого проекта в большой тайне ото всех проводились поиски, анализ, сбор необходимых данных, исследования и засекречивание необычных образцов сначала на Земле, потом на Луне и, наконец, на остальных планетах и спутниках Солнечной системы.

- Что, и на Марсе были найдены таинственные артефакты? - поинтересовался Владимир Петрович, который ни раз бывал на Красной планете, но никогда там не сталкивался с артефактами нечеловеческого происхождения.

- Были, причем на Марсе их было найдено едва ли не больше, чем на Земле. Удивляетесь, почему Вы о них не сном, не духом? Так люди, работающие в Проекте, лаптем щи не хлебали, вот Вам ничего и не известно. Могу сказать больше того: в трех миссиях с Марса на Землю Ваш корабль под непосредственным Вашим руководством перевозил образцы для исследований в секретных научных лабораториях, и Вы ни о чем не догадались и никого не заподозрили. Кроме Марса артефакты находили на спутниках планет гигантов, но в меньшем количестве. Вообще, их количество увеличивается с приближением к Земле. С одной стороны, это можно объяснить тем, что на Земле мы давно живем и у нас полно времени и возможностей, чтобы откопать их в самых отдаленных уголках нашей планеты, с другой, и эта версия имеет право на существование, - артефакты могут играть в жизнедеятельности человеческой цивилизации некую неопределенную пока роль, поэтому их больше в том месте, где больше людей. В любом случае, люди, стоящие во главе Проекта «Протей» хотели сделать так, чтобы об артефактах и о том, что мы каким-то образом их исследуем, не было никому известно.

- И Вы своего добились, - угрюмо произнес Федор.

- Что делать, молодой человек, что делать, такова наша участь. Теперь позволю себе возвратиться к нынешней миссии. Вы спрашивали меня, какого черта Вас использовали втемную? Отвечу по порядку, чтобы не было недомолвок. Начну с того, что вкратце поясню, как вообще осуществляется поиск артефактов на других планетах. В ходе более чем вековых исследований этих предметов были установлены некоторые их свойства, которые можно было пробудить дистанционно. Этим мы и занялись, сначала создав необходимые аппараты, затем установив их на космические корабли. Разумеется, данная техника работает с переменным успехом, но работает! Вот при их помощи нам и удалось зафиксировать эту космическую аномалию, которая образованна под влиянием нашего объекта.

Все невольно посмотрели на центральный визор, на котором висело изображение, напоминавшее астероид.

- Об объекте нам было известно уже пять лет, и все эти годы понадобились для того, чтобы убедиться, что это не пустышка. Ну, а дальше решено было контактным образом изучить данный артефакт, поскольку более грандиозной по своим масштабам инопланетной конструкции мы еще не встречали.

- И Вы претворили в жизнь Проект «Содружества»? – спросил Федор, догадываясь, что это именно так.

- Разумеется. Я же говорил, что Проект «Протей» – больше чем сверхсекретный Проект крупных госчиновников и военных нескольких государств. Хочу Вас заверить, что если б у нас не было такой нужды, то первый в мире космический корабль с полевыми двигателями оторвался б от Земли не раньше, чем через сорок-пятьдесят лет. Да, и Вы ведь помните, что это стало возможным лишь благодаря появлению в теоретической физике новой, более фундаментальной теории. Ее б не было, если б «Протей» функционировал.

Федор нервно почесал затылок.

- Неужели ни разу никто так и не заподозрил миссии «Содружества» во лжи?

Петроградский ответил не сразу, видимо, в его голове кроме ответов «Да» и «Нет» был еще и третий. А, может быть, несколько больше.

- Знаете, даже при всем нашем могуществе и современных технологиях, очень сложно не оставить следов при подготовке к такому событию. Но мы старались.

Эдуард Сергеевич явно не желал говорить на эту тему, видно, пришлось ему пресечь действия ни одного человека, чтобы сохранить тайну экспедиции.

- Когда была заложена программа в ИИ корабля? – сухо поинтересовался Ларсон.

Эдуард Сергеевич вновь начал медлить с ответом.

- Прошу Вас, полковник, не изобретайте заново велосипед. Скажите как есть, мы же не собираемся Вас расстреливать?

- Надеюсь, - глумливо усмехнулся Петроградский. – Я могу назвать Вам несколько имен, кто работал над программой, но что это изменит?

- Называйте, - потребовал Магнус приказным тоном.

- Хорошо. Набуро Хидиро, Наото Ичиро, Виктор Эрсберг Платон Лебедев, Эдуард Хитцер…

- Вот же сволочь, - в сердцах кинул Ларсон, - подставили меня и даже не предупредили.

- Кто именно?

- Эдуард, Виктор. И Набуро тоже хорош. Всех знаю хорошо, с ними работал, о других, разумеется, слышал…, сильные, видные специалисты в нашей области, ничего не скажешь. Вы подобрали достойные кандидатуры. Единственное, что я не могу понять, когда и как на борт была установлена программа?

Полковник погонял по лицу желваки, но все же в этот раз медлить с ответом не решился.

- Я и поставил, сразу после обзорной экскурсии по кораблю, устроенной специально для нашей научной группы. С теми инструкциями, которыми меня снабдили, это оказалось не сложнее, чем разделать апельсин.

Тут вдруг Каролина поднялась со своего места, стремительно хищной, грациозной походкой подошла к Петрорадскому, ну точь-в-точь кошка, и зарядила тому такую звонкую пощечину, что у Федора аж в ушах зазвенело.

- Не поймите меня не правильно,- прошипела девушка, настолько прекрасная в гневе, что все мужчины на мостике не могли отвести от нее глаз, - но Вы самый настоящий подонок и предатель. Вы нам не доверяли с самого начала, верно?

Петроградский, потирая левую скулу, ответил:

- Вам я доверяю, иначе б вас тут не было, Проект не доверяет никому. Мы не знаем, с чем имеем дело, поэтому вынуждены идти на такие абсурдные меры.

- Не надо меня смешить, господин полковник. На Проект можно списать все что угодно, человеческая история - это уже проходила, и ни разу подобные номера не заканчивались ничем хорошим.

Петроградский захотел что-то ответить на этот выпад мисс Фрейм, но в это время на мостик зашел Соболев, как всегда спокойный, непроницаемый, но ощутимо опасный. Он оглядел враз притихшую группу людей, подмигнул Федору, и, беззлобно улыбнувшись, произнес:

- Ах, вы тут беседуете, оказывается, а я-то думал…. Эдуард Сергеевич, с Вами все в порядке?

Полковник коротко кивнул, стараясь сохранить перед сослуживцем властное лицо, однако Максим Павлович, похоже, все уже успел понять.

- И надо было Вам столько времени водить людей за нос. Это ж Вам не Земля, это глубокий космос. Вы видели, как космоплавание может изменять психику людей? Скажите спасибо, что они в праведном гневе не разорвали Вас в клочья, а то вполне себе могли это сделать.

- А Вы его что, защищать пытаетесь? – не унималась Каролина.

- Я пытаюсь сохранить порядок и более-менее рабочую обстановку на борту. – Соболев скосил взгляд на центральный визор, некоторое время смотрел на странный астероид. – Мы, ведь собираемся изучать эту штуку, или как?

- Собираемся, - мрачно произнес капитан.

- Вот и отлично. Давайте лучше сосредоточим наше внимание не на друг друге, а на этом таинственном объекте, тем более, как я уже понял, недомолвок между нами больше не осталось?

Петроградский устало вздохнул, частично признавая свою вину. Проигрывать он не любил, а то, что сегодня произошло, иначе как проигрышем назвать было нельзя.

- Надо сообщить о находке Михаилу Петровичу и его людям, - сказал Владимир Петрович.- Пускай подключают все свои мощности. В конце концов, изучать всякие странные тела - это по их части.

Карамзину доложили буквально в течение следующих пяти минут, и экипаж в полном составе имел честь наблюдать за реакцией на находку научно-исследовательской группы «Содружества». Действительно, ученые казались настоящими детьми, которым вдруг показали какую-то ужасно занимательную игрушку. Столько неподдельного ребячества, восторга, азарта в глазах взрослых людей ни Федор, ни Штайнер еще ни разу не видели. Петроградский и Соболев наблюдали за этой живой возней ученых молча, но каждый по-своему. Если Максим Павлович ни на минуту не прекращал свою работу по обеспечению порядка на борту, и в данный момент следил за тем, чтобы кто-нибудь что-нибудь не совершил, то Эдуард Сергеевич стоял чернее тучи, обуреваемый, видимо, внутренними противоречиями. Единственное, что предавало ему сил, так это наличие за бортом объекта и возможность узнать хотя бы часть его тайны. На то, что ученым удастся полностью изучить объект, Эдуард Сергеевич не рассчитывал. Он понимал, что на исследования этого необыкновенного артефакта могут уйти не просто годы – десятилетия и столетия, ведь создавшие сей шедевр обладали технологиями столь развитыми, что даже людям двадцать второго века они казались подлинным волшебством. Безусловно, чем дольше существовало человечество, тем совершенней, технологичней оно становилось, тем больше приобретало знаний об окружающем мире и возможностей влиять на этот мир, но, сколько ж еще должно было пройти времени, чтобы люди сравнялись с теми, кто это создал?

- Как Вы на Него наткнулись? – с благоговением в голосе спросил капитана Карамзин. Было видно, что артефакт теперь не покидает головы академика ни на секунду.

- Совершенно случайно, - ответил Нестеров-старший, практически не соврав.

- Это потрясающе! Это поразительно! Вы представляете, что нам предстоит изучит?!

Владимир Петрович представлял лишь отчасти, хотя он сильно сомневался, что академик на данный момент располагал большими сведениями об объекте, чем он сам.

- Это странное защитное поле…. Судя по показаниям наших приборов, оно воздействует на сам континуум, на физический вакуум. Оно колышет метрику пространства, не на много правда, на пару десятых долей в плюс и минус, но настолько хаотично, что мы пока никак не можем вывести закон колебаний.

Владимир Петрович был готов к тому, что Карамзин, как, впрочем, и остальные ученые, начнет обсыпать его странными терминами, поэтому сразу заявил академику, что любые доклады капитану корабля должны вестись на понятном обычному человеку языке и с минимумом терминов. Михаил Петрович, естественно, был этим крайне возмущен, но правила игры принял и теперь в разговорах с Нестеровым старался быть предельно понятным.

- Уважаемый Михаил Петрович, а что если нам принципиально не возможно будет ее вывести? Мы убьем на это кучу времени и все впустую?

- Ни одно исследование не может протекать впустую! – тут же с жаром ответил начальник исследовательской группы корабля. – Отрицательный результат – тоже результат, не забывайте это! Кроме того, это докажет, что флуктуации метрики пространства подчиняются закону случайного распределения, и это уже кое-что. Подключим математиков, вычислительные центры всего мира…, слава Богу, сейчас мы находимся не в каменном веке.

Оптимизм академика воистину поражал. Своей энергетикой, желанием работать, исследовать, узнавать что-то новое, он мог заразить кого угодно, и вот уже Владимир Петрович начал ощущать в себе некие нотки задора, азарта. Ему начало хотеться расколоть этот орех как можно скорее и, по возможности, полнее.

«Содружество» встал на стационарную орбиту, и теперь медленно и величественно вращался вокруг объекта, стараясь пока не приближаться. Научный корпус корабля ощетинился в пространство всевозможными приборами, пытаясь уже сейчас понять, что это за объект и какую угрозу он может нести людям на борту. О том, что было в головах у создателей этого артефакта в момент его творения, капитан поспешил узнать у Смирнова.

- Вот и пригодится, похоже, Ваш талант, Афанасий Лазаревич, - не без доли иронии обратился Нестеров к ксенопсихологу группы. Это смотрелось особенно колоритно с учетом того, что Смирнов был на голову выше Нестерова.

- Пока что не вижу, чем я мог бы помочь в исследованиях, - скромно ответил Смирнов.

- Ну, не скромничайте так. Вас ведь взяли на борт для того, чтобы попытаться понять, как могут мыслить чужеродные формы жизни. Вот и скажите мне, на что нам придется рассчитывать, изучая этот объект.

Афанасий Лазаревич попытался юлить, но капитан быстро призвал его к порядку, и ксенопсихологу пришлось отвечать, как есть:

- Сложно пока сказать, господин капитан, чего нам опасаться. Если б они мыслили как люди, то тот факт, что мы сейчас можем изучать этот объект, говорит мне о неагрессивности существ-создателей. Но здесь могут скрываться подводные камни. Дело в том, что разум и психика иных цивилизаций должны сильно отличаться от человеческих. Это происходит по многим причинам, главными из которых я считаю межвидовые генетические различия, а так же эволюционные, социально-исторические и астрономические особенности их родного дома.

Владимиру Петровичу стало неожиданно интересно, и он решил развить тему.

- Ну-ка, друг мой сердешный, поделитесь-ка со мной своими знаниями. Можно поподробней об этих причинах?

- Можно, конечно, отчего ж нельзя, - с готовностью отозвался Смирнов, который не ожидал найти в капитане благодарного слушателя. – Все очень просто. Межвидовые или, точнее, межрасовые генетические различия – это, надеюсь Вам понятно без всяких объяснений?

- Естественно. А остальные?

- И с остальными проблем не должно возникнуть. Возьмем эволюцию. На Земле она протекает по своим законам, которые устанавливают степень эволюционного ветка, его время, глубину и так далее. Но поселите человека на Марс, и эволюция для него будет протекать совершенно по другому пути. Через сто тысяч лет Вы не узнаете то существо, которое когда-то имело в предках современного человека, и это очень сильно скажется, как на его способности мыслить, так и на его психике. Тоже самое и с другими двумя понятиями, которые связаны друг с другом больше, чем кажется на первый взгляд. Когда я пытаюсь объяснить некоторым своим ученикам в Оксфорде или в ЛГУ, что же такое социально-историческая парадигма развития человеческого разума, то говорю им об альтернативной истории. Вот представьте себе современного человека, но с небольшим допущением. Скажем, гитлеровская Германия одержала победу и воплотила в жизнь все свои античеловеческие программы. Каким бы был человек двадцать второго века? О чем бы он думал, как мыслил, что чувствовал? Ясно, что он бы не был в некотором роде похож на нас, но насколько б он отличался?

Владимир Петрович не нашелся, что ответить Афанасию Лазаревичу.

- И это человек, а то речь у нас идет о существе с другой планеты! Кстати, вот именно здесь вступает в действие еще один, последний фактор – астрономический. Подумайте на секунду, какими б мы были, если бы наша планета располагалась чуть ближе или, наоборот, чуть дальше от Солнца? А если бы наше Солнце имело другой спектральный класс? Уверяю Вас, различия были бы сумасшедшими, даже если бы спектральный класс нашей родной звезды различался в пределах одного подкласса. А если представить на секунду, что в центре Солнечной системы располагается не одна звезда, а две? А три?! Таких систем в обозримом космосе много, а еще больше в необозримом, представьте, какой разум может быть выпестован в этой бездне пространства?

Нестеров задумчиво засопел. С одной стороны, Смирнов был кругом прав, но с другой – его теории в случае чего могли очень легко трансформироваться в отговорки. Мол, представьте себе, сколько может быть вариантов, у меня мало данных, ничего не знаю, ничего никому не скажу.

- То есть, Вы гарантий дать не можете, что объект – это не ловушка?

- Господин капитан, Вам, кроме господа Бога, таких гарантий никто не даст. Вы, на секунду, представляете, что это за разум? Он технологически обогнал нас на тысячелетия! Я сомневаюсь, что мы вообще способны познать этот разум.

- Но что мы можем предпринять для собственной безопасности?

Афанасий Лазаревич недовольно хмыкнул.

- Думаю, прежде всего, мы обязаны не лезть на рожон.

- Когда говорят, не лезть на рожон, обычно знают какую-то меру, за которую стараются не переходить, а мы даже меры этой не знаем.

- Ну, почему сразу не знаем? Я вот, например, с изрядной долей вероятности, могу предполагать, что создатели обладают некоторыми чертами психики, привычной для людей.

- Это как понимать?- обомлел капитан.

- А очень просто. Дело в том, что наличие защитного поля, хоть и странного свойства, а так же некоторые архитектурные особенности этого необычного астероида свидетельствуют о некотором родстве между нами и Ими.

- Родстве? – изумился капитан. – Вы хотите сказать, что Это создал кто-то, похожий на людей?

- Нет, разумеется. Я имел ввиду, что Создатели, - ксенопсихолог особо подчеркнул это слово, - не лишены некоторых наших чувств и морально-эмоционального окраса, а уж какие они на самом деле, я понятия не имею. Хотя…

- Что хотя?

- Есть некоторый шанс узнать о Создателях больше. Но для этого понадобится очень хорошо изучить эту штуку.

Нестеров разочарованно вздохнул.

- Такой ответ я и предполагал…

Позади Смирнова нарисовалась фигура Ли Вей Йена. Китаец деликатно кашлянул в кулак, прежде чем обратиться к разговаривающим, и лишь после того, как убедился, что его готовы слушать, спросил:

- Обсуждаете первые данные?

- Да,- кивнул Нестеров в ответ. – Есть что сообщить?

- Кое-что. С виду этот объект похож на рядовой астероид, и я могу заверить, что его внешняя оболочка полностью соответствуют параметрам железного астероида. Никелистое железо в пропорции…

- Господин Ли, - перебил китайца Владимир Петрович, - пожалуйста, без цифр. В общих чертах.

- Хорошо. Итак, с внешней стороны все как положено, а вот если копнуть чуть глубже, начинаются непонятные сюрпризы и задачи, которые, признаться, мы пока не можем разрешить.

- Что за сюрпризы?

- Наша интроскопия бессильна заглянуть этому камушку глубже полутора метров. Обычный астероид мы можем просмотреть хоть вдоль да поперек, а этот глубже ста пятидесяти сантиметров не получается, как мы не стараемся.

Нестеров почесал подбородок, анализируя полученную информацию.

- О чем это может свидетельствовать?

- О многом. Наша интроскопия основана на эффектах атомарного резонанса и нанолокации, а так же компьютерного синтеза полученных данных. Если просветка не получается, значит мы не можем получить атомный отклик от материала просветки. Ну, а здесь можем уже гадать, по какой причине так происходит. Возможно, во всем виновато еще одно поле, которое существует под оболочкой объекта.

- Вы обнаружили еще одно поле?

- Нет, ничего мы не обнаружили. Прямых данных у нас нет, только косвенные, наподобие невозможности интроскопии.

- Но ведь Ваши косвенные данные не заключаются лишь в одной неудачной интроскопии, верно?

- Верно,- ответил за Ли Антонио Спецци. К дискуссии подключились еще несколько ученых, с азартом готовых обсудить полученные данные. – Видите ли, господин капитан, мы попробовали воздействовать на объект антипротонным пучком, нарушив некоторые законны космических исследований, однако ничего не произошло. И это удивительно. Должна была быть реакция аннигиляции, а ее не произошло, даже со внешним корпусом, тем, который мы в состоянии просветить.

Владимир Петрович в сердцах чертыхнулся и сделал выговор научной группе за такое безрассудное поведение. Ученых же это, казалось, совсем не тронуло, и они продолжили обсуждение дальше.

- Взгляните на это, - протянул Спецци Нестерову планшет, на котором искусственно смоделированное изображение антипротонного пучка показывало, как он сталкивается с преградой, созданной из материала объекта, и постепенно рассеивается. – Я подобное вижу впервые! Мало того, если б мне кто-нибудь до сего момента показал такую модель, я бы высмеял его прилюдно! Это же переворот в физике, разве Вы не понимаете?

Капитан понимал, но сделать, естественно, ничего не мог. Объяснить загадки аномального объекта должны были ученые, а не он.

- Я бы хотел, чтобы со мной согласовывали программу экспериментов, - строго сказал Владимир Петрович, на котором, естественно, лежала ответственность за деятельность не только экипажа, но и научной группы.

- Зачем это Вам? – тут же спросил Спецци.

- А затем, чтобы Вы своими установками, что-нибудь не разнесли. Если Вы сейчас не понимаете, как поведет себя объект исследования, то где гарантия, что в будущем он вообще не прихлопнет нас как надоедливую муху?

Такой «вопиющей некомпетентности» и открытому недоверию тут же возмутился Пере и Джеймс Скот. Они посчитали, что их хотят ограничить в правах и контролировать каждый шаг в работе. Особенно в изящных словесностях упражнялся француз, но ровно до тех пор, пока за спиной капитана не замаячили Федор и Соболев. Последнего Шарль отчего-то боялся, как огня, и в присутствии Максима Павловича становился тише воды ниже травы. На доктора Скота полковник такого влияния не оказывал, поэтому пререкаться с Владимиром Петровичем остался лишь американец.

- У нас есть свое начальство. Академик Карамзин блестяще исполняет свои обязанности, мы подчиняемся ему и только ему, почему мы должны еще…

- Позвольте-ка задать Вам такой вопрос: сообразите своими высокоинтеллектуальными мозгами, благодаря кому вы все сейчас имеете возможность изучать самый уникальный объект в истории человечества? Я вовсе не хочу принизить конкретно Ваши заслуги на борту и заслуги научной группы в целом, при этом я не собираюсь завышать собственное значение. Я лишь хочу, чтобы мы смогли как можно быстрее постичь природу этого бесхозного камня и понять, с чем мы имеем дело. А для этого нам следует проявлять недюжую осторожность. Я еще раз повторяю, объект в высшей степени непонятен и непредсказуем. Есть инструкции, которые никому недозволительно нарушать, а вы сделали это с легкостью в первом же опыте.

- Это не вызвало никаких негативных реакций, - возмутился Джеймс.

- Пока не вызвало, - настаивал на своем капитан. – Я не собираюсь указывать вам, что делать, я прошу вас соблюдать осторожность. И при нарушении инструкций, а Вы их прекрасно знаете, сообщать об этом мне, но не после эксперимента, а до.

Возможно, Джеймс Скот не угомонился бы еще какое-то время, но на счастье капитана, рядом очутился сам Карамзин, который слышал последнюю реплику Владимира Петровича.

- Оставьте Джеймс. Господин капитан всецело прав. И научная группа и экипаж – единое целое. Мы обязаны информировать капитана о наших делах, и мы будем это делать.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: