Курсом модернизации. 12 страница

- Затратнее?! – всплеснула руками Каролина. – Да о каких затратах может идти речь, когда на кону судьба миссии, тем более такой!? Мы ведь не рядовой проект, мы первые в истории, кто увидит пояс Койпера, гелиопаузу, кто взглянет на межзвездное пространство.

- Нахваталась слов, - хихикнул Магнус, но, посмотрев на суровое лицо капитана, тут же взял себя в руки.

- Есть что сказать по существу? - спросил Нестеров шведа.

Тот внутренне подобрался, сделал официальное лицо.

- Мы здесь собрались, чтобы решить проблему, так ведь?

- Да, - кивнул капитан.

- И, как я понимаю, бороться с причиной уже поздно?

- Совершенно верно,- вновь кивнул капитан.

- Тогда нужно обсуждать то, как нам справиться со всеми этими драками. Нашего солдата не хватает, так ведь?

Каролина даже зааплодировала.

- Боже мой, какая сообразительность, прямо куда деваться.

Магнус, казалось, совершенно не обратил внимания на колкую тираду мисс Фрейм и выдал то, чего в тайне ожидал Нестеров, собирая у себя этих людей.

- Мне кажется, я могу состряпать нечто такое, что в дальнейшем поможет нам пресекать любые попытки насилия.

- Ну-ка, ну-ка, а поподробней можно? – тут же встряла в разговор Каролина, перебивая Ларсона.

- Разумеется, можно, но мне необходима твоя помощь.

- Я вас за этим сюда и позвал, - сказал капитан, разглядывая поочередно задумчивое лицо шведа и яркое, заинтригованное лицо девушки. – Предлагайте, пожалуйста, конструктивные идеи, и без лишних ненужных слов. Идет?

Оба собеседника Владимира одновременно кивнули.

- Каролина, - продолжил швед излагать свои идеи, обратившись к мисс Фрейм – скажи-ка мне, пожалуйста, а возможно каким-либо образом оценить некоторые медицинские параметры членов экипажа, чтобы понять, что с ними не так?

- Что конкретно тебя интересует?

- Меня интересует, чем отличается человек нормальный, не способный к агрессии, скажем Спецци на Земле два месяца тому назад, от человека агрессивного, которым он является сейчас.

- Кое-чем отличается. Я могу провести диагностику всего экипажа, но пока не понимаю, чем это нам поможет.

- Поможет и даже очень. Правда для реализации моей идеи нам понадобится господин Штайнер.

- Будет тебе господин Штайнер, - мгновением спустя отозвался капитан.

- Отлично, тогда излагаю свой план. Для начала нужно произвести сканирование всех членов экипажа, чем займется наша госпожа доктор, затем я попытаюсь спрограммировать ИИ корабля таким образом, чтобы он, используя одну из резервных энрегосистем «Содружества», смог отслеживать всех людей на борту.

- А дальше?

Ларсон довольно прищурился.

- А дальше – самое интересное, от чего будет зависеть, сработает ли мой план или нет. Нам необходимо придумать нечто такое, чтобы смогло в кратчайшие сроки воздействовать на конкретного человека, находящегося в неадекватном состоянии, и усмирять его.

- То есть, как усмирять? – ахнула мисс Фрейм. – Что, насовсем?

- Да нет, я что, похож на живодера? Я имел ввиду, усмирить его психику, успокоить. Человек, готовый к физическому насилию, к драке, это даже я знаю, представляет собой ходячий сосуд, набитый адреналином, тестостероном и прочими подобными вещами, которые сами по себе не вырабатываются…

- Сразу скажу, я не знаю, как дистанционно вывести гормоны из человеческого тела за такие сроки, - перебила его Каролина. – У меня нет нужного количества наномашин с соответствующими программами.

- А это и не нужно. Насколько я представляю, человек взводится до состояния насилия не за мгновения, а за какой-то определенный промежуток времени, его должно хватить, чтобы наши контрмеры вернули все на свои места.

В каюте капитана резко, как по команде режиссера, возникла пауза. Тишина настолько сгустила краски, что казалась физически ощутимой.

- Звуковые волны, - вдруг произнесла Каролина, чем привела Ларсона в неописуемое блаженство. Тот расплылся в довольной улыбке, поднял вверх большой палец, выказывая тем самым одобрение.

- А теперь потрудитесь мне объяснить то, что я еще не сумел понять, - сказал капитан, обращаясь к своим собеседникам. – Что еще за звуковые волны?

- Да все очень просто, - ответила девушка. – Давным-давно известно, что звук может как успокаивать нервы человека, так и наоборот, сильно раздражать. Вспомните скрип метала о метал, метала об стекло. Какие ассоциации вызывает у Вас этот звук? Что происходит с Вами под ритмичную или тяжелую музыку, что Вы ощущаете, когда слышите зажигательные латиноамериканские мотивы?

Нестеров утвердительно кивнул, постепенно додумывая то, что ему собирались далее сообщить.

- Звук, вибрации способны воздействовать на человека в широчайшем спектре. Можно подобрать такие монады, что человек уснет за считанные мгновения, но есть одно но…

- Какое? – в унисон спросили Ларсон и капитан.

- Мне понадобится живой объект для исследования, чтобы подобрать эти самые монады. Я не смогу смоделировать этот процесс, основываясь только на данных сканирования всего экипажа.

Нестеров сделал очень серьезное лицо. С одной стороны он как капитан отвечал за выполнение поставленной перед ним задачи, с другой – любые опыты над людьми ему по определению были противны. Однако нужно было делать выбор и делать его быстро, доказывая, что именно его, Нестерова Владимира Петровича, сделали капитаном «Содружества» неспроста и не напрасно.

- Хорошо. Будет Вам подопытный кролик, мисс Фрейм. Но только после того, как Вы обследуете всех членов экипажа и примерно составите план дальнейших действий. Я не хочу рисковать людьми, испытывая на них не совсем правомерные методы воздействия.

- Само собой разумеется, - развела руки в стороны Каролина.

- Что войдет в обязанности Штайнера? – обратился Владимир к Магнусу.

- Техническая реализация проекта «Тушите свет».

- Какого проекта? – удивилась доктор.

- Ну, - сделал смущенное лицо швед, - надо же было как-то назвать мою затею, тем более, что она имеет такой значимый вес. Вот и придумал только что, экспромт, так сказать!

- Ближе к делу, можно? – напомнил о себе капитан.

- Конечно. Во-первых, резервную систему генерации энергии следует немного переработать для детектирования… эм… агрессивных индивидуумов, во-вторых, необходимо модернизировать ее отдельные элементы для возможности тотального покрытия звуковыми волнами нужной частоты всех помещений корабля.

Нестеров хмыкнул, скептически посмотрев на Ларсона.

- И за какой срок реально осуществить эту задачу?

Швед и доктор переглянулись.

- Ну-у, мне понадобится часов пять для диагностики всего экипажа, плюс двенадцать-пятнадцать часов для работы с… подопытным, после чего я смогу выдать необходимые параметры…

- Что и за какой срок Вы можете выполнить свою работу, мисс Фрейм, я могу догадаться,- перебил девушку капитан, - меня интересует техническая сторона вопроса.

- Создание программы для ИИ займет от силы пару суток. Это максимум по времени, на самом деле я смогу управится быстрее. Что же касается Штайнера, то здесь Вам лучше спросить у него.

- Уж поверь, я это сделаю, - нахмурился Владимир Петрович,- только сдается мне, что на внедрение вашей чудо-системы по всему объему корабля у нас не хватит времени. Мы уже в зоне пространства Койпера. Пора начинать исследования, а о какой нормальной работе может идти речь, когда тут такое творится.

Поспорить с этим фактом было трудно, поэтому собеседники капитана предпочли отмолчаться.

- Мне уже пора делать доклад на Землю, и что я им сажу? Что у меня на борту одни конфликты, вырастающие непонятно из чего?

- Почему сразу одни конфликты? Есть и масса положительных сторон.

- Это каких?

- Хорошо, что все нормально с кораблем и с проверенной частью экипажа. Мы же Вас не подводим, да и не Ваша вина в том, что профессура малость посходила с ума.

Нестеров криво усмехнулся, услышав такие слова в адрес всемирно уважаемых ученых. Да, Каролина авторитетов явно не признавала, ох, и намучается с ней Федор, если, конечно, у них все получится.

Не долго думая, Владимир решил услышать корабельного бортинженера, который, едва заслушав предложения Ларсона, сразу согласился принять во всем этом участие и подал мысль, что весь объем корабля перестраивать не обязательно, достаточно переоборудовать кое-что в самих лабораториях.

Идея шведа не вызвала у Штайнера никакого удивления, и Владимир даже подумал, а не разрабатывали ли эти двое план сообща еще загодя, также как и он остро чувствуя проблемы, возникшие по ходу миссии.

- Осталось только таким образом все провернуть, чтобы никто из нашей многоумной братии не догадался, что мы против них что-то замышляем.

- А мы замышляем? – улыбнулась Каролина.

- С юридической точки зрения мы производим насилие над личностью…

- Отставь юриспруденцию, герр Штайнер, - перебил его капитан, - у нас чрезвычайные обстоятельства, так что методы тоже будут суровыми. В общем, так - каждый знает свои обязанности, постарайтесь сделать все быстро и грамотно. Мне нужен результат.

Произнесено это было таким тоном, что Каролине на какое-то мгновение показалось, что перед ней сидит не Владимир Петрович, а Соболев собственной персоной. Именно для полковника больше был характерен суровый тон голоса с изрядной долей метала.

Коллеги Владимира Петровича разошлись, и едва нога последнего из них покинула персональный модуль капитана «Содружества», как работа закипела полным ходом. Нестеров в течение нескольких минут состряпал приказ, в котором настаивал на принудительном медицинском обследовании всех членов экипажа, в том числе и научной группы корабля, о чем уведомил лично академика Карамзина. Михаил Петрович оказался недоволен таким поворотом событий, он явно считал, что со стороны остального экипажа к научному персоналу миссии и к нему в частности проявляется неуважение и притеснение, но ничего поделать не смог, тем более что капитана вдруг поддержал полковник Петроградский. Тот, нежданно-негаданно, заявился в каюту Нестерова, послушал часть разговора Владимира Петровича и начальника научной группы и сказал последнему, что настаивает на просьбе капитана. Пришлось молча подчиниться, и спустя пол часа в медицинский сектор под чуткое руководство мисс Фрейм потекла живая очередь.

Нужно сказать, что многие все же шли с охотой к столь милому и симпатичному доктору, поэтому повторять кому-то дважды не пришлось.

Медицинское освидетельствование пожелал пройти даже Петроградский. Нестеров, украдкой поглядывая на друга отца, так и не смог понять, догадался ли полковник о плане Ларсона, или просто решил подстраховаться, прекрасно видя, что творится на корабле. Так или иначе, а в распоряжении Каролины вскоре оказалась необходимая информация для того, чтобы суметь создать контрмеры не в меру агрессивному поведению некоторых людей.

Тем временем Ларсон, уединившись в главном терминала ИИ, шепча себе под нос какие-то забавные мотивы и при этом разговаривая с компьютерным ядром корабля как с живым человеком, плел запутанные и казавшиеся бесконечными ряды программных кодов для перезапуска резервной энергосистемы «Содружества» по всему объему внутренних помещений. По их негласному со Штайнером условию он так же должен был написать команду-диверсанта, которая в нужный момент не фатально вывела бы из строя несколько технологических узлов непосредственно в лабораториях корабля, таким образом, появление там бортинженера не выглядело бы подозрительным.

Теперь осталось лишь дождаться, когда мисс Фрейм «наиграется» со своим подопытным кроликом, которым по иронии судьбы оказался никто иной, как красавец Шарль Пере, и передаст всю необходимую для выполнения плана информацию технически подкованным людям. Надо сказать, что Шарль менее всего хотел проходить какие-либо процедуры, даже под чутким руководством красавицы доктора. Точнее, в особенности под ее чутким руководством. Для многих, в том числе для Федора, такое поведение ловеласа явилось настоящей загадкой, однако выявить причины подобного поведения господина Пере никому пока не удалось. Среди научной группы ходили слухи, будто Каролина сама и в жесткой форме отказала французу даже в самых невинных попытках ухаживания за ней. Другие утверждали, что якобы у нее и у начальника службы безопасности завязался на корабле роман, и поэтому Шарль теперь на пушечный выстрел не подходит к объекту своих желаний.

В общем, домыслов, как всегда, было много, но правда лежала несколько под другим углом и в иной плоскости. У Федора, который был последним посвящен в тайны хитрого плана Ларсона, не укладывалось в голове, почему именно Пере должен был стать тем самым подопытным, однако, решив об этом напрямую спросить Каролину, получил от нее вполне убедительный ответ, что француз наиболее импульсивен и в нынешних исследованиях необъяснимой агрессии на борту является идеальным кандидатом.

Что целые сутки происходило в медицинском отсеке, так и осталось тайной, даже Федор опосля побоялся об этом спрашивать свою даму сердца, но технические характеристики звукового излучения вскоре были переданы Штайнеру, который, как только в пределах лабораторий случилось небольшое ЧП, тут же понесся туда сломя голову, «чтобы все исправить».

Надо сказать, что перенастройка резервной энергосистемы далась ему достаточно тяжело, поскольку отлаживать уйму параметров в столь сжатые сроки, да еще в тайне ото всех, в его практике еще не приходилось. И, тем не менее, в экипаже «Содружества» действительно были собраны самые лучшие кадры, поэтому техническая сторона вопроса скоро была выполнена, и во всех лабораториях зазвучала неслышимая человеческим ухом музыка.

Как всегда не обошлось без эксцессов. Едва по приказу капитана релаксационные установки были введены в эксплуатацию, как оказалось, что неслышимая музыка работает, да еще как – половина научной группы вдруг заснула прямо на своих рабочих местах, причем практически мгновенно. Лишь по счастливой случайности никто не пострадал.

Лишь повторный пуск уже скорректированного излучения вызвал давно ожидаемую реакцию, что заставило Владимира Петровича, наконец, отвлечься от наболевшей проблемы и сосредоточиться на исследованиях.

Доклад на Землю прошел удачно. Капитан рассказал о некоторых трудностях на борту, передал несколько секретных депеш, в которых разъяснялась суть проблемы, недавно возникшей на борту, рассказал о планах предстоящих исследований зоны Койпера и получил в ответ массу благодарностей со стороны руководства экспедиции. И все же в голосах людей с Земли явно читались признаки тщательно скрываемого беспокойства, что не ускользнуло от чуткого уха Нестерова.

- Чем дальше в лес, тем толще партизаны, - пробубнил себе под нос капитан, как только разговор с Землей был завершен.

На таком расстоянии конференция с колыбелью человечества была для любого космонавта настоящей пыткой, поскольку сигнал с корабля доходил с огромным в двести сорок минут запозданием. По словам Штайнера и некоторых ученых на борту, существовали теоретические принципы так называемой гиперсвязи, которая в будущем могла бы без задержек передавать информацию на любые расстояния, но пока эти принципы дальше расчетов никуда не уходили, и связь с Землей поддерживалась древними испытанными методами.

Едва капитан покинул свою каюту и направился на мостик, с ним тут же связался академик Карамзин и Джеймс Скот.

- Что-то случилось? – учтивым тоном поинтересовался Нестеров.

- Случилось, случилось! – затараторил Джеймс, весь возбужденный, какой-то взбудораженный.

- Мы обнаружили неизвестные ранее малые космические тела, которые не детектировались известными способами по причине их небольших размеров, гигантских расстояний и плотности зоны Койпера. Сейчас, эта плотность для нас не является помехой, ведь мы сами находимся в зоне Койпера, но с Земли и Марса она представляет серьезную проблему.

Владимир невольно усмехнулся азарту астрофизиков. Те попали в свою среду и теперь могли днями и ночами не есть, не спать, а лишь обсуждать ту или иную комету да астероид.

- Внесите их в реестр. Копию передайте мне. Вы же знаете, что нужно делать в таких ситуациях?

- Безусловно!

- Вот и отлично.

Проследовав на мостик, где все было обыденно и спокойно, Владимир, сперва, проследил за тем, как лаборатории постепенно начали развертываться и функционировать, а потом решил понаблюдать, чем в научной группе заняты ксенопсихолог, лингвист и материаловед. Их цель на корабле все еще оставалась для капитана большой загадкой, и было бы логично предположить, что их деятельность могла бы начаться совместно с деятельностью лаборатории физики солнца или межзвездной среды. Однако уважаемые господа Смирнов и Коджи Миками все так же продолжали фактически ничего не делать, лишь изредка наведываясь к своим коллегам, которые погрязли в работе с ног до головы.

Решив поподробней разузнать, над чем в данный момент корпят ученые, Владимир не поленился проследовать в лабораторный сектор и смог своими глазами увидеть работу исследовательской группы.

Мощнейший исследовательский центр, которым в эти дни стало «Содружество», раскинул свои щупальца во все стороны, изучая одновременно звезды, Солнце, межзвездную среду и вакуум. Далекие и кажущиеся холодными слезинки звезд моментально прогонялись по каталогам, известным ранее параметрам, уточнялись некоторые характеристики экзопланет и многое что еще. Владимир, рассматривая визоры, заполненные всевозможной информацией об объектах исследования, вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не понимает, за каким лешим корабль нужно было гнать именно сюда, чтобы производить подобные исследования, которые мог произвести орбитальный телескоп-лаборатория. Ну да, для пущего успеха ее нужно было бы вывести за плоскость эклиптики Солнечной системы, но это было б куда быстрее и рациональней, чем гонять «Содружество» в такие дебри. Конечно, сейчас они точно смогут составить детальное описания зоны Койпера, достигнут даже гелиопаузы и проведут пару-тройку астрофизических экспериментов, но вновь и вновь Владимир Петрович убеждался, что основная миссия корабля лежит несколько в другой, пока еще не известной ему области.

На одном из визоров висела красивейшая объемная картинка Солнечной системы и ближайших ее окрестностей – пояса Койпера. Сейчас важнейшей задачей ученых (это если придерживаться официального статуса миссии) было выяснение статуса некоторых объектов окружающего пространства на предмет того, являются ли они карликовыми планетами или нет. Кроме того, необходимо было до конца разобраться во всех параметрах так называемых резонансных объектов, то есть объектов, находящихся в орбитальном резонансе с Нептуном, совершая, скажем, два своих оборота на каждые три оборота Нептуна.

Кроме того, когда корабль войдет в зону рассеянного диска, исследовательской группе надлежало экспериментально подтвердить или опровергнуть несколько теорий. По одной из них рассеянный диск являлся источником короткопериодических комет. Другая догадка гласила, что объекты рассеянного диска были выброшены на беспорядочные орбиты гравитационным влиянием Нептуна в период его миграции на ранней стадии формирования Солнечной системы. Ведь согласно этой гипотезе, Нептун и Уран сформировались ближе к Солнцу, чем они были сейчас, и только потом переместились на свои современные орбиты. Чтобы это проверить, в лабораториях «Содружества» имелось множество всевозможных детекторов, а также мощнейший вычислительный центр в лице центрального ИИ корабля.

На одном из Визоров картинка изменилась. Стала видна одна из так называемых карликовых планет рассеянного диска. Владимир, приглядевшись, узнал Эриду – плутоид, диаметром в две с половиной тысячи километров, несшийся в пространстве со скоростью в три с половиной километра в секунду. Видимо, для сегодняшних экспериментов ученым зачем-то понадобился этот, безусловно, экзотичный объект. И опять Нестеров поймал себя на мысли, что в официальный план миссии «Содружества» не входит подробное изучение таких объектов, а ведь по логике вещей именно это и нужно было делать. Это могло означать только одно: скрытая до поры до времени миссия корабля куда важнее исследования Эриды или какого-нибудь ей подобного тела.

- Добрый день, капитан, - послышалось сзади.

Владимир Петрович обернулся и был приятно удивлен, встретив господина экзобиолога собственной персоной, причем весь вид Михаила Суреновича указывал на то, что тот находится в работе.

- И Вам добрый, только Вы уверены, что сейчас день? Я вот, например, потерял счет времени.

В ответ на это Григорян показал Нестерову браслет своего перса, на котором горело земное время, характерное для гринвичского меридиана.

- Видите? Сейчас действительно день.

Капитан развел руки.

- Приятно знать, что Вы не теряете связь с Домом. Как продвигается Ваша работа? Смотрю, Вы весь в делах.

Если Нестеров и старался чем-то зацепить Михаила Суреновича, то это ему совсем не удалось. Экзобиолог подвел Владимира Петровича к одному из визоров, сменил на нем изображение, которое теперь состояло из какого-то ежа всех цветов и оттенков, причем еж этот имел различные по длине иглы, некоторые из которых отличались в несколько раз.

- Это что?- спросил капитан, любуясь объемной картинкой.

- Это, биологические потенциалы Эриды и некоторых других объектов. Вот полюбуйтесь: Харон, Хаумеа, Макемаке, Гидра, Никта здесь еще несколько планетоидов зоны Койпера. Все они прошли тест на беременность, - усмехнулся Григорян своей, очевидно, очень смешной шутке.

Владимир Петрович непонимающе уставился на экзобиолога.

- Ну, это я имел ввиду, что, благодаря аппаратуре моих коллег, мне представилась удача протестировать космические тела на предмет возможности зарождения на них жизни.

- И как успехи? Судя по всему, в такой дали от Солнца жизнь невозможна?

- Ошибаетесь, - хитро прищурился Михаил Суренович. – Видите эту диаграмму?

Капитан еще раз посмотрел на сине-фиолетового ежа, обратил внимание на пару ярко-красных точек, практически не заметных с первого взгляда.

- Основной потенциал прямо говорит нам, что жизни здесь никакой нет и быть не может, однако эти вкрапления, показанные красным, свидетельствуют об обратном!

Владимир от удивления даже ткнул пальцем в голографическое изображение ежа.

- Вы хотите сказать, что на Эриде возможна жизнь?

- Ну, как Вам сказать, - развел руками Григорян, - потенциально - да, хотя я не берусь говорить о том, что вот сейчас на нас с поверхности или из-под нее смотрит какое-нибудь диковинное чудо-юдо. Это же потенциал, то есть возможность для возникновения жизни, а есть ли она на самом деле, еще предстоит доказать.

Нестеров ненароком подумал, когда же, наконец, кто-нибудь возьмется за исследование непосредственно этого вопроса. А могли бы и они, вот прямо сейчас, но…

- А скажите мне, уважаемый Михаил Суренович, чем Ваши-то коллеги заняты?

Григорян с совершенно независимым видом пожал плечами.

- Верите, нет, понятия не имею, Владимир Петрович. Могу точно сказать, лишь насчет Ли Вей Йена. Ему, как и мне, интересна внутренняя структура планетоидов, только рассматривает он ее не с позиции возможности возникновения жизни, а с позиции материаловедения. Профессор Ли - человек очень дотошный, он каждый объект может исследовать сутками, прогонять его по всем известным каталогам, пропускать через один, другой, третий детектор. Хорошо еще, что у нас есть мораторий, запрещающий контактные исследования объектов.

- Какой мораторий? – не понял Нестеров. О Нем он действительно слышал в первый раз, а должен был.

- А Вы не в курсе? Это распоряжение было принято на всемирном научном совете семнадцатого декабря прошлого года, в результате которого исследовательской группе «Содружества» запрещались любые исследования, способные повлечь за собой нарушения устоявшейся жизнедеятельности того или иного объекта. Другими совами, нам нельзя взять, подлететь к какой-нибудь комете, разрушить ее в целях эксперимента и быть довольными собой. Странно, почему Вы не слышали об этом.

Вот и Нестерову это было не понятно. Естественно, какие-то там советы всегда случались, и даже можно было теоретически предположить, что на один из них его могли не пригласить, ведь он не ученый, однако проинформировать Нестерова о решении совета были обязаны. Так почему проинформировали? Почему он обо всем узнает из уст члена научной группы, который настолько охотно и обыденно делится с ним своими мыслями, что это невольно наталкивает на мысль о непричастности подозрительных членов исследовательской группы к имеющемуся заговору?

Стоп! А что если ни Григорян, ни Ли, ни кто бы то ни было еще на самом деле не в курсе заговора? Что если всех, за исключением Петроградского, используют втемную, а Эдуард Сергеевич играет на корабле роль, ну, скажем, наблюдателя от некоей группы лиц, стоящей во главе этого самого заговора? Идея была, возможно, и не нова, возможно, она могла прийти кому-то в голову и раньше, чем ему сейчас, но она была красива, и ее нужно было развить.

- А ответьте мне, пожалуйста, вот на какой вопрос, Михаил Суренович. Вы ведь человек не глупый, так?

Григорян недоверчиво посмотрел на капитана, совершенно сбитый с толку словами Владимира Петровича.

- В каком смысле?

- Да в прямом. Вот, чем Вы конкретно как экзобиолог занимаетесь?

Григорян покопался в ухе, словно пытаясь там отыскать ответ на заданный ему вопрос.

- Вообще-то я должен исследовать жизнь за пределами Земли. Собственно, если правильно интерпретировать само слово экзобиология, то все становится понятным. Жизнь на, хм… других планетах, спутниках – везде, за пределами Земли. Это как бы вкратце объяснять, а если Вас интересует более подробный рассказ…

- Нет, спасибо, этого достаточно, - перебил Григоряна Нестеров. – Я, собственно говоря, знал, чем Вы должны заниматься. Вас всех очень хорошо представил Карамзин, да и как капитан корабля я обязан знать, кто, что делает на моем судне. Вопрос еще один: если с Вами все более-менее понятно, тогда что делает господин лингвист на корабле? Вы не задавали себе вопрос, с какой целью он включен в экипаж?

Нестеров подсознательно ожидал каких-то уверток, развернутых ответов ни о чем, увод разговора в другое русло, однако получил настолько прямой и недвусмысленный ответ, что капитану стало не по себе.

- Честно? Понятия не имею. Я почему-то предполагал, что это Вы мне скажите, зачем на корабле Миками. А Вы, оказывается, сам не в курсе. Более того, Вы думаете, мы не задавали ему подобных вопросов? Задавали, естественно. И что Вы думаете? Он сам не знает, зачем он здесь. Если моя роль или роль профессора Ли еще как-то вписывается в рамки экспедиции, то с какой целью в экспедицию включены Коджи Миками и Афанасий Смирнов я не знаю.

Итак, выходило, что весь экипаж и в самом деле использовали втемную, при этом заговорщики оставили на корабле своего наблюдателя. Вполне вероятно у Петроградского были и какие-то другие функции, но пока в роль наблюдателя он укладывался идеально. Кем могли быть эти заговорщики, Владимир Петрович себе не представлял. Он почему-то наотрез отказывался верить в то, что высшие правительственные чины стран участниц проекта «Содружество» могли так поступить с экипажем. А из этих рассуждений вытекало, что заговорщики обладали настолько огромной властью, что смогли подчинить себе даже правительства мировых держав.

Последнее рассуждение, как показалось Нестерову, звучало еще боле бредово, однако никакого третьего варианта он не видел. И, все же, в чем заключался заговор? Что их всех могло ожидать?

На эти вопросы мог ответить только Петроградский. Если ранее капитан считал, что на корабле заговорщиков много, то теперь вытекало, что лишь один Эдуард Сергеевич является посвященным в тайный план. Так как же быть?

Сам того не ведая, Владимир Петрович погрузился в детальный анализ ситуации. По всему выходило, что в его положении оставалось всего два пути. Путь первый: вот прямо сейчас подойти к господину полковнику и выложить перед ним все карты на стол. Причем выкладывать также можно было двумя способами. Так существовал вариант, при котором Нестеров прощупывал Петроградского на предмет того, что вокруг всем уже стало понятно существование двойного дна в миссии «Содружества». Или же капитан просто ставил Эдуарда Сергеевича перед фактом. Мол, я все знаю, обо всем догадался, выкладывайте, что на самом деле от нас хотят.

Однако в сложившейся ситуации существовал и второй путь. У него были свои плюсы и минусы, причем неизвестно, чего в итоге больше. Нестеров мог продолжить играть роль человека, ничего не видящего дальше собственного носа, и наблюдать в оба глаза за всеми телодвижениями Петроградского, пытаясь по ним определить о сути заговора.

Второй путь был куда как безопасней первого, однако имел существенный недостаток: Владимир Петрович практически лишался возможности как-то повлиять на ситуацию, что, собственно, его никак не устраивало. Однако же действовать в лоб он тоже не хотел.

Поблагодарив экзобиолога за информацию, капитан решил порасспрашивать у других членов экипажа об их подозрениях насчет Петроградского. И лучшего кандидата в собеседники, чем его собственный брат, на данный момент было не найти.

Федор находился, где ему и было положено быть – на капитанском мостике. Кроме него на своих местах сидели Ларсон и Штайнер. Разговор при всех вести не хотелось, хотя Владимир догадывался о том, что швед и немец в курсе заговора и активно контактируют по этому поводу с Федором.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: