Глава 20 ЧЕРНАЯ ПОЛОСА

Гнусные слухи -- Интриганка Тютчева -- -- Злосчастные письма --

Запоздалая защита --

-- Романовы и водка -- Запои Николая Второго --

-- Пить, чтобы бездействовать -- "Вилла Родэ" --

-- Шантаж -- Примирение

Гнусные слухи

Стыдно, признаваться, но в то время я почти не вспо-минала о матери.

Мне довольно было знать, что она здо-рова и благополучна. Это был обычный

детский эгоизм, граничащий с жестокостью, -- я не хотела делить отца ни с

кем.

А между тем маме пришлось очень трудно.

Как и от всякого ребенка, от меня скрывали или, по крайней мере,

пытались скрыть темные стороны жиз-ни, связанные с болезнями и другими

неприятностями. Но Дуня, в конце концов, рассказала мне, что про-изошло,

когда отец привез маму в Петербург на опера-цию. Опухоль и сопутствующие

осложнения потребова-ли произвести полную гистерэктомию.

После этого мама, придерживавшаяся традицион-ных взглядов, по которым

плотские отношения, не име-ющие целью продление рода, невозможны, сказала

отцу, что освобождает его от супружеской клятвы, "от-пускает его".

При всех известных особенностях отца, такой пово-рот событий очень

расстроил его. Он был искренне при-вязан к маме.

В то время слухи о предосудительных отношениях отца с Александрой

Федоровной и ее дочерьми достигли пика.

Еще раньше стали распространяться копии писем Александры Федоровны и

великих княжон к отцу. Для непредвзятого человека в них не было ничего

дурного. Но ищущий скабрезностей всегда найдет их, особенно если ему

подскажут ход.

Среди первых подсказчиков обнаружились Илиодор и Гермоген, не

пожелавшие смириться со своим пора-жением. Им с наслаждением подпевали в

салонах.

Гурко: "Досужая болтовня великосветского, посещав-шегося всеми великими

князьями, Яхт-клуба -- этого центра столичных политических и светских

сплетен, где перемывали косточки всех и каждого и где не щадили и

императрицы, действительно, не заслуживала со сторо-ны императрицы хорошего

отношения. Распростране-нию по городу неблагоприятных для государыни

рас-сказов впоследствии способствовали удаленные от дво-ра из-за их борьбы с

влиянием Распутина князь В.Н.Ор-лов и С.И.Тютчева. Отнюдь не желая нанести

ущерб цар-ской семье, они, однако, своими рассказами о близос-ти Распутина к

царице и о том влиянии, которым он у нее пользуется, существенно

содействовали укреплению почти неприязненного отношения к государыне не

толь-ко петербургского, но уже и московского общества (к коему принадлежала

С.И.Тютчева). Переходя из уст в уста, рассказы их, естественно, извращались

и, нако-нец, приобретали совершенно невозможный характер".

Интриганка Тютчева

Добавлю несколько слов о манерах Тютчевой. Делаю это только потому, что

они -- пример, если не образец, того, как рождались сплетни, на основе

которых закру-чивались интриги, влиявшие на судьбы многих.

Тютчева была одной из первых недовольных появле-нием моего отца во

дворце и, в частности, в покоях императрицы и детей. Не знаю, какие именно

действия отца привели ее в ужас, но она начала рассказывать всем.

что "Распутин купает великих княжон", "учит их неиз-вестно чему", и в

довершение -- "кладет картуз на их кровати". В ее воображении перепутывалось

все. Разуме-ется, эти глупости достигали ушей Николая и Алексан-дры

Федоровны. Царица сначала смеялась, не в силах представить, чтобы кто-нибудь

принимал нелепости за чистую монету. Но дальше -- хуже. Опасаясь быть

оттес-ненной от воспитания царских детей моим отцом (со-вершенно

беспричинно), Тютчева не унималась в фан-тазиях. Она стравливала всех

вокруг, чтобы иметь воз-можность интриговать. Перессорила даже нянь. И до

та-кой степени, что Александра Федоровна не желала ка-кое-то время бывать в

детских, и это несмотря на обо-жание ею детей.

Наконец Тютчева дошла до того, что стала настраи-вать великих княжон

против матери. Этого Александра Федоровна снести не захотела. Карьера

Тютчевой при дворе была закончена.

Однако таким образом Тютчева и получила в руки свой главный козырь --

теперь она представлялась как невинная жертва Распутина и находила в этой

роли по-кровителей и доброжелателей.

Злосчастные письма

Итак в начале декабря или в конце ноября 1910 г. ста-ли

распространяться копии писем Александры Федоров-ны и великих княжон к моему

отцу. Они были написаны незадолго до этого. В них (особенно в письме

Александры Федоровны) действительно были места, которые при большом желании

можно истолковать превратно.

Например, Александра Федоровна писала: "Мне ка-жется, что моя голова

склоняется, слушая тебя, и я чув-ствую прикосновение к себе твоей руки". Эта

фраза, будучи вырванной из окружения, действительно кажет-ся двусмысленной.

Коковцов хорошо понял это: "Но всякий, кто знал императрицу, искупившую

своею му-ченическою смертью все ее вольные и невольные пре-грешения, если

они даже и были, и заплатившую такою страшною ценою за все свои заблуждения,

тот хо-рошо знает, что смысл этих слов был весьма иной. В них сказалась вся

ее любовь к больному сыну, все ее стрем-ление найти в вере в чудеса

последнее средство спасти его жизнь, вся экзальтация и весь религиозный

мисти-цизм этой глубоко несчастной женщины, прошедшей вместе с горячо

любимым мужем и нежно любимыми детьми такой поистине страшный крестный

путь".

Симанович: "В Петербурге усиленно распространя-лись слухи, что Распутин

находится в интимной связи с царицей и ведет себя также неблагопристойно по

отно-шению к царским дочерям. Эти слухи не имели ни ма-лейшего основания.

Распутин никогда не являлся во дворец, когда там не было царя. Я не

знаю, по собственной ли инициати-ве или по царскому указанию он так

поступал.

Также в слухах о царских дочерях нет ни слова прав-ды. По отношению к

царским детям Распутин был все-гда внимателен и благожелателен. Он был

против брака одной из царских дочерей с великим князем Димитри-ем

Павловичем, предупреждая ее и даже советуя не по-давать ему руки, так как он

страдал болезнью, от кото-рой можно было заразиться при рукопожатии. Если же

рукопожатие неизбежно, то Распутин советовал сейчас же после этого умываться

сибирскими травами.

Советы и указания Распутина оказывались всегда полезными, и он

пользовался полным доверием царс-кой семьи. Царские дети имели в нем верного

друга и советника. Если они вызывали его недовольство, то он срамил их. Его

отношения к ним были чисто отеческие. Вся царская семья верила в

божественное назначение Распутина.

Грязные сплетни давали мне повод к частым разго-ворам с Распутиным по

поводу его отношений к цари-це и ее дочерям. Эти злостные сплетни меня

сильно бес-покоили, и я считал бессовестным распространение безобразных

слухов про безукоризненно ведущих себя царицу и ее дочерей. Чистые и

безупречные девушки не заслуживали этих распространяемых бессовестными

со-здавателями сенсаций обвинений.

Несмотря на их высокое положение, они были без-защитны против такого

рода слухов. Было стыдно, что даже родственники царя и высокие сановники

также занимались муссированием этих слухов. Их поведение можно назвать тем

более низким, что им доподлинно была известна вздорность этих слухов.

Распутин возму-щался этими слухами, но по причине своей невиновно-сти не

принимал их особенно горячо к сердцу".

В последнем Симанович ошибался. Отец как раз близко к сердцу принимал

все это. Но что можно было проти-вопоставить этим слухам? Какие объяснения

могли быть услышаны в салонах? Да и мало тогда находилось охот-ников

защищать царскую семью, что уж говорить о за-щите отца.

Запоздалая защита

Только позже, когда произошло самое страшное, многие из тех, кто

способен был бы выступить в нуж-ную минуту (но не нашел в себе то ли силы,

то ли по-требности), скажут справедливые слова.

Боткина-Мельник: "Насколько же рассказы о при-ближенности Распутина к

царской семье были раздуты, можно судить из того, что мой отец, прослуживший

при их величествах 10 лет и ежедневно в течение этих 10 лет бывавший во

дворце, причем не в парадных комнатах, а как доктор, почти исключительно в

детских и спальне их величеств, видел Распутина всего один раз, когда он

сидел в классной Алексея Николаевича и держал себя как самый обыкновенный

монах или священник. Алек-сандра Федоровна считала святым Распутина. В

после-днем же нет никакого сомнения: об этом говорят пись-ма ее величества и

великих княжон к Распутину. В этих письмах, сплошь проникнутых горячей верой

и содер-жащих в себе столько рассуждений на религиозные темы и просьбы

молиться за всю царскую семью, никто не мог найти ничего предосудительного.

Впоследствии, проезжая через Сибирь, я встретила одну даму, спро-сившую меня

об отношении ее величества к Распутину. Когда я передала ей все

вышеизложенное, она расска-зала мне следующий случай. Ей пришлось быть

однажды в следственной комиссии, помешавшейся в Петрограде в Таврическом

дворце. Во время долгого ожидания она слышала разговор, происходивший в

соседней комнате. Дело шло о корреспонденции царской семьи. Один из членов

следственной комиссии спросил, почему еще не опубликованы письма императрицы

и великих княжон.

-- Что вы говорите, -- сказал другой голос, -- вся пе-реписка находится

здесь -- в моем столе, но если мы ее опубликуем, то народ будет поклоняться

им, как святым".

Родзянко: "В высшей степени нервная императрица страдала зачастую

истерически нервными припадками, заставлявшими ее жестоко страдать, и

Распутин приме-нял в это время силу своего внушения и облегчал ее страдания.

Тем отвратительнее было мне всегда слышать разные грязные инсинуации и

рассказы о каких-то интимных отношениях Распутина к царице. Да будет грешно

и по-зорно не только тем, кто это говорил, но и тем, кто смел тому верить.

Безупречная семейная жизнь царской четы совершенно очевидна, а тем, кому,

как мне, до-велось ознакомиться с их интимной перепиской во вре-мя войны, и

документально доказана".

И сами по себе сплетни делали отца просто больным. Добавьте к этому

уверенность отца, что именно в этих сплетнях -- причина перемены к нему

мамы. И, конеч-но же, отец очень переживал, что пусть и невольно, но

все-таки причинил боль Александре Федоровне и Ни-колаю Александровичу.

Романовы и водка

Здесь надо рассказать и еще об одном деликатном деле, высшая точка

которого пришлась на то же время.

Среди Романовых было много людей пьющих и очень пьющих. (Я коротко

упомянула об этой наклонности Николая выше.) При этом они, как правило,

остава-лись в рамках приличия.

Например, хорошо известно, что из всех Романо-вых-царей совершенно не

пил только Павел Первый (злые языки усматривали в этом доказательство

неза-конности его рождения. Законный его отец -- Петр Тре-тий -- выпить как

раз очень любил, да и мать -- Екате-рина Вторая -- не отказывалась).

Но Александр Третий -- отец Николая -- в этом роде далеко опередил

остальных. Он даже ввел в моду сапоги особого покроя -- с голенищами, в

которые можно было спрятать плоскую, но вместительную фляжку водки. Правда,

пристрастие к горячительному не мешало Алек-сандру Третьему исправно

царствовать.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: