Жизнь Джорджа Бента, написанная с его писем. 9 страница

2. Мирные переговоры в Денвере, указанные Джорджем Бентом, фактически были проведены в Лагере Велд около Денвера 28 сентября 1864г.

В это время генерал Блант узнал, что майор Винкуп провел неправомочные мирные переговоры с индейцами и поддерживал '’враждебных’' продовольствием. Он был немедленно отстранён от команды, а вместо него был назначен майор Энтони. Когда Энтони прибыл в форт Лайон, он нашел, что арапахо разбили лагерь около форта, а шайенны на Песчаном ручье, посещая пост почти ежедневно. Индейцам внушили, что они были под защитой военных, и что мир должен быть скоро заключен. Энтони не любил индейцев и считал их враждебными. Он приказал, чтобы они отошли от форта; но когда он прибыл, то нашел индейцев, обменивающихся дружественными визитами с гарнизоном и ведущих себя настолько хорошо, что он не мог найти никакого оправдания выслать их. Поэтому он всё же разрешил индейцам остаться, и продолжал выдавать пайки арапахо; но вскоре он вызывал лидеров арапахо в форт и грубо приказал, чтобы они переместили лагерь вниз, к Арканзасу, и занялись охотой. Арапахо были встревожены новым поведением майора и быстро переместили свой лагерь. На пути вниз по реке они послали бегуна к нашему лагерю на Песчаном ручье с известием, что "маленький красноглазый вождь" (майор Энтони страдал от воспламенения глаз) не был дружественным, и что шайенны должны быть начеку. Арапахо начали беспокоиться и инстинктивно чувствовали, что что-то происходит неправильно, и после охоты они не возвратились к форту. Часть их присоединилась к нам на Песчаном ручье, но большинство из них двинулись к югу от Арканзас и разбили лагерь там на всю зиму.

Вскоре после того, как арапахо переехали от форта, пятьдесят или шестьдесят шайеннов из нашего лагеря во главе с Черным Котлом и другими вождями, прибыли поговорить с новым командиром. Энтони встретил их в старом каменном форте моего отца, который теперь был частью форта Лайон. Когда вожди спросили его о мире, он ответил им, что не имел никаких полномочий вести переговоры, но они могли остаться в своём лагере на Песчаном ручье, пока он не получит известия от командования. Это убедило шайеннов, что мир будет установлен рано или поздно. В сообщении, сделанном после того, как наш лагерь был атакован и почти уничтожен, майор Энтони говорит, что в этом разговоре он попытался убаюкать любые подозрения относительно своих намерений, и заставить их оставаться на Песчаном ручье, пока не получит подкрепление, чтобы напасть на лагерь. Чтобы обмануть шайеннов еще больше, майор разрешил Джону Смиту оставить форт и прибыть в наш лагерь, чтобы торговать. Он также дал отпуск солдатам, чтобы посетить наш лагерь и оставаться с нами в течение нескольких дней. Один из солдат был в нашем лагере в день нападения, и его чуть не убили, когда он бежал из лагеря.

И тогда с ясного неба грянул гром. Полковник Чивингтон совершил это нападение. Его отряд скоро должен был быть расформирован. Полковник и большинство его офицеров, стремясь заполучить поддержку избирателей, нанесли ужасный удар по ‘'краснокожим'’ прежде, чем это случилось. План был хранился в строжайшей тайне. Большинство собственных офицеров Чивингтона и офицеров командующего отделом ничего не знали. Чивингтон не доверял майору Энтони. Он подозревал, что тот может предупредить индейцев относительно нападения. Всякое движение вниз по Арканзасу было остановлено, чтобы ни одно слово не могло достичь форта Лайон. Когда был нанесён удар, майор Энтони был застигнут врасплох, как и сами индейцы.

Чивингтон начал собирать отряд около 20 ноября. 3. Большинство его состояло из Третьего Колорадского Конного полка. Этот полк был торопливо завербован из числа худших представителей белых жителей границы – игроков и "бандитов" из Денвера, шахтеров, "погонщиков", и так далее. Добровольцы были недисциплинированны, их офицеры были выбраны голосованием и не имели никакого реального контроля над людьми. Они не носили форму и думали только об одной вещи: убивать индейцев.

3. Фактически, план нападения на шайеннов был задуман в начале ноября 1864г. Но Чивингтон получил командование Третьим Колорадским Конным полком и тремя ротами Первого Колорадского полка после того, как полковник Джордж Шоуп сконцентрировал отряды в Лагере Филмор на реке Арканзас 23 ноября.

24 ноября отряд прошёл вдоль Бижу-Крик к Бунвилю, небольшому поселению на Арканзасе выше форта Лайон. В этом месте Чивингтон остановил всякое движение вниз по реке. Он даже остановил почту. От Бунвиля отряд прошёл к частоколу моего отца в устье реки Чистилище. Колонна неожиданно появилась там, сразу выставив охрану вокруг частокола. Чивингтон вынудил моего старшего брата Роберта быть проводником, угрожая убить его, если он откажется. 4

Утром 28 ноября Чивингтон внезапно появился перед фортом Лайон и сразу окружил его линией часовых. Полковник Чивингтон вошел в форт и сказал майору Энтони, что намеревается напасть на лагерь Черного Котла на Песчаном ручье. Майор начал возражать, не потому что лагерь был дружественным, а потому что он думал, что у Чивингтона было недостаточно сил. Он сказал, что нападение на лагерь просто вызовет бегство индейцев, и что в Колорадо не было достаточно сил, чтобы иметь дело с новой вспышкой индейской войны. Чивингтон, однако, был настроен выполнить свой план, и майор Энтони был вынужден согласиться присоединяться к экспедиции с частью гарнизона. Тем вечером отряд, почти тысяча человек, покинул форт Лайон и ведомый моим братом Робертом шёл всю ночь, достигнув нашего лагеря на рассвете следующего дня. 5

4. Джим Бекуорт, горец и проводник, отказался участвовать в деле из-за сильного холода.

5. Энтони добавил Чивингтону 125 человек из гарнизона и написали 28 ноября 1864г, "я полагаю, что индейцы будут должным образом наказаны".

В нашем лагере на Песчаном ручье было приблизительно сто палаток шайеннов и десять палаток арапахо Левой Руки. Эти люди были самыми дружественными в двух племенах, и разбили лагерь здесь с пониманием, что они были под защитой гарнизона форта Лайон. Песчаный ручей течёт с горного хребта к югу от Денвера и огибает его по большому полукругу с востока, а затем с юга, впадая в Арканзас несколько миль ниже форта Лайон. Этот поток обычно был пересохшим, кроме сезона дождей, но в нескольких местах ручей тёк круглый год. Наш лагерь был около одного из этих мест, где была вода, приблизительно сорок миль к северо-востоку от форта Лайон. В нашем лагере было несколько вождей, и вместо того, чтобы всем поселиться в одном лагере, каждая община стала отдельно. Сопровождающая карта показывает положение лагерей, ручья, тропы, и т.д. Эта карта была тщательно сделана при помощи нескольких старых шайеннов, которые были в лагерях во время резни. (Карта Бента, очевидно, была потеряна, поскольку её нет в Денверской Общественной Библиотеке, или в оригинале Хайда. Карта Гриннелла в " Сражающихся Шайеннах ", воспроизведённая здесь, подобна эскизу Бента.)

На рассвете 29 ноября я был в постели, когда услышал крики и шум людей в лагере. Я сразу выскочил из палатки. От ручья большой отряд солдат быстро продвигался к востоку от лагерей, на противоположной стороне ручья другой отряд двигался на запад. Ещё один отряд солдат был замечен около стада пони к югу от лагерей; в лагерях был беспорядок и шум – мужчины, женщины и дети выбегали из палаток, полуодетые; женщины и дети кричали при виде солдат; мужчины бежали в палатки за оружием, другие, уже вооружившись, с лассо и уздечками в руках, бежали к лошадям, пытаясь получить их прежде, чем солдаты могли угнать их. Я посмотрел на палатку вождя и увидел, что Черный Котёл взял большой американский флаг, привязанный к длинному шесту, и встал перед своей палаткой. Я слышал, как он кричал людям не бояться, что солдаты не будут атаковать их; и тогда солдаты открыли огонь с двух сторон.

Индейцы начали разбегаться, но, казалось, никто не знал, что делать или куда бежать. Женщины и дети кричали, мужчины забегали в палатки за оружием и передавали советы друг другу. Я побежал к своей палатке и взял оружие, затем выбежал и присоединился к группе мужчин средних лет. Они побежали к западу от ручья, к песчаным холмам. Там мы попытались закрепиться, но солдаты зашли с западной стороны ручья и открыли сильный огонь; мы бросились к ручью и запрыгнули в пересохшее русло, выше лагерей. Едва мы достигли этого убежища, как конный отряд подъехал к противоположному берегу и открыл огонь. Мы побежали по сухому руслу, а конница преследовала нас на каждом берегу, всё время стреляя. Русло потока представляло ужасное зрелище: мужчины, женщины и дети, лежащие группами и поодиночке, мертвые или раненные. Мы бежали приблизительно две мили, и затем прибыли к месту, где берега были очень высоки и круты. Здесь большинство индейцев остановились, и под руководством старших мужчин женщины вырыли ямы, в которых люди скрылись. Как только мы достигли этого места, я был ранен в бедро; но я сумел заползти в одно из отверстий и лежать там, среди воинов, женщин и детей. Здесь солдаты держали нас в осаде до темноты. Они окружили нас, и стрелял с обоих берегов; но мы были хорошо защищены и немногие из нас были поражены.

Когда сражение началось, мой друг, Маленький Медведь, рассказал свою историю: "Я встал до рассвета, чтобы пойти туда, где мой шурин, Томагавк, оставил наших пони пастись прошлым вечером. Он сказал мне, где оставил их, и не думал, что они могут уйти далеко от того места. Я оделся, вышел из палатки и пересек ручей; но как только я поднялся на холм, то увидел, что Зимородок бежит к лагерю. Он кричал мне, что белые угоняют стадо. Я посмотрел в сторону форта и увидел длинную линию маленьких черных точек, двигающихся с юга к лагерю через голую, побуревшую равнину. Снега почти не было, только в лощинах. Я побежал к лагерю, но солдаты уже подошли с другой стороны ручья и стреляли среди палаток. Когда я добрался до лагеря, люди бежали к ручью. Я пробежал мимо палатки Черного Котла и видел, что он привязал флаг к концу шеста и стоял с ним у входа. Я бежал к нашей палатке, чтобы взять лук, копьё, щит и военный убор. Мой отец, Медвежий Язык, недавно передал мне эти вещи. Я был очень молод тогда и только что стал воином’’.

"К этому времени солдаты стреляли по лагерю с двух сторон, и когда я надевал мой военный наряд, пули били по покрышке палатки, словно большие градины. Я вышел и побежал позади палаток, чтобы солдаты не могли меня видеть. Я перепрыгнул через берег ручья и нашел Большую Голову, Воронью Шею, Отрезанные Медвежьи Губы и Дыма, стоящих под высоким обрывом. Я присоединился к ним. Люди бежали вдоль ручья; солдаты сидели на лошадях, выстроившись в линию на обоих берегах, и обстреливали лагерь, но скоро они увидели, что палатки были пусты, и начали продвигаться по ручью, стреляя в убегающих людей. Мы находились к западу от лагерей, менее чем в ста ярдах от палаток. В этом месте ручей делал изгиб, протекая с севера и поворачивая к юго-востоку в верхнем конце деревни. Как только солдаты начали продвигаться, мы бросились к западной стороне ручья, но там мы натолкнулись на другой отряд конницы, который обстрелял нас. Мы не знали куда бежать, но Большая Голова и остальные бросились дальше на запад. Достигнув холма, они столкнулись с другим отрядом, были окружены и убиты’’.

"Оставшись один, я начал продвигаться по сухому руслу ручья, где бежало большинство людей. Но я не успел уйти далеко, когда приблизительно двадцать кавалеристов появились позади меня. Они преследовали меня по ручью приблизительно две мили, все время стреляя. Почти все перья из моего военного убора были сбиты, а некоторые пули пробили мой щит; но я не был даже задет. Я видел много женщин и детей, мертвых и умирающих. Солдаты не скальпировали их, поскольку преследовали тех, кто все ещё был жив. После того, как сражение закончилось, я возвратился по ручью и видел эти мертвые тела, все изрезанные и скальпированные. Я видел одну бродившую старуху; у неё был снят скальп, и кровь заливала её глаза так, что она не видела, куда идёт’’.

"Я бежал по ручью приблизительно две мили и добрался до места, где большинство наших людей нашли убежище. Я оставался там, пока солдаты не ушли. Они были на обоих берегах и стреляли в нас, но не многие были убиты. Все, кто не смог добраться до этих ям, были убиты".

Когда солдаты появились, Черный Котёл и Белая Антилопа, которые были друзьями белых и посетили Вашингтон в 1863г, не полагали, что будет нападение. Эти два вождя стояли перед палатками и убеждали людей не бояться и не убегать; но пока они пытались успокоить кричащих женщин и детей, солдаты открыли огонь. Черный Котёл стоял перед своей палаткой, держа шест с большим американским флагом, привязанным к его вершине. Белая Антилопа, когда увидел, что солдаты начали стрелять по палаткам, решил, что больше не хочет жить. Он говорил шайеннам в течение многих месяцев, что белые были хорошими людьми, и что мир должен быть установлен; он убедил многих людей прийти в этот лагерь, говоря им, что здесь они будут под защитой форта Лайон, и что им не причинят никакого вреда; и теперь он видел, что солдаты стреляли в людей, и он не хотел больше жить. Он стоял перед своей палаткой, скрестив руки на груди, распевая песню смерти:

" Ничто не живет долго, только земля и горы ".

Солдаты выстрелили в него, и он упал мертвым перед палаткой. Черный Котёл оставался в лагере, и когда почти все убежали, он и его жена последовали за людьми к ручью. Солдаты продолжали стрелять в них, и через некоторое время жена Черного Котла упала. Он остановился и посмотрел на нее, но она, казалось, была мертвой; тогда он оставил ее и побежал дальше, пока не добрался до места, где люди скрывались в ямах. После ухода солдат с наступлением темноты, вождь вернулся, чтобы найти тело жены. Он посчитал её живой, хотя и тяжело раненой. Он взвалил её на спину и отнёс туда, где прятались остальные люди. Она рассказала, что после того, как упала, и муж оставил ее, солдаты стреляли в неё несколько раз, так как она лежала беспомощной на песке. На мирном совете в 1865г ее историю рассказали специальным уполномоченным, которые насчитали на её теле девять ран.

Большинство из тех, кто скрывался в ямах, были ранены прежде, чем смогли достичь этого убежища; там они лежали на морозе с начала утра и почти до темноты. Солдаты всё это время продолжали их обстреливать. Если бы они были настоящими солдатами, они вошли бы в лощину и добили всех оставшихся; но они были только толпой, и боялись, что их могут убить, если они подойдут ближе. Они отошли около 5 часов и возвратились, чтобы провести ночь в индейском лагере. Когда они возвращались вдоль ручья, то добили всех раненых, скальпировали и искалечили мертвые тела, которые лежали на протяжении двух миль. Но даже это не удовлетворило их, и когда они достигли индейского лагеря, они застрелили Джека Смита и хотели убить моего младшего брата Чарли. Эти два молодых человека (они были полукровками) остались в лагере, когда индейцы бежали и позже сдались солдатам, которых они знали. Старый Джон Смит торговал в нашем лагере и оставался там с сыном, когда индейцы бежали. Когда белые возвратились в лагерь, офицер сказал старому Джону, что добровольцы из Денвера говорят об убийстве его сына Джека. Смит попросил офицеров из форта Лайон, которые были его друзьями, пойти к полковнику Чивингтону и просить, чтобы он спас Джека. Но утром Чивингтон дал распоряжение пленных не брать. Он сказал офицерам, что уже отдал приказ и ему больше нечего сказать. Старый Джон сидел в своей палатке, ожидая возвращения офицеров, когда услышал выстрелы. Тогда офицеры вошли в палатку и сказали, что его сын был мертв. Денверские добровольцы хотели убить и моего брата, но Чарли попал в руки скаутов из Нью-Мексико, принадлежащих гарнизону форта Лайон; они знали всех детей Бента, а также нашего отца. Они забрали Чарли и пригрозили пристрелить любого, кто попытается тронуть его.

После того, как солдаты отошли к индейскому лагерю, мы ещё некоторое время лежали в наших ямах, подозревая, что белые могут вернуться. Но они не возвращались, и мы, наконец, выползли из укрытий, уставшие и замёрзшие, с окровавленными лицами и телами. Медленно мы двинулись от ручья, неся на себе раненых, женщин и детей, тихо плачущих, так как они боялись возвращения белых. Через некоторое время мы встретили индейцев с лошадьми. Они вышли на рассвете и добрались до стада перед появлением солдат. Они успели увести некоторых животных прежде, чем солдаты окружили остальную часть стада. Они вскочили на первых пони, которых могли поймать, окружили еще столько, скольких могли угнать, и поскакали к ручью. Они перешли ручей и ждали, пока не утихнет стрельба, а затем, с наступлением темноты осторожно двинулись назад, чтобы увидеть, что случилось. Так мы встретились. Они помогли раненым сесть на пони. Один из моих кузенов был с ними и дал мне пони, но мое бедро было настолько жесткое и воспаленное, что я не мог встать, и меня посадили на спину животного. После встречи этих молодых людей с лошадьми, мы прошли по ручью несколько миль дальше, двигаясь очень медленно, и затем, поскольку раненые, женщины и дети не могли идти дальше, мы все остановились на открытой равнине на всю ночь.

Это была худшая ночь в моей жизни. Мы были на холодной, замёрзшей равнине, без любого убежища и не куска дерева, чтобы разжечь огонь. Большинство из нас были ранены и полураздеты; даже те, кто успел одеться, потеряли свои бизоньи накидки и одеяла во время бегства. Мужчины и женщины, которые не были ранены, помогали нам на всем протяжении ночи, пытаясь согреть остальных. Они собирали сухую траву, разжигая небольшой огонь вокруг раненых и детей; они сняли свои одеяла и одежду, чтобы согреть нас, и часть раненных, которых не могли одеть, закопали под охапками травы, которую собрали их друзья. Эта ночь никогда не забудется, пока один из нас, кто прошел через это, жив. Был сильный мороз и ветер. Несмотря на все, что было сделано, никто не мог согреться. На всем протяжении ночи индейцы прислушивались, надеясь встретить тех, кто убежал из деревни на открытую равнину. Многие из тех, кто потерял жен, мужей, детей или друзей, пошли обратно к ручью и ползали по полю битвы среди голых и искалеченных мертвых тел. Немногие были найдены живыми, поскольку солдаты полностью сделали свою работу; но время от времени, мужчина или женщина появлялись среди нас, неся раненного человека на спине.

Наконец мы больше не могли выдержать холод, и хотя все еще было темно, отправились на восток, к истокам Смоки-Хилл, где, как мы знали, были расположены индейцы. До самого ближнего лагеря было около пятидесяти миль. Мы могли идти медленно, так как большинство людей были пешком и многие из них были ранены. Мы опасались преследования, которое могло начаться с рассветом. Мы знали, что, если солдаты настигнут нас на открытой равнине, мало кому удастся спастись. Но к счастью для нас несколько мужчин, которые убежали на лошадях в начале нападения, поехали к самому ближнему лагерю на Смоки-Хилл, и ехали весь день, достигнув его в темноте с новостями, что наш лагерь был атакован тысячей белых людей. Множество мужчин сразу отправились из этого лагеря на Смоки-Хилл, взяв запасных лошадей, загруженных одеялами, бизоньими шкурами и продовольствием; с наступлением дня эти люди начали присоединяться к нам небольшими группами. Вскоре мы все были верхом, одеты и накормлены, и дальше мы двинулись быстрее с восстановленной надеждой; но только к концу дня мы достигли первого лагеря на Смоки-Хилл. Въезд в лагерь представлял ужасную сцену. Все плакали, даже воины, женщины и дети кричали и плакали. Почти каждый потерял родственников или друзей, и многие из них в печали нанесли себе глубокие раны, и кровь текла ручьями.

Эта резня на Песчаном ручье была страшным ударом, и этот удар пал на дружественных индейцев. Враждебные поселились на Смоки-Хилл и Репабликан, далеко от белых, и наш лагерь никогда не был бы там, если бы вожди и люди не были уверены, что мир скоро будет заключён, и им нечего опасаться. От одной трети до половины из этих дружественных индейцев были убиты в нападении, а из тех, кто бежал, большинство были ранены. 6. Женщины и дети были в самом худшем состоянии. Наш лагерь был разделен на несколько групп, каждая община во главе со своим вождём. Люди в каждом лагере принадлежали одному клану. Из этих кланов, клан Чёрного Котла (Wutapiu) пострадал больше всех. Лишь несколько мужчин этого клана спаслись. Община Песчаного Холма (Heviqsnipahis) имела немного убитых; эта община стояла дальше вниз по ручью, и большинство людей бежали прежде, чем солдаты достигли лагеря. Община Желтого Волка (Hevhaitaneo) потеряла половину людей, включая старого вождя Желтого Волка, которому было тогда восемьдесят пять лет, и его брата, Большого Человека. Община Военного Убора (Oivimana) потеряла половину людей. Мужчины Горного Хребта, вождя Белая Антилопа (Hisiometanio или Мужчины Горного Хребта) также понесли большие потери. Вождь Один Глаз был убит вместе со многими из его общины, клан Suhtai потерял несколько человек. Клан Masikota и Солдаты Собаки, вместе с некоторыми другими маленькими группами, не присутствовали. Левая рука также был с нами с десятью палатками арапахо – пятьдесят или шестьдесят человек; и из них только четверо или пятеро спаслись.

6. В день резни, Чивингтон сообщил генерал-майору Кертису, что его команда убила "Черного Котла, Белую Антилопу и Маленького Плаща и около четырёхсот или пятисот других индейцев", потеряв "девять убитых и тридцать восемь раненых". Чивингтон Кертису, 29 ноября 1864г. Эдмонд Гурье, который был с шайеннами, назвал цифру 148 человек, Джордж Бент намного позже насчитал 137 убитых. Черный Котёл, по ошибке был назван среди тел девяти вождей. Джон Смит снабжал данными Чивингтона относительно вождей.

Помимо убийства этих людей, солдаты захватили нашу деревню со всем её содержимым и стадо пони, от шестисот до семисот животных. "Вычистив" так успешно шайеннов, полковник Чивингтон желал нанести удар по арапахо, но его люди были заняты в разграблении захваченных палаток, ссорясь по разделению стада пони. Из тысячи добровольцев было немного, кто принадлежал к Первому Колорадскому Конному полку; они были дисциплинированны; остальные оставались в шайеннском лагере два или три дня, а затем пошли вниз по Арканзас, чтобы напасть на арапахо; но они давно почувствовали опасность и были далеко к югу от реки, вместе с кайова и команчами.

Разочаровавшись напасть на лагерь арапахо, полковник Чивингтон возвратился назад. Майор Энтони с отделением Первого Колорадского Конного полка пошел в форт Лайон, в то время как Чивингтон и полковник Шоуп направились в Денвер. В Денвере они были встречены как герои, и город радовался большой "победе" над "враждебными" Чёрного Котла. Однажды вечером в Денверском театре группа этих героев появилась на сцене во время перерыва и показала сто шайеннских скальпов, главным образом женщин и детей. Несколько мужчин имели более ужасные сувениры: мешочки для табака, сделанные из кожи мертвых шайеннских женщин. Фургоны команды возвратились в Денвер, загруженные одеждой из оленьей кожи, шкурами бизона, одеялами, и т.д., взятыми из разграбленного лагеря, и большинство мужчин получили, по крайней мере, одну из захваченных пони. Военный Отдел позже попытался возвратить этих животных, но только приблизительно сто старых кляч было возвращено. Остальные, пятьсот или шестьсот голов, "исчезли".

Командование Чивингтона сначала было в неведении относительно характера дела на Песчаном ручье. Они полагали, что отряд напал на враждебный лагерь и одержал победу над индейцами; но детали резни нельзя было долго скрывать, и вскоре вся ужасная история была известна: индейцы поселились на Песчаном ручье под защитой форта и ожидали известий о мире, когда были атакованы; история массового убийства женщин и детей, скальпирования и изуродования мертвых тел. Когда эти детали стали известны, полковника Чивингтона попытались судить военным трибуналом, но к тому времени он уволился со службы и теперь был вне досягаемости любого военного суда. Полковник Шоуп и его "добровольцы" всегда вставали на защиту Чивингтона; даже те, кто признавал, что индейцы были дружественные, и что сотни женщин и детей были скальпированы и искалечены, не хотели признавать, что Чивингтон и его отряд сделали что-то не так. Что касается полковника Шоупа, то он стал популярен на границе; позже он стал сенатором.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

БОЛЬШИЕ НАБЕГИ

Лагерь, который мы разбили после сражения на Песчаном ручье, расположился в верховьях Смоки-Хилл, в месте, называемом Связка Древесины. 1. Некоторое время индейцы были недовольны Чёрным Котлом, так как думали, что он был виноват в расположении лагеря на Песчаном ручье и говорил им, что мир будет заключён. Но скоро они увидели, что вождь не был виноват, поскольку действительно полагал, что его лагерь был под защитой форта Лайон, и что мир скоро будет заключён.

Мы оставались в этом лагере несколько дней, а затем переправились через Соломон, где были расположены сиу. Здесь мой зять Эдмонд Гурье и я получили лошадей от своих друзей, и отправились к реке Арканзас, взяв с собой несколько молодых шайеннов. Прежде, чем мы оставили этот лагерь, я спросил Серую Бороду, шайеннского вождя, куда лагерь будет перемещён, и он указал Вишнёвый ручей, приток реки Репабликан. 2

1. Письмо Джорджа Бента, "Связка Древесины". Местоположение этого лагеря появляется на карте Джорджа Хайда. Он находился приблизительно двадцать миль к западу от форта Уоллис, на южной развилке реки Смоки-Хилл, к востоку от линии Колорадо-Канзас.

2. Шайенны вскоре послали военные трубки ко всем лагерям брюле и арапахо на Соломоне. Северные шайенны прибыли на юг, надеясь посетить своих родственников, и они также курили военные трубки.

Мы шли медленно, поскольку я был ранен в бедро и не мог ехать очень быстро. Мы прошли около форта Лайон, поднялись на холм, и оттуда увидели форт и ранчо моего отца на южной стороне реки; также палатки некоторых солдат ниже ранчо. Гурье сказал, что пойдёт прямо туда и сдастся; он был очень утомлен и не заботился о том, что солдаты с ним сделают. Майор Энтони пробовал получить от него информацию о приблизительном положении наших лагерей и наших планов. Эдд сказал ему о некоторых лагерях, но не дал ему никакой информации, которая имела ценность, и он не говорил ничего о том, что я был около форта.

Я пошел к ранчо моего отца с молодым индейцем, который пришел с нами, и мы оставались там приблизительно пять дней. Был уже декабрь, когда мы направились к шайеннам, и взяли с собой мою мачеху и двух женщин, которые были захвачены на Песчаном ручье и переданы солдатами моему отцу. Мы шли четыре дня и затем нашли лагерь на Вишневом ручье, маленьком потоке, который впадает в южную развилку Репабликан в современном округе Шайенн, Канзас. Здесь собрались все шайенны, и с ними были сиу Пятнистого Хвоста и Убийцы Пауни, а также восемьдесят палаток северных арапахо. Эти арапахо жили на севере, и направились посетить своих родственников, южных арапахо. Они пересекли Платт и присоединились к Убийце Пауни и Пятнистому Хвосту на Репабликан, и здесь узнали, что южные арапахо были к югу от Арканзас с кайова и команчами. Так что северные арапахо остались с сиу, намереваясь возвратиться на север весной 1865г.

После трагедии на Песчаном ручье в лагере на Смоки-Хилл все индейцы носили траур. Они решили послать военную трубку ко всем лагерям и сразу напасть на белых. Это было необыкновенной вещью, начинать войну зимой, но шайенны были очень разгневаны и не хотели ждать. Трубка была сначала послана к сиу на Соломон-Форк, и именно с этой группой шайеннов Гурье и я пришли в лагерь сиу. Сиу первыми выкурили военную трубку, потом северные арапахо, и после них – остальные шайенны, включая Солдат Собаки. Сиу Пятнистого Хвоста, Убийцы Пауни и северные арапахо переместились и разбили лагерь на Вишневом ручье, и здесь я нашел их, когда вернулся с ранчо моего отца.

1 января 1865г все вожди собрались на совет и решили напасть на Джулесбург, на Саут-Платт, в северо-восточном Колорадо, двести миль от Денвера. Глашатаи поехали через лагеря, объявляя решение вождей, и все воины начали готовиться. Мы насчитывали приблизительно тысячу воинов. Множество женщин пошли с нами с дополнительными пони, вывозить товары, которые мы захватим на складах Джулесбурга. 3. Мы шли в колонне, и общества солдат наблюдали, чтобы никто не ускользнул. Вожди вели колонну, и вожди сиу были впереди потому, что сиу первыми курили военную трубку. Это было традицией, когда военную трубку посылали просить о помощи в войне, племя, которое курило первым, таким образом, обещая помощь, получало первенство во всех делах. К вождям, которые первыми курили трубку, относились с уважением и предоставляли лидерство во всём.

3. В объединённых лагерях брюле Пятнистого Хвоста, оглала Убийцы Пауни, южных шайеннов и северных арапахо, вероятно, насчитывалось от восьмисот до девятисот палаток, следовательно, подсчёт Джорджа Бента одной тысячи воинов не чрезмерен.

Старый Джулесбург, также называемый Верхним Фортом или Верхней Калифорнийской Переправой, был на южной стороне Саут-Платт, в одной миле к востоку от устья ручья Палаточного Шеста, и двухстах милях к востоку от Денвера. В 1850-ых эмигранты в Калифорнию и Орегон переправлялись вброд через Платт в этом месте, и здесь было ранчо и магазин. Когда Сухопутная Линия устанавливала станции на Платт, была построена станция и в Джулесбурге. Отсюда брод через Саут-Платт вёл на северо-запад, к Норт-Платт, затем к форту Ларами, и далее на запад; но в 1863г дорога на Норт-Платт был оставлена компанией из-за опасности индейцев.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: