БЕЗЖАЛОСТНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

СОВЕТЫ ОТ ТЕХ, кто прошёл такой путь раньше тебя являются очень ценными, и часть таких полезных советов мне дала Мадонна: «Рики, если музыка, искусство или твоя карьера начинают одерживать верх над твоей жизнью, откажись от этого. Ты должен быть тем, кто контролирует свою карьеру, и не позволяй ей контролировать тебя». Конечно, Мадонна очень мудрая женщина, и я понял, что она имела в виду, но мне было так тяжело применить это на практике.

За год до премии «Грэмми», я не чувствовал, что музыка или моя карьера контролируют меня. Весь мир слушал мои песни, и я чувствовал, что я нахожусь на вершине, полный контроль всего, что было в работе. Тем не менее, есть вещи, которые немного меня беспокоили. Я был полностью сосредоточен на том, чтобы сделать всё возможное, чтобы поддержать необыкновенный период, который привёл меня в эту точку, но всё равно были моменты, когда я чувствовал, что рабочие дни тянутся слишком долго, просто потому что я не мог сказать «нет». Мой менеджер показывал мне маршрут, и я говорил «да» всему, даже не останавливаясь, чтобы подумать о последствиях. Я, конечно, наслаждался своим успехом, но я не мог перестать думать, что, возможно, я также стараюсь убежать от тяжёлых мыслей. Так же, как когда-то в «Менудо», когда я был полностью сосредоточен на работе, потому что, в определённой степени, я хотел сбежать от того, что происходило между моими родителями, так же и во время сумасшествия "Livin' La Vida Loca", я думаю, я тоже старался избежать противоречивых эмоций в отношении моей сексуальности. В определённой степени, быть занятым всё время означало, что я не должен думать о неприятных вещах.

Как раз в это время, я снова начал встречаться с замечательной женщиной, которую я встретил в Мексике. Когда я был с ней, я всегда ощущал покой. В этих отношениях было много любви и влечения между нами, и я чувствовал себя с ней в безопасности. Я чувствовал заботу. Всё это время, что я был с ней, я никогда не смотрел ни на кого другого. Я даже никого не хотел больше, и наши отношения действительно заставили меня чувствовать себя на якоре. Это придало мне стабильности, которой мне не хватало в моей жизни долгое время, и это позволило мне держаться на расстоянии от влечения, которое я испытывал к мужчинам, заставлявшее меня всегда чувствовать себя таким виноватым. Я чувствовал себя прекрасно, когда был с ней, я любил её и чувствовал, что она любит меня, поэтому у меня не было причин думать о чём-то или о ком-то ещё.

Но иллюзия, что моя карьера и моя личная жизнь под контролем, была недолгой. Мои отношения с этой невероятной женщиной продлились ещё некоторое время, и после многих расставаний и примирений, мы расстались навсегда. Трудно объяснить, что стало причиной нашего разрыва, и хотя сегодня я ясно вижу, что мои собственный внутренние конфликты поспособствовали этому, были и другие факторы, которые отдаляли нас друг от друга, и мы, наконец, решили – с большой любовью и привязанностью – расстаться.

Вот тогда я и начал терять контроль.

Хотя моя команда и я работали без остановок, чтобы сохранить плавное движение всей операции с промо-турами, концертами и видео, вдруг моя личная жизнь стала постоянной темой для прессы. Естественно, люди хотели знать кто такой Рики Мартин, этот парень, о котором все говорят, и поэтому они начали спрашивать. В каждом интервью, которое я давал в то время, люди хотели узнать откуда я родом, каким было моё детство, кто мои родители, есть ли кто-то особенный в моей жизни….

Существует основное различие между кинозвёздами и певцами, которое люди не понимают. Когда актёр рекламирует фильм, вопросы интервью обычно касаются его роли в этом фильме, сюжета фильма, опыта на съёмочной площадке; существует бесчисленное множество вопросов, которое может быть задано, и личная жизнь актёра не становится центральной темой разговора. Однако, если дело касается певцов, круг тем становится значительно меньше, и беседа сводится к личной жизни артиста, которая, в конечном счёте, становится вдохновением для его или её музыки. Вопросы, как правило, имеют более личный характер, особенно если, как в моём случае, музыка отражает темы любви и романтических разочарований.

Так как я никогда не говорил «нет», интервью со мной были в каждом журнале. На каждом телевизионном шоу и в каждой газете. Мои видео крутили по MTV каждые десять минут. В интервью я очень мало говорил о своей личной жизни, а то, что я говорил, давало им мало тем для разговоров – я был здоровым парнем, трудоголиком, без пороков – я предполагаю, что кому-то из журналистов захотелось найти мою «тёмную сторону».

Вот так слухи и начали распространяться. Я не знаю точно, как они начались или кто мог сказать это, но факт в том, что эти истории начали появляться в таблоидах, которые рассказывали, что я был с тем или иным парнем – по иронии судьбы, ни одна из них не была правдой, хотя, по сути, у меня были отношения с мужчинами. Я понимаю, что журналы продаются благодаря слухам, и часто это то, что люди хотят прочитать, но правда в том, что вторжение в мою личную жизнь ударило меня как тонна кирпичей. Я не мог понять почему я стал мишенью такого количество предположений. Всё чего я хотел, это продолжить заниматься моей музыкой и жить моей жизнью без какого-либо вмешательства. Я наивно полагал, что несмотря на то, что я знаменитость, я по-прежнему имею право на личную жизнь.

Но остальной мир так не думал.

ЦЕНА ОТРИЦАНИЯ

НА САМОМ ДЕЛЕ проблема была не такой уж и большой, не смотря на слухи, ходившие о моей сексуальности. Настоящая проблема была в том, что я сам не знаю, как я себя чувствовал на этот счёт. И хотя у меня были отношения с мужчинами после расставания с моей первой любовью, я всё ещё не был готов принять себя в качестве гея. Мой момент ещё не наступил, и хотя мы все теперь знаем, что слухи были основаны на правде, реальность была такова, что в своём сознании это ещё не стало фактом. Это была тема, с которой я постоянно боролся, она доставила мне много боли и тревоги. И каждый раз, когда кто-то писал в статье, что я гомосексуалист, или каждый раз, когда меня спрашивали об этом в интервью – и не очень тонко – это отдаляло меня от моей правды. Слухи и вопросы только усиливали мою неуверенность и моё непринятие себя; они напоминали все причины, по которым мне было неуютно в своём собственном теле. Иногда я чувствовал, что ненавижу себя. Потому что это всегда было представлено в таком негативном свете, так скандально и так плохо, что это только усиливало моё желание отрицать то, что я чувствую. А поскольку момент моего признания был ещё далеко, результатом было только то, что это причинило мне огромную боль.

Годы спустя на телевидении был сделан документальный биографический фильм обо мне, они взяли интервью у многих людей из музыкальной индустрии, а также у музыкальных журналистов. В это фильме они сказали, я думаю, что-то проницательное: когда такой человек, как Рики Мартин взрывает музыкальный мир, это привлекает много зависти и ненависти. Его иногда называют «ненавистным человеком». Джо Леви, который был редактором Blender в то время, не мог сказать лучше: «Когда поп-звезда слишком хорошо одета, слишком ухожена или слишком совершенна, её также легко ненавидеть, как и любить». Вероятно, некоторые люди хотели раскопать какие-то сплетни обо мне, или сказать что-то, что в их глазах является негативным, по той простой причине, что они не хотели говорить обо мне что-то хорошее. Независимо от причин, факт останется фактом, для меня это было время больших страданий.

Я думаю, что одним из факторов, который способствовал распространению слухов о моей сексуальности, был тот факт, что некоторые люди, возможно, считали мой образ «латинского любовника» чрезмерным. Другими словами, наверное, они думали, что всё что я делал – будь то мои танцы, тексты моих песен, мои сексуальные движения на сцене – было не чем иным, как попыткой скрыть мою гомосексуальность. Я чувствую необходимость внести здесь ясность: я артист, и я благодарен опыту, который я получил на протяжении моего пути, но всё это не имеет абсолютно ничего общего с моей сексуальностью. Хотя я очень хорошо знаю, что вся моя музыка и выступления имеют «сексуальную» составляющую, так как я танцую с женщинами, двигаю бёдрами и наслаждаюсь ритмом, это вовсе не означает выражение моей сексуальности, независимо от того, испытываю ли я влечение к женщинам или к мужчинам. Когда я нахожусь на сцене, я всегда ищу способ связаться с аудиторией, и если движения бёдер или танцы нравятся людям и увлекают их, я буду продолжать делать это. Это связано с самой природой исполнения и соблазнения зрителей, которая не имеет ничего общего с моей личной жизнью.

Когда я нахожусь на сцене, я работаю. Я делаю это с достоинством. Я делаю это с уважением. Я делаю это, потому что мне это нравится, и потому что я хочу, чтобы другим людям нравилась моя музыка и мои выступления. В странах за пределами Латинской Америки, латинская культура всегда имела ярко выраженный сексуальный оттенок, но эта сексуальность воспринимается совершенно нормально теми, кто из этой части мира. Движения сальсы, меренге, камбии существуют во всех наших странах.

Возможно момент, который раскрывает вопрос об этих слухах и ущерб, который они мне причинили, был связан с печально известным интервью Барбаре Уолтерс. Известная своими интервью с некоторыми из самых знаменитых и влиятельных людей в мире, она обладает уникальной способностью находить личные данные, которые до этого нигде не публиковались. Моё интервью вышло в эфир в ночь перед Оскаром, в воскресенье 26 марта 2000 года. В это время я, вероятно, был одним из самых известных людей в мире музыки; поэтому вся реклама для прессы, которую я делал последние четыре или пять лет, была полностью перепечатана. Альбом «Рики Мартин» и песня "Livin' La Vida Loca" всё ещё продавались как горячие пирожки, и в то время я также находился в мировом концертном туре. Специальная передача Барбары Уолтерс была долгожданным сегментом на телевидении вечером, который собирает наибольшее количество зрителей за весь год.

Интервью проходило в Пуэрто-Рико. Погуляв немного по пляжу, мы сели на крыльце для интервью. Она задавала вопросы о моём успехе, моей жизни как певца, моей семье, и как хороший следователь, она, когда я ожидал этого меньше всего, прямо спросила меня о том, чего я боялся больше всего: она спросила меня о моей сексуальности.

Я ответил так же, как всегда отвечал на этот вопрос: я сказал ей, что это личное дело каждого, и оно никого не касается. Но вместо того, чтобы принять мой ответ и продолжить интервью, она упорно продолжила допрос. В определённой степени я могу понять, что она просто делала свою работу, но она доставила мне достаточно боли, возможно, полагая, что у неё получится вытянуть из меня какое-нибудь признание в прямом эфире для передачи. Я не знаю. Но дело в том, что я не дал ей то, чего она хотела.

Я твёрдо стоял на своём ответе – насколько это было возможно – но я помню, что у меня всё поплыло перед глазами, а моё сердце начало бешено биться. Я чувствовал себя как боксёр, который получил удар в решающем поединке – ошеломлённый и обороняющийся, но уже получивший удар и ожидающий падения. Но я не упал. Я не знаю, как я это сделал, но я остался сильным. Теперь, когда я пишу это, я улыбаюсь, но я не уверен нервный это смех или просто прошло некоторое время, и меня забавляет нелепость той ситуации. Дело в том, что всё, что я могу делать, это смеяться.

Годы спустя, Барбара призналась, что она, возможно, не должна была задавать тот вопрос и пожалела, что сделала это. И хотя прошлое есть прошлое, я глубоко ценю этот жест, потому что он многое значит для меня, это означает, что она понимает, что я был просто не готов. Не смотря на ходившие в то время слухи, для меня всё по-прежнему оставалось неясным, и признание не стало бы выходом из сложившейся ситуации. Внешнее давление только усиливало мои страхи, и вместо того, чтобы приблизить меня к моему моменту – тому дню, когда я буду чувствовать себя комфортно, раскрыв свою правду миру – это отдаляло меня ещё дальше. Каждый такой эпизод заставлял меня хоронить мои чувства глубоко в себе, пытаясь продолжить заглушить свою боль.

Сегодня я думаю о том, как легко можно было бы сказать «да» и гордиться тем, кто я есть. И хотя я никогда по-настоящему не лгал, я избежал этого вопроса и был очень неуклюж, говоря об этом. Сейчас я вижу, что это было так просто, что я просто топил себя в стакане воды, но тогда я не видел и не переживал это таким образом. Неважно, как я смотрю на это – суть в том, что это был просто не мой момент. Почему? Потому что это не так. Это был просто не он.

На самом деле, я продолжал молчать не только ради себя. Хотя я принимаю на себя полную ответственность за все мои решения, я также чувствовал, что мне нужно подумать о том, как мои действия могут повлиять на мою семью, моих друзей и на всех людей вокруг меня. Я всегда забочусь о тех, кто меня окружает, и я делаю это, потому что мне это нравится. Вот такой всегда была моя жизнь, и это делает меня по-настоящему счастливым. Некоторые люди считают, что это не всегда здорово, и я с этим согласен. Для меня совершенно ясно, что мои действия неизбежно отразятся на жизни других людей, и в тот момент я почувствовал, что если я заговорю о своей сексуальности, люди отвернутся от меня и моя карьера, скорее всего, будет закончена. А если моя карьера будет закончена, кто будет содержать мою семью? Теперь, спустя много лет, я понимаю, как абсурдно было даже думать об этом, но тогда я видел это так. Поэтому я продолжал отношения с мужчинами, но всегда скрывал их. Меня раздражала мысль, что люди считают, что они могут войти в мой дом, и увидеть с кем я сплю. Независимо от того, какая у меня сексуальная ориентация, я всё-таки имею право на личную жизнь.

Всё это давление от работы, а также от прессы начало становится таким угнетающим, что сцена стала единственным местом, где я чувствовал себя комфортно. Но спустя какое-то время даже она стала терять свою привлекательность. Даже первое время, даже на сцене, я начал чувствовать себя опустошенным, мне было неуютно, и я не ощущал удовлетворения. Я не понимал, зачем я делаю то, что я делаю. Вот тогда я сказал себе: «Подожди! Остановись! Это единственное, что ты по-настоящему любишь делать, и даже здесь ты начинаешь чувствовать себя ужасно? Пришло время остановиться». Выступление на сцене было единственной вещью, которую я любил будучи артистом, и я начал терять даже это.

Я не знаю, чувствовала ли это публика, но я уверен, что чувствовали. Другими словами, если кто-то видел один из моих концертов в Нью-Йорке или Майами, которые состоялись в начале тура, когда я наслаждался собой, а затем видел то же самое шоу в Австралии, когда тур подходил к концу, он бы обязательно заметил разницу. В конце концов, я был там и делал свою работу, но всё это время единственное, о чём я думал, было: «Я не могу ждать, когда всё это закончится, я уже готов ехать домой».

Всё, что я хотел делать, это поспать. Я ничего больше не хотел. Так наступил момент, когда я воспользовался советом Мадонны и отключился. Мы были в Австралии, а следующей остановкой должна была стать Аргентина. В Буэнос-Айресе нас ожидал полный стадион людей, но я отменил концерт. Я просто не мог больше. Это был всего лишь второй концерт, который я отменил в своей жизни, а первый был отменён из-за болезни.

Все в группе спрашивали: «Что случилось? Что ты имеешь в виду, говоря, что мы едем домой?»

«Да», - сказал я им. «Мы едем домой, я совершенно разбит, я не могу больше».

«Но, Рики, у нас осталась всего неделя до окончания тура», - сказали они мне. «Давай, это всего лишь одна неделя».

При нормальных обстоятельствах я бы приложил дополнительные усилия и заставил себя использовать последний кусочек энергии. Но на этот раз всё было иначе, и я знал, что они никогда не смогут убедить меня. Я просто не хотел – не мог – продолжать, и никто в мире не мог убедить меня в обратном. Всё, чего я хотел в этот момент, это поехать домой.

Я предполагаю, что это была тревога нападения. Я устал от всего, и даже сцены было недостаточно, чтобы избавить меня от дискомфорта. Если я больше не хотел выступать, то к чему это всё? Я должен был остановиться, потому что кто знает, что могло бы со мной произойти, если бы я пошёл на это и согласился бы выступать ещё одну неделю?

Я работал практически без остановок в течение семнадцати лет – но последние четыре года были очень жестокими. Сначала был тур для «A medio vivir», затем «Vuelve», а потом почти сразу же премия «Грэмми» и всё безумие "Livin' La Vida Loca". Четыре года гастролей – это слишком. Поэтому я чувствовал себя так ужасно.

Кроме того, мне не нравилось, кем я был. Мне не нравилось то, что я чувствовал. Я начал вести себя так, как никогда раньше не вёл. Нет, я ни к кому не проявлял неуважения, я не кричал и не ругался, и не делал ничего подобного, но я начал терять дисциплину. Я начал опаздывать. Я играл временем других людей. Я помню, как однажды я совершал тур по Германии, и у меня была назначена встреча на девять утра, а я появился только поздно вечером. Может быть, для других артистов это небольшая проблема, но не для меня. У каждого свои собственные стандарты. Для меня не появиться на репетиции или какой-то встрече, это значит опуститься ниже плинтуса.

Поэтому я перестал работать. Я вернулся домой и изолировался от мира. Я ходил вокруг своего дома, у меня не было терпения и поводов для улыбки. Я бы хотел провести целый день дома в своей пижаме - но это было совершенно не характерно для меня, так как я всегда был довольно активным, энергичным, просыпающимся рано утром и всегда готовым к предстоящему дню. Но в этот момент я не хотел иметь ничего общего с графиками, расписаниями, обязательствами. Всё, чего я хотел, помолчать.

Теперь, когда я смотрю на это, я вижу, что это было началом моей метаморфозы. Я начал оценивать то, чего я хотел в своей жизни, что мне нужно, а что – нет. Это было похоже на второе рождение. И в рамках этого возрождения это было, как если бы я также переживал процесс духовной детоксикации для того, чтобы вернуться к основам, чтобы вернуться к спокойствию. Я перестал быть человеком, которым я был эти последние несколько лет, чтобы стать новым собой. Я нахожу, что это был очень интересный процесс, но для тех, кто хорошо меня знал, даже мои самые близкие друзья просто не могли понять, что происходит.

Однажды моя близкая подруга пришла повидать меня, она была потрясена, увидев, что происходит, она закричала на меня, как бы желая вывести меня из ступора, в котором я был.

«Ты пьян».

«Нет!», - крикнул я в ответ. «Теперь я такой! И если тебе это не нравится, уходи!»

«Я никуда не уйду», ответила она.

При этом я швырнул стакан об стену, и он разбился на мелкие кусочки. Это звучит глупо, но это был один акт отчаяния, но эффект, который он произвёл в тот момент моей жизни, был совершенно неожиданным. Вместо того, чтобы напугать мою подругу уходом, я сам был в шоке: взрыв дал мне эмоциональный толчок. Глядя на осколки стекла, разбросанные по полу, я увидел, что происходит в моей жизни. Если бы я не сделал того, что было необходимо, чтобы исправить это сразу, я тоже, в конечном итоге, распался бы на миллионы кусочков. Я не узнавал себя в этом насильственном жесте, и я понял, что проблема была гораздо серьёзнее, чем я готов был признать. С одной стороны, я стал знаменитым, а с другой – я был полностью подчинён славе. Быть знаменитым может быть очень позитивной вещью, но быть под контролем – это гораздо менее позитивно. И хотя я думал, что сбежав от всего, я снова стану собой, моё непредсказуемое поведение было доказательством того, что слава всё ещё контролировала мою жизнь.

У меня нет никаких сожалений, потому что всё, что произошло должно было произойти. Было ли мне больно? Несомненно. Но я многому научился. И вот это важно.

ДОРОЖНАЯ ПОЕЗДКА

СЕГОДНЯ Я МОГУ СКАЗАТЬ, что прощаю себя за то, что позволил себе упасть так низко. Но всё ещё есть моменты, когда я думаю о том, как я позволил своей жизни выйти из-под контроля, как я позволил себе соблазниться славой. Может быть, я мог бы поступить иначе, но это было уроком. Мне необходимо было пройти через всё это, чтобы развиваться духовно. Я прошёл через это, чтобы извлечь уроки и не делать тех же ошибок в будущем.

Но прежде чем прийти к осознанию этого, я должен был дойти до первопричины, согласно моим стандартам. Так я начал заглядывать внутрь себя, чтобы найти путь, который приведёт меня к пробуждению. Когда стакан разбился о стену, я понял всё. Я сразу же начал залечивать раны, которые нанёс себе. Пришло время совершить ряд важных изменений. Я перестал замечать людей, которые негативно влияли на меня, я вернулся в спортзал и стал много медитировать. Я полностью очистился и продолжил свои духовные поиски. Мне нужно было оставить все материальные вещи позади – машины, дома, частный самолёт, которые я купил – и просто погулять пешком там, где никто не знал кто я, а если они всё-таки узнают меня, это не будет иметь значения. Мне нужно было восстановить связь с тем шестилетним мальчиком внутри меня и снова сделать его счастливым.

Я спросил себя: кто я? Почему я здесь? Какова моя миссия? Мои самые счастливые воспоминания в жизни были из моего детства. Время, которое я провёл с моим отцом. Время, когда мы по вечерам пили кофе с моими бабушкой и дедушкой. Время, когда я находился в гостиной с моей бабушкой, когда она работала над одним из своих проектов. Прослушивание музыки с моей матерью. Вспоминая о тех простых временах, когда мы были счастливы, я понял, что мне нужно вернуться к началу. Я должен был вернуться к тому маленькому мальчику.

Я начал заниматься боевыми искусствами, и в течение шести месяцев я стал немного навязчивым: я жил и дышал капоэйрой, боевым искусством Бразилии. Оно сочетает в себе элементы музыки, игры, боя и танца. Это как снова стать ребёнком. Я ходил в Академию капоэйры, где занимаются люди в возрасте от восемнадцати до сорока лет. Но когда мы тренировались, мы все превращались в детей.

Некоторое время я даже путешествовал. Я путешествовал по Соединённым Штатам вместе с друзьями. Конечно, мы могли бы путешествовать в роскошном автобусе, с водителем и всевозможными удобствами. Но я сказал нет. Я не хочу этого. Во-первых, я хотел вести машину. И я не хотел, чтобы что-нибудь напоминало мне о работе. Если бы я решил путешествовать на большом красивом автобусе, это бы снова напомнило мне о сумасшедших турах и о необходимости спешить с одного концерта на другой.

На самом деле я больше всего хотел простоты. Когда мы останавливались, мы не искали фантастический отель, а вместо этого останавливались на стоянке и отдыхали там до тех пор, пока нам снова не нужно было ехать. Мы вели машину по очереди. Однажды мы ехали через маленький городок в Техасе, и я был за рулём. Видимо, я превысил скорость и меня остановил полицейский.

«Я действительно превысил скорость?» - спросил я его. «Это так серьёзно?»

«Ну да», - ответил полицейский. «Вы ехали со скоростью тридцать пять миль в час вместо разрешённых тридцати».

Я дал ему своё водительское удостоверение, и когда он увидел его, то не мог поверить своим глазам.

«Что?» - сказал он. «Рики Мартин? Здесь?»

«Да», - ответил я, сдерживая улыбку.

«Но что может делать Рики Мартин в таком маленьком городке?»

Мы немного поговорили, я рассказал ему о своём отпуске и спросил, как добраться до мотеля. Тем же вечером я вдруг подумал, что когда он рассказывал эту историю своей семье и друзьям в полицейском участке, они, наверное, не поверили ему.

Вот так мы ехали всю поездку. Из одного города в другой без какой-либо роскоши и фанфар. Я путешествовал с одной группой друзей, а по пути мы встречались с другими друзьями, жившими в разных городах, через которые мы проезжали.

Моё путешествие проходило через Гранд-Каньон, Лас-Вегас, Вейл, Аспен и пустыню Мохаве. Я ехал туда, куда хотел и делал то, что хотел. И всё это мне очень нравилось.

Впервые за долгое время я чувствовал себя абсолютно свободным, полным сил, способным делать всё, что я хочу, не обращая внимания на мнение других. Я провёл столько времени думая только о работе, о том, чего от меня ожидают и о том, что я должен делать каждый день, что я совсем забыл каково это проснуться утром и не думать ни о чём.

Я также ездил несколько раз в Азию. Я поехал в Индию, и эта поездка изменит мою жизнь. Я вернулся. Провёл какое-то время в Нью-Йорке, а затем отправился в Бразилию в поиске новых звуков. Я ездил в Египет с несколькими друзьями, всегда стараясь оставаться анонимным. Я носил шляпу, и когда мы приехали в отель, один из моих друзей проверил всё, и я прошел прямо в свою комнату. Каждый день я выходил на улицу, и люди, глядя на меня, говорили: «Это он? Нет. Этого не может быть…. Но он выглядит точно, как он».

Однажды в Египте мы наняли гида, чтобы она показала нам исторические и культурные достопримечательности. Во время поездки она посматривала на меня украдкой, но за всё время так и не произнесла ни слова. Под конец дня она всё же не выдержала и спросила: «Простите меня, сэр. Вы Рики Мартин?»

Да, это я. Но не тот, которого вы знаете.

Теперь я Кики. Приятно с вами познакомиться.

Всё изменилось. Теперь я почувствовал необходимость посвящать столько времени, сколько возможному мальчику, который жил внутри меня. Мне нужно было исчезнуть на некоторое время и самоуглубиться, чтобы почувствовать свои истинные эмоции, мои собственные чувства. Я влюблялся и расставался, я позволил себе в полной мере пережить эти отношения. С большим спокойствием и меньшим страхом, с меньшим чувством вины и большим принятием. Я снова научился любить себя и быть спонтанным и радостным мальчиком, каким я был раньше.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: