ПРОЦЕССЫ ЗАЩИТЫ ЗАЩИТНЫЙ БАРЬЕР ПРОТИВ РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ И ПРИНЦИП УДОВОЛЬСТВИЯ-НЕУДОВОЛЬСТВИЯ

Мы поняли, что тревога — это сигнал угрозы. Мы обнаружили, что она является полезной реакцией эго; сигнал тревоги направляет внимание эго на угрозу и вызывает защитные меры. Очевидно, что тип защитной реакции зависит от природы эго, от стадии его развития, и от интенсивности грозящей опасности. Защита слабого и плохо развитого эго будет отличаться от защиты полностью развитого и лучше организованного эго. Каждая опасность стремится прорвать защитный барьер против раздражителей и расстроить действие принципа удовольствия-неудовольствия, функционирование которого направлено на защиту от внутренних раздражителей. Эта угроза нарушает экономическую организацию психических энергий, и из-за этого возникает необходимость принять защитные меры. В то время как цель защиты состоит в избегании неудовольствия, будет правильно считать, что тревога, которая сама является крайне неприятным аффектом, влияет на попытку защитится.

Для обычного, нормального взрослого человека защита является довольно простым делом: она осуществляется с помощью бегства или других защитных действий. По сравнению со взрослым ребенок в меньшей степени способен адекватно защитить себя от oпacнocтeй; чем меньше ребенок, тем труднее ему защитить себя. Прежде всего, пока ребенок не разделяет внешний и внутренний мир, он вряд ли сможет правильно локализовать источник опасности. Но даже если бы он был способен сделать это, ему было бы трудно противостоять угрозе, поскольку он еще недостаточно владеет моторным аппаратом, чтобы адаптироваться к реальности. Поэтому все защитные реакции ребенка против внешней или внутренней угрозы обязательно будут заканчиваться изменениями в нем самом. Он достигает контроля над сфинктером, потому что иначе он бы был погружен в бесконечные конфликты со своим окружением.

Способ реагирования ребенка на угрозы отличается от реакций взрослого; он может использовать совершенно другие защитные меры. Хотя в процессе развития техника защиты подвергается изменению и хотя ее примитивные аутопластические формы заменяются другими, они все еще остаются в бессознательном в качестве осадка пройденной фазы развития, и время от времени вновь появляются у взрослого. Такие архаические защитные механизмы, которые уже не являются адаптацией к реальности, также формируют часть бессознательного функционирования эго.

В течении первых недель жизни младенец абсолютно нарциссичен. Он использует, но мало замечает внешний мир, он постоянно спит, как если бы он хотел продлить свою внутриутробную жизнь. Точно нельзя установить основан ли сон на желании спать, как у взрослого человека, или же он просто связан с состоянием безразличия. По всей видимости, однако, сон ребенка в отличии от сна взрослого имеет иное значение. Есть люди, которые обладают особой способностью быстро погружаться в сон. тем самым избегая неприятностей жизни и создавая препятствие для непереносимых раздражителей из внешнего мира. Можно предположить, что сон младенца представляет собой бегство от требований реальности, и это особенно верно, потому что младенец гораздо меньше, чем зрелый человек, способен противостоять требованиям peaльности.

При засыпании интерес к внешнему миру пропадает, а объектное либидо сменяется нарциссическим либидо. С точки зрения распределения либидо, заснувший человек близок к внутриутробному состоянию. Поза зародыша, которую принимают многие люди во сне, потребность спящего в тепле, прекращение активности органов чувств, тех самых органов, задачей которых является поддержание контакта с внешним миром — все это говорит в поддержку данной точки зрения. Придя к этому умозаключению, мы уже не удивляемся, что младенец продолжает пренатальную стадию, тогда как взрослый лишь периодически, во время сна, пытается вернуться в утробу матери. Желание спать - регрессивное стремление в лоно матери — основано на отрицании, своего рода отвержении реального мира и тяготении к пренатальному состоянию.

Такая защита — похожая на бегство регрессия, явно выражена в глубоком гипнозе и серьезных патологических состояниях, таких как кататонический ступор. Кстати, в последнем случае утрачивается владение моторным аппаратом, что выражается в разобщении мышечных иннерваций (Flexibilitas cerea).

Другой примитивный, общий способ защиты, который осуществляется с помощью деструктивного инстинкта и мышечной активности, также наглядно присутствует при кататонии. Одной из основных характеристик кататонии является негативизм, — тенденция сводить на нет каждое позитивное стремление с помощью негативного. Деструктивный инстинкт наиболее ярко проявляется при негативизме. Если уж кататоник показывает какую-либо реакцию, то это обычно ярость или деструктивная ненависть при появлении малейшего внешнего раздражителя. Таким образом он отражает внешние раздражители, разрушая их с помощью моторной системы, «вытесняя» их из поля своего зрения.

Таким образом, защита, во-первых, призвана предотвратить прорыв защитного барьера против раздражителей (это экономическая причина); кроме того защита также возникает в связи с нарциссической реакцией на внешний мир. Однако, оба эти мотива в течении первых стадий развития тесно связаны друг с другом и встречаются вместе в стремлении ко сну, к состоянию, в котором отсутствует возбуждение. Так как это стремление выражается в компульсивном повторении, следовательно глубочайшим основанием любого защитного действия является компульсивное повторение бессознательного. Еще одним общим мотивом является принцип удовольствия-неудовольствия, в котором проявляется тенденция к бегству от боли.

Тем не менее, защита направлена не только против внешнего мира. Так, например, мы знаем, что пациент-кататоник испытывает гнев даже без внешних причин, что он борется против внутренних раздражителей также, как и против внешних, и, таким образом, часто разрушает самого себя, как если бы он переживал себя как нечто чужеродное. Подобным образом младенец брыкается и пронзительно кричит в ответ на внутренние раздражители, от которых он хочет избавится В большинстве неврозов, однако, приходится также защищаться от большого количества внутренних раздражителей, а именно от инстинктивных потребностей. Даже несмотря на то, что они не всегда представляют собой непосредственную угрозу, их удовлетворение может привести к реальной угрозе. Поэтому эго рассматривает сексуальные побуждения как огромную опасность.

Следовательно, мы должны выделить две формы защиты: защиту, которая возникает, когда неприятное инстинктивное побуждение вызвано внешними причинами, и защиту, которая появляется без внешней причины. Существуют заболевания, в которых защита по большей части основана на отношении к объекту, это заболевания, в которых она не зависит от объекта. Когда происходит задержка на нарциссической стадии организации либидо, тогда устанавливаются защиты против инстинктивных импульсов, даже если больше нет связи с объектом любви во внешнем мире, как при меланхолии, или когда она сохраняется в галлюцинации как при шизофрении, тогда как на объектной стадии организации либидо, защита устанавливается только тогда, когда воспринимается объект или его заместитель (например, при истерии). Здесь, по всей видимости, защита появляется только тогда, когда появляется необходимость отвратить инстинктивный импульс, который направлен на особый объект (фобия). Тем не менее, не всегда легко отчетливо отделить защиту против внешней причины от защитой против внутренней причины.

Идентификация

Идентификация как форма защиты впервые развивается из неопределенных взаимоотношений с внешним миром. Хотя на объектной стадии развития либидо направлено на объект внешнего мира, этот объект еще не локализован в пространстве, вне эго Когда во время оральной и каннибалистической стадии развития происходит увеличение либидозного возбуждения, тогда удовлетворение и снятие неприятного состояния возбуждения происходит с помощью сосания, поскольку на данной стадии рот является органом разрядки. Раздражитель исчезает с удовлетворением, достигнутым с помощью реального моторного действия, которое приводит к расслаблению. Этот процесс также можно рассматривать как защиту, поскольку он действительно удаляет неприятный раздражитель. Если такое действие не может произойти, например, когда мать не предлагает ребенку грудь, тогда эго психически поглощает доставляющая удовольствие мать или грудь. Возможно, ребенок воображает, что сосет и получает удовлетворение, то есть аппарат восприятия эго катектирует психическую энергию, и, благодаря этому, стимулируются и удовлетворяются психические представители тактильных органов, органов слизистой оболочки рта и губ. Осуществление интроекции материнской груди приводит к освобождению от болезненного состояния возбуждения. Идентификация, которая также называется интроекцией, таким образом является наиболее примитивным способом избавления от раздражителей, которые, переходя определенную грань, оказывают травматическое воздействие. Защита усиливается благодаря амбивалентности, которая характерна для идентификации в оральной фазе. Можно сказать, что либидо использует объект для того. чтобы устранить инстинктивный раздражитель способом, соответствующим данной фазе развития (эго поглощает внешний объект). Ребенок начинает обладать объектом орально и уничтожает расстояние между собой и объектом для того, чтобы избавиться от инстинктивного возбуждения и добиться искомого покоя.

Идентификация, как форма защиты, на нарциссической и догенитальной стадиях играет другую роль, чем на генитальной и объектной стадиях развития либидо. На генитальной стадии идентификация играет важнейшую роль в жизни человека, а именно помогает сформировать суперэго и лишает стремления эдиповой констелляции их прямого инстинктивного характера. После этого мальчик, через идентификацию, должен поглотить отца, которого он одновременно ненавидит и любит, сделать его требования и запреты своими собственными, что позволит ему отказаться от своего стремления к матери, а также от назначения собственных гениталии. Следовательно, через идентификацию осуществляется защита против прямых инстинктивных требований, поскольку мать больше не рассматривается как сексуальный объект. Это, однако, не значит, что с идентификацией прекращаются все отношения с объектом и реальностью. На генитальной стадии исключаются только чувственные отношения. Все остальные отношения остаются нетронутыми; а с помощью зарождающегося суперэго развиваются социальные отношения.

Следовательно, мы должны делать различие между частичной и полной идентификаций. С помощью первой отвращаются только определенные отношения с объектом, с помощью второй — все отношения. Первую можно наблюдать при истерии, вторую — в неврозах нарциссического типа. Пациенты, которые достигли генитальной стадии и сформировали прочные объектные отношения, более склонны к развитию частичных идентификаций, в то время как пациенты, которые или не достигли генитальной или объектной стадии или достигли генитальной фазы, но не отказались от нарциссизма, более склонны развивать полную идентификацию.

У двадцатилетней девушки развились истерические тревожные состояния, — она боялась сойти с ума. Вскоре стало ясно, что за тревогой скрываются интенсивные самоупреки по поводу мастурбации. Заболеванию предшествовал период отношений с мужчинами. Часто она попадала в положение, когда она отбивалась от их сексуальных притязаний, но регулярно мастурбировала после них. Первоначально она реагировала на мастурбацию чувство вины, которое позднее было замещено подавляющим страхом сойти с ума. Страх сойти с ума, который казался похожим на иллюзорную идею, стал понятен в свете ее инфантильного опыта. Однажды ночью, когда ей еще не было и пяти лет, она со своей кроватки позвала отца. Вместо отца в ее комнату пришел двенадцатилетний кузен и стал ее мастурбировать. Через несколько дней она справилась с воздействием этого соблазнения, однако оно возникло вновь, в ее болезни. Этот кузен был психотиком, «сумасшедшим», и умер через несколько лет в психиатрической больнице. В подростковый период она считала, что станет сумасшедшей вследствие мастурбации. Этот кузин стал серьезным предостережением последствий сексуальной активности. В своем заболевании она идентифицировалась с ним, она чувствовала, что подобно ему сошла с ума и поэтому наказывала себя за мастурбацию. Таким образом, благодаря идентификации, она смогла отвратить свои сексуальные импульсы. Пожалуй следует ограничить изложение анализа данного случая, поскольку того, что уже сказано вполне достаточно, чтобы показать, что инстинктивное требование может быть отвращено посредством идентификации. Необходимо лишь прибавить, что другие отношения этой пациентки с противоположным полом, то есть отношения без генитального контакта, не были заметно нарушены Следовательно, это истерическая идентификация.

Когда объектные отношения имеют неопределенный характер и присутствует выраженный нарциссизм, посредством идентификации отвергается целый объект. Один из нескольких типов гомосексуальности проистекает из этого: мальчик идентифицируется с матерью и любит только мальчиков, поскольку мать любила его. Такой случай идентификации приводит к тому, что женщина перестает существовать в качестве сексуального объекта. Благодаря этой идентификации гетеросексуальные стремления и объект, к которому они направлены, полностью отвергается. При меланхолии и определенных формах шизофрении последствия идентификации еще глубже. У меланхолика отсутствует подлинный интерес к окружающим его людям, хотя он и беспокоится о них, а находящийся в ступоре шизофреник полностью безразличен к своему окружению.

Концепция идентификации как защитного механизма не исключает других ее аспектов, позитивных. Действительно, существует идентификации из-за любви, которая не имеет ничего общего с защитой. Как уже было подчеркнуто, идентификация может быть амбивалентной, то есть негативная сторона амбивалентного процесса может использоваться как защита от его позитивной стороны. Поскольку любовь вытесняет ненависть, может произойти и обратное: ненависть вытесняет любовь. В любом случае, именно через идентификацию устанавливается соединение между эго с объектом или инстинктом, который до этого отвергался. То, что эго не может отвергнуть, удерживая на расстоянии, отвергается через ассимиляцию, синтез. У этой формы защиты примерно следующий смысл: «Если я тем или иным способом не подчиню себе противника, то я объединюсь с ним и благодаря этому обезврежу его.»

Проекция

Другим типом примитивной защиты является проекция. Непросто установить момент, когда она впервые появляется; проекция — это, вероятно, одна из наиболее примитивных психических функций.

По различным поводам уже утверждалось, что за исключением переживаний удовольствия-неудовольствия, эго воспринимает внутренние процессы только в проекции. Для того, чтобы сознательно воспринять инстинктивную угрозу, эго должно ее экстернализовать, то есть локализовать в пространстве.

Как и в других случаях, когда эго использует ранее созданные физиологические механизмы, оно вскоре также овладевает физиологической проекцией для того, чтобы использовать ее для удовлетворения психических стремлений. Определенно легче избегать и использовать защитные меры против воспринимаемой угрозы, чем против угрозы, которая все еще находится внутри и, следовательно, малозаметна. Чем меньше ребенок, тем он беспомощнее — он не может по желанию координировать свои мышечные действия, он не может убежать или предпринять сознательные целенаправленные защитные действия против угрожающей опасности. Следовательно, в его ограниченном распоряжение имеется лишь единственное средство проекция внутреннего источника возбуждения на внешний мир. Поэтому, на самых ранних стадиях развития эго, проекция сама по себе становится актом защиты, предшественником моторного бегства. Результат проекции состоит в том, что возбуждение, связанное с неудовлетворенными инстинктивными требованиями, удерживается вне эго, то есть эго отделяется от источника опасности.

Проекция также служит принципу удовольствия-неудовольствия человек стремится ко всему, что приятно, и отвергает все болезненное, особенно в детстве. Первоначально, проекция — это защита от инстинктивных раздражителей, которые — даже несмотря на их либидозный характер — переживаются как болезненные, если их энергии скапливаются и угрожают привести к травматическому воздействию. При мании преследования, благодаря проекции, на внешний мир переносится мазохистский компонент инстинктов шизофреника. Пациент косвенно, через преследователя, воспринимает инстинктивное намерение и мазохистски его переживает. За проекцией часто следует интенсивная моторная активность. Для того, чтобы избавиться от «преследования» предпринимается все возможное, результатом таких иллюзорных идей может стать даже убийство. После того, как все болезненные раздражители исключаются посредством проекции, все окружение принимает оттенок враждебности, в то время как эго доставляет удовольствие.

Хотя взрослые непрерывно проецируют не осознавая того, все же проекции гораздо более часты у первобытных людей и детей. Если ребенок ударяется о стол, он бьет его, как если бы стол намеренно причинил ему боль. Можно предположить, что механизмы проекции оживают в тех заболеваниях, в которых помимо регрессии либидо также имеет место регрессия эго. Лучше всего это можно наблюдать у шизофреников. На определенной стадии болезни они вновь оживляют неодушевленные объекты и начинают подозревать, что окружающий.

"Например, если голодный младенец удовлетворяет свою потребность галлюцинируя, как сосет грудь матери то можно предположить, что после того как спустя некоторое время он обманывается в ожидании удовлетворения, младенец может галлюцинировать что мать ест его, как бы выражая этим. «Не я голоден, а мать голодна и она хочет меня съесть. Это может быть предшественником поздних идей преследования основанием для иллюзии отравления.

Мир таит в себе опасности, против которых они освоили самые разнообразные защитные меры (которые нам кажутся неразборчивыми). На анимистической стадии страх перед опасностью сильнее, чем на более высоком уровне, и он часто появляется, когда эго регрессирует на эту стадию.

На более высокой стадии развития, когда внутри эго происходит дифференциация, нарушения в распределении психической энергии уже не несут исключительную ответственность за возникновение проекции. Также существуют психические мотивы, мотивы морального характера. Проекция в данном случае означает «Это не я хочу совершить что-то запретное или греховное, а кто-то еще». Таким образом умиротворяется совесть. Следовательно, когда суперэго сформировано, проекция возникает из-за других причин. Однако, проекция также приобретает другое значение на генитальной и объектной стадиях.

В то время как на догенитальной стадии акцент и проекция, и идентификация призваны защитить от инстинкта, на генитальной стадии прибавляется необходимость защититься от объекта. Полезно определить, имела ли место проекция до установления суперэго или после. В последнем случае далее следует определить момент появления проекции, каким образом ее появление связано с давлением суперэго, и при каких обстоятельствах проекция затрагивает само суперэго или даже разрушает его.

При развитии вышеупомянутого типа гомосексуальности происходит одновременная проекция инстинкта и объекта. Это происходит в подростковом возрасте, в то время, когда, как предполагается, происходит окончательный выбор объекта и обнаруживаются нарушения в нормальных отношениях с противоположным полом. Гомосексуальный выбор объекта осуществляется посредством двух актов, — во-первых, отвержение матери с помощью идентификации и, во-вторых, проекция собственной личности на другого мальчика. Таким образом гомосексуально желаемый объект — что нарциссический объект. На этом примере может быть продемонстрировано, что обычно свободные катексисы облегчают проекцию. У индивидов с нарциссической предрасположенностью разочарование в матери часто приводит к гомосексуальности. Защитный характер проекции более явно проявляется в мании преследования при паранойе. Как правило, преследователь - это ранее любимая личность того же пола, что и пациент. Параноик отвергает свои садомазохистские импульсы, проецируя их на нарциссически выбранный объект.

Как мы знаем, суперэго ~ это часть эго, которая впитывает в себя объекты внешнего мира. При некоторых формах шизофрении существует тенденция изымать либидо не только из внешних объектов, но также и из суперэго, — структуры эго, возникшей благодаря идентификации. Изъятие либидо из суперэго выражается в спроецированной идеи о внешнем влиянии (мания преследования). Защита против либидознои связи с суперэго и против его ограничивающей силы — это вторая причина возникновения мании преследования. Когда требования совести появляются в форме слуховых галлюцинаций — это прежде всего проекция. В результате отвергаются объекты идентификации и, следовательно, исчезает суперэго. Такая проекция также отвергает влияние внешнего мира, закрепившееся в эго. По всей видимости, такое возможно при регрессии либидо и эго, с одновременным инстинктивным разделением.

Проекция не всегда приводит к таким серьезным последствиям. Так, например, при фобии, проекция не приводит ни к отвержению внешнего мира, ни к дезинтеграции эго. Маленький Ганс, пятилетний пациент Фрейда, блокировал агрессивные импульсы, направленные на отца, с помощью своего страха перед лошадьми. Он хотел укусить своего отца, но трансформировал это желание в страх быть укушенным лошадью. Он спроецировал свой собственный импульс на своего отца, а затем, в соответствии со своим возрастом, переместил его на животное. Взаимоотношения маленького Ганса со отцом включали в себя не только ненависть; он также любил его. Конфликт амбивалентности был решен ребенком следующим образом: он спроецировал враждебные импульсы и одновременно сместил их на другой объект. Пациентка, которая боялась появляться на публике также проецировала на окружение свои эксгибиционистские импульсы, которые появились в детстве. Различие между истерической (фобической) и параноидальной проекцией довольно четкое: в первом случае объект сохраняется, во втором — утрачивается. Таким образом при истерии, в отличии от шизофрении, сохраняются взаимоотношения с внешним миром. В самом деле, маленький Ганс лишь заменил один реальный объект на другой, отца на лошадь.

Если мы сравним динамику проекции с динамикой идентификации, мы увидим, что они имеют одно общее качество ~ перемещение психической энергий. При идентификации, они перемещаются с образа объекта на эго; при проекции — с эго на объект или его образ. У этого динамического процесса могут быть два противоположных результата: в первом случае, расстояние между объектом (образом) и эго уменьшается; во втором случае, — увеличивается. В обоих случаях нарушается связь с реальностью. При полной идентификации реальный объект исчезает, а во втором случае существует иллюзорная реальность, которая является отражением внутренней реальности. Перемещение психические энергий — это наиболее общий способ избавления от •грозящей опасности.

Особенность этих психических функций состоит в том, что они редко возникают независимо друг от друга. Хотя, обычно, идентификация как форма защиты является характерной чертой меланхолии, а проекция — паранойи, однако, в большинстве случаев, обе эти формы защиты проявляются одновременно, поэтому не всегда можно понять, какая часть защитного процесса является идентификацией, а какая проекцией.

Перемещение

Смещение психических энергий, однако, возникает не только в этих двух типах защиты. В фобии животного маленького Ганса невыносимая ненависть к любимому отцу переместилась на лошадь. Теперь за агрессивные импульсы мстил не отец, а лошадь. Помимо проекции и идентификации конфликт амбивалентности может быть решен благодаря простому перемещению психических энергий с первоначальной идеи на ее заместителя.

В то время, как в фобии замещающая идея довольно тесно ассоциативно связана с отвергаемой идеей, в обсессивном неврозе выявить первоначальную идею обычно гораздо труднее. Райк предложил хороший пример обсессивно-невротического смещения:

Его пациент помимо прочих вещей страдал также от обсессивных мыслей о седине и черном фоне. После отслеживания возникновения этих мыслей, было обнаружено, что за ними скрывается мысль об ослиных ушах (с сединой), за ней — мысль об осле, а за ней — оскорбление отца, которого он называл ослом.

Таким образом, в обсессивном неврозе непереносимая идея отвергается и конфликт амбивалентности снижается, благодаря перемещению на незначительную идею; от первоначальной идеи остается лишь намек. При серьезной шизофрении, где бессознательный первичный процесс вторгается в сознание, тенденция к перемещению более ярко выражена, поскольку при этом заболевании круговорот идей, мыслей, ассоциаций и тому подобного является почти правилом. Шизофреник может связать между собой любые вещи, даже те, которые нормальному человеку кажутся несовместимыми. Шизофреник некритически использует перемещение, чтобы выразить свои мысли. Мышление шизофреника можно сравнить с разгадкой ребуса (с определенными оговорками это верно и для обсессивно-невротическом мышлении). Шизофренику часто достаточно услышать звук, чтобы вызвать искусственные визуальные ассоциации, и наоборот.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: