Трансформация родовой тревоги

Нельзя не заметить, что уже у младенца есть определенная степень готовности к тревоге, и эта готовность усиливается в раннем детстве. Хотя существует множество различных проявлений младенческой тревоги, однако можно выделить наиболее типичные формы. Страх темноты и страх перед незнакомыми людьми — вот наиболее типичные формы инфантильной тревоги. Страх темноты, страх одиночества, страх перед незнакомыми людьми, все это можно свести к одному фактору: к тоске по человеку, на которого направленно либидо. «Первичная тревога» возникла, когда ребенок отделился от матери; теперь же тревога возникает, когда любимого человека нет рядом, и это тоже отделение — однако, уже психическое отделение, а не физическое. Страх кастрации можно рассматривать, как продолжение этой тревоги; здесь также речь идет об отделении от нарциссически ценимого объекта.

Но все же не вполне ясно, почему тоска по матери должна вызывать тревогу. Находясь в утробе матери, ребенок привязан к матери всем своим (нарциссическим) либидо. После рождения эта связь сохраняется, но из биологической она превращается в психологическую и поддерживается с помощью органов чувств — глаз, ушей, носа, осязательных органов и так далее. Можно сказать, что ребенок после родов сохраняет внутриутробную связь с матерью, но уже на другом уровне. Однако эта связь часто рвется, когда не наступает реальное удовлетворение, например, когда мать не дает ребенку грудь. На этой стадии развития ребенок все еще способен удовлетворять свои потребности с помощью галлюцинаций. Органы чувств стимулируются изнутри; например, ребенок «видит» отсутствующую мать и «сосет» отсутствующую грудь. Но потребность в пище не может быть удовлетворена с помощью галлюцинаций. Если мать все не приходит, в результате отсутствия восприятии возникает внутреннее напряжение, как это бывает при потере объекта; ведь объект (мать) на самом деле состоит из индивидуальных восприятии. Поскольку напряжение, вызванное фрустрированной потребностью, невозможно удалить с помощью галлюцинаций, то потеря восприятии аналогична потере объекта при отделении от матери. Однако, временное отделение от матери не всегда вызывает напряжение, в результате которого образуется травматическая ситуация, поскольку по мере развития эго ребенок учится контролировать свои инстинктивные потребности. Хотя отсутствие матери не всегда влечет за собой травматическую ситуацию, ребенок часто начинает тревожиться, поскольку это напоминает ему о первом разделении, и через ассоциативную связь приводит к повторению первичной тревоги. Тревога становится уже не реакцией на травму, а реакцией на опасность потери объекта. Таким образом, тревога основана на опыте; она сигнализирует о том, что существует опасность потерять объект, и возникает, когда мать отсутствует. Отсутствие матери и тревога, сопровождающая отсутствие восприятия — это первая трансформация тревоги из биологически-автоматической в психическую (вызванную самим эго), (Основываясь на этом умозаключении, можно понять, почему дети и взрослые боятся одиночества.) Отсутствие восприятии становится потерей объекта. Когда у ребенка начинает развиваться чувство привязанности, любой упрек матери, любая угроза, любая ее невнимательность могут вызвать страх потерять любовь. Автоматическая тревога, биологическая по своей природе, в ходе развития поочередно проходит через потерю восприятия, потерю объекта и потерю любви и превращается в психологическую тревогу, которую вызывает эго и к которой оно как бы стремится. Это уже не реакция на опасность; это просто предупреждающий сигнал, который заставляет эго принять меры предосторожности. Нужно отметить, что возникает ожидание опасности, поскольку аппарат тревоги приводится в действие при одной лишь мысли о том, что может возникнуть опасность. Пока тревога была автоматической, эго переживало ее пассивно, теперь же эго активно вызывает тревогу.

Переход от пассивности к активности тесно связан с психическим развитием адаптации к реальности.

Хотя мы уже обсуждали это, я хотел бы повторить еще раз, что адаптация к реальности развивается таким образом, что восприятия и переживания, которые первоначально были пассивными, становятся активными. Вследствие этого переживания становятся «более сознательными», более зависящими от целей эго; их гораздо легче контролировать. Играя, дети повторяют определенные впечатления и переживания, как будто хотят получше приспособиться к этим переживаниям. Пациенты, страдающие травматическим неврозом, повторяют в тревожных снах свой травматический опыт, чтобы постепенно преодолеть его. Эго, первоначально прошедшее через травму пассивно, теперь повторяет ее в более мягком варианте, и тревога теперь является сигналом о помощи. Тут-то и происходит разрядка огромного количества энергии, возникшего в эго из-за внешних раздражителей или из-за внутренних инстинктивных процессов. Это одна из форм абреакции. Кроме того, тревога представляет собой попытку защититься от опасности, хотя при неврозе эта попытка обречена на неудачу.

Поскольку задача эго — сообщить об опасности и уклониться от нее, нет сомнений, что это одна из самых примитивных структур эго, служащих для приспособления к реальности. Вначале она возникает автоматически и ее функция состоит в том, чтобы освободить личность от чрезмерного количества энергии. Однако вскоре тревога перемещается из состояния беспомощности к ожиданию опасной ситуации. За этим следует переход от опасной ситуации к ситуациям, порождающим опасность, таким как, потеря объекта, потеря любви, кастрация и строгость суперэго. Во всех этих ситуациях тревога предупреждает человека о реальных последствиях. (Не важно, реальны ли эти последствия только для психики или и для объективного мира тоже. В основном, все эти опасности реальны.) Позже мы попытаемся понять, почему тревога не всегда бывает адекватной реакцией и часто, наоборот, бывает неадекватной реакцией.

Тревога и боль

Если тревога первоначально была боязнью потери, боязнью разделения и реакцией на непереносимый раздражитель, тогда возникает вопрос: чем тревога отличается от боли? Ведь боль — это тоже реакция на непереносимо сильный раздражитель, который может привести к разрушению тканей, к повреждению или к потере органа, катектированного либидо (все органы катектированны либидо).

У младенца боль еще не отделилась от тревоги; у них общий источник. Физическая боль возникает, когда раздражитель, воздействующий на периферийные органы, силен настолько, что пронзает защитный барьер, то есть когда эго пытается с помощью защитных действий избавиться от раздражителя, но не может этого сделать. Если же боль возникает во внутренних органах, эго оказывается совсем беспомощным. Таким образом, боль и биологическая тревога первоначально были реакцией на травму, прорвавшуюся сквозь защитный барьер. Теперь нетрудно понять, что младенец не может отличить боль от биологической тревоги, поскольку в обоих случаях экономическая ситуация одинакова. Позже биологическая тревога частично превращается в психическую тревогу, становится независимым явлением и отделяется от боли. С этого момента боль и тревога могут проявляться, как независимые друг от друга реакции. С помощью аффекта психической тревоги ребенок защищается от чрезмерно интенсивных раздражителей, грозящих уничтожить защитный барьер. Биологическая тревога и боль возникают уже после того, как раздражители прорвались сквозь защитный барьер. Поскольку психическая тревога представляет собой попытку совершить действие, подходящее к ситуации — хотя обычно эта попытка заканчивается неудачей — мы можем сделать вывод, что это, до некоторой степени, защита от боли.

Мы делим тревогу на соматическую и психическую, и тоже самое можно сказать и о боли: боль бывает телесная и психическая. Хотя физическая боль и соматическая тревога происходят из одного источника, между ними существует важное различие. Боль — это просто ощущение; в состав тревоги входит еще и действие. И физическая боль и первичная тревога — это реакция на прорыв защитного барьера; боль — это специфическое неприятное ощущение в чрезмерно стимулируемой части тела; аффект тревоги — это действие-разрядка. Потом эти реакции отделяются друг от друга и их пути расходятся. Из соматической тревоги развивается психическая тревога, а из физической боли - психическая боль.

Когда в органе возникает боль, он катектируется нарциссическим либидо, как показал Ференци; этот орган требует всю психическую энергию, которая, обычно, использовалась по-другому. (Например, зубная боль поглощает весь психический интерес.) Даже психический представитель органа, образ органа, может быть не менее болезненным, чем объективная боль. Люди с ампутированными конечностями, часто чувствуют боль в органе, который на самом деле отсутствует; то есть они чувствуют боль в психическом представители органа. Как и тревога, боль может перемещаться из телесной сферы в психическую. Постепенное перемещение либидо из тела в психику связанно с развитием объективного либидо. Следовательно, психическая боль может появиться только тогда, когда нарциссическое либидо, направленное на эго, превращается в объективное либидо. Объекты, насыщенные либидо, начинают играть роль тела субъекта. Когда объект не оправдывает надежд или пропадает, возникает психическая боль.

Почему психическое отделение от объекта, его потеря, например смерть, или разочарование в объекте вызывает такую боль? Как уже упоминалось, при рождении у ребенка нет образа матери. Постепенно, после повторяющегося удовлетворения инфантильных нужд, вырисовывается полный образ матери. Когда возникает потребность, младенец стремится к ее удовлетворению, которое неразрывно связано с воспоминаниями (идеями) о матери. Вследствие этого, ребенок хочет не только получить удовлетворения, он хочет, чтобы пришла мама. Постепенно, стремление к удовлетворению превращается в стремление к матери. Стремление к объекту, насыщенному либидо, мы называем тоской. Отделение от объекта вызывает тоску. Всем тяжело по внутренним или по внешним причинам полностью отказываться от объекта.

Меланхолик и, до некоторой степени, человек, оплакивающий потерю любимых, с помощью идентификации воссоздает потерянный объект внутри эго. При любой потери из тоски прежде всего возникает идентификация. Это, так сказать, возвращение к первоначальной ситуации, когда объект все еще был частью эго. Однако, поскольку не может наступить настоящее удовлетворение, напряжение усиливается все больше и больше, и объект, который поглотило эго, теперь действует точно также, как часть тела, подвергающаяся чрезмерной стимуляции. Либидо, постоянно скапливающееся в этой «части тела» и чудовищная тоска создают травматическую ситуацию беспомощности. В этой ситуации впервые возникает психическая боль.

Теперь мы видим, чем отличается психическая тревога от психической боли: психическая боль — это реакция на травму, на реальную потерю объекта; психическая тревога — это реакция на опасность потери объекта. Другими словами, психическая боль возникает, когда рвется насыщенная либидо связь между объектом и субъектом (идеалы и тому подобное могут играть роль объекта); психическая тревога появляется, как только возникает опасность, что эта связь разорвется.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: