Основные элементы концепции и структуры анализа проблемы

УДК 1

ББК 87

ISBN 978-985-7014-49-1 © Тузова Т. М., Алексеева Е. А., 2013

© Оформление БИП, 2013

ВЕДЕНИЕ

В последние десятилетия о проблеме ответственности говорят все чаще и чаще, причем разговор о необходимости усиления этого регулятивного компонента человеческой деятельности выходит далеко за пределы традиционных для философской литературы областей этики. Вопрос об ответственности поднимают в самых разных контекстах: от экологической ответственности человечества за кризисное состояние окружающей среды и ответственности современного человека за будущее планеты и жизнь будущих поколений до социальной ответственности ученого и моральной ответственности политика; от социальной ответственности бизнеса до экономической и моральной ответственности работников предприятия как представителей его корпоративной культуры и т. д. В современной культуре растет понимание того факта, что именно ответственность агентов социально-исторического процесса является той болевой точкой, в которой одновременно сходятся и все последствия предшествующих человеческих действий, и нити поиска возможных путей их преодоления, выхода из глобального и локальных кризисов, претерпеваемых человечеством. Отмечая, что в ХХ в. возникла неведомая ранее забота о будущем человека, а именно забота о сохранении самой природы человека, – поскольку незаметно для самого себя или в результате страшных катастроф человечество может вступить в стадию нивелирования и механизации, «в жизнь, где нет свободы и свершений, в царство черной злобы, не знающей гуманности», – немецкий философ Карл Ясперс писал: «… будущее человечества не придет само, как явление природы. Все то, что сегодня и каждую минуту совершают люди, как они мыслят и чего ждут, является предначертанием будущего, его истоками, которые зависят от людей. … Путь человечества зависит от самого человека. Каждый отдельный человек, правда, бессилен; лишь объединившись, люди могут одолеть грозящую им опасность… Только ответственность за настоящее позволяет нам ощутить ответственность за будущее» [1, с. 160, 162, 165].

Подчеркивая, что предметом ответственности является хрупкое, уязвимое становящееся бытие, тленное, подверженное гибели, Ганс Йонас определяет этику будущего как «этику ответственности», характеризуя эту ответственность как континуум моментов бытия, существующего «здесь и теперь» [2, с. 77].

Современные мыслители предпринимают попытки по-новому осмыслить статус и содержание проблемы ответственности, тематизируя, прежде всего, временность как модус человеческого существования и человеческой истории. В своей лекции «Ответственность за будущие поколения: этический смысл трансмиссии», прочитанной в декабре 1992 г. в Московском государственном университете, декан философского факультета Парижского Католического института профессор Жан Грейш отметил: «в наше кризисное время ответственность предстает новым явлением, более значительным, нежели благоразумие, – а именно так переводилось ранее аристотелевское «phronesis» [3, с. 205].

Это связывается с тем, что традиционные этические учения, сфокусированные на рассмотрении взаимосвязанных явлений, принадлежащих к одному и тому же временному ряду, не могли предвидеть ситуаций, когда человек – это проблематичное, фундаментально уязвимое существо, вынужденное действовать в условиях неполноты знания и, нередко, полного незнания не только отдаленных, опосредованных, но даже ближайших, непосредственных результатов своей деятельности, – оказывается не способным гарантировать жизнь нескольким последующим поколениям людей или способным вовсе уничтожить ее. Интерпретируя трансмиссию в качестве временнóго интервала порождения смысла прошлого и работу наследования традиции (что способно придавать историческому процессу некоторое смысловое единство и направленность), обосновывая этический смысл трансмиссии на основе тезисов об онтологической ответственности за идею человека и будущее человечества, о необходимости для современного человека осознать значимость подчинения своей деятельности задаче: сделать возможное будущее достойным самой жизни, Ж. Грейш утверждает: хотим мы того или нет, но сегодня мы «уже вступили в новую этическую эпоху, в которой ответственность является «ценностью из ценностей»: будучи сегодня чем-то большим, чем просто добродетель или ценность, она должна стать принципом построения новой этической концепции» (курсив наш. – Т.Т.) [3, с. 205].

В этом контексте перед философами во весь рост встает задача объединения в рамках этики ответственности ее нравственных и познавательных аспектов. В качестве же категорического императива ответственности современная философия выдвигает требование: результаты твоей деятельности не должны быть пагубными для самой возможности будущей жизни на Земле [4, с. 340–344].

Признавая необходимость таких артикуляций проблемы ответственности, скажем так, на макроуровне и в формате коллективной ответственности, мы вместе с тем должны понимать, что любые формы коллективной ответственности – от ответственности всего человечества до ответственности больших и малых социальных групп – имеют своим онтологическим основанием ответственность на микроуровне, т. е. ответственность как личностную структуру сознания и поведения. Речь идет о личной ответственности человека, о личной ответственности конкретных субъектов действия, составляющих соответствующую социальную группу. Иными словами, онтологическим условием реализации коллективной ответственности в любых ее формах является онтологическая возможность реализации личной ответственности в каждой отдельной точке социального пространства и времени. Говоря о «линии необратимости» в человеческой истории, способной предотвратить разрушение цивилизации, об «элементарных и минимальных условиях жизнеспособности и полноты бытия общественных образований», М. К. Мамардашвили отмечал неустранимость «индивидуальной метафизики». «Необратимым нечто может быть лишь в человеке. Нужны индивидуальные точки необратимости, и важно, сколько таких «точек», в противодействие которых упирался бы любой процесс распада и разрушения. По ним и выведется тот или иной интеграл… Ибо нет и не может быть никакого социального механизма, даже самого изощренного и совершенного, который мог бы обойти разрешающие индивидуальные точки: результаты самой усложненной системы все равно устанавливаются по уровню их разрешающей способности» [5, с. 190].

Соответственно, и философское обоснование возможности любых форм коллективной ответственности упирается в необходимость онтологического обоснования ответственности как личностной структуры сознания и поведения человека.

При этом понятия коллективной и личной ответственности вовсе не являются тождественными: как коллектив не является простой суммой всех входящих в социальную группу членов, так и коллективная ответственность не является простой «суммой ответственностей» составляющих его индивидов. Это связано со спецификой онтологической природы социального: реализуясь в поле социальной материи, объективируясь в пространстве неким образом всегда уже структурированных социальных возможностей, индивидуальные действия (и их смыслы) неизбежно трансформируются, сталкиваясь с актами (и их смыслами) других участников события, смешиваясь и переплетаясь с ними. В этом тотальном взаимодействии в социальном поле индивидуальные действия неизбежно приобретают новые размерности своего смысла, отклоняющие его от первоначального намерения агента действия, от его первоначального смысла в «авторском» («изолированном») пространстве сознания, самосознания, понимания и практики. (Метаморфозы индивидуального намерения и акта в отчуждающем поле социальной материи обстоятельно проследил Ж.-П. Сартр в своей «Критике диалектического разума» [6; см. об этом также 7; 8; 9]).

Смысл как «результирующая», таким образом, трансформируется в многомерное, многослойное гетерономное социальное образование – смысл «без автора». Так, замышляемое и расцениваемое на личностном уровне как ответственное и справедливое, действие индивида при его объективации в мире может получать неожиданно неблаговидное лицо и приводить к таким неблагоприятным последствиям, что ситуация может давать все основания квалифицировать ее как ситуацию безответственности, как подтверждение и живую иллюстрацию известной поговорки «благими намерениями вымощена дорога в ад».

Эта компонента синергийности социального и индивидуального ставит исследователей проблемы ответственности перед острым и сложным вопросом: кто является субъектом ответственности за действие и смысл «без автора»? Кому можно вменять в вину (или заслугу) действие и его последствия, с кого спрашивать и кому предъявлять претензии? Ведь, в конечном счете, все и всегда живут и действуют в мире, «среди вещей и Других», и для каждого оказывается справедливой мысль Ф. И. Тютчева «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…».

Последнее в полной мере относится и к нашему действию. Осуществляясь нами в одной точке пространства и времени, оно может прорастать в жизни Другого, в социуме и истории своими непредсказуемыми смыслами и последствиями с самыми неожиданными и неузнаваемыми ликами и пространственно-временными координатами.

В этом ракурсе встают вопросы: возможен ли вообще, существует ли субъект ответственности в таком контексте? И если да, то как он возможен, как можно помыслить и онтологически обосновать такую возможность? Они встают тем острее и больнее, если принять во внимание широкое распространение и авторитетность «бессубъектных» исследовательских стратегий и методологий в современной гуманитаристике. Эти объективирующие аналитические стратегии исследования, основанные на идее децентрации человеческого сознания, изначально задают и легитимируют результатами своих разработок образ человека как функции разного рода социокультурных тотальностей и структур, «эффекта» «машин по производству смысла», эффекта разного рода дискурсов, организующихся в соответствии с собственными внутренними возможностями и регулярностями. (Подробнее об этом см. [8, с. 127–147]). Такие методологические сдвиги приводят к стиранию онтологической специфики человеческого бытия, сознания и самосознания человека. Вольно или невольно при реализации объективирующих стратегий исследования человеческого опыта «собственно человеческое» (способность к работе самосознания как центрирования своего опыта и самоопределения) оказывается устраненным, выведенным за рамки анализа, поскольку сознание и самосознание задаются и анализируются лишь в качестве структурных элементов системы, всецело подчиненных ей и не влияющих каким бы то ни было существенным образом на процессы производства смысла. То есть субъективность утрачивает собственно субъектность [9, с. 62–72]. Отказываясь от классического интеллектуального наследия, критикуя экзистенциально-феноменологические концепции сознания, самосознания и смысла, которые восприняли многие существенные идеи классики, постмодернистские концепции, как следствие, фактически снимают с повестки дня и проблему ответственности человека за свой способ существования, смыслы и значения своего опыта и, в конечном счете, за мир и свою ситуацию в мире.

Вместе с тем, сегодня онтологическое обоснование ответственности уже не может и не должно строиться без учета этих современных трансформаций теоретико-методологических принципов исследования человеческого опыта, а именно под знаком его «расцентровки», децентрации. Оно не должно игнорировать существование безбрежного, необозримого во всей его полноте, объемах и ликах поля «ритмов безличного», пульсирующего вне и внутри человека. Это с одной стороны.

С другой же, – если философское предприятие мысли хочет сохранить себя в современных познавательных контекстах в качестве автономного исследования, не редуцируемого к конкретно-научным гуманитарным проектам, оно должно стремиться к сохранению (возобновлению, восстановлению) в этих новых проблемных контекстах и по отношению к ним конститутивной для самого философского (метафизического) вопрошания проблематики условий свободного и ответственного акта; способов расширения границ самосознательности и путей сознательной работы самоосвобождения человека (как его способности центрировать свой опыт и самоопределяться по отношению к наличному в направлении возможного и должного). Без этих идей, равно как и без их артикуляции в современных контекстах (пространствах действия ритмов и механизмов безличного) сегодня нельзя ни помыслить саму возможность феномена личной ответственности в мире, ни построить его внутренне непротиворечивое онтологическое обоснование. То есть построение такого обоснования предполагает поиск ответа на вопрос: как восстановить свободу, авторство, вменяемость и ответственность человека в реальном, объективном поле его жизнедеятельности, пронизанном «ритмами безличного» (механикой социального, телесного, бессознательного, структурами языка, текста и др.)?

Соответственно, одну из задач, конституирующих, на наш взгляд, современную онтологию, можно сформулировать как необходимость продумывания возможностей восстановления способности «исчезающего» («расщепленного», «распыленного») субъекта к установлению себя в истоке смыслов и значений своего опыта, к самоопределению и ответственности в новых, более широких социокультурных контекстах. Эту составляющую современной онтологии, стягивающую в себе одновременно оба указанных ракурса, кратко можно определить как онтологию ответственности. Ее можно построить на основе идеи онтологической неустранимости личностного присутствия в конституировании объективно данного в ситуацию. Это позволит понять ответственность как творческий индивидуирующий акт, определить, что основным механизмом ее формирования в качестве личностной структуры является акт самосознательной индивидуации опыта, а также проинтерпретировать и обосновать ответственность человека как структуру сознания, акта и реальности, структуру, выстраиваемую, поддерживаемую и реализуемую субъектом, способным понимать, переживать, вводить и удерживать в своем опыте обстоятельства как свою ситуацию (т. е. индивидуировать объективно данное в своем опыте).

Таким образом, проблема онтологических условий ответственности как личностной структуры сознания и поведения человека стягивает в себе фундаментальные проблемы онтологии субъективности, сознания и самосознания, с одной стороны, и, с другой, проблемы онтологической специфики существования социокультурных тотальностей и структур. Причем, если первая группа проблем позволяет задать и помыслить человеческий опыт в таких его размерностях, как свобода и ответственность в качестве специфицирующих человеческое существование в составе универсума, т. е. выделяющих собственно человеческий (нравственный) порядок из многочисленных серий каузальных связей мира, то вторая представляет нам своего рода довольно плотную среду объективных обстоятельств с их собственными свойствами, структурами и законами. В этой плотной среде объективных обстоятельств свободный ответственный акт, реализуя себя, «тормозится» и отклоняется от своего первоначального замысла и смысла. И тем не менее, именно в этой среде и по отношению к ней формируются и реализуются личностные механизмы ответственности. Поэтому в нашей работе онтологическое обоснование возможности ответственности как личностной структуры сознания и поведения человека будет выстраиваться одновременно в ее субъективном и объективном «регистрах».

Актуальность построения онтологии ответственности как смысло- и структурообразующего элемента человеческой практики (и, соответственно, как структуры мира), ее расширенной артикуляции в контексте изменившихся способов проблематизации сознания, рефлексии и повседневного опыта человека в философии второй половины ХХ – начала ХХI вв. далеко не в последнюю очередь обусловлена и тем, что в отечественной философской литературе основное внимание всегда уделялось прямой связи между историей (культурой, социумом), с одной стороны, и, с другой, индивидом. На уровне социальной теории эта прямая связь фиксировалась постулатом о социальной обусловленности человека, его сознания и деятельности; на уровне философской и научной методологии – фундаментальным принципом социального детерминизма при их изучении и объяснении.

Традиционный акцент на этой стороне взаимоотношений индивида и общества вытеснил в тень обратную связь между ними, а именно необходимость личностного обеспечения социально-исторических и экономических процессов, культурных и духовно-нравственных явлений и отношений. Уже сама проблема онтологической конститутивности индивидуального сознания с такими его структурами, как самосознательное единство и ответственность, была (и поныне остается) периферийной в корпусе философско-методологических исследований. И вовсе не исследованной является проблема индивидуации опыта. Тем самым из поля социально-гуманитарных исследований изначально исключалась взаимность исследовательских перспектив личность / общество; личность / история, а именно такую взаимность перспектив должно предполагать онтологическое обоснование ответственности человека как продукта и, одновременно, агента социально-исторического процесса.

Авторы ставили перед собой цель разработать онтологию ответственности на основе:

а) вычленения ее субъективных и объективных онтологических условий и предпосылок;

б) обращения в этом контексте к анализу возможностей разных типов методологии исследования человеческого опыта и сознания;

в) определения связи между нравственной и познавательной ответственностью человека.

Такой анализ позволяет выявить онтологические структуры и характеристики феномена подлинно ответственного отношения и акта, отличить их от псевдоответственных отношений и действий, например, когда единство (единообразие) действий членов группы обусловлено не внутренним и общим для каждого члена группы единством состояния и понимания общей цели, осознанием ее объективной ценности и личной ответственности, а внешним, принудительным по отношению к индивиду, правилом поведения, насаждаемым, в том числе, в ситуации тотального страха перед «отлучением» «неверных», остракизмом, террором и др. Заметим при этом, что совсем не случайно то большое внимание, которое крупнейшие мыслители ХХ в. уделяли вопросам онтологической природы социально организованных порядков, коллективных движений и положения в них «самости», различения подлинных и неподлинных способов человеческого бытия в мире (Г. Марсель, К. Ясперс, Ж.-П. Сартр, Э. Фромм, Х. Ортега-и-Гассет и др.).

ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ

Основные элементы концепции и структуры анализа проблемы

Философское обоснование ответственности личности за мир и свой способ быть в нем – это определение условий ее возможности, или мыслимости: каким должен быть мир? Каким должен быть человек (сознание)? Какой должна быть фундаментальная онтологическая связь между ними, чтобы ответственность человека можно было помыслить и обосновать? Концептуально и методологически онтологическое содержание проблемы ответственности личности за мир и свой способ присутствия в нем будет задаваться нами через призму необходимости засечения и экспликации ответственности:

а) в качестве личностной структуры сознания и поведения индивида и, одновременно;

б) в ее статусе объективированного присутствия в мире, т. е. как внутренней онтологической структуры ситуации и реальности.

Именно онтологическая неустранимость и конкретность способа нашего личностного присутствия в конституировании объективно данного (объективных обстоятельств) в ситуацию позволяет, на наш взгляд, проинтерпретировать и обосновать ответственность человека одновременно как онтологическую структуру сознания, акта и реальности. Ибо эта структура – в качестве смысла, связывающего разрозненные объективно данные обстоятельства в определенное единство, в конкретную ситуацию человека в мире, – уникально неповторимым, личностным образом производится и реализуется самим субъектом.

Эту онтологическую работу человека в мире можно описывать как индивидуацию объективно данного в его опыте.

Исходя из этого, структура исследования была задана и определена концептуальными предпосылками, состоящими в том, что онтология ответственности личности, ее внутренне непротиворечивое философское обоснование предполагают одновременно:

– выявление и описание фундаментальных онтологических структур сознания, которые, специфицируя человеческое существование, позволяют человеку выделять себя из плотности каузальных серий природного и социального мира и самоопределяться по отношению к данному (принцип автономии, или способности человека к «самобытию»), на основании чего он может быть субъектом вменения и ответственности за свой способ быть и действовать в мире;

– определение онтологических особенностей существования и функционирования объектов, структур и отношений социокультурного мира, исходя из которых (опираясь на которые) человек может, во-первых, теоретически помыслить возможность своей свободы, выбора и личной ответственности за происходящее в мире и себя самого в нем, и, во-вторых, практически реализовать структуру ответственности в своем реальном опыте.

Речь идет о необходимости выявления внутренней онтологической связи между реальным миром и человеком (и определения механизмов этой связи), которая связывает мир и человека в конкретную тотальность «человек в ситуации» (человек и его ситуация), ибо именно в таком контексте выполняется рефлексия человека о себе как субъекте ответственности.

В соответствии с этим разработка целостной концепции онтологических условий ответственности предполагает: а) необходимость философского расчленения ситуации на ее субъективные и объективные составляющие; б) анализ и обоснование субъективных условий ответственности как способности индивида вставать в истоке своих действий и брать их на себя, т. е. быть вменяемым автором своих действий; в) вычленение объективных предпосылок и условий формирования и реализации ответственности человека в социокультурном пространстве его жизнедеятельности. При этом социум, будучи пространством реализации прав и свобод человека, должен рассматриваться не только как пространство практической реализации ответственности в качестве личностной структуры, но и как система объективных предпосылок ее формирования.

Оба эти разворота проблемы ответственности должны опираться на анализ эвристических возможностей современных философских онтологий сознания и самосознания, а также методологий их исследования в следующих аспектах:

а) тематизации связи между творческой деятельностью человека и ее объективациями;

б) определении места индивидуации человеческого опыта в качестве основного онтологического механизма формирования ответственности как личностной структуры сознания и поведения;

в) раскрытии смысла ответственности как творчества и онтологической структуры ситуации и реальности.

В этом контексте очевидно, что проблема онтологических условий ответственности, лежащих на стороне субъекта, требует сопоставительного анализа основных способов позиционирования сознания в современных исследованиях смыслообразующей деятельности сознания, определения их различий, их статуса и места в структуре онтологического обоснования личной ответственности. С этой точки зрения нами выделено два основных способа позиционирования сознания в современной философии – как источника смысла (феноменология и экзистенциализм) и как «позиционного эффекта», т. е., по выражению Ж. Делёза, как функции «смыслопорождающих машин» (постструктурализм). Определяя разное понимание объединяющей и творческой функции сознания и самосознания в структуре человеческого опыта, эти два подхода должны иметь, соответственно, и свой – различный – статус и место в структуре онтологического обоснования личной ответственности.

Сопоставительный анализ методологических принципов интерпретации сознания и самосознания в этих двух исследовательских программах, предпринимаемый в нашей работе, необходим нам для определения возможностей введения на их основе размерности свободы в анализ смыслообразования, означивания и оценки данного, т. е. для определения их возможностей в обосновании ответственности как творчества, ответа человека на вызовы реальности. На этом пути нам представляется возможным онтологически обосновать идею сознательного личностного единства человеческого опыта как условия вменяемости и ответственности человека, ввести идею длительности сознания в анализ механизмов смыслообразования и проинтерпретировать самосознательную личностную индивидуацию опыта как основной онтологический механизм формирования ответственности в качестве структуры сознания и поведения индивида.

В контексте анализа субъективных и объективных факторов, влияющих на процессы формирования и реализации личной ответственности в современной культуре и социуме, большое значение приобретает вопрос о границах рефлексивного осознания ответственности в обыденном сознании. В соответствии с этим в структуру общей концепции исследования введены проблемы:

а) культурных традиций и социальных обстоятельств в контексте открытия / закрытия пространства возможности осознания личной ответственности;

б) культурных традиций и социальных обстоятельств в контексте открытия / закрытия пространства конкретной реализации личной ответственности.

Но прежде всего в прояснении нуждается вопрос о специфике уровня собственно философской постановки вопроса об ответственности как личностной структуре сознания и поведения, ибо именно она обусловливает специфику как пресловутого философского ригоризма в этом вопросе, так и языка анализа и описания феномена ответственности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: