Маслова Н.П. – Контакты с иным разумом 4 страница

— Откуда это у вас? Эта штучка обладает очень сильной энергией! — выпалила она и быстро вернула камень. Глядя поверх очков, она хотела что-то еще добавить, но, чуть помедлив, еще раз бросила ошеломленный взгляд на бусинку и быстро закрыла за мной дверь.

Только позднее я поняла необдуманность своего поступка: я пришла в незнакомый дом, втерлась в доверие к незнакомой женщине, как авантюристка, наплела что-то мистическое про мужа, пообещан избавить его от недуга. А на прощание дала потрогать неизвестную штучку. После чего хозяйка чуть сразу не теряет сознание. Как в детективе. Когда женщина, очнувшись, приходит в себя, то квартира ока швается пустой — все вынесли. А всего-то доверчиво потрогала безобидную бусинку...

II нескольких сантиметрах от меня лежал облепленный 1|)и н.ю комочек— маленький, неказистый, неброский. Дальше пип н. пороги разбросана серая щебенка. Невзрачный комочек Ом и и цвет щебенки, но чуть крупнее других камней и потому на»1о|мис сразу выделялся размером.

«Подбирать или нет?— решала я, — Ладно. Подберу, так и пмть! Не зря же я ходила через дорогу». Подняв с земли грязный комочек, зажав его в ладони, вернулась на работу. Присохшая н'мня легко смылась под струйкой воды, и вдруг открылся красивый камушек — черный, граненый, как большая бусинка. Мерный камень был какой-то особенный, невиданный мною римее. Внутри бусинки обнаружилась уже готовая дырочка для шнурка, осталось лишь продеть. «Талисман — как посланник с 1.1 некой Звезды, — подумала я. — Мистика!» В окно светило солнце, шгадочная бусинка каталась по ладони, переливаясь и играя I рнними в его лучах. Но ничего не происходило при этом...

— Ты будешь получать знаки... — донесся неожиданно Голос н I детства, далекого и забытого. Чей это был голос? Кто при- | лил мне странный знак по космической почте? Что он скры- миет? Вопросы так и остались без ответа. Осталась и маленькая Оусинка— мой космический талисман. Черная бусинка — и ничего больше.

Именно этот талисман я дала подержать жене Шишкина втот день, когда меня «повели» к нему, надеясь, что она «почувствует» шергию и что-то мне объяснит, мне не терпелось внести некоторук» ясность в значение этого камушка. Втайне я рассчитывала, чю она, как специалист, окончившая школу Джуны, посмеется нал моими фантазиями и скажет: «Пустое, это просто бусинка». И успокоились бы мои фантазии. Но Любовь Александровна <>1 реагировала иначе — она чуть не упала в обморок. Именно ее полуобморочное состояние при соприкосновении с камнем и страх убедили меня больше, чем что-либо — бусинка непро- iчая. Определенно, ее послали мне «оттуда», и в этом послании тложена не только магическая сила, но и тайный смысл. Чтобы камушек попал в нужные руки, посодействовали некие «не- icMiibic силы», о которых я не знаю. Они прислали ЗНАК. Знак МАГИЧЕСКОГО КРИСТАЛЛА.

я перевела ее, женщина вынуждена была вернуться от остановки и пройти несколько метров обратно в сторону здания, где я работала. Это создавало для нее некоторые неудобства.

— Почему ты не можешь сделать это сама?— недоумевала я, — Зачем я-то нужна?

—Ты должна перевести меня через дорогу, — упрямо стояла на своем моя знакомая, повторяя одно и то же.— Жди. Я скоро буду и поднимусь за тобой на второй этаж, — сказала она и положила телефонную трубку

Взбудораженная, лохматая, пышушая здоровьем, она вторглась в комнату спустя какое-то время, ошеломив своей буйной энергией, и потащила меня за собой вниз по лестнице. Чем обусловлен ее внутренний порыв — оставалось неясно. Подчиняясь ее напору, я безропотно пошла за ней на улицу чувствуя ее правоту, ее решимость к действию, хотя и ничем не обозначенную. Дорога от машин была пуста, как я и предполагала.

— Пойдем! — властно сказала знакомая, забыв, что она больная, и лихо перевела меня через дорогу. На это ушло две минуты, — Ну и все. Дальше я пойду сама.

—Азачем тебе была нужна я? — трясла я ее за руку, пытаясь хоть что-то прояснить для себя.

— Не знаю, нужна была и все, — хохотнула знакомая, махнув кудлатыми, развивающимися по ветру кудрями. Затем задорно помахала рукой и быстро пошла к больнице.

Остановившись на бетонном поребрике дороги, я смотрела вслед ее взлохмаченной голове и испытывала давние, знакомые позывы: «Эх, вцепиться бы ей в волосы, да отодрать как следует за эту глупость, как в детстве!» Машины с ревом проносились мимо. Раздосадованная, я стояла у дороги и смотрела по сторонам в полном недоумении, стараясь найти хоть какое-то, даже самое бестолковое объяснение, для чего меня так смешно и нелепо перевели через дорогу?

— Посмотри иод ноги, вдруг раздался тихий, но настойчивый голос, ыпвучавший где-то н гишине мозга. Язавертела головой влево и вправо от дороги, но ничего не нашла. — Посмотри под ноги!

•нч кий колпак из световых линий, и накрыл меня, прихлопнул, кик кролика в клетке.

Неправда, что космическая связь никак себя не проявляет. Проявляет, да еще как! Кто-то невидимый вполне сознательно

< ырился изолировать меня, огородить от взаимодействия со ииеми внешними факторами. Меня изолировали от людей, от in |обусов, отзвуков, от взглядов, от голосов, применив какие-то необычные методы. Я стала раздуваться на глазах, как бочонок, ншюлняясьзолотистой энергией, поступающей неизвестно откупа Энергия создала вокруг меня необозримое плотное энергетическое поле, обхватившее меня, как кольцо, и не подпускающее никого близко. Выгнутое, как буфер, и бесцветное, как воздух, щи) вызывало у окружающих необъяснимое беспокойство: они ■I ю-то чувствовали, но не видели и потому не понимали, что они чувствуют. Я поспешила на автобусную остановку.

Автобус был переполнен, но я нырнула в него на пару остановок. Пассажиры передавали контролеру деньги на билеты, и тесноте наседая друг на друга. Они огибали рукой круг, в котором стояла я, делая это непроизвольно, — очерченная пу- iюта зрительно не существовала для них. Пустоту не замечали, продолжали толкаться, но войти в нее не могли. Я словно находилась вне этого времени, и в то же время была подключена к этой реальности, где время текло как обычно, но в отличие от пассажиров я все видела и ничего не могла сделать — я была как оглушенная рыба в воде.

Мне надо было треснугь себя, сделать больно, чтобы разобраться— сон или явь происходит со мной? На работе, куда я наконец добралась, с телефоном стали происходить странные вещи — все звонки ко мне словно контролировал кто-то Свыше: все разговоры резкие, раздражающие, способные вывести меня из равновесия — отключали, а те, что были с добрым настроем, — оставляли. Приходилось только удивляться прозорливости космических существ — как они узнавали, кто есть кто? Но это факт— если в голосе человека звучали теплота, нежность, сим патия, понимание, то их словно выдергивали из голоса звонившего какой-то необъяснимой силой, перемалывали в энергию и... закачивали в меня. Если следующий звонок был от скучного

Тайна знака моего Кристалла лежала на поверхности. Но понадобилось несколько лет, чтобы я лишь приблизилась к пониманию того, какой смысл нес в себе маленький символ и какую роль играл черный кристалл в моей жизни. Кто-то словно намеренно подбрасывал ситуации, где я училась анализировать и делать выводы, вырабатывать наблюдательность и сопоставлять происходящие события, и применять полученные знания к окружающему миру.

Мы и не предполагаем порой, что существует вселенское пространство, которое работает вместе с нами, не зная ни минуты покоя. Работает, не покладая рук и стыкуя людей с теми задачами, в которые они должны войти. День и ночь оно подбирает и клеит судьбы людей, кроит их желания, выкладывая мозаику событий. Оно паяет и лудит человеческие обстоятельства, вышивает и строчит их будущее, делает все, чтобы человек в результате каких-то сложных действий получил набор сюрпризов, предназначенных Судьбой. Ачтобы сообщитьотом, что время человека пришло, — Судьба посылает свой Знак.

Растянутое Время

Забрав кристалл, я оставила жену Шишкина. Мы договорились с ней о встрече вечером, на крыльце главного корпуса нейрохирургии 40-й больницы. Вопрос был решен безоговорочно—лечение Шишкина назначено надень, который выбрали существа. Я выскочила из подъезда дома на улицу и быстро направилась в сторону работы — уже было недалеко. Казалось, все самое неожиданное осталось позади — окна квартиры смотрели вслед безлико и равнодушно — но мне так только казалось.

На улице с первой же минуты я почувствовала, что пространство вокруг меня вдруг изменилось — тело стали «обволакивать* невидимые, но сильные потоки энергии. Как если бы я оказалась между несколькими невидимыми надувными матрасами, которые словно специально кто-то надувал, накачивал. Атмосфера вокруг все уплотнялась, хотя для людей, проходивших рядом, казалось, ничего не происходило. Над головой появился прозрачный купол, своеобразный энергети-

1мжг должна вписаться в какой-то ритм, в какой-то срок, известный мги.ко им И этот срок ограничен конкретным «временным пцм' 1ком». Именно поэтому в течение всего дня они прилагали | и. н.шие усилия и делали то, что трудно представить нормальному человеку — они РАСТЯГИВАЛ И наше земное время — это и s фенний завтрак, и рабочий день. И потому утром будильник Пыл I л кой тормозной, еле двигая секундными стрелками.

Под напором маленьких бестий, которые беспрестанно

почили в ухо, щипали, толкали меня, я, уступив все-таки их

п.июйчивости, пошла в больницу чуть раньше. Уже уходя, на I амом пороге у дверей, перебросилась парой слов с сотрудником I 1ашей. Он нес всякую чушь, но голос его был мягкий, отретушированный, без зазубрин. Идаже мне уже было заметно, что и ют момент, когда он говорил, воздух около него вибрировал, словно кто-то выбирал из его голоса бархатистость, мягкость, нежность звуков, как выбирают лакомый кусочек. Я видела, как мггем его энергию перекачивали в меня, будто я аккумулятор, тшиитывая и заряжая меня окончательно, по полной программе, успевая делать это даже на ходу. От поступающей энергии я i каждым часом раздувалась все сильнее, как жаба. Все больше и становилась похожей на громадный сосуд, который до краев наполняли положительными зарядами, живой целебной энергией, вместо красного вина, и куда-то бережно несли, старательно мкрывая от всех.

Встречные люди как-то странно смотрели на меня. Что-то случилось с глазами — я шла в больницу, глядя под ноги, и не мог-

I л взглянуть на прохожих. Почему-то было трудно поднять веки, словно на глаза повесили тяжелые шоры. Едва бросив на меня взгляд, даже легкий, люди тут же шарахались вбок и старались обойти стороной, с легким испугом поглядывая в мою сторону. До самой больницы я не могла поднять головы, ее вдавливали вниз и удерживали невидимой силой. Существа словно боялись, что энергия, которую они собирали целый день, собирали долго, скрупулезно и тщательно, могла расплескаться даже через глаза. Они дорожили каждой каплей драгоценного сырья.

Тело уже так раздуло, что его буквально катили, как бочонок, боясь уронить живительной энергии, даже ее каплю. Кто

зануды —он не проходил. Вот слышу голос в трубке: «Але! Але!*, а связи нет, его уже отключили. Всех, кто мог сказать что-то неприятное, начисто убрали из общения со мной. Так продолжалось на протяжении всего дня. На работе исключали все раздражители. Даже музыка по радио звучала как по заказу — мягкие бархатные голоса, любимые песни, любимые исполнители: Юрий Антонов, Юрий Лоза, Валерий Леонтьев, Лев Лещенко, Валерий Мелад- зе, Леонид Агутин, Сосо Полиашвили, дуэт «Modem Talking*... Женские голоса почти не звучали. Казалось, меня как губку напитывали вибрациями любви, мягкости, теплоты и благожелательности.

Ближе к вечеру, около 18 часов, мной стало овладевать беспричинное беспокойство. Я старалась подавить волнение, да и не время еще — мы договаривались встретиться с женой Шишкина на 19часов. «Успею подкрасить глаза», —решила я, и не торопясь направилась к зеркалу. Но вверху, под потолком, вновь зазудели голоса космических нытиков.

— Иди в больницу! — существа в буквальном смысле выталкивали меня из комнаты. Посмотрела на часы— нет, еще рановато. Нечего идти у них на поводу. Достала тушь для ресниц и поднесла щеточку к глазам. «Мультяшки» были тут как тут и стали вмешиваться — заторопили, затеребили, подталкивая меня к выходу.

—Ты занимаешься глупостями! Скорей в больницу! Скорей!

Простив их за слово «глупости», сделала вывод: «Аресницы- то, оказывается, эти назойливые существа не красят и тушью не пользуются. Они даже не знают, что это такое.

— Раньше назначенного времени нас в больницу не пустят, — мягко объяснила я. — Есть расписание посещения больных, обязательное для всех.

— Почему не пустят? — заволновались прозрачные существа,

• не понимая, как можно запрещать, если человеку нужна помощь?

Какое такое может быть «Расписание часов работы», если жизнь человека — в опасности, и ухудшение может наступить в любой момент? Как можно «не пустит ь», если уходит время, драгоценное время, которое может спасти жизнь! Существа тревожились и торопились. Их нетерпение натолкнуло меня на мысль, что я 'пи произойдет сейчас, то, что я приму на себя, требует особой ЦМииплины, упорства и самоотречения. Мой Дух, желая помочь ■и in нн-ку, уверенно проявлялся во мне, подчинившись каким-то тнжким обстоятельствам.

• Жена убедила меня, что существуют всякие странные игшн, улыбаясь, говорил Николай Алексеевич. Слегка по- ничиння головой, он хотел сказать, что сомневается, и в другое прем я поспорил бы и посмеялся над этим вместе со всеми. Но... не сейчас. — Сейчас я уже на все согласен. Очень устал. Не сплю пи ночам от жуткой, невыносимой боли.

—Тогда начнем, — сказала я и встала над ним, раскинув руки hiui самым краем кровати.

Рассказ Надежды Космическое сотрудничество

Николай Алексеевич, могучий, немалый по габаритам, сильный мужчина, стал послушен как ребенок — он безропотно лег на кушетку, головой к двери. Мелкая и хрупкая против него, я потопталась рядом, походила около кушетки, выбирая нужное положение, и осталась неудовлетворенной: мне было неудобно работать, стоя у кровати именно в том положении, как я вынуждена была стоять. Перед глазами стояла картинка, где он лежал на столе, расположенный совсем по-другому, и где я стояла перед с гопом. Но дело в том, что я, как только переступила порог палаты, очень разволновалась и стала делать ошибки одну за другой: постеснялась положить его так, как показали на картинке, не проверила, что может мешать под ногами во время работы, и потому не заметила притаившуюся в углу, под панцирной сеткой кровати, железную медицинскую «утку». Не обратила внимания на темный массивный портфель у ножки кровати, а также на домашние, в клеточку, потертые тапочки под кроватью. Позже эти предметы сыграли свою не лучшую роль — я все время о них спотыкалась и... нарушала ритм работы.

Жена попросила у меня разрешения присутствовать во время сеанса. Мне, честно говоря, самой хотелось, чтобы в комнате делает это и как это происходит? Вопросов у меня становилось все больше и больше.

Космическое лечение

У больницы, выглядывая меня издали, уже ждала жена Николая Алексеевича. В ее сопровождении мы прошли к больному. Жена была предупредительна: войдя в палату к мужу, она, видимо, подготовила Николая Алексеевича, объяснив, что к нему пришли с работы. Он терпеливо ждал. Но, увидев именно меня, он и удивился и обрадовался. Я робко вошла в двери — он лежал большой, уставший, но не совсем беспомощный. Шишкин поднялся на локте руки, широким жестом приглашая к беседе. Его всегда отличала обаятельная, лучезарная улыбка, и сейчас он улыбался так, как будто мы собирались говорить о празднике — сильные мужчины не любят показывать свою боль. Но то, что он, реалист в душе, согласился принять меня, как раз говорило

о том, что боль стала действительно невыносима.

Наступило неловкое оцепенение — я должна была объяснить то, что мне самой-то было не совсем понятно. «Что-то я должна сделать, но не знаю что, как-то с ним поработать...* — приблизительно так, бестолково и несвязно, я объясняла его жене о своих планах накануне вечером. Вот и сейчас, стоя около него, мне сложно было собраться с мыслями — мешала ранговая, официальная зависимость от него как начальника. Не менее сложно было и ему, живущему проблемами реальной жизни, поверить и принять то, что могло произойти в этой комнате. Глупейшая ситуация.

Но неожиданно сработал какой-то винтик, во мне включились упрямство и вера, вера в себя и в то, что происходящее со мной- реально, как реальны существа, прорвавшиеся к нему из таинственной) мира. Вспомнив ночную картинку, я увидела перед собой простого обычного человека, больного и измученного бессонными ночами. Что-то щелкнуло внутри меня, я перестала бояться его, исчез барьер, и сразу перестали существовать регалии, так сковывавшие меня. В мот миг во мне не было ни страха, ни сомнений. Я твердо жала, что пришло мое время, ито.

Шшобных вещей, — сгустки были: густые комочки желтовато- мпни истой энергии сочились, как мед с пальцев, были реально пилимы, ощутимы, их можно было даже потрогать. Сгустки про- (ачшшлись через органы тела, заполняли какие-то непонятные пин меня структуры, погружались в них, высвечивая темные утлки больного тела бледно-голубым светом.

1*уки выполняли сложные процедуры, непонятные мне, наполняя органы живительной силой. Они делали то, что считали ну*ным, мне оставалось только наблюдать. «Откуда они знаки, что делать?»— недоумевала я, но руки все двигались, сами

11 tiOiuiMCb и разгибались, играя в воздухе пальцами, как играет мгч.ншческое пианино.

Николай Алексеевич постанывал, он чувствовал мои пальцы н лумал, что кончики пальцев касаются его. Но происходило

I m-то невероятное, ошеломляющее, превосходящее всякое возражение— руки не прикасались к телу ни на секунду! Казалось, нпльцытщательно массировали позвоночник, массировали ногу, ч ю-то выбирали из поясницы — но при этом пальцы висели над ним в воздухе на небольшом расстоянии! Ощущения от процесса v меня были самые разные — я чувствовала, что все тело Николая Алексеевича источало тепло, и только правая нога была холодная, почти как мертвая зона, плотная, как топкое болото, затянутое и лом, и никак не реагировала.

Мои «энергетические пальцы» потрогали все больные косточки, посмотрели их, перевернули. Под простынкой охал Николай Алексеевич: он чувствовал легкое покалывание от рук, сильное тепло и даже боль. Правая нога по-прежнему была безжизненна, словно мертва, как могила, скрытая под плотной коркой холода. Но все же сквозь холод едва слышно пробивался теплый комочек жизни. Уловив это, руки дополнительно «прогрели» правую часть тела.

— Я чувствую тепло, жар, мне так хорошо! — неожидан но для себя заговорил Николай Алексеевич, радуясь, как ребенок, даже небольшому облегчению.

Энергия плескалась из рук, казалось, ей не будет конца. Поступая откуда-то сверху, она все шла и шла, поступая в меня бесконечным непрекрашающимся потоком.

был свидетель происходящего— попробуй потом докажи, что что-то было! Трудно поверить в это, заранее зная, что я совершенно ничего не умею делать. Тем более трудно поверить врачу-профессионалу. Поэтому я разрешила ей, снова допустив грубейшую ошибку, — я напрочь забыла про картинку, где он лежал на столе и где, кроме нас двоих, в палате никого больше не было— жена там напрочь отсутствовала, только Шишкин, я и пустота! Об этом я совершенно позабыла!

Жена с радостью осталась в палате, незаметно расположившись на кушетке в углу.

Шишкин лежал на спине, оголив одну ногу. Вторая была закрыта тонким одеялом. Одеяло— мешало, мне необходим был контакте живой кожей. Каждая плотная материя, видимо, забирала на себя какую-то часть энергии. Но мне неловко было раздеть его — все-таки мужчина, да еще начальник. Не будь здесь жены, я нарушила бы субординацию, но ее присутствие смущало меня. Я допустила еще одну ошибку — оставила на нем одеяло.

Я неожиданно почувствовала, как громадная энергия идет потоком на больного, и тогда все произошло, как на картинке: руки мои, словно крылья, сами разошлись в разные стороны. В них появилась большая сила, энергия, делая мышцы упругими до жесткости. Прилив бодрости, легкости наполнял меня необычной энергией. Энергия как будто имела объем и громадную силу, вливаясь в меня как бурный поток, она плескалась во мне. Мне даже страшно стало, когда я почувствовала эту силу, эту мощь, ведь это ощущение было в первый раз.

Руки сами стали сходиться над телом Николая Алексеевича, концентрируя энергию в одном месте в форме большого золотистого шара. Потом распределяли энергию по всему телу: понесли ее по больному позвоночнику вверх и обратно, затем направили по пояснице, еще раскатали упругий шарик кактесто и заполнили массой и I энергии все выемки, имеющиеся в хрящах.

Я видела, каксгустки энергии сочились с моих пальцев и падали на теплое тело, отчет оно становилось розовым и горячим. Смотрела и не верила, пыталась убедить себя, что это мое воображение. «Сгустков нет. Эго плод моих фантазий!* — говорила я себе, но, нарушая все досужие толкования о невозможности

на протяжении светового дня, показывали и подсказывали мне маленькие заботливые существа:

1. Как должна была стоять я относительно больного.

2. Как должен лежать больной относительно меня.

3. Больной должен быть укрыт только легкой тканью.

4. В комнате должны быть только двое — я и он.

5. Около кровати не должно быть никаких посторонних предметов.

6. Энергия предназначена была только для него. Ее собрали ровно столько, сколько было необходимо для этой операции.

7. Энергией нельзя было разбрасываться!

Ксожалению, я не отложила этого в своей памяти. Я еще не

осознавала серьезности допущенных ошибок, не понимала, что играючи, впустую расходовала космическую энергию: вот толстое одеяло, которое я не сняла с его ноги — энергия излишне потрачена на проникновение через одеяло, на преодоление плотности 1кани. Бездарно ушла энергия на то, чтобы наклониться под кровать и отодвинуть тяжелый портфель. Затем я споткнулась и, больно зацепив ногу, — это была медицинская железная утка — i клонилась еще раз. Задвигая ее руками поглубже под кровать, я непроизвольно... разодрала единую энергетическую цепь между собой и Шишкиным. И, наконец, я приложила определенное усилие, чтобы отключить телефон, на что тоже было затрачено конкретное количество энергии. Бездумно потратила энергию на ри говоры, на жену, в которую я бросалась целебными золотистыми сгустками. Мне нравилось «ворочать и управлять» энергиями. Для меня этобыла игра. Как всякому легкомысленному Близнецу, мне была присуща некоторая доля бахвальства, но «наверху» но как-то не учли. Именно поэтому то, что маленькие существа i обирали в течение всего дня тщательно, по капле, по крупице, и i легкостью разбрасывала. Тратила бесшабашно, бестолково, тС>ыв обо всем, допуская все новые и новые оплошности.

В комнате воздух был сильно наэлектролизован. Казалось, время перестало существовать, провалившись в тартарары. Руки мои летали, как у дирижера. В какой-то момент они на- ирш нись особенно сильно и замерли. В середине ладоней рук из нюргии сформировался большой золотистый шар. Руки стали

Зазвонил телефон.

—Люба, отключи! — сказал Шишкин жене.

Она потянулась к нему и остановилась на полпути — телефон замолчал сам. Он молчал на протяжении всего вечера, а также весь следующий день и включился только к обеду.

— Это Надя тебе устроила, отключила его, — пошутила жена. — Чтобы не мешал и не отвлекал отдела.

Она попала в самую точку — энергии в комнате бушевали такие, что если бы лечению помешал африканский слон, то отключили бы и слона.

Жена тихо сидела на кушетке в полнейшем изумлении. Забившись в угол, она постанывала, совершенно ошарашенная происходящим, удивленная: «Я просто избита этой энергией», — испуганно говорила она, пытаясь защищаться, уклоняться от сильных волн, всплесков, делавших ей больно. Светлым пятном то наплывало, то исчезало ее лицо— испуганное, удивленное, восторженное, недоверчивое. Ей было трудно — все-таки она была профессиональный врач, и то, что она наблюдала перед собой сейчас, не поддавалось никаким объяснениям со стороны официальной медицины, противоречило ее концепциям. Вто время, когда я «работала руками», махая над голой ногой Шишкина, его жена с трудом выдерживала сильное давление, идущее от моих пальцев.

— Кошмар! Какая сила! Какая чудовищная энергия! — кричала она, как бы отмахиваясь от этого наваждения. Лицо ее выплывало из темноты угла и быстро пряталось обратно. — Это невозможно! Как все это может вынести человек?

Ее крики провоцировали меня, и я, шутя, бросала в ее сторону, не жалея, пучки золотистой энергии, вызывая в ней новый всплеск эмоций.

— Потрясающе, какая сила! Ни за что бы не поверила в это, если бы не увидела сама! — вскрикивала Любовь Александровна.

КАРТИНКА вот что должно было стать главным в том, что происходило. Сколько раз позднее я корила себя за то, что не обратила внимание на те моменты, на те фиксированные детали в картинке, которые настойчиво, снова и снова, повторяя

Мне шала, что сказать ему. Я ничего не могла обещать, так

• hi in н кипе ничего не знала. В последние минуты в голове звучала фри и как испрекращающийся стук колес: «Три дня, три дня...», ни чн» они могла значить, объяснить ему мне сейчас было трудно. Пт п uift Алексеевич смотрел встревоженно и ждал, что я решу.

Что-то произойдет за эти дни. Подождем, — сказала я,

• • 'I и и ею обнадежить. Он согласно кивнул головой. Жена еще in iiiim iacb в палате, когда, попрощавшись, я вышла в коридор.

Кик только я шагнула за дверь, пришла усталость. Почти упав и ь|к-< id. замерла — хотелось полностью отрешиться от всего, от- /ншнуть. К концу нашей встречи от меня осталась одна оболочка. Uni I him пая на двери палаты, ждала, когда наконец появится

пн. Александровна — все было завершено, пора собираться

тми!!. Я уже пригрелась и освоилась, сидеть бы так в кресле и

■ H u ll), как вдруг почувствовала, что из моих пальцев потекла шергия. Из меня потащили последнее, что осталось. «Как —

• нона идет “забор” энергии? — возмутилась я, — Как в фильме ужнеов, где вампиры выкачивают из человека все до последней капли крови!» Глядя на руки, я видела, как, подчиняясь какой-то команде, золотистая энергия послушно стекала с пальцев вниз и, собравшись в лужицу, как ртуть, сама двигалась, перетекая под диери и исчезая в широкой щели.

«Фантастика, это невероятно!» У меня шевелились волосы or удивления — из меня выжимали последние капли, как зубную пасту из тюбика, не обращая внимания на мое ослабленное состояние, но делали это уже не спрашивая меня, как будто и энергетический донор, который обязался поставлять свою •нергию. Я готова была согласиться с тем, что из-за моего раз- шчьдяйства не могут завершить уникальную космическую операцию больному, так как не достает энергии, — видимо, I le-то изначально было учтено ее необходимое количество, но ра ше можно обдирать меня до «последней капли крови»? ерзая по креслу, я мысленно возмущалась и внутренне бунтовала, но напрасно— энергия каплями беспрерывно стекала иод дверь и исчезала там бесследно.

Неожиданно из бетонной стены коридора, просочившись сквозь нее, как вода через губку, выплыли прозрачные существа.

вдавливать этот шар в тело, в поясницу Николая Алексеевича, как огромный резиновый мяч. Энергия проникала в глубину ткани, ожигая светом, как рентгеном, какой-то важный узел в пояснице. Кисти рук были невероятно напряжены, но боли не испытывала. Я «смотрела» на себя как бы со стороны и кричала при этом, подзадоривая Любовь Александровну:

— Смотрите, что делается с руками! О! О! О! Какая мощь! Но это делаю не я!

На самом деле я была как трансформаторный столб, только без проводов, еще немного и начала бы светиться — воздух буквально трещал от напряжения.

Жена, свернувшись в клубочек, напрочь забыла о своем медицинском скептицизме— восторгаясь и жалея меня одновременно, она тоже кричала с кушетки:

— Как ты выдерживаешь? Это потрясающе! — Она убеждала, что все, что я делаю, — профессионально, и трудно поверить, что со мной это происходит в первый раз. — Я проходила у Джуны целый курс, и ты делаешь те же самые пассы, которым меня обучали у Джуны, — утверждала жена, — Ты совсем не имеешь представления об этом? Не может быть!

—До этой встречи я ничего подобного не делала, не знала как делать пассы, не знаю до сих пор! — разочаровала я жену Ш ишкина, продолжая что-то делать руками так, словно это была не я. — Вы не будете спорить с тем, что мы с вами ни о чем не договаривались? Ведь я не знала вас до этого дня? Согласитесь, все произошло неожиданно, на ваших глазах. Вы все с начала до конца видели собственными глазами, а говорите: «Не может быть!»

Чудодейство прекратилось так же неожиданно, как и началось. Водин миг. Руки вдруг сами опустились, стали вялыми, безвольными. Все разом успокоилось, исчез поток энергии. Как будто отключил и газовую горелку. Процедура «лечения» Шишкина продолжалась 55 минут, а казалось, что прошло всего Юминут. Николай Алексеевич лежал теперь притихший, его тело окутало приятное тепло, боль утихла.

— Явсе чувствовал, и правая нога сейчас словно живая,— благодарно говорил он. Мы еще повторим сеанс?

Пни мирили в воздухе и держали за края светлое, тонкое как мымкн полотно, на котором лежало тело Шишкина. Завернутое и «Окон из прозрачных нитей, его несли на легком покрывале, нннрос существа держали очень крепко. Сами похожие на мО'шчко, они стали медленно подниматься в темное небо, но inipvi и шились вверх и быстро, стремительно понесли прозрач- I9iн ю Шишкина в усыпанное звездами небо. Наблюдать за шипом космических существ сидя в кресле было невероятно ими ресно—об этом можно было только мечтать. Какой русский ш минит быстрой езды, даже если это происходит в Космосе м 11,1 при этом — просто наблюдатель? Неважно, что кресло, в юмором ты сидишь, старое и жесткое и что стоит оно у обшар- мннноИ стены больницы, а не на космодроме, совсем неважно, ■ми н,1 - устала...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: