Маслова Н.П. – Контакты с иным разумом 10 страница

Очень легко в тех пластичных мирах оказаться обманутым. Это особенно легко случается среди визионерских людей. При общении с картиной происходит взаимосвязь— психохимическая, психокармическая энергии выстраиваются в определенную плотность. Весь Цветок Духа в это время раскрывается полностью. Чтобы оказаться там, надо иметь опыт, иметь сердечные знания. Можно входить в картину, в другие восприятия, но для этого необходим Опыт. Опыт посылают Учителя тонкого плана.

Вы получили Знак? Я в знаках не сомневаюсь и не хочу вносить невежественные сомнения в вашу душу, но надо понять— какое это пространство? У всех разные знаки. Мозаики бояться не надо. Именно мозаика в восприятии будет более правдивой, так как Целостное нам — не открыто. Надо раскрывать грани

собак, но зачем это нужно, когда тебе поставили лестницу. Иди, пожалуйста, заходи, пользуйся — это твой опыт. Шагай вверх по ступеням, которые, видимо, означают соединение мира Земного и мира Небесного. Применяй в жизни свой неземной опыт. Так нет, ты не хочешь взять то, что тебе на блюдечке принесли,™ все через высокий забор норовишь... Это, к сожалению, беда всего человечества, которое не умеет брать уроки из ошибок истории. Человечеству обязательно нужно сделать свои ошибки.

Не торопись. Давай воспользуемся твоим опытом и шагнем сначала на одну ступеньку вверх. Только на одну ступеньку....

МАГИстры

«Познай себя» — путь нелегкий, но единственный, представляющий возможность избавления от наших собственных несовершенств, указывающий нам тернистую тропу к духовному саморазвитию.

Если у вас есть дар ясновидения, вам остается только принять его. Что бы вы ни делали, пытаясь от него избавиться, — он держит и не отпускает вас. Мне стоило немалого труда примириться с мыслью, что я не такая, как все, что мир, в котором я живу, сложный, многослойный, состоит из различных, невидимых I пазу ячеек и устроен, как многоэтажный дом. За стенами этого незримого дома, совсем рядом, живет много разных существ, которые в любое время могут бесцеремонно открыть дверь твоей квартиры и сказать: «Давай поговорим!», а может для них дверей вообще не существует? Может, ОНИ, «космические братья по разуму», всегда находятся среди нас, просто «закрывают глаза» на нише существование до той поры, пока мы не начинаем излишне им досаждать? Понимали это немногие. Ксвоему сожалению или к i частью, я вполне адекватно осознавала— наш мир многослоен, |м |умен и мы не одни во Вселенной.

Космический Глаз

Тянулись мартовские дни. Вовлеченная в круговорот собы- iiill и оказавшись причастной к операции Шишкина, я копила

— Погоди, не плещись эмоциями. — тормознул меня Юра. — Если ты сейчас расплещешь то, что получила от картины, то можешь навсегда это потерять. Тормози! Давай поработаем.

Когда Юра произносил слово «поработаем*, мне представлялось что-то серьезное, основательное, тяжелое, он же предложил заняться чепухой:

— Мысленно возьми свой кусочек огненной ткани из конверта. Взяла?

Похихикивая, я, чуть касаясь пальцами, взяла тканьза самую кромку. Мысленно.

—Теперь сделай этот лоскут большим, как ты сама. Ну растяни его, расправь, постарайся. Получилось?

Мне все это казалось забавной шуткой:

—Да расправила, раскатала уже его, как тесто.

—Дальше сделай его объемным, как воздушный шарик,— учил Юра.

Кусочек огненной ткани вдруг вздулся, как подол, разросся на глазах и стал огромным сверкающим кристаллом.

— Атеперь шагни в него и растворись в нем, — диктовал штурман.

Почесав затылок, я подумала: «Глупость какая-то. Это уже слишком».

— Не раздумывай, шагай в кристалл! — Огненная масса обожгла меня, облепила. — Растворяйся в этой массе, в этой ткани, дай возможность ткани лоскутка впитаться в тебя, в твою кожу, исчезнуть, расплавиться в тебе до последнего кусочка, до последней капли.

Огненная масса полотна распалась на тысячи цветных кусочков, маленьких, как цветные стеклышки. Они впились в мое тело, заполняя каждую клеточку и проникая внутрь меня. И вдруг исчезли, в один миг, исчезли без следа...

— Ну, вот и все. Вот и замечательно, — радовался Юра. — Это был твой опыт прошлых жизней. Теперь этот опыт, эти знания будут всегда жить с тобой и никуда от тебя не денутся.

— Абез этого не получилось бы?

— Нет, ты, конечно, можешь залезть в собственную жизнь через высокий забор, порвать штаны, долго отбиваться от злых

только получалось. Трамвай неспешно катил по рельсам, диктор объявлял остановки. Склонившись к окну, я крепко спала, чуть посапывая. Вэто время прямо над головой расплылся, как чернильное пятно, знакомый Глаз — огромный, красивый, ярко выделяющийся на зелено-изумрудном фоне. Он смотрел на меня

новые силы и ждала знака. После основной операции Николаю Алексеевичу прошло уже несколько дней. Он по-прежнему лежал в больнице, куда ежедневно ходила жена. Все, что было связано с чудным «космическим лечением», — приостановилось. Я вскоре вышла на работу, но чувствовала себя невероятно уставшей. Постоянно хотелось спать. Силы возвращались медленно. Передвигаясь с большим трудом, я приходила на работу, превозмогая слабость, и цеплялась за перила, не в состоянии подняться на второй этаж. Никто освобождения от работы не давал, молоко за «вредное производство» не выписывал. Не плеснул стаканчик красного кагора за вредность, как это полагается земным донорам крови. Ничего я не получила взамен потерянных сил и здоровья! Они там, наверху, явно не доработали этот момент. Находясь в подвешенном состоянии, я постоянно ждала, чем же завершится космическая история, но ничего не происходило. И однажды поздним вечером, когда улеглась суета, я, сгорая от нетерпения, не выдержала и мысленно спросила:

— Когда же закончится вся операция с Шишкиным? Завершится окончательно?

Вспыхнуло темное небо, заполнив пространство ярко-синим ультрамарином, засветился маленький, желто-рыжий нарождающийся месяц. Тело мое резко пронзил колючий холодок, и передо мной появился Большой Глаз, необычный, нечеловеческий, неестественный. Зрелище было пугающим— Глаз смотрел на меня сквозь воздух как в подзорную трубу, громадным черным оком, обрамленным в оранжевый ободок. Черным блюдцем он висел над головой и смотрел в упор.

От него было ни жарко ни холодно, лишь пробирала сильная дрожь, прокусывая кожу холодной рябью. Глаз долго изучал меня, прощупывал, и вдруг исчез, пропал, как кошмарный сон.

— Ячто-то не то спросила про операцию?— хмыкнула я, стараясь объяснить это загадочное явление, но вокруг стояла ночная тишина. От видения осталась одна синь, как будто ничего и не было.

На следующий деныю)нон ил Юра: «Приезжай. Надо поговорить». После работы я поехала в госпиталь и по дороге незаметно уснула. Вымотанная «космическим лечением», я спала везде, где

11арод ехал за советом в эту комнату отовсюду, двери в комнате открывались и закрывались не переставая.

На маленькой тумбочке умещался электрический чайник и кружки, собранные, казалось, отовсюду. Кним прилагались— гетради и ручки, маленькая пепельница, сигареты, разнокалиберные ложки, бутерброды, заварка, сахар и граненые стаканы. (гаканы всегда были наготове — гостей приветливо поили чаем. Настене — книжные полки, доверху заставленные редкой литературой: научные диссертации, труды ученых стояли в ряд с тол- сгыми медицинскими энциклопедиями. Классика и эзотерика фужно соседствовали, неплохо уживаясь.

На рабочем столе громоздилась стопка книг. Закинув ногу на ногу, передо мной сидел Маг, которого я уже знала—серогла- 1ЫЙ Юра. Его имя не упоминалось в широких кругах, но это не имело никакого значения — кому было суждено, того приводила сюда дорога. Юра пространно рассуждал о вселенских знаниях, апеллируя сложными терминами так же легко, как если бы он привычно варил домашние щи в кастрюле.

—То, что произошло с тобой, — объяснял Юра, имея в виду «лечение» Шишкина,—дало возможность раскрыть заложенные втебе возможности. Видишьли, как и «Великое Знание, магия, существовавшая с древних времен, никогда не исчезала, знание всегда остается прежним. Только форма, в которой передано к выражено это знание, изменяется в зависимости от места и эпохи. Пришло время открыть тебе знания, к которым подготовлено твое сознание». Ты пришла в эту жизнь с большими наработками из прошлых воплощений. Но чтобы «подключить» тебя к процессам взаимодействия тонких энергий и информационного поля Земли, необходима была стрессовая ситуация.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Что значит— «подключить меня»? Я же не чайник!

—Ты попала в событие, которое соответствует конкретным задачам Космоса. Ты имеешь доступ к энергоинформациоиному каналу. Речь идет о получении сведений из того хранилища, где известны прошлое и будущее, которое мы называем «энергоинформационным полем Космоса», или Информационным банком. Абсолютом. Но в связи с этим возникает несколько вопросов.

и то открывался, то медленно закрывался, то опять открывался и снова — закрывался. Я наблюдала за ним как сквозь сон: «Чего он моргает?»

Трамвай приближался к месту пересадки — я безнадежно спала. Не слышала, как объявляли остановки, не чувствовала стука трамвайных колес — спала так крепко, что не было никаких шансов на пробуждение. Глаз появился вновь. Он стал открываться медленно-медленно, словно вкладывая в меня свои усилия. Глаз смотрел на меня и то медленно открывался, то закрывался, повторяя это снова и снова, делая это как упражнение. Затем как бы «соединил» свой черный зрачок с моими глазами. Мысленно передавая движение своих век, он раскрывал мне глаза. «Моя остановка!» — вдруг вскочила я, как ошпаренная и открыла глаза точно там, где мне надо было выходить! Глаз словно только этого и ждал: «Проснулась!» Невероятно, но Глаз будил меня на нужной остановке, словно проявлял разумность.

Дальше требовалась пересадка на автобус.

— Ты доедешь хорошо, — услышала над собой голос. Мерцая зеленоватым светом, Глаз проследил, как я села в автобус и только тогда исчез.

Странные видения я воспринимала уже без восторгов. Что собственно, произошло особенного? Со мной только что разговаривал «Энергетический Глаз», и внутренним знанием я «знала» это. Необъяснимым образом во мне само по себе стало возникать «знание», которое нанизывалось, уплотнялось, обретало стержень. Детали новых «знаний» появлялись нечетко, а порой уплывали, улетали на глубины, пока незнакомые мне. Но картины порой были четкими, я уже начинала говорить себе: «Я знаю» — и это звучало твердо и убедительно. Адоехала я действительно хорошо — откуда-то Глаз «знал» про это.

Уроки ясновидения

На первом этаже госпиталя УВОВ находилась маленькая незатейливая комнатушка без окон, где трудились два великих исследователя человеческих душ. Два экстрасенса, два непризнанных мага работали здесь бескорыстно, на одном энтузиазме.

ступным и серьезным, — Если бы ты отработала ситуацию правильно и сделала необходимые выводы, то у тебя навсегда остался бы ценный багаж знаний. Ты могла положить его на полку и пользоваться в случае необходимости, как пользуются студенты своими конспектами, но ты растеряла больше полонимы уникальной информации. Этот момент может никогда не повториться. Твоей задачей было показать, что истина может (ii.itь явлена ясновидцу посредством очень простых видений. 1ы же — прохлопала истину! На этом, правда, твоя миссия не заканчивается. Ты должна будешь вернуться назад и все вспомнить заново, перевести истину на общедоступный язык и не толковать явившиеся тебе символы. Ауже потом обработать ич и синтезировать, чтобы рассказать об этом другим. Потому чго ты способна слышать тонкий мир, способна его видеть, понимать. И не боишься говорить об этом.

— Но я не просила об этом «подарке судьбы», — защищалась и как могла. — Не просила!

—Дело не только в тебе. Вопрос стоял о жизни и смерти человека. Нельзя было медлить ни минуты. Это совпало с тем, чго тебя пора было будить. Итак довольно долго ждали, когда 1Ы проснешься. Обидно, что ты сделала много ошибок. И одна и I них — ты не должна была разрешать присутствовать на сеансе посторонним людям, будь то жена, муж, родственник — кто угодно. Твое «неудобно» кокетничало перед самой собой. При- шайся— ты могла настоять на своем, но не захотела. Поэтому гебя и наказали. Есть «дело», и ему должно быть отдано все. Ты же — любуешься собою.

Я капризно надула губы: «Получила!» Настроение стало прескверным. Чувство вины усугублял наставительный тон Юры и его категоричная критика моих неправильных действий. Конечно, Юра был прав, но лишь частично. Нельзя было предъявлять ко мне такую высокую меру ответственности за лечение, так как и не имела достаточного опыта в таких «заморочках». Кстати, впоследствии я совершенно не пожалела о присутствии жены Шишкина впалате —она,будучи профессиональным медиком, явилась хорошим свидетелем уникального события из серии •Очевидное — невероятное». Меня настораживало, что Юра

Первый — почему выбрали именно тебя? Есть ответ: ты была единственной изтех людей, кто был знаком с Шишкиным, кому он мог довериться, кто мог пойти с ним на контакт.

Далее — почему через тебя дали космические энергии? Да потому, что твои частотные характеристики, а также характеристики физического тела и энергетические возможности, носителем которых ты являешься, соответствуют частотным характеристикам Космоса. Именно ты смогла принять космическую энергию громадной силы, которую они дали, и при этом не сгореть. Любой другой на твоем месте спекся бы.

Юра говорил так просто и понятно, словно щелкал орехи. Все объяснялось так легко— надо же! По сравнению с его рассуждениями в моей голове был сплошной темный лес.

— Что эти «гаврики» еще натворили такого, что требует объяснения? Перечисляю. — И прищурив серый глаз, Юра стал загибать пальцы на руке. — Первое: тебе отключили телефон, который зазвонил не вовремя. ОНИ исключили возможность разговоров, забирающих твою энергию и от того ненужных тебе. Л юди умеют это делать. Также ты знаешь— во время операции не разговаривают.

— Они наказали меня! — пыталась я вставить реплику.

— Спокойно, без истерик! Ты недостаточно проработала картинку, что надо было делать во время лечения, плохо на нее «включилась». Из-за своей невнимательности ты отдала много энергии впустую, разбросала ее, поэтому они забрали «базовый» запас — энергию твоего мужа.

Чувство вины навалилось на меня тяжелым камнем.

— Ачто там с нашими кружками?— вдруг спросил Юра.

— Ачто случилосьс кружками? — следом спохватилась я.

— Аони пустые! Давай-ка попьем чайку! — предложил Юра, уловив возникшее напряжение. Заварив ароматный чай, он рассыпал по тарелке домашнее печенье. Обжигаясь, дул на кипяток, аппетитно прихлебывая из кружки, и заговорщицки подмигивал из-под белесых бровей. Но я-то знала, что его добродушие — это капкан. Придет время, и он не пощадит за недоделки. Так и произошло, как только мы попили чайку.

— Далее. Тебе дали особые знания «как лечить», а ты все разбросала по сторонам, строго упрекнул Юра, став недо-

и наоборот— тормозило, мешало установлению контакта. Это и происходило со мной — страдая от своей некомпетентности, боясь показать свою слабость, я нервничала, срывалась, капризничала. I India встреча могла окончательно расстроиться, но выручило мое любопытство — оно всегда брало верх над капризами.

— Откуда появились существа, которые лечили Шишкина? К го это был? — спросила я Юру, так как на тот момент он был самым профессиональным знатоком космических явлений.

Юра отреагировал мгновенно и, ничуть не смущаясь, все объяснил так, словно только что вернулся с Марса, с межпланетной конференции, где присутствовали только инопланетяне, его лучшие друзья, которые именно об этом говорили:

— Это были космические санитары. Они прибыли на Землю, получив сильный импульс-призыв о помощи. Но откуда и как— понять пока трудно. Помощь Шишкину нужна была немедленно— состояние больного не терпело отлагательства. ¹1тобы оказать помощь, существам требовалось принять решение и согласовать его с какими-то силами или с цивилизацией, куда они и передавали собранную с твоей помощью информацию. Кремя торопило их — возможно, закрывался портал перехода в пространство, через который они прибыли. Но выполнить космическое лечение этого человека поручили именно им, и это — вполне нормальное, я бы даже сказал рядовое явление.

То, что для Юры было явлением нормальным, у меня вызываю ступор, недоумение и массу вопросов. Оставалось неясным: кем были древние люди, посетившие дом Шишкина? Разговоре Юрой вертелся вокруг операции Шишкина, снова и снова возвращаясь к одному и тому же: «Неужели все, что я увидела, — не фантазии?»

— Маленькие существа, белые как облачка — что это было? Какую роль они выполняли? — цеплялась я за Юру, выясняя детали.

— Они создавали энергетический коридор, по которому поступала целебная энергия, и по этому же коридору забрали его тело наверх, в свою лабораторию.

Каждый раз, задавая вопрос, я ждала, когда же Юра сорвется и скажет: «Ну, все, пошутили — и хватит». Но нет, он не ос ганил

дает происходящему жесткую оценку, не делая мне, как новичку, никакого снисхождения.

— У тебя «гипертрофированное чувство собственного “я”», — продолжал он, — из-за него ты вязнешь, вместо того, чтобы подняться над проблемой и решить ее.

Рабочая комнатка у ребят была душная и тесная, но, когда я переступала ее порог, всег да казалось, что места там невероятно много— стены словно отсутствовали. Да еще разговор захватывал так, что сознание готово было выпрыгнуть из настоящей реальности. И — выпрыгнуло. Оно самостоятельно разместилось в каком-то параллельном пространстве, наблюдая за нами со стороны, слушая Юру и в то же время качаясь и подпрыгивая на моих мыслях, как на перинах.

Давление, которое оказывал на меня Юра, невероятно раздражало. Резкое обращение, иногда грубый и явно агрессивный тон вызывали ощущение тревоги. Во мне назревал протест, но Юра словно не слышал его.

— Не рассчитывай на снисхождение. Свою высоту ты заявила. Чтобы подняться до нее — учись летать.

Кто сказал, что дар ясновидца приходит легко? Что он не требует шлифовки и обработки, а также постоянной работы над ним и совершенства? Еще как требует. Этот нелегкий труд шлифовки и огранки дара берут на себя те, кто сталкивается с такими чудиками, как я, когда возможности, заложенные в нас, еще похожи на незрелый грецкий орех. Чудиков, еще не проклюнувшихся и оттого неуклюжих и смешных, спецы-профессионалы раскалывают как орех, выковыривая «драгоценное ядро», набивающее оскомину своей незрелостью, и заставляют его вызревать. Они проявляют упорство и настойчивость, даже если нам это не всегда нравится, добиваясь того, что ядро начинает «сверкать».

Приемы и методы, которыми Юрадостигал нужной цели, мне не всегда импонировали. Не имея особых навыков, я старалась относиться к тому, что он делает, непредвзято, но внимательно. Юра провоцировал людей. Он создавал конфликт. Его неявное желание оскорбить, чтобы слегка разозлить, раззадорить, на самом деле воздвигало 6api>cp между ним и тем ясновидцем, который к нему обращался, который доверял ему. Это не помогало,

наконец, помогла поднятьего наверх. Сейчас идет операция. После этого жизнь его переменится, но и ты станешь другой — твое •детство* закончилось.

— Они сказали «три дня», — молча соглашалась я со всем, ч го говорил Юра, хотя признать, что «детство кончилось» и пора с тановиться самостоятельной, — не хотелось.

— Скорее всего, три дня будет идти операция там, наверху. 1ы, как оператор, все время будешь с ними на связи. Пойми и прими, что от этого тебе уже не уйти. Надо разобраться с твоими моплощениями. Все, что происходит сейчас, связано с твоим прошлым. Познаешь себя — откроешь все свои тайны.

Разговор утомил меня и измочалил так, как будто я махала I ижелой кувалдой несколько часов подряд. Он поставил меня в тупик — я увязала в малопонятных терминах. Юра, напевая себе иод нос, молча свербил колючим взглядом и словно вытряхивал из меня душу — он анализировал, стыковал обстоятельства, исследовал пересечения каких-то судеб. Я терялась от многообразия новой информации, голова шла кругом, силы покидали меня. Чтобы не терять связи с происходящим, приходилось убеждать себя, что наш сумбурный разговор— это не бред больных людей. Что рассуждения о космических санитарах так же здравы и реальны, как реальна комната, люди и окружающий мир. Я допускала существование иной реальности. Но, когда, возвращаясь домой, н встречала скептически настроенного мужа, в автобусе — пас- еджиров, не озабоченных космическими «глупостями», на работе — своих коллег, чьи заботы были только о том, как заработать и накормить семью, — я снова начинала сомневаться в себе: •■Правда или бред то, что я вижу? Как верить в то, что не видит никто, кроме меня?» Скептицизм не покидал меня ни на минуту, не давал мне покоя, лишал надежды быть понятой. Первые шаги и неведомое давались мне с большими сомнениями.

Выйдя из госпиталя, я с наслаждением глотнула свежего холодного воздуха — на улице с меня словно спала пелена дурмана.

Бред! Все бред! Какие могут быть космические санитары, цивилизации, — усмехалась я, с трудом забираясь в переполненный автобус. — Нет, дурят мне ребята голову, ох, дурят. Вот она, настоящая жизнь, передо мной!

мне ни малейшей надежды на возвращение в нормальную жизнь, такую тихую, мирную и удобную.

— Жди продолжения, — сказал Юра, не опуская своих цепких глаз. И при этом хитро улыбнулся. — Ты никуда уже от этого не денешься. Ни-ку-да! Ты должна служить людям.

Мой протест тут же вылился в бурю эмоций:

— Почему я что-тодолжна? Да еще должна «служить»? Я никого ни о чем не просила, жила сама по себе, тихо, незаметно. Меня искусственно вовлекли в этот водоворот, как будто кто-то определил мою кандидатуру заранее. Мало того, что мне на- трескали по затылку, пусть даже за неправильные действия, но сейчас я постоянно кому-то «должна». Мне насильно дали то, что я не просила!

Хитро улыбаясь и посвистывая, Юра «захлопнул» меня, как книгу на очередной странице.

— Значит, начинается новая глава твоего романа. Пришло твое время, и ты к этому готова. Вот идет паровоз на большой скорости, а путь разобран. Ты случайно оказываешься там и видишь, что может произойти авария. Что ты делаешь? Правильно— ты соберешь рельсы. И предотвратишь трагедию. Ты не сможешь поступить иначе. Вот почему именно тебе дали эти обстоятельства.

Ты пришла в этот мир с внутренним чувством ответственности. Наступило время пробудить его, реализовать. То, что происходит сейчас с тобой, — пробуждение. Так или иначе, это все равно бы произошло, но обстоятельства могли быть другими. Признайся, ты уже давно не живешь тихо. Возможно, ты не замечала, как начала воздействовать на окружающий мир и менять его вокруг себя. Но если подумать, оглянуться назад, можно найти подтверждение этому. Ты созрела для того, чтобы в тебе открыли энергетический канал. Чтобы ты начала реализовывать себя как личность, единственная и неповторимая, и чтобы в тебе проснулась ответственность. Поэтому тебе и доверили жизнь человеческую. Во время «лечения» Шишкина ты сделала главное— собрала для них, как рентгеновский луч, информацию о его физических недостатках. Затем «лечила» его, пропустив через себя целебный поток для обработки воспаленных участков. И,

гядом со мной стоят знакомые «космические санитары». Нее они чего-то ждут. Над нами раскинулось сумрачное небо или что-то, что заменяет небо— ровное темное полотно. Вдали виднеется обычная невысокая гора. От нее по всему плато протянуты рельсы, или что-то, что похоже на них. Из горы появляется большая платформа, на которой лежит Николай Алексеевич. Сзади платформы стоит санитар—он везет ее в нашем направлении. Платформа приближается. Шишкин спит, накрытый белой I |ростыней, — он находится в состоянии наркоза. Все происходит примерно так, как в наших больницах после операции, — больного, еще не отошедшего от наркоза, кладут на каталку и везут в палату. Слышу фразу, оброненную кем-то очень тихо: «Операция свершена», — но никто не откликнулся на нее, в тишине стояло немое напряжение.

Санитар провез платформу мимо нас, словно не замечая стоящих, и неспешно повез дальше, к другой горе, повыше, высокая гора стояла немного вдалеке и тоже ничем особенно не отличалась — гора как гора, неброского коричневато-бурого цвета. Но отличало ее то, что, затмевая горизонт, от нее исходило ослепительное сияние, простираясь до неба.

В автобусе люди, как обычно, говорили о колбасе, о посадке помидор, огурцов, о ремонте квартиры. «Мы вчера вечером делали беляши с мясом, — рыгнула на меня обыкновенная земная тетка. — Так вкусно! Опять наелись на ночь. Сегодня, блин, изжога мучает*. Можно было не оборачиваться — конечно, тетка была толстая, лощеная, со здоровым румянцем на щеках. Обычные люди говорили о самых обыденных вещах, и это была нормальная человеческая жизнь, в среде которой я жила и развивалась. Контраст между видениями и реальностью был мучительный, грань — тонка и сложна. Осознание этого приводило мои чувства в разброд, в голове царил полный хаос, где в общую кучу были свалены Дух, душа, аура, чакры, физическое тело, астральное тело, космические потоки и иные измерения. Стараясь ухватить грань между реальным и придуманным миром, я и верила в то, что видела, и не верила, но не отступала. Рядом с тетками, рыгающими беляшами, становилось скучно, ум скуднел, поэтому, ступая по тонкому канату, брошенному над незримой пропастью, я все же шла вперед, осторожно и робко, но вперед, туда, где мистическим образом соединялись два Высоких берега, два удивительных мира — Земной и Небесный.

Шишкин. Продолжение лечения Незнакомая планета

В окне едва забрезжил рассвет, было еще раннее утро. Это был не то сон, не то явь. Я увидела другую планету, на которую меня каким-то образом перенесли...

«Мы стоим на большом каменном плато высоко в горах — космические существа с длинными фиолетовыми мордами, одетые в белые халаты, и я среди них. Было чувство, что с того времени, когда мы расстались, к ним еще присоединились другие существа, но более высокие по рангу. Как у нас на Земле есть санитары, а есть доктора, так и у них — появились главные доктора. Я чувствовала это интуитивно, но в белых халатах они были неразличимы, все на одно лицо.

Сознание схватывало каждую деталь— все было ново, дивно. 11литы на плато тоже были ровные, гладкие. Чем больше я разглядывала их, тем больше убеждалась, что это взлетно-посадочная полоса, спрятанная глубоко в горах. Наклон скал был обращен н одну сторону. Куда показывало это направление?

Я побежала, раскрыла руки и легко взлетела над полосой. Мгновенно какая-то сила подхватила меня и вынесла в откры- I ый Космос! Плато внизу быстро удалялось. Я летела ввысь! На мне была все та же ночная рубашка, но холода не испытывала. Окружающий меня Космос заполнили легкость, невесомость, ощущение свежести и праздничности. Летая между звезд, я не испытывая страха от высоты. Внизу копошились маленькие санитары на крошечном, ставшим размером с ладонь, плато. Излетно-посадочная полоса виделась отсюда по-другому. Она что-то напоминала мне, очертания ее были мучительно знакомы, но на что конкретно она похожа, я не успела разгадать.

Откуда-то снизу вдруг закричали голоса, вспыхнул яркий свет и на меня направили шесть сверкающих лучей. Они прон- 1или темное небо, поймав меня в пучок света, как бабочку. Лучи

— Куда его повезли? — спросила я.

— Тебе этого знать не надо, — ответили «фиолетовые» санитары.

Все, кто стоял на плато, стали разом обсуждать вопросы по лечению Николая Алексеевича, не обращая на меня внимания. Но я вдруг перестала их понимать. Они заговорили на каком-то тарабарском птичьем языке, увлеклись и на время забыли обо мне. Видимо, когда платформа въехала в открытый вход пещеры, произошло что-то очень важное. Я наблюдала — существа волновались, ожидая какого-то действия. Вот большая гора, где скрылась платформа с Шишкиным, заалела, вспыхнув ярким малиновым светом, как вспыхивает огонь в камине, в который подбросили дров, и тогда все присутствующие оживленно «зачирикали». Я четко услышала фразу, которая повисла в воздухе: «Операция завершена!», так, как если бы громадный рупор, стоящий на вершине горы, громогласно сообщил об этом. Оживление возрастало. Как объяснили мне потом, событие былоочень значимым — в большой Горе, от которой шел солнечный свет, человеческие души проходили своеобразную регистрацию. Душе, если она туда попадала, давали «добро» на новую жизнь или не давали. Это было очень важно —огонь на горе мог не вспыхнуть. Что-то еще происходило внутри горы после того, как человека на земле восстанавливали, какая-то тайна, которую знать простому смертному было не дано.

Пока существа «чирикали», во мне возникло чувство радостной приподнятости — все закончено! Все удачно завершено! Радость взлетала во мне, как птица. Ведь малая доля моего участия тоже принесла пользу. Испытывая в теле необыкновенную легкость, я на радостях решила удрать от всех и полетать. Звезды были так близко, что их можно было достать рукой. Оставаясь незамеченной, я ринулась к плато, похожему на взлетно-посадочную полосу. Каменная гряда высоких скал ограждала длинное поле. Бока скал были скошены так ровно, словно их срезали острым ножом. Отшлифованные и тщательно отполированные, они стояли стеной вдоль длинной каменной полосы, как большие зеркала. Полированная стена удивляла высокой технологией шлифовки. Угол наклона был сделан в определенную сторону, указывая взлет.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: