Маслова Н.П. – Контакты с иным разумом 8 страница

Сознание вело себя, как заговорщик, — оно, не имея права раскрыть тайну, сдерживало меня, не подпускало к черте — ему тоже хотелось понежиться в эйфории детства. Но что-то уже успело проникнуть в меня за последние доли секунд— новое, объемное, ощутимое. Старец видел, как ОНО, проникнувшее, наполнило меня студенистой массой, пробудило, встряхнуло от сна, вызвав памятьо причастности к неясному, смутному состоянию. К чему-то личному и далекому в моей жизни, что уже было, в чем я остановилась на полпути и что заново предстояло познать и прожить. На губах ощущался вкус чего-то, что я уже «знаю», но

Внутреннее ощущение истинности того, что я вижу, стояло во мне как железный стержень, сломить ее было невозможно, но не читало знаний, поддержки тех людей, для которых это состояние ны ло бы таким же естественным, как и для меня.

Дневник мой спрятали, стараясь избавиться от него, и он потерялся. Больше я к этим чудачествам не возвращалась. Пока in- пришел судьбоносный 1991 год.

Космические энергии

Этот год, 1991-й, был необычный год. Именно он все и определил. Он изменил судьбу многих сотен тысяч людей. Астро- нош отметили его особенности — в космосе произошел выброс неизвестной космической энергии, повлиявшей на сознание человека. Начались бурные процессы изменения человеческого сознания, пробуждая его скрытые возможности, дремлющие до норы. Активизация солнечных выбросов также существенно повлияла на физические процессы самого человека.

В начале 1991 года Екатеринбург гудел как улей от различных жстрасенсорных школ. Город словно проснулся от долгой спячки— многие выявляли всебе новые возможности, один за другим люди испытывали всебе неведомые импульсы, неожиданно обретали целительские способности, начинали видеть невидимое. Некоторые обрели чувство пространства — интуицию, а также раскрылся дар предвидения. В обиход вошло новое слово «экстрасенс», которое произносили сначала робко, но масштаб «проявленных» возрастал, и слово обосновалось в повседневности прочно, основательно. Так как суть явлений, связанных со словом «экстрасенс» и с носителями этого слова, была многим людям непонятна, труднообъяснима, то это вызывало раздражение у широких масс, а особенно у церкви и ортодоксальных ученых. В 1991 году только ленивый не произносил слово «экстрасенс». В сложную категорию тех, у кого активизировались природные способности, попала и я. Примерить на себя слово «экстрасенс» я и не мечтала, это произошло само собой.

Вся Вселенная состоит из вибраций, которыми наделена живая и неживая материя. Человек, являясь частью Вселенной,

записывала в него свои «подглядки», искренне и откровенно. Будущее, которое я предвидела им, сопровождала комментариями, лестными и не очень. Будущее проступало передо мной, возникая непонятно откуда, — кому-то я пообещала мужа, кому-то болезнь, кто-то получал скучный развод, кто-то хорошую перспективу, детей, а кому-то выпала смерть, но каждому предназначалось свое, очень личное.

Дневник время от времени пополнялся мною и хранился в старой, облезлой тумбочке, стоящей у кровати, закрывать которую никому не приходило в голову. Но однажды, вернувшись поздно вечером после репетиции в танцевальном кружке, я получила за свое «предвидение» сполна. Воспользовавшись моим отсутствием, девчонки прочитали дневник и дружно вынесли мою кровать из комнаты вместе со шмотками. К моему возвращению кровать осиротело стояла посреди коридора общаги. Ночевать мне было негде, разве что на виду у всех. Весть о моих мистических «наворотах» мгновенно разнеслась по комнатам, и никто не хотел меня пускать к себе — кому же приятно, чтобы его видели насквозь? Девчонки, которым я предсказала счастливую жизнь, пытались заступиться, но их быстро задвинули, заставив замолчать, — заступников было меньшинство. Остальные упорно стояли на своем: «Не пускать!» Обиженные розовые толстушки, категоричные правдолюбцы облепили комнату, как осы, и, жужжа и сверкая глазами, готовы были жалить меня насмерть, но не пускать. Так я узнала, что никто не хочет знать свое будущее, не хочет знать дату своей смерти и не хочет умирать, даже если ему это на роду написано. Парадоксально, что при этом кричат: «Ну скажи мне, открой правду, я ко всему готова!» Неправда. Ни один человек не готов слышать о себе правду, если она неприятная и жестокая. Психика человека — темный колодец, на дне которого покоится чудовище. И надо иметь большое мужество, чтобы разбудить это чудовище. Если его разбудить, то чудище и его хозяин, объединившись, заглотят тебя без сожаления. Это я уяснила для себя раз и навсегда, сидя в одиночестве на скрипучей кровати посреди мрачного коридора. Выкинутая за двери, всеми непонятая и отторгнутая, я переживала и кипела, как перегретый чайник, но не уступила, не сдалась. Во мне бушевал огонь огромной силы,

хлынули в мир странные способности так, как открывается шлюз

I полой, которым надо научиться управлять.

На различных конференциях я встречала людей, которые улинлялись происходящему с ними, не знали, что делать и теря- мисьот уготованного им дара. Открывшиеся возможности пугали многих—толпы людей ходили в шокирующем беспамятстве, как мне тогда казалось, и пугающе махали руками. Что-то шепча себе под нос, они говорили о вещах чрезвычайно странных, непостижимых— об энергетике, о чакрах, о космических видениях. Ik-которые заявляли о себе как о пришествии нового Мессии, проявляя при этом не милосердие и благостность высокого духа,.1 простую человеческую агрессивность.

Были и такие, кто свой дар «заглядывать» в чужие судьбы и способность «знать предстоящее будущее» — не смог выдержать. Не смог справиться с этой нелегкой ношей. В Новосибирске молодая женщина, страдая от бесконечно наплывающих и нами 1чиво раскрывающихся в ее сознании картин будущего, была раздавлена тяжестью их видений. Она не вынесла этого и вполне осознанно пошла и спрыгнула с моста в холодные воды городской реки. Спасти ее не смогли. Уже сейчас, спустя несколько лет, я вынуждена признать, что многие мои друзья преждевременно ушли из жизни, многие бесповоротно изменили свою жизнь, у некоторых распалисьсемьи, кто-то навсегда отказался отлюбви, от нормальной человеческой жизни, сгорев в энергиях такого сложного, но такого чарующего и манящего мира «неведомого». Но именно 1991 год дал колоссальный толчок к расцвету новых скрытых возможностей человека и его сил, спрятанных ранее на дне «волшебного сундучка».

Вот и меня, нормального, казалось бы, человека, не обремененного тягой к мистификации, в тот год стали одолевать видения одно фантастичнее другого. Откровения приходили нежданно, прозревая в голове фейерверком образов, насаждая мою неподготовленную черепушку событиями яркими и эмоциональными. Часто видения проникали в подсознание против желания, я не могла просто взять и выкинуть их из головы, и тогда внутри меня начинал жить другой, незнакомый мир, вторгшийся в мозг как в собственную квартиру. Мир, который я вынуждена

пронизан этими вибрациями. В человеке есть некая Божественная сила, которая до поры до времени хранится в скрытом состоянии в Монаде человека, втом, что называют —личный узор, скрытая до времени, как «волшебный сундучок».

«Волшебная сила пробуждается в человеке постепенно. Иногда это происходит сразу после рождения, иногда, совершенствуясь, передается из рода в род. Иногда формирование дара продолжается в течение многих миллионов лет. Но именно благодаря воздействию окружающего мира вибрации соприкасаются с человеческой Монадой и постепенно вызывают ответные вибрации в сокровенной ее части, в «волшебном сундучке». Пробуждение заложенных в нем сил происходит постепенно, это можно сравнить с действием музыкального звука на вытянутых струнах: они вызовут ответный звук только в той струне, которая способна отвечать на него. Остальные струны останутся немыми.

В этом вся тайна человеческой эволюции: окружающая среда действует на человека, на самый важный и высокотехнологичный физический проводник. Ее воздействия передаются скрытым внутри человека силам — они будят их, вызывая ответные вибрации, которые, в свою очередь, через посредство физического проводника передаются окружающей среде. В природе постоянно происходит взаимодействие и обратная связь, естественный круговорот. Пробуждение таинственных сил в человеке происходило тогда, когда невидимая рука провидения касалась каких-то струн, включая избранника в поток новой жизни».

Во мне словно что-то отозвалось на вибрации, определив меня «избранником», — меня стали переполнять различные видения, пугая странными откровениями. Во мне вздымались волны энергий, бурлила новая мощная сила, которая не могла найти выхода и становилась опасной для окружающих. Меня словно носило по бушующим волнам и бросало в разные стороны неведомого, как легкую лодку без рулевого. Ходячий динамит с зажженным фитилем внутри — вот что представляла я из себя на тот момент, и могла вспыхнуть, взорваться в любое время. Я не осознавала опасности своей силы, не знала, что с ней делать, как не знали этого многие из тех, у кого неожиданно открылись и

Юра мне не понравился — в темном углу комнаты, насупившись, сидел парень в кожаной куртке. Крепко сбитый, как хорошо t колоченный шкаф, он молча наблюдал за мной. Ольга быстро с шла объяснять ему, кто я,—он, затаившись, молчал. «Чего я сюда пршащилась? Нет во мне ничего необычного. Прав муж—во мне (шин “голимый бред”,— скрипела я про себя, но Юра продолжал

• мотрсть, весь набычившись, не проявляя никакого интереса, но и 11с спуская с меня глаз. И вдруг замычал. Оказывается, он всегда так «слал, когда «просматривал» человека, но об этом я еще не знала.

— Ну что там? — теребила его Ольга. Будучи человеком очень подвижным, она всегда все делала быстро, того же требовала от пру тих. Юра полулениво, полунехотя посмотрел в ее сторону, | шнув исподлобья светлыми серыми глазами так, словно его iu (будили не вовремя.

—Да, энергия у нее — космическая, и потоки — необычные. И пей происходит пересечение различных пространственных с труктур, — неторопливо рассуждал он, выбрасывая слова куда-то вбок, как выбрасывает паровоз клубы густого дыма. Мы подхва- I м вал и его слова на лету и, пока Юра мычал, пытались разгадать, расшифровать их смысл по-своему.

От его замороченных слов что-то сдвинулось во мне, стало не по себе— в голове закружились какие-то вихри, вспыхнули |юссыпью светящиеся тонкие нити, что-то зашевелилось в мозгу. Голова сама стала думать о чем-то непонятном, доставая из своего «шкафчика» совершенно незнакомые мне мысли. Юра снова запел песню себе под нос и замычал. Его цепкий, колючий, направленный взгляд вдруг ожил и стал бурлить меня насквозь. «Ой, в голове что-то зашевелилось! Что он в ней видит? И что есть такого особенного в моих потоках?» — не понимала я ничего из того, что происходило со мной.

Он неторопливо бросал в меня непонятные слова. Мы уже сами «заморочились» и устали от разных ощущений, возникающих в нас, не зная, как остановить затянувшуюся сцену, но вдруг, словно очнувшись, Юра повернулся к Ольге:

—Да, это необычная женщина, это нечто. Вне всяких сомнений. С ней надо работать. Пусть придет ко мне на встречу в госпиталь афганцев через пару дней.

была принять, как свершившийся факт. Голова распухала от переизбытка информации — невероятной, дивной, фееричной, меняющей сказочные декорации одну задругой. Удивительно, но досаждающие образы из другой реальности не повергали в ужас. Хотелось лишь понять, почему я стала проводником несвязанных, казалось, между собой фрагментов, действий, откровений. Почему из массы людей разного интеллекта, культуры, уровня знаний и возможностей выбрали меня? Внутренне я ощущала причастность к странным событиям, но не знала, как растолковать их. Начала метаться, обращаться к литературе, к друзьям, искать разъяснения. И однажды меня привели к человеку, который знал то, что мне было необходимо, и владел знаниями о явлениях необычных и мистических.

Надежда Пересечение. Что находится за гранью

Я часто забегала в магазин к своей знакомой — Ольге. С нее все и началось. В тот сложный период я была рада любому, кто готов был выслушать, понять меня. Муж, при всей своей терпимости к моим увлечениям, категорически отказывался тратить время на «всякую бредятину» и искренне не понимал, что можно найти ценного в больных фантазиях? Ольга — слушала. Ей были интересны мои видения — бестолковые, устрашающие, невероятные. Она внимала мне искренне, как ребенок, иногда лишь восклицая: «Ничего себе!*, но дальше этого не шло, подсказать что-либо она не могла, вернее, не знала.

— Познакомлю-ка я тебя с одним человеком, — торопливо предложила она однажды. — Он тоже странный, как и ты. У него какие-то необычные способности, он многое знает, так как занимается этим давно и серьезно.

«Надоела я ей со своими глупостями, вот и решила меня “сплавить” — горько вздохнула я — Неужели могут быть люди, занимающиеся этим СЕРЬеЗНО?*

— Зовут его Юра, продолжала Оля, — он — бывший афганец.

luносы,спокойный взгляд. Была лишь одна деталь, которая сразу им теляла его, — совершенно необычные глаза, светло-серые, мкие, колючие и жутко цепкие...

Внимательно выслушав мои умопомрачительные рассказы, Юра спросил:

— Знаешь ли ты, что душа человека может иметь несколько шшлощений? Помнишь ли ты свои прошлые воплощения?

Юра говорил тихо, словно подкрадываясь к какой-то тайне. 11сзнакомое слово «воплощение» смущало меня, заставляло чув- i нювать свою уязвимость— это был пустой звук для меня. Какие шкие прошлые жизни? Мне нечем было его удивить. Я притихла: му что делать, если я пуста как коробка из-под обуви!

Юра задавал вопросы, но они были чуждые мне. Что-то шевелилось во мне, откликалось на его слова, было в них что-то обобщающее, что старалось прорваться из темных пут наружу, мо все напрасно — ничего не возникало в душе. Во мне, видимо, не хватало веры в свои возможности, веры в себя.

Сидя напротив него на диване, я чувствовала себя неуютно— его глаза упирались в меня и грызли. Никогда раньше не приходилось ощущать вторжения такой силы. Я кожей ощущала, что Юра прогрызал меня насквозь, как моль, но погрузиться в меня до конца не мог— что-то мешало ему. Что-то такое, что не имело четкого обозначения, не подпускало его ко мне близко. Ито время мне неизвестны были техники по воздействию на сознание человека, которыми пользуются современные школы. У меня не было никаких знаний об энергетическом вторжении, а также об астральных войнах, воинах и защите от них. Я просто доверяла этому человеку и искренне хотела разобраться со своими заморочками.

—Ты делаешь со мной что-то, чего я не понимаю? — отважилась спросить я.

Юра молчал. Ничего не объясняя, он по-своему выяснял мои возможности, о которых я не имела никакого понятия, напевая под нос, «просматривал» какие-то чакры, энергоцентры — всего не упомнишь. Время шло. Я чувствовала себя полной бездарностью, казалось, что он принимает меня за чудика, за больную женщину — из того, о чем он говорил, я ничего не знала!

Юра разговаривал с Ольгой и только с ней, как будто меня не было в комнате. Он поступил как профессиональный психолог— скажи он об этом лично мне, я стала бы сопротивляться, сомневаться. Но только не Ольга — она выслушала его с вниманием и восторгом.

— Ну вот, видишь, подруга! Ты слышала, что Юра сказал? Ты — необычная! — Ольга была безумно рада, что меня удалось «пристроить». Но она не просто пристроила. Благодаря ее участию, ее вере в меня начался совершенно новый отсчет моей жизни, новый этап. Ольга полностью перевернула мою судьбу. Познакомив меня с Юрой, она тем самым выдала мне билет на корабль, который «чует ветер», на корабль моей судьбы, отправив меня в далекое плаванье, и сделала это так легко, как будто только этим и занималась всю жизнь.

— Ты так и скажи своему мужу, что ты — особенная. Пусть знает!

Уже на следующий день я ехала в госпиталь. Судьбоносная встреча с Юрой состоялась за несколько дней до операции Н.А. Шишкина.

Госпиталь. Первый маг Юра

В госпиталь У ВОВ ехать пришлось долго — он располагался далеко за городом. Здесь лечились участники Великой Отечественной войны, сюда поступали раненые афганцы для прохождения курса реабилитации. Юра, бывший афганец, получил во время стрельбы легкую контузию и тоже лечился в госпитале, ставшем для него вторым домом. Позднее он стал работать в нем официально, и в его трудовой книжке значилось — экстрасенс. Разыскивая его комнату, я долго плутала по сложным поворотам здания, пока не наткнулась на табличку «Клуб». Я хмыкнула — занесло же меня в военный госпиталь, поле для боевых действий! Вот сейчас и начнется представление...

Юра сидел за столом в небольшой комнате, освещенной солнцем, и ждал. «Экстрасенс», — сказала Ольга, представляя его в магазине, и у меня занялся дух, но в жизни он ничем не отличался от других — стандартная одежда, обычные светло-русые

конкретного так и не выяснила. Не знала даже элементарных на- ншний, которые он употреблял в разговоре. Жаль, но, наверное, и совершенно не соответствую требованиям, необходимым для /Нолей с «особыми» возможностями.

-Ты не слышала это имя?— Как ни странно, Юра очень ному обрадовался. — Знакомо ли тебе слово «ШАМБАЛА»? — К >ра снова замер как перед стартом и стал смотреть на меня тихо и подозрительно.

— Нет, — сказала я, уже не раздумывая. Это слово я тоже \ ни шала впервые. Мне нечего было ему сказать, нечем было порадовать и неловко было признаться, что многого я не знаю, loro, о чем он спрашивал, никогда не было в моих видениях. «Все пропало! Я ничего не могу сказать о том, чего от меня ждут!» — т/пугалась я и поникла.

— Просто замечательно! С тобой можно работать! — вдруг радостно воскликнул Юра, оставив меня в еше большем замешательстве.— Вот сейчас и разберемся с твоими видениями! — И чал заговорщицки потирать руки.

Я наблюдала за ним, как мышка за большой кошкой, но Юра ничего особенного не предпринимал. Не выходя из-за стола и in.чаваясь на месте, он, что-то тихо напевая, сконцентрировал на мне свой цепкий взгляд, весь как-то собрался, съежился и сказал: «Давай-ка сейчас полетаем!» Серые глаза превратились в i гальную воронку, черные зрачки стали маленькими, колючими, нацелившимися в меня, как две змеи. Я вдруг почувствовала на себе огромную силу, исходящую от него.

Для меня это было неожиданностью: «Сейчас начнет меня чем-нибудь накачивать! Просто так не дамся!» — приготовилась и к отпору и крепче вжалась в большой диван.

—Ты не должна волноваться, — спокойно сказал Юра. — Доверься мне. Соберись, отключись эмоционально от всех мыслей, успокойся и представь, что ты — это просто свободное тело. Одно большое, свободное от всего тело. Как если бы ты осталась одна в тишине: нет звуков, нет образов, нет людей, нет желаний — только твое тело. Оно находится в покое и в тишине. Сейчас я произношу слово «Шамбала», а ты смотри, слушай и чувствуй, что будет происходить с тобой. — Глаза у него были серые, цвет

— Это хорошо! — наконец-то отреагировал Юра на мое беспокойство. — Ты ничего не знаешь, никаких техник, спецзащиты, посылов, внедрений. Вот сейчас я применяю особые техники, внедряюсь в тебя, а ты ставишь защиту, и делаешь все интуитивно, как будто точно знаешь, как это надо делать. Откуда это у тебя? Продолжай.

— «Полный бред!» — сказал бы мой муж, окажись он в комнате во время нашего разговора. И без тени сомнения посчитал бы обоих сумасшедшими. Да мне и самой было совершенно непонятно то, что происходило внутри меня, — я чувствовала в себе сильное движение, расслоение своего тела, еще минута, и, казалось, я рассыплюсь по комнате от дикого напряжения, разлечусь по кусочкам, идущего от взгляда Юры, как вдруг я услышала внутри себя голос далеких звезд:

Сейчас в тебе возникает чувство, что ты приобщаешься к какой-то особенной науке. Она не такая, в которой секреты могут быть сообщены сразу, посредством письменных или устных наставлений. Истина в том, что ты как ученик достигла того состояния, необходимого до той степени озарения, на которую ты имеешь право и для которой ты была годна, и большинство, если не все секреты, тебе можно было сообщить. Твоя восприимчивость стала равной желанию наставить других. Озарение пришло изнутри. До этого никакие фокусы-покусы, или возня с приспособлениями, никакие метафизические лекции и прения, никакие возложенные на себя покаяния не могли этого дать. Все это лишь средства к концу. То, что происходит сейчас, направляет применение всех средств, способствующих достижению цели, — пробуждению и прозрению. Чтобы дать природе возможность самой говорить в тебе (П исьма Махатм).

Этот Голос был чрезвычайно знаком, но я никак не могла вспомнить, где я слышала его — так все навалилось сразу...

— Тебя что-то смущает?— Юра вывел меня из легкого шока, — Нет? Тогда продолжаем. Имя Николай Рерих говорит тебе о чем-нибудь? Это известный художник. Ты видела его картины? — Юра был весь в напряжении.

Ничего не откликнулось при этом имени. Я опять испытывала неловкость — вот, отняла массу времени у человека, но ничего

Iн* I каких-либо внутренних волнений, но счастье такой силы, которая не поддавалась обычному объяснению.

Оторвавшись от Земли, я зависла в Космосе, в его холодной и бесконечной пустоте, как маленький спутник. Солнечные вихри кружились вокруг загадочной планеты. Всвоем сиянии она была |нк хороша, что невозможно было оторвать от нее взгляд.

— Что ты видишь? — Голос Юры пробивался откуда-то из-за i генки и был глуховат. Я рассказывала ему, что предстало перед I лазами, но меня удивляло, что он не видит той красоты, что открывалась мне.

— Это— Шамбала!— затаенно вздохнул Юра, — Посмотри, Шамбала дает тебе приблизиться!

Передо мной открылась другая реальность, словно раздвинули занавес, а за ним — был совершенно другой мир: объемный, живописный, четкий, с необычайно сочным цветом красок всех гонов. Я не ощущала плотность этого мира. Не возникало чувства его полнокровности, не ощущалось живого, реального тепла, как на Земле. Иной мир был прозрачным, в закулисье Земли присутствовала жизнь, но — другая.

Мир раздвоился: я сидела на диване, в реальных физических ощущениях, в мире объемов и форм, где жизнь бьет ключом, и одновременно присутствовала в другом мире, тоже объемном и живом, но по-другому. Я столкнулась с чем-то ранее мне незнакомым, но я чувствовала этот другой мир, как собственную кожу. Он проникал в меня, пускал во мне свои корни и становился неотъемлемой частью меня. Другая жизнь и события той жизни, еще неизвестные мне, уже заполняли меня, делая это так уверенно, как будто всегда имели ко мне отношение. Невольно я становилась их полноправным участником, подспудно осознавая, что с этой незнакомой жизнью меня связывают определенные обстоятельства, уже когда-то имевшие место. Я почти твердо знала это.

— Что делать дальше? — спрашивала я Юру.

— Попробуй подступиться к Шамбале.

Золотой шар планеты, вытянутый как яйцо, быстро приближался. Свет усиливался, становился ярче. Цветные огоньки превращались в дома, в скалистые горы, в какие-то необычные

с легкой размытостью, словно в них стоял туман, но когда он собрал свой туман — мое тело вдруг получило сильный удар.

Шамбала. Золотая планета

Резко прожгла молния, по телу пробежал ток, мышцы стала наполнять энергия, которая вползала в меня вкрадчиво, но активно, мощно, как могучий удав. Энергия давила на меня, подчиняла. Было непривычно ощущать невидимое вторжение в себя, сильное и властное. Это вызвало беспокойство, но не напугало. Любопытно было понять, как происходило это вторжение. Находясь в полном сознании, я не закрывала глаза, не уходила в глубокую медитацию, не впадала в транс. Удобно устроившись на диване, я смотрела на Юру, который сидел чуть вдалеке, напротив, не сводя с него глаз. Он настоял, чтобы я смотрела прямо вего глаза, объясняя, что это создаст условия для «долгого перелета». Проникшись к нему доверием и полностью освободившись от сомнения, я ждала какого-то буйного проявления в пространстве, всплеска, чуда, взрыва — но ничего не происходило. Все было тихо, естественно. За окном привычно светило солнце.

Но неожиданно во мне стали меняться состояния, «как если бы они стали соревноваться друге другом», произошло какое-то перемещение: неведомая сила приподняла мое тело с дивана и с невероятной скоростью вынесла вверх. И я, все еще находясь в комнате, в то же время уже была не здесь, а летела куда-то с чудовищной скоростью.

Распахнулся бездонный Космос. В холодной звездной синеве ярко светилась неизвестная планета, издалека похожая на громадное золотое яйцо. Красновато-розовые, голубые, изумрудно-зеленые капельки света искрились на ней, как маленькие фонарики. Она была подобна сказке. Полупрозрачный туман окутывал ее золотистой вуалью, сотканную из солнечных вихрей. Планета завораживала: от нее шло необычное излучение— теплое, радостное, наполненное какой-то особой любовью, и настолько сильное, что пробирало до самых кончиков волос, заполняло каждую клетку тела. Я испытывала счастье

Оо|к'1Ч>в, как не может выйти из берегов море. Голову грузинки, мsи■ с го платка, покрывала та же мятущаяся синева. В руке женщина держала глиняный кувшин. Красивые карие глаза смотрели | покойно, без удивления, как будто она знала о моем появлении, и но было здесь естественным и обычным делом. Сейчас она ж/шла, когда же я наконец-то заговорю.

Справа от ступеней росли небольшие кусты зелени — жгучие, сочные, аккуратно посаженные в ровный ряд. Оказавшись около них, я почувствовала, что они — живые, словно это была форма диалогической жизни, но совершенно иной, чем земная. Каза- лось, прикоснись к ним рукой, и они бы отреагировали. Тишина плыла над плато, не было ни ветерка вокруг.

Растерянно стоя перед домом, я в изумлении не сводила глаз с небесной голубой феи и терялась в догадках: «Что я здесь делаю?» На видмне было 18—19лет. Мое яркое платье по странному стечению обстоятельств имело ге же цвета, которые сейчас окружали меня. Оно гармонично вписывалось в яркие краски, которыми был раскрашен этот мир— броские, насыщенные, смешанные, как гремучая смесь, но невероятно красивые. Платье на их фоне смотрелось как яркий лоскуток, случайно выхваченный ножницами из громадного огненного полотнища. Издалека услышала голос Юры:

— Спроси, можно ли тебе войти в дом?

Я мысленно спрашиваю: «Можно войти?»

— Входи, — спокойно ответила женщина в синем. — Тебя здесь давно ждут.

«Грузинка» повернулась и медленно пошла в дом, с легкостью ступая по висячим ступеням. Оглянувшись, она еще раз позвала меня за собой, но уже более настойчиво. Удивляться уже не было сил. Настолько случившееся было невероятным и чарующим, что я погрузилась в события, как в интересный приключенческий фильм, окончательно забыв про Юру. Из глубины сознания, воркуя голубиным криком, вдруг пробились знакомые Голоса.

— Послушайте, —зъучал глубинный Голос, разговаривающий с кем-то невидимым. — Еще не поздно остановить ее пробуждение. «Давать человеку больше знания, чем он может вместить, — это опасный эксперимент, кроме того, есть еще и другие соображения.

поселения. Полет был увлекательным и ни с чем не сравнимым. Если сделать сравнения с полетом на самолете, то это в сотни, тысячу раз быстрее, но при этом, смотря вниз, я успевала разглядеть снежные горы, города, залитые солнцем, яркое пятно неизвестных трав, поляны великолепных цветов, переливающихся многоцветьем.

— Направляйся к дому Рериха, — деловито руководил Юра, работая за штурмана.

— Как это? — Я все еще не понимала, что происходит. Одолевали сомнения «не бред ли это?*, но игра волшебного цвета, идущего от планеты, притягивала, манила и вызывала любопытство.

— Ты просто думай о Рерихе, — пробивался голос Юры.

Невидимая сила вновь подхватила меня и понесла дальше,

как песчинку. Открылась величественная панорама: я пролетала над горами драгоценных камней, излучающих свет. Солнце, отражаясь в горной гряде, преломлялось радугой цвета, вспыхивало, слепило тысячами разноцветных бликов. Все пространство сияло от множества всполохов, щедро полыхало жаром, окружая горы пламенем.

Полет остановился. Взгляду открылось пустынное песчаное плато, окруженное горами. На нем возвышался небольшой каменный домик. Его архитектурный ансамбль, очень простой по стилю, подобен был домам жителей Непала в Тибете — обычная глиняная мазанка, бесхитростные стены с крышей, открытый вход. Дверей не было.

Кдому вела длинная лесенка. Поразительно было то, что ее ступени висели в воздухе, ничем не закрепленные. Каждая ступенька — это большой гладкий валун. Подчиняясь какой-то неведомой силе, они послушно держались в воздухе сами по себе. На ступеньках, полуобернувшись, стояла в ожидании молодая женщина в синих одеждах, похожая на грузинку. Синева ткани ее платья была живая и плескалась, как море. Цвет проступал сквозь ткань, вибрировал, обдавал прохладой морской воды и готов был выплеснуться через край кромки. Но кто-то словно создал преграду, нарисован ггот край и сделав его невидимым. И цвет сини плескался в платье, но не мог выйти из невидимых

превращая горы в изысканные сияющие пики. Сокрытые от посторонних глаз, они хранили несметное богатство в чаше огненного пламени.

У окна, почти вплотную, стоял простой стол, по бокам от него — две рубленные деревянные лавки. Женщина в синем, изящно взмахнув рукой, молча показала на лавку, приглашая меня сесть слева. Сама села справа от стола, напротив. Монашеский стиль одежды «грузинки» делал ее дорогое убранство строгим, настраивал на послушание. Бархатистая синева стекала но дорогой парчевой ткани, как вода, — взмахни она рукавом, и синева расплещется брызгами. Итогда платье вмиг разольется по комнате...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: