ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет. 4 страница

– Это хорошо? – спросил он, хмуря брови.

– Это очень хорошо. – На ее глазах Гарри снова расслабился, и на его лицо вернулась застенчивая улыбка – не та ослепительная, которой он сразил Лаванду, и не лукавая, адресованная подруге несколько минут назад, нет, в этой слабой улыбке чувствовалась доля застенчивости и неясной тоски, которая заставляла сердце Гермионы тревожно сжиматься.

***

Она, конечно, ожидала чего-то подобного – Драко не мог стерпеть пренебрежения. Он был знатным склочником. Гермиона не сдержалась и фыркнула, когда блондин предсказуемо заступил дорогу ей, Рону и Гарри и встал перед ними, выпятив грудь, с боков прикрытый Крэббом и Гойлом.

– Здорово, Потти.

– Здорово, тот-кого-не-стоит-принимать-всерьез, – презрительно оскалился Гарри, чему позавидовал бы и сам Снейп. Такой ответ явно застал Драко врасплох. Меж тем вокруг начала собираться толпа, предчувствуя зарождающуюся ссору.

– Я требую реванша, Потти. Ты и я! – прорычал Драко, но уже с ослабевшим энтузиазмом.

– Зачем, Малфой? – с ленцой в голосе спросил Гарри, всем своим видом демонстрируя скуку. Ему не нужно было даже гадать, что Малфой задумал, потому что вопрос оказал нужное действие, приведя слизеринца в замешательство. Толпа отступила назад, освобождая противникам место и жаждая крови, словно стая голодных волков. Малфой так или иначе насолил каждому второму, и они страстно желали увидеть его поверженным.

– Потти, да я могу уделать тебя одной левой! – Тем не менее, в голосе Малфоя слышалась неуверенность, так что Гарри не удержался и закатил глаза, вздохнул и положил руки на бедра. В толпе даже кто-то хихикнул.

– И что мне за веселье? Во имя Мерлина, ты, бесхарактерное, малодушное, жалкое позорище рода магического, считаешь меня тупым до идиотизма? – раздраженно проговорил Гарри. – Не отвечай. Слушай, я встречался лицом к лицу с Волдемортом, я победил твоего отца, человека, который учил тебя драться – разгромил его подчистую, чего уж скрывать… и сражался на дуэли с твоей теткой, Беллатрикс Лестранж, женщиной, от одного имени которой ты мочишься от страха. Я пережил больше покушений на свою жизнь, чем извилин в твоем мозгу, и ты действительно думаешь, что сможешь победить меня на дуэли, жалкий ты подлец, бездарность, только и знающая, что скулить да разевать рот?

Гермиона вынуждена была признать, что Гарри прав. Малфоевские оскорбления в адрес Гарри походили на попытку самоубийства, если можно так сказать. Во всяком случае, именно с этой стороны Драко начал смотреть на ситуацию – вот и его неуверенность превратилась в озабоченном, а вскоре и в тревогу. Гарри достал палочку и с исказившей лицо кровожадной яростью направил ее на уже дрожащего Драко.

Гермиона начала было беспокоиться, но заметила в глазах друга искорки веселья. Он подался вперед, так что его лицо оказалось всего в дюйме от лица Драко, и прошептал:

– Бу-у.

Драко грохнулся в обморок, а Крэбб и Гойл не выдержали и бросились бежать. Это было великолепно. Толпа взорвалась аплодисментами, пол-школы бросилось обнимать Гарри. Герою же явно было очень не по себе, когда его хлопали по спине и трепали по волосам люди, которых он едва знал, но к нему вернулась его слабая застенчивая улыбка – та, что таила в себе грусть.

Сейчас Гарри напоминал человека, которому до смерти хотелось услышать хоть слово похвалы, а на него свалилась их целая туча, и он все не мог насытиться. И снова у Гермионы защемило сердце. Она протолкалась через толпу, чтобы вызволить друга, и, как только он оказался в безопасности от своих почитателей, крепко обняла его.

На секунду Гарри замер в нерешительности, потом поднял руки и обнял ее в ответ.

– Гарри, это было великолепно, – прошептала Гермиона. Он медленно отстранился и слегка приподнял уголки губ.

– Видела, как он упал? – улыбка стала шире, и девушка улыбнулась в ответ.

– А видел его лицо, когда ты сказал «бу»?

Они так сильно смеялись, что пришлось поддерживать друг друга по дороге в гостиную.

Глава 9. Первое искушение

В роли героя для Северуса не было ничего нового. А вот чтобы вся школа об этом знала – такого с ним еще не случалось. За годы работы под прикрытием, рискуя, сохраняя жизни, которые удавалось спасти, и наблюдая за смертями тех, кого спасти не смог, он никогда не получал и толики признания за те дьявольские мучения, которые годами выпадали на его долю.

То, что люди улыбаются, когда он входит в комнату, а не бегут или не сжимаются в страхе, стало для него откровением. То, что в ответ на его шутку человек искренне смеется, а не презрительно усмехается или не ждет подвоха, опьяняло. Друзья, настоящие друзья, уважающие его и во всем ему доверяющие, были всем, о чем он когда-нибудь мечтал.

Вот только не он им нравился, не по-настоящему. Все любили Гарри Поттера. Северус мог носить его тело и махать его палочкой, но, в конечном счете, это было притворство. Фальшивый Поттер, поддельный Гарри. Внутри он был Северусом, и различие, огромное, словно пропасть, между тем, каким его видели, и тем, кем он себя ощущал, все больше причиняло боль.

– Еще остался толченый рог единорога? – спросил стоящий у своего котла Альбус. Поиск решения шел очень медленно, и Дамблдор вызвался помочь Северусу с проведением необходимых тестов, чтобы ускорить процесс.

– Я посмотрю, – Северус спрыгнул со своего стула и пошел в кладовую. – Нужно сходить в аптеку в Хогсмид и купить некоторые ингредиенты, – проговорил он оттуда. Заканчивались некоторые ингредиенты, необходимые для проверки плетеного металлического шара, который Гарри Поттер держал в руках, когда его нашли.

– Составь список, и я пошлю Минерву или Тонкс за ними, – мягко проговорил Альбус, но горько было вспоминать об утерянной свободе. Работая здесь, Северус мог забыть, что находится не в своем теле. Закрыв глаза на отточенность движений, которой руки Поттера попросту не обладали, когда ими нарезали ингредиенты, готовили и помешивали зелье, Северус мог притвориться, что в этом мире все правильно. Слова Альбуса разрушили эту иллюзию.

Каждый день для Северуса становился серьезным испытанием на прочность. О, конечно, удалось вычислить несколько компонентов зелья, и было примерно ясно направление, в котором следовало двигаться, но портключ – этот элемент ставил в тупик. Перемещения были тонким искусством. Чары больше походили на арифмантику по своей сложности и изящности решений, чем на простые чары.

– Конечно, Альбус, – ответил Северус и написал список. Пунктов оказалось много, как много было и вариантов на пути к решению проблемы. Северус отыскал точеный рог единорога и понес его Альбусу, по пути приманив и несколько волос сирены для своего зелья.

Проблема была очень сложной, и на ее решение могли уйти недели. Северус добавил волосы в бурлящий котел и быстро перемешал шесть раз против часовой стрелки. Зелье стало бледно-желтым, и он удовлетворенно кивнул, увидев подтверждение тому, что в оригинальном составе присутствует кровь гигантов. Часы пробили восемь, и Северус чертыхнувшись начал убирать рабочее место. Альбус мог оставаться здесь сколь угодно долго, а ему следовало уйти до отбоя.

Закончив с уборкой и пожелав Дамблдору спокойной ночи, Северус выскользнул под прикрытием плаща-невидимки и отправился в гостиную Гриффиндора. Ему пришлось бить себя по рукам, чтобы не снять баллы с факультетов целующихся парочек, встретившихся ему на пути.

Убедившись, что никого нет, Северус снял плащ и проскользнул в гостиную. Он надеялся пройти незамеченным и сразу отправиться в кровать, но на него тут же набросилась половина присутствующих. Они окликали его. Было несколько мальчиков и девочек, которые суетились вокруг него и вели себя как фанатичные идиоты.

Как Поттер с этим справлялся? Воспоминания мальчишки снова неприятно удивили. Он не справлялся: Поттер ненавидел свою известность. Северус помнил, как Джеймс ходил с самодовольным видом и любил покрасоваться, вел себя так, словно являлся королем. Было очевидно, что он упивается своей популярностью. Он сверкал, точно как улыбка Локхарта, и встряхивал волосами так, что девчонки теряли сознание от восторга. Джеймс наслаждался этим, почему же Гарри ненавидит?

– Привет, Гарри, – Рон и Гермиона вывели его из задумчивости. Северус посмотрел на них и не увидел подобострастия, только неподдельный интерес – вот что значит настоящая дружба. Он улыбнулся и выбрался из толпы льстивых гриффиндорцев.

– Я так рад вас видеть. – Северус не мог поверить, но это была истинная правда. Друзья расплылись в улыбках, и все трое уселись в креслах подальше от остальных гриффиндорцев. Потом к ним присоединилась Джинни Уизли, вслед за ней подтянулся и Невилл.

Северус не смог бы вспомнить, о чем они говорили – кажется, обо всем и ни о чем. Обсуждали квиддитч, уроки и следующий поход в Хогсмид, куда Гарри не разрешили пойти. Их общение наполняло невыразимое дружеское тепло, и предмет разговора уже не имел решительно никакого значения. Незаметно вспомнили и зелья.

– Уроки Дамблдора намного лучше Снейповых, – с мечтательным выражением на лице вздохнул Невилл. Северус прикусил язык, чтобы не отпустить язвительный комментарий.

– Но мы узнаем намного меньше, – не осталась в долгу Гермиона. – Профессор Снейп, может, и наводит страх, но мы быстрее проходили материал, и на его уроках не взрывалось столько котлов.

Северус кивнул, довольный ее защитой. Альбус был гениальным алхимиком и мог бы стать мастером зелий, если бы захотел, но он много лет преподавал трансфигурацию и уже не помнил всех правил безопасности, необходимых для работы с диким коктейлем из безалаберных детей и чрезвычайно неустойчивых веществ. С годами у Северуса развилось шестое чувство: он просто знал, когда студент совершит взрывоопасную ошибку.

– Но директор хоть не кричит на меня, – сказал Невилл со вселенской печалью во взгляде.

– Но ты стал взрывать больше котлов, чем когда-либо прежде! – справедливо заметил Северус.

– И никто не кричит на меня, когда они взрываются, – Невилл выглядел совершенно несчастным, и Северус обреченно вздохнул.

– Невилл, что для тебя важнее: не слышать крики или не лишиться конечности? – терпеливо увещевал он.

– Не слышать крики, – убежденно заявил Невилл, и Северус готов был выколоть себе глаза, лишь бы этого не видеть.

– Невилл, – судя по голосу, Гермиону явно задело такое отношение, – на авроров тоже постоянно кричат, знаешь ли. – То, как она повернула ситуацию в глазах Невилла, грезящего о карьере аврора по примеру его родителей, очень понравилось Северусу.

– Ну да, но Снейп пугает меня даже больше, чем бабуля.

Это заставило Северуса задуматься. Он неплохо знал миссис Лонгботтом по общественной деятельности, связанной со школой. О, это была поистине пугающая женщина – с ее-то зверской шляпой и неизменным саквояжем, которым можно пребольно схлопотать, если не угодить хозяйке. И поистине достижением было получить звание более пугающего, чем сия грозная дама. Северус даже не мог решить, возгордиться ли своим искусством запугивания или прийти в ужас.

– Невилл, может, стоит попросить профессора Дамблдора разделить нас на группы, и мы бы просто получали дополнительные задания? – осторожно предложила Гермиона, пока Северус пытался понять, чем заслужил сравнение – нет, почему вообще признан большим ужасом, чем миссис Лонгботтом. Во имя Мерлина, женщина носила на голове труп грифа!

– Думаешь, это поможет? – с сомнением спросил Невилл. Северус в сороковой раз напомнил себе, что мальчик был жертвой некачественного изменения памяти, и не его вина, что он тупой как кирпич.

– Ну, уж точно хуже не будет, – поразительно логично и умно заметил Рон. Северус с одобрением улыбнулся: похоже, парень не безнадежен.

Вскоре Невилл и Джинни ушли вместе с Роном смотреть новую метлу Дина Томаса, и Гарри наклонился к Гермионе, чтобы прошептать ей на ушко:

– Думаешь, профессор Снейп ужаснее миссис Лонгботтом? – задал он мучивший его вопрос.

– Конечно, нет, никто не может быть страшнее бабушки Невилла, – поежившись при воспоминании, ответила Гермиона. – И профессор Снейп, в любом случае, не такой уж страшный, он просто грустный.

Северус потрясенно воззрился на нее.

– Грустный? – переспросил он, чем заслужил ее неодобрительный взгляд.

– Гарри, я знаю, что он тебе не очень нравится, и у тебя на то есть причины, но он всегда кажется таким одиноким и несчастным. Вряд ли у него много друзей.

Северус во все глаза смотрел на нее – знал, что ради конспирации не должен так делать, и не мог себя заставить отвести взгляд. Как она это увидела? В какой момент острый ум, заключенный в тело юной женщины, застал его врасплох, так что он даже не заметил?

– Да, у него мало друзей – только профессор Дамблдор и МакГонагалл, – Северус сам не понял, зачем это сказал. Вдруг стало невозможно солгать ей, хотя ему всегда это давалось с легкостью.

– Могу поспорить, у него появятся друзья, как только он подпустит кого-то к себе, – заявила Гермиона с уверенностью, какая бывает только в семнадцать лет, и Северус вдруг от всей души позавидовал ей. Был ли он таким в свои семнадцать? Как Гермиона поступит, если узнает, что подружилась со Снейпом? Северус посмотрел в ее добрые глаза и решил, что, пока это зависит от него, она никогда не узнает. Меньше всего ему была нужна ее жалость. Но он понял, что хочет дружить с ней, пока это возможно.

Глава 10. Что известно сердцу

– Мисс Грейнджер? Можно вас на минуточку?

Обернувшись, Гермиона увидела преподавательницу Трансфигурации, спускавшуюся по лестнице, и улыбнулась. МакГонагалл ловко перескочила исчезающую ступеньку и, наконец, догнала свою студентку.

– Добрый день, профессор, – поздоровалась Гермиона. Сегодня на декане был тартан, а под ним платье цвета бургунди.

– Вы все еще хотите обучаться анимагии, мисс Грейнджер? – Гермиона практически засветилась, услышав эти слова. Вот уже третий год, с того самого момента, как она встретила Сириуса и узнала о Мародерах, ей хотелось попробовать освоить анимагию, но МакГонагалл настаивала, что нужно подождать, пока Гермиона станет постарше.

– Конечно же, хочу! – разволновавшись, она даже подпрыгнула от счастья, едва не выронив книги.

– Отлично. Тогда мы будем встречаться три раза в неделю после уроков, – Гермиона удивилась такой частоте занятий, но кивнула в ответ. Она смотрела, как МакГонагалл величественной походкой удаляется по коридору, и странное ощущение не покидало ее. Гермиона чувствовала: что-то происходит.

Она нашла Гарри и Рона на квиддичном поле. Рон рассуждал о стратегии команды на этот год. Он возбужденно размахивал руками, объясняя что-то, а на груди у него сиял начищенный значок капитана.

Гермиона стойко хранила доверенный ей секрет. Она ни разу даже не намекнула Рону, что Гарри первому предложили капитанство и что он отказался от него в пользу лучшего друга. Объяснения не требовались: восторг Рона был лучшим из них.

Гарри летел, преследуя снитч. Ветер трепал черные волосы; когда Гарри ушел в пике, его спортивная мантия захлопала, точно парус. Худое тело ловца прижалось к древку Молнии, он сосредоточился лишь на том, чтобы поймать снитч. Гарри послал метлу в штопор, а затем, почти у самой земли, взмыл вверх, неотступно следуя за сверкающим шариком. У Гермионы, следившей за его полетом, свело живот и отпустило только тогда, когда Гарри снова поднялся вверх. Он броском схватил снитч, едва не свалившись с метлы, и сделал победную «бочку».

Ни Рон, ни остальные члены команды не обращали внимания на эти кульбиты, и лишь Джинни смотрела на Гарри с грустью и отчаянием. В ее взгляде было столько боли, что чувство вины тяжелым камнем легло на душу Гермионы. Устроившись на трибуне, чтобы посмотреть тренировку, она стала вспоминать все те вечера, в которые ласкала себя, думая о Гарри. Джинни ее подруга, самая лучшая подруга! И ведь Гермиона с самого начала знала, что ей нравится Гарри. Черт возьми, вся школа знала, как же Гермиона могла забыть об этом? Как она вообще могла думать о Гарри – представлять его в подобных фантазиях, – если догадывалась, какие страдания причинит Джинни?

– Гермиона! – Гарри помахал ей и резко начал снижаться, направляясь к трибуне. Он легко спрыгнул прямо на скамейку рядом с ней. Его волосы были взъерошены, одежда растрепана, а взгляд зеленых глаз был исполнен ожесточенного восторга. – Черт, я совсем забыл, каким удовольствием может быть обычный полет, без груза надежд, которые возлагают на тебя, без толпы на трибунах, без соперников… только ты и метла.

Он казался бесконечно притягательным, и Гермиона мысленно вздохнула. «Думай о Джинни», – увещевала она себя.

– Гарри, ты даже и представить не можешь, что МакГонагалл предложила мне, – Гермиона проигнорировала и его квиддичное безумие, и странное ощущение трепета в животе.

– Что, какой-нибудь проект, который принесет дополнительные баллы? – протянул приятель, явно забавляясь.

– Нет, дурачок, она согласилась обучать меня анимагии!

Гермиону поразило, как изменилось лицо Гарри. Он побледнел и нахмурился.

– Обучать анимагии? Она рехнулась? – рявкнул разгневанный Гарри, и Гермиона покраснела.

– Ты что, думаешь, у меня не получится? – закричала она в ответ. Гарри моргнул и посмотрел на нее с удивлением:

– Не сомневаюсь, ты сможешь освоить анимагию в рекордно короткие сроки, Гермиона. Тем не менее процесс превращения был и остается трудным и опасным.

– Извини, я не хотела кричать, – снова покраснев, только теперь от замешательства, она опустила голову и теперь смотрела на него сквозь завесу своих волос.

– Вспомни, Гермиона, что я никогда не сомневался в твоих способностях и интеллекте, – довольно сухо продолжил Гарри, хотя его взгляд был почти застенчивым.

– Я знаю. Извини. Просто я уже так давно мечтала учиться анимагии, и когда, наконец, получила долгожданную возможность, то почувствовала себя такой счастливой!

Подпрыгивая от волнения на своем сидении, она заметила, что его взгляд не отрывался от ее груди, двигавшейся чуть-чуть не в такт с телом. Гарри отвел глаза, но не раньше, чем Гермиона ощутила, как по низу живота разливается тепло. Изумрудные глаза потемнели, так что казались виридиановыми1, а когда он сглотнул, отворачиваясь, сознание Гермионы наполнилось разнообразными картинками.

- Эй! Гарри! Возвращайся! - позвал Рон, и на мгновение она разозлилась на него. Гарри поморщился и снова уселся на метлу.

- Поговорим позже, Миона, - грустно улыбнувшись, он взмыл в небо, и Гермиона почувствовала, что часть ее улетела вместе с ним. Взглянув вниз, Гермиона увидела, как Джинни вертит головой, следя за перемещениями Гарри по всему полю, и ощутила укол вины. Где же взять книжку, которая поможет во всем разобраться?

Она летела - без метлы, сама по себе, весело мчась сквозь облака, наблюдая мир, проносящийся внизу. Гарри, улыбаясь, летел рядом с ней, и она устремилась к нему - все ближе, ближе, до тех пор, пока они не сомкнули объятия, до тех пор, пока их руки и ноги не переплелись, а губы не соединились. Поцелуй их был исполнен жадного стремления друг к другу, странного отчаяния, как будто их время истекало, и нельзя было упустить ни единой драгоценной секунды.

Они упали в сад, где диковинные растения тянулись вверх из пыльной земли. Все они казались чахлыми, будто им не хватало ни солнца, ни воды. Гарри провел рукой по телу Гермионы и прильнул губами к груди. Она не знала, куда делась их одежда, да это и не имело значения. Все, что было важно: Гарри, лежащий на ней, его тело, теплое и тяжелое, и тот восхитительный хаос, в который погружали ее сознание его руки и рот.

- Гермиона, - простонал Гарри ей в ухо, и она почувствовала, как он гладит ее между ног. А потом его пальцы оказались внутри нее, и она задохнулась его именем. Гарри вытворял с ней такое, чего никто раньше не делал, от его прикосновений она словно оказалась на краю пропасти, дрожа от неизвестности и неспособности до конца понять, что же там, за краем.

- Мисс Грейнджер, - грустный голос наполнил ее сознание. Знакомый голос. Она повернула голову и увидела: он стоял там, в развевающейся черной мантии, скрестив руки на груди. Он выглядел таким несчастным, таким одиноким… Его тень упала на них с Гарри, и Гермиона вздрогнула. Чувство вины разрывало ей сердце: что она делает? Она задрожала и оттолкнула Гарри, зашарив руками в поисках одежды.

- Гермиона? - Гарри был в замешательстве, но она знала: что-то не так. Она подняла глаза на профессора, который стоял в заброшенном саду, неподвижный, точно статуя. Внезапно Снейп повернулся и направился к кустам, служившим живой изгородью, постепенно скрывшись из вида.

Неожиданно Гермиона обнаружила, что вновь одета в школьную форму. Ее черная мантия волочится по земле, а сумка с книгами давит на бедро.

- Мне очень жаль, профессор, - она вдруг испугалась. А потом обернулась и увидела, что Гарри тоже ушел, и она осталась в саду одна. И пошел снег. Гермиона огляделась, пытаясь найти Снейпа, а затем побежала, продираясь сквозь заросли кустарника.

- Профессор! - кричала она ему вслед. Гермиона не знала, почему, но ей было необходимо найти его. Найти и объяснить.

Она проснулась с мокрыми от слез щеками, не понимая, почему плачет. Живоглот прыгнул к ней на кровать и устроился на груди у хозяйки. Взгляд его желтых глаз словно говорил:

— Зачем ты проснулась в такое время, юная леди?

- Мне приснился плохой сон, - пробормотала Гермиона. Образы уже начинали терять свою четкость, затуманиваясь, уходя на край сознания, уступая место реальности. Живоглот замурлыкал. Эти низкие звуки отдавались вибрацией у нее в груди, и вскоре снова усыпили Гермиону.

1Виридиан – смесь зеленого и синего, темный тон цвета молодой зелени http://en.wikipedia.org/wiki/Viridian

Глава 11. По неизвестной причине

Северус, сидя в библиотеке рядом с Гермионой, старался не думать о том, что она касается его бедра своим. Рон и Джинни расположились напротив, и нежный цветочный аромат Гермионы и пристальный взгляд темных глаз Джинни смущали его одинаково сильно.

Он порылся в памяти Гарри и нашел воспоминания о мисс Уизли. Ему открылась многолетняя страстная влюбленность Джинни, граничащая, по мнению Северуса, с одержимостью. «Вот же пакость», – подумал Снейп, закипая ужасающей злобой. Только шестнадцатилетней девчонки с нелегким прошлым и зацикленностью на своем герое-спасителе ему недоставало.

Гермиона шевельнулась и вздохнула, переворачивая страницу. Этот вздох заставил вообразить как наяву ее, распростертую на кровати, и собственные руки, ласкающие обнаженное девичье тело. С губ сорвался стон, вызванный вовсе не домашним заданием по Арифмантике. Северус был потрясен силой своей реакции. Определенные части его организма потребовали внимания, и он мысленно клял все на свете, усиленно изображая глубочайший интерес к спасительной домашней работе.

Очередной клоун, ничем не отличающийся от своих предшественников, задал написать доклад об истории возникновения какого-то проклятия, и Северус, отвлекшись от мыслей о сидящей рядом девушке, задумался над тем, что за непреходящая мировая несправедливость не позволила ему стать преподавателем ЗОТИ и в этом году. Затмевающая разум горечь – вкус навязчивого желания получить эту должность и уважение, которого он так страстно жаждал, – помогла справиться с проблемой. Северус облегченно выдохнул. Даже образ мадам Пинс в нижнем белье уже не спасал от мыслей о мисс Гермионе Грейнджер.

Снейп глянул на нее искоса и обратил внимание на темные круги вокруг ее глаз. Девчонка явно не высыпается. Ей не до размышлений о нем. Это идея Альбуса как пить дать: заставить Грейнджер заниматься анимагией; в результате она теперь постоянно занята и так устает, что не обращает внимания на странное поведение своих друзей. Ну а Рон с головой погрузился в квиддич, и Северус серьезно сомневался, способен ли тот вообще думать о чем-либо другом.

– Сегодня вечером собрание АД, у тебя уже есть план занятия? – шепотом спросила Гермиона, и Северус озадаченно моргнул. Собрание? Какое еще собрание? Воспоминания Гарри смешались с его собственными, и ситуация прояснилась. То есть, дети все еще посещают свой клуб?

Он кивнул Гермионе, лихорадочно соображая. Гарри Поттер преподает Защиту группе учеников. Сердце подпрыгнуло от восторга, когда Северус осознал, что все-таки сможет стать преподавателем ЗОТИ, пусть даже ненадолго и для маленькой кучки студентов.

Он поглядел на Рона, затем опять на Гермиону: вот те, кто будет на передовой, хоть и ужасно думать о подростках как о солдатах. Раз они последуют за Поттером на линию огня, куда он непременно бросится, то должны знать все, чему только бывший Пожиратель может их научить.

– Я думаю увеличить время тренировок, насколько возможно, и у меня появилась парочка отличных новых идей для сегодняшнего собрания, – прошептал он в ответ, понимая, что абсолютно доволен тем, как все сложилось. Вполне возможно, из этой идиотской ситуации и получится в конце концов хоть что-то хорошее. Теперь можно будет обучать тому, от чего Альбус хотел оградить учеников. Теперь можно будет обучить их выживать в любых условиях. И Северус чувствовал особенную необходимость защитить именно Гермиону. Он не мог допустить, чтобы она погибла лишь потому, что не знала контрзаклятий, которым Альбус опасался обучать.

– Ты готов к игре на следующих выходных? – неожиданно осведомился Рон, озабоченный, видимо, его задумчивостью, и Северус кивнул с очевидной неохотой.

– Драко, может, и идиот, но он нефиговый ловец, и тебе надо будет сделать его.

Рон нервно взлохматил волосы.

– Я готов, Рон, – вздохнул в ответ Северус.

Гриффиндор играл со Слизерином, и Северус чувствовал себя предателем. Ему бы хотелось, чтобы Слизерин выиграл, но он ведь теперь Гарри, а Гарри – лучший ловец. Он не мог провалить игру; это было бы слишком подозрительно. Но выходить на поле, чтобы нанести поражение собственному факультету?

– Рон, мы тут учиться пытаемся, – устало проговорила Гермиона, и Снейп спросил себя, а спала ли она вообще этой ночью. Как учитель он отвечал за хорошее самочувствие своих учеников. В Слизерине он мог контролировать детей, приглядывать за их режимом питания и отдыха, но играя роль, отведенную ему в этом маскараде, изображая Гарри Поттера, он был лишен такой возможности.

Сейчас змееныши пребывали на попечении мадам Хуч, но Снейп беспокоился о них и нервничал. Ужасно было находиться вдали от них – им снились кошмары, а он не мог их успокоить, не мог уберечь их от предвзятости учеников других факультетов и от несправедливости преподавателей. Теперь он ощущал настойчивую необходимость защищать гриффиндорцев, и Гермиону с Роном в особенности. Рон вчера заявил, что он стал навязчивей Молли Уизли.

– Я совсем забыл… сейчас вернусь, – быстро пробормотал Снейп, сильно удивив остальных членов троицы. На него свалилось слишком многое, но даже этого было недостаточно, чтобы заставить не думать о работе. Он сгреб книги в сумку, поднялся и покинул библиотеку. Ему нужно было повидаться с Хуч.

Она, как обычно, была на квиддичном поле, наблюдала за тренировкой запасных игроков. Снейп склонился к ней, изо всех сил стараясь вести себя как подросток, а не как глава дома Слизерин.

– Мадам Хуч, – обратился к ней Северус и получил в ответ пронзительный взгляд желтых глаз.

– Добрый день, Гарри, – ответила Хуч.

Они присели рядышком на скамейку, и Снейп облокотился о сумку с книгами, пытаясь выглядеть настолько похожим на подростка, насколько возможно.

– Как там мои? – спросил он вполголоса.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: