ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет. 15 страница

Но ведь он сделал всё, чтобы сдержать клятву! Что можно считать счастьем, если не возможность в тишине и покое заниматься любимым делом, да ещё и получать за это неплохие деньги? Шпионаж на людей, которые тебя ненавидят и никогда не простят твои прошлые прегрешения? Любовь к женщине, которая была счастлива с другим? Исступленное чувство вины за то, что именно ты послужил причиной её смерти? Месть, которую ты помог свершить её сыну? Если это всё счастье, то почему оно приносило столько боли? Если всё это было счастьем, то почему он, Снейп, чувствовал себя несчастным вплоть до того самого момента, когда очнулся с перебинтованным горлом на широкой кровати в доме Блэков?

Потом, правда, ничего похожего на счастье или несчастье он не чувствовал. Но ему было хорошо. Несмотря на боль, на раздражающие посещения глупых недорослей-гриффиндорцев, на мерзкого эльфа, который одним своим ворчанием вызывал ломоту в зубах. Ему всё удавалось. На него не падали книги, не лился кипяток, не подворачивалась нога на ступеньках. И даже все чашки в доме Блэков остались целы, а здесь он разбил уже четыре. Был там, правда, ещё кое-кто, кто скрашивал его выздоровление. Грейнджер.

Миловидная девушка, спокойная, уверенная в себе, с тонким чувством юмора. Она не могла быть такой, учитывая, как он обошёлся с ней у Малфоев. Не укладывалось в портрет нынешней Грейнджер и его прошлое знание о ней, как о нескладной раздражающей заучке с вечно вытянутой рукой и неумением держать язык за зубами. Если не признать, что шесть школьных лет он видел не ту Грейнджер, что была на самом деле, а только своё представление о ней.

Во-первых, она не была шумной. Во-вторых, не стремилась всюду вставить свои пять кнатов. И в третьих, ни на кого не давила. Снейп не имел возможности наблюдать, как общалось знаменитое Трио раньше, но он и представить себе не мог, что Грейнджер всегда давала им возможность высказаться, даже Уизли. Какими бы бредовыми ни были его идеи, он смело их озвучивал. Она не издевалась над ним, не принижала умственные достоинства рыжего недоразумения, хотя даже несведущему человеку сразу стало бы ясно, что Уизли порет чушь. С бесконечным терпением, исподволь, рассматривая проблему с разных сторон, приводя множество аргументов, она умудрялась переубедить своих упрямых и недалёких друзей. Эта её способность заставить горячих мальчишек действовать разумно, похоже, и позволила им дожить до Последней битвы.

Умная женщина, которая не давит на своё окружение, это удивительная редкость. И тем важнее было избавить её от иллюзии любви, вызванной «синдромом принцессы». Он не мог понять, как сформировался это синдром, ведь такое «спасение» было немногим лучше смерти, но с фактами не поспоришь. Грейнджер какое-то время испытывала к нему что-то вроде влюблённости. К счастью, вскоре это чувство исчезло. Слава Мерлину, девчонка не стреляла в него глазами, не вздыхала томно и жарко, не приставала к нему с глупостями вроде поэзии или красот природы. Да она даже не старалась лишний раз прикоснуться к нему, хотя они два месяца проторчали бок о бок в неуютном тёмном доме. То есть, можно считать, что от нездоровой привязанности его всегдашнее хамство Грейнджер излечило. Но и ненависти, привычной ему от всего остального мира, Снейп в ней не ощущал.

Странно ещё, что она сумела так быстро подстроиться под его привычки и практически не раздражала его всё то время, что они поневоле были вместе. Две чашки обжигающе горячего кофе с подогретыми сливками утром – он ни разу не сказал ей, что любит именно так. Любимое место за столом в кухне и кресло в гостиной всегда были свободны к его приходу. Несколько раз он видел, как девушка шёпотом просила своих друзей сесть на другое место, но никогда не указывала, куда садиться ему, Северусу.

Она мгновенно понимала его шутки и реагировала на них не громким смехом или напряжённым хихиканьем, а именно так, как ему нравилось: улыбалась легонько уголками тонких нежных губ. Она могла ответить на его язвительные слова не менее язвительными, и эта пикировка, слишком короткая, чтобы перерасти в ссору, но, тем не менее, очень острая, позволяла им не потонуть в пучине скуки. Она постоянно читала, причём не беллетристику, а серьёзные труды по чарам, нумерологии и, как ни странно, зельям. Но при этом, в отличие от школьных лет, не стремилась поделиться с ним свежеприобретёнными знаниями. А убедиться в том, что она их приобретала, он мог во время их нечастых споров по разным вопросам.

Споры всегда инициировал Снейп. Его бесило, что эта девчонка просто глотает книги. Он не мог поверить, что при таком способе чтения у неё хоть что-то откладывается в голове. Это противоречило всему его преподавательскому опыту, хотя жизненный опыт утверждал, что такое возможно. Ведь именно так учился и до сих пор учится он сам. Иногда у Грейнджер возникали проблемы, и она робко обращалась к нему за помощью. О, как он ждал этих моментов, чтобы уличить её в невежестве, в поверхностности. Он, конечно, разъяснял интересующий девчонку вопрос, но так, чтобы упомянуть вскользь ещё с полдюжины нюансов, понятных лишь тем, кто разобрался в ранее прочитанном материале. Слово за слово, и они уже сцеплялись в словесной дуэли. Ему почти никогда не удавалось её запутать. Почти, потому что у Грейнджер все же не было практического опыта, да и некоторые моменты она понимала не совсем верно. Но, дери её кентавр, понимала! И укладывала в голове, и могла оперировать ими для получения новых знаний.

Волшебница с таким потенциалом не должна растрачивать свою жизнь на глупые влюблённости. В ком она нуждалась, так это в мудром учителе, который смог бы отшлифовать её дарования, направлять и развивать их, оберегая от ошибок, уже допущенных кем-то в прошлом. Но сам Снейп не мог быть таким учителем. И дело не в том, что он не хотел с ней связываться. Дело в том, что он как раз хотел.

Гермиона – четыре певучих слога. Её друзья никогда не сокращали их, и в этом Северус был с ними солидарен. Такую сильную личность нельзя унижать покровительственным «Герми» или заискивающими «Мион». Маленькая женщина с длинным именем, она достойна каждой его буквы. И будь он проклят, если когда-нибудь сократит хотя бы один сладкий тягучий слог.

Сколько раз он проклинал Поттера за то, что тот отправил тогда Снейпа помочь ведьме смазать ожог. Её хрупкие плечи, лопатки, изгиб талии стояли перед глазами чуть не каждую ночь. Атлас её кожи саднил в кончиках пальцев, а робкий, неловкий поцелуй горел на губах. Ещё в доме на Гриммо впервые за этот страшный год к нему вернулись эротические сны. Теперь в них царила Грейнджер. Именно её пышные каштановые кудри рассыпались по его подушке, а тонкое тело изгибалось и билось в экстазе, когда он ритмично двигался в узком и горячем её лоне. Это не были воспоминания, потому что из того жуткого апрельского дня он запомнил только боль в напряжённом паху, стыд и ужас от того, что ему пришлось совершить. Он не запомнил, да, похоже, и не почувствовал ничего, когда насиловал бедную девушку. Это не могло быть любовью, ведь мысли о Грейнджер и сны с нею не приносили и отголоска боли. Видимо, это была только похоть. А такая волшебница достойна большего.

Так чего же надо досужему магическому полю от вышедшего в тираж Пожирателя смерти Северуса Снейпа? Трахнуть девчонку ещё раз? Но скорее всего, это будет приятно лишь Северусу, а никак не Грейнджер. Одно дело – романтическая влюблённость, и совсем другое – снова ощутить на себе мужчину, который жестоко над тобой надругался. Напроситься ей в учителя, если ему вернут-таки звание мастера? Она, конечно, согласится. Сейчас. И пожалеет через месяц. С его-то принципами преподавания надеяться на ученичество без кабального контракта нелепо. Начать просто издалека заботиться о ней, как это заставлял его делать Дамблдор по отношению к Поттеру? Избави Мерлин от такой заботы, ни к чему хорошему она, как выяснилось, привести не могла.

Хотя одна мысль об опеке над кем-то бросала Снейпа в озноб, оставалось кое-что, что не давало ему покоя. У Грейнджер была очень нехорошая книга, «Тайны наитемнейших заклинаний». Конечно, девчонка прочитала её, не могла не прочитать. Прочитала и отбросила от себя, как что-то грязное и опасное. Но коварство тёмной магии в том, что она действует исподволь. Сейчас ведьма чувствует отвращение к ужасным обрядам, описанным в ней. Но через некоторое время, когда душа девушки станет менее стойкой из-за скуки или обиды, книга позовёт её. И она прочтёт уже более внимательно, кое-что даже может прикинуть на себя. Дальше – больше, постепенно волшебница может увязнуть в обманчивом всесилии злого колдовства. И вырваться из его тенёт ей будет неимоверно трудно. Так же трудно, как было ему.

Можно было, конечно, забрать фолиант вместе со своей библиотекой, но это смахивало бы уже на кражу, а до такого Северус Снейп ещё не опустился. Значит, нужно прийти к ней и заявить, что он забирает книгу. Она не посмеет не отдать. Впрочем, это не обязательно делать прямо сегодня. И завтра тоже, наверное. Нужно как-то прийти в себя от всех неурядиц. Сдать заказ, попытаться сварить новый. Отправить статью в «Яды и противоядия». Журнал, конечно, маленький, но может, поэтому и примут. Неужели теперь, когда он начал разбираться в себе и искать, что же такое счастье, невезение не оставит его в покое?

Не оставило. Снейп вставал утром с твёрдым решением – сегодня иду к Грейнджер. И всё у него получалось. Но к вечеру решимость куда-то уходила. Мысль о том, что он снова увидит огромные карие глаза, каштановые завитки вокруг бледного острого личика, тонкие нежные руки, заставляла его сердце заходиться в бешеном темпе. Он боялся сорваться и остаться у неё. Просто так. Попить чаю, поспорить о новой книге, вспомнить о Хогвартсе и её непутёвых дружках. И тогда всё его тщательно построенное счастье рухнет прямо на неё и погребёт под своими обломками. И тут наваливалось невезение. Бились чашки, падали книжные полки, на бёдрах расцветали синяки от неудачно подвернувшихся столов.

В конце августа Снейп в очередной раз проанализировал, во что он превращает свою жизнь, и постановил: завтра иду к Грейнджер. А так как невезение обычно настигало его к вечеру, идти к ведьме он решил с утра.

Зельевар аппарировал на крыльцо дома, который ещё полмесяца назад считал почти своим. А теперь это был дом Грейнджер, и ему здесь делать было совершенно нечего. Но книгу забрать необходимо, в этом Снейп себя старательно убеждал почти неделю. А значит, он войдёт, как бы его ни встретили. Профессор нажал на пластмассовую кнопку дверного звонка. Подождал, не услышал никаких звуков из-за двери и нажал снова. Проклятая девчонка не открывала. Тогда маг постучал по двери костяшками пальцев, предварительно наложив на дерево заклинание усиления звука. Даже если Грейнджер дрыхнет без задних ног, грохот должен поднять ее с кровати. И какая разница, что сегодня воскресенье и ещё только начало восьмого? В это время спят одни лентяи.

Неожиданно дверь подалась под его рукой. Не заперто? Это при её-то параноидальной осторожности? Когда она сначала накладывала «колопортус», а только потом поворачивала ключ в замке? Сердце мага пропустило удар. Он легонько толкнул дверь, а затем беззвучно проскользнул в образовавшуюся щель. В прихожей следов борьбы не наблюдалось. Туфель Гермионы там тоже не было. Воры проникли в дом, пока она где-то шлялась ночью. Два чувства смешались и заставили кровь застучать в висках: панический страх за беззащитную девушку и иррациональный гнев на неё же, осмелившуюся не ночевать дома. Снейп запустил «хоменум ревелио». Заклинание показало одного человека в районе кухни. Волшебник вдоль стены прокрался к дверям кухни и застыл на пороге, опустив палочку. Вора не было. За столом у окна притулилась Грейнджер.

Она сидела спиной к свету, сложив руки на коленях, и расширенными невидящими глазами глядела куда-то сквозь стоящего на пороге Снейпа. Волосы выбились из косы и топорщились неопрятными космами, губы побелели и сжались в ниточку, как от боли. Профессор, полный дурных предчувствий, рванулся к девушке, проверяя её состояние диагностическими заклинаниями. Ответ отрицательный. Кто бы ни довёл Грейнджер до такого состояния, действовал он не магией. Видимых физических повреждений тоже не было, да и не сидела бы она, будто аршин проглотила, будь у неё где-то кровотечение.

– Профессор? – тонкий ломкий голос заставил Снейпа вздрогнуть и посмотреть в лицо Грейнджер. – Хотите чаю? Я сейчас приготовлю.

Она поднялась и качнулась к плите, переворачивая на себя чайник. К счастью, он давно остыл.

– Мисс Грейнджер, немедленно сядьте на место и ответьте мне, что с вами случилось?

Снейп брезгливо поджал губы, изо всех сил пытаясь скрыть озабоченность состоянием ведьмы.

– Со мной? Со мной ничего.

Продолжения не последовало, девчонка опять ушла в свои мысли. Маг подождал немного, а потом осторожно тронул Гермиону за плечо. Она вздрогнула и подняла на него тёмные пустые глаза.

– Профессор? Хорошо, что вы пришли. Хотите чаю?

Снейп сжал плечо девушки, не давая ей встать.

– Не хочу я никакого чая. Я хочу знать, что с вами произошло. Как младенец, право слово. Стоило оставить вас одну на несколько дней, как вы превращаетесь в пускающую слюни идиотку! Ну? – маг легонько тряхнул девушку, – что здесь случилось?

– Профессор? Вы здесь? Как хорошо…

Снейп, отчаявшись добиться внятного ответа, сел напротив девушки и взмахнул палочкой.

– Легиллименс!

Он думал, что встретит блок, поставленный каким-то неизвестным магом. Или ментального паразита, подсаженного девчонке неизвестно зачем – она явно не владела никакими тайными познаниями, интересными кому-либо, кроме британских авроров. Не было ничего. То есть абсолютно ничего – ни воспоминаний, ни вспышек эмоций. Чёрный колодец, в который маг немедленно и провалился. На какую-то долю секунды Снейпа охватила паника, но он тут же взял себя в руки и вынырнул из разума Грейнджер. Девушка сидела перед ним, так же сложив руки на коленях, в пустом взгляде ни единой мысли. Похоже, она даже не поняла, что подверглась ментальному воздействию.

Снейп глубоко вздохнул, сосредоточился и снова нырнул в её разум, уже готовый к тому, что его ожидало на входе. Маг пытался двигаться вперёд, не особенно представляя, где именно находится это «вперёд». В принципе, было неважно – все направления в этом воображаемом пространстве одинаково призрачны. Чёрный колодец прервался лишь дважды: где-то на периферии мелькнули удивлённые лица мужчины и женщины, примерно ровесников Снейпа. Он попытался вернуться к ним, но темнота уже поглотила их без остатка. Маг снова отдался на волю чёрного колодца. Через довольно продолжительное время перед ним опять возникло лицо сероглазой женщины, которая удивлённо спросила: – «Дочь? О чём вы говорите? У меня никогда не было дочери…».

Женщина сгинула в непроглядной тьме.

Профессор прервал сеанс, легко вынырнув из чернильного пространства сознания девушки. В принципе, диагноз ясен, но лучше бы Снейпу было появиться у Грейнджер пораньше, пока она не ушла так глубоко. Теперь уже почти невозможно без её помощи добраться до события, которое погрузило Гермиону в бездну чёрного отчаяния. Если оставить её одну, то кто знает, чем может всё закончиться. Она могла самостоятельно выбраться оттуда – она сильная девочка. А могла в бессознательном состоянии опрокинуть на себя чайник с кипятком или ещё что похуже. Наконец, любой бродяга мог воспользоваться её беспомощным состоянием, и неизвестно, что бы ей ещё пришлось испытать перед тем, как он убил бы свою жертву. Ясно одно – оставлять Грейнджер одну сейчас непозволительно.

У Снейпа уже был опыт по выведению человека из такого состояния. Тогда, восемнадцать лет назад, к нему примчался позеленевший от ужаса Люциус Малфой, бессвязно бормоча что-то о своей ошибке, о том, что это убьёт Нарциссу, и что он ожидал совершенно другой реакции от своей жены. С трудом продравшись сквозь невнятное бормотание перепуганного аристократа, Северус понял, что ту часть знаменитого пророчества, которую он передал Риддлу, узнал ещё один человек. Люциус, услышав о предполагаемом рождении победителя Волдеморта, решил вырастить смену своему повелителю. Его тщеславию льстила мысль, что следующий Тёмный Лорд и владыка мира будет его сыном. Он тайком снял контрацептивное заклинание с Нарциссы, и в ночь Самайна они зачали сына. Но беременность протекала очень тяжело, жена подозревала, в какой магически опасный момент она забеременела, а когда вытянула из мужа все три известные ему строфы предсказания, погрузилась в отчаянье. Миссис Малфой гораздо лучше Люциуса понимала, что Тёмный Лорд не потерпит соперника. Не для того он искал пути к бессмертию, чтобы ожидать прихода наследника. У бессмертного повелителя нет и не может быть преемников. Нарцисса так же, как Гермиона сейчас, уже сутки сидела в кресле, выпрямив спину. Она не реагировала на окружающее, не произносила ни слова, только судорожно сжимала свой округлившийся живот, как будто хотела защитить того, кто рос там, не дать ему выйти в этот жестокий мир.

Снейп тогда едва не лишился сознания, сообразив, что тщеславный Малфой подставил свою жену и будущего ребёнка под удар, мечтая о призрачной славе. Северус боялся, что станет невольной причиной гибели Нарциссы, а возможно, и нерождённого малыша. Ему удалось пробиться к миссис Малфой, но это потребовало времени и огромного расхода энергии. А потом они втайне от мужа вызвали роды. Драко появился на свет семимесячным, и Северус облегчённо вздохнул, думая, что исправил оплошность, которую совершил, передавая своему непредсказуемому господину смешное бормотание выжившей из ума Сибиллы Трелони.

Но меньше, чем через два месяца, родился сын Лили Поттер, и именно тогда Снейп понял всю глубину своей ошибки. Не свалиться в такой же чёрный колодец отчаянья ему помогло только решение пойти к Дамблдору и, пусть даже ценой своей жизни, спасти любимую женщину. Вопреки ожиданиям, великий маг его не убил, а лишь сказал, как он ему омерзителен, и приказал сообщать обо всех планах Тёмного Лорда. Взамен Дамблдор пообещал спрятать Лили и её семью. Снейп наивно посчитал, что это означало обещание спасти их. Каждый человек слышит в словах другого лишь то, что хочет услышать.

Через год с небольшим чёрный колодец начал поглощать и самого молодого зельевара. Если бы не Дамблдор, то не сидел бы сейчас Снейп напротив погружённой в своё отчаяние девушки и не думал, как её оттуда вытащить. Путь Нарциссы – рождение ребёнка и заботы о нём, поглотившие всё время и мысли молодой матери, не подходил. Путь Дамблдора – тормошить Северуса, злить его, заставлять испытывать хоть какие-то эмоции, хоть ненависть, но жить, мог сработать. Был ещё один путь, более быстрый и лёгкий, но Снейп отмёл его сразу, как абсолютно неприемлемый.

Он наклонился к девушке и снова встряхнул её за плечо.

– Мисс Грейнджер! Немедленно прекратите истерику!

Девушка перевела на него глаза.

– Профессор? Вы пришли? Как хорошо. Я сейчас чаю согрею…

– Мисс Грейнджер! Поглядите на меня! – снова тряхнуть худенькие плечи так, чтобы голова мотнулась. – Вы безответственная маленькая лгунья!

Она поглядела на него, в расширенных зрачках мелькнуло и погасло удивление.

– Профессор?

– Ещё одно слово про чай, и я вас задушу своими руками. Немедленно говорите, что с вами случилось? Ну?! – и снова рывок за плечи.

– Профессор, – голос девушки внезапно поднялся выше и задрожал. – Вы вернулись? Не уходите, пожалуйста.

Худые руки медленно поднялись, тонкие пальцы вцепились в рукав его рубашки. Она обхватила его левое предплечье и склонила голову Северусу на плечо.

– Пожалуйста, пожалуйста, не уходите… Я такая дура, я всегда всё порчу… – Снейп неловко похлопал девушку по спине свободной рукой. Начало положено, теперь надо заставить Грейнджер выговориться. Если потребуется, он будет тормошить её неделями, но узнает, что с ней такое случилось, что застило ей белый свет.

За своими мыслями маг не заметил, что девушка покрывает поцелуями его ладонь. Он очнулся, когда тело под его рукой вытянулось в струнку, а влажные солоноватые губы на мгновение прижались к его губам. Девушка держала его лицо в ладонях и быстро целовала. Горячая волна поднялась откуда-то из груди, и дыхание перехватило. Он поднял руки и осторожно отстранил Гермиону.

– Мисс Грейнджер, в вашем состоянии виноват я? – как ни нелепа была мысль о том, что она пришла в отчаянье от разлуки с ним, но сознание женщины, подвергшейся насилию, может выкидывать и не такие фортели.

– Нет, конечно, нет, – Гермиона продолжала гладить его по щекам, а блестящие от слёз тёплые глаза жадно разглядывали его лицо. – Вы удивительный, вы замечательный. Это я самоуверенное ничтожество. Я ломаю всё, к чему прикасаюсь. Вы ни при чём, это всё я…

И, притянув его голову, она впилась ему в губы поцелуем. Произойди такое год или даже пять месяцев назад, у Снейпа бы хватило сил отстраниться. Но не сейчас. Он мечтал об этом поцелуе с той самой встречи в покоях директора Хогвартса первого мая. Мечтал, не отдавая себе отчёта, гоня мысли и сны, как нелепые и недозволенные. Но вот же она – тёплая, мягкая, податливая в его руках. Её губы такие нежные и в то же время требовательные. Пальчики холодные, быстрые, торопливо расстёгивают мелкие пуговицы лёгкой рубашки, проникают под тонкую ткань и теплеют, согреваясь о его пылающую кожу.

– Пожалуйста, пожалуйста, не уходи, не бросай меня, – её дыхание шевелит волосы, обжигает ухо, маленькие сильные руки властно наклоняют его голову к вырезу футболки. Её кожа такая гладкая, нежная, чуть солоноватая. Маленькая грудь ложится в его руку, сосок через тонкую ткань упирается в ямку посреди ладони. Это невозможно, нереально, но это есть, и отказаться от этого нет сил. Снейп поднялся со своего стула, Грейнджер немедленно повисла на нём, сдавив руками и коленями:

– Пожалуйста, пожалуйста…

– Тшш, не бойся, маленькая. Я не уйду.

И он шагнул в сторону её спальни, одной рукой поддерживая свою ношу под ягодицы, а другой прижимая к себе. Кровать не была разобрана, но им не помешало жёсткое покрывало. Они торопливо освобождали друг друга от одежды, покрывая поцелуями каждый освободившийся дюйм кожи. Гермиона снова обхватила ногами его талию и взялась за член, пытаясь направить в себя.

– Подожди… Подожди, ещё рано… – Северус задыхался, ощущение нежной руки, прикасающейся к нему, сводило с ума.

Он осторожно убрал её ладонь, положил себе на плечо, а сам стал поцелуями спускаться вниз, через ключицу к соскам, сначала одному, потом другому, в ложбинку между маленькими нежными полушариями, к мягкому животу, который легонько вздрагивал под его губами. Он опёрся на локти, начав поглаживать торчащие розовые соски большими пальцами рук. Ведьма захныкала и выгнулась навстречу его губам. Тогда Северус опустился ещё ниже, передвинул руки под ягодицы девушки и провёл языком между нежными тёмно-розовыми набухшими лепестками половых губ.

Гермиона застонала и запустила руку в его волосы. Северус поднял голову, чтобы задать вопрос, который давно вертелся у него на языке, но встретился взглядом с её тёмными, подёрнутыми поволокой страсти глазами и решил оставить его на потом. Девушка вынырнула из своего чёрного колодца. Она, не осознавая того, выбрала самый быстрый и действенный путь лечения – секс, безумный, опустошающий и наполняющий блаженством.

Северус снова опустил голову и сосредоточился на том, чтобы доставить Гермионе удовольствие. Если она, пусть даже не соображая, что делает, разрешила ему излечить свои душевные раны, он будет последним, кто имеет что-нибудь против этого. Девушка извивалась и вздрагивала под его руками и губами, а когда мягкие влажные складки запульсировали вокруг его пальцев, что-то невнятно выкрикнула. Он подождал, наслаждаясь видом её разрумянившегося лица, и осторожно отодвинулся. Но Гермиона вскинулась резко, как будто и не лежала обессиленная:

– Хочу тебя… хочу сейчас, – жаркий шёпот проникает в ухо, а руки настойчиво тянут его за плечи, опуская на разгорячённое тело. – Ну же, Северус…

Его имя, произнесённое прерывающимся от страсти голосом, лишило Снейпа остатков самоконтроля. Он рукой направил себя в неё и начал двигаться медленно, осторожно, с каждым разом проникая всё глубже, пока головка мягко не ткнулась в препятствие. Гермиона слабо вскрикнула, Снейп замер. Девушка передвинула ноги выше, касаясь коленями его рёбер, и сделала движение навстречу:

– Да, Северус, да…

Он начал двигаться увереннее, постепенно ускоряя темп, а Гермиона вскрикивала, когда головка члена встречалась с шейкой матки. Как ни приятно было касаться преграды на самом пике, Снейп осознал, что тем самым отодвигает вожделенный миг блаженства своей партнёрши. Поэтому он сменил позу: соединил её и так высоко поднятые колени и прижал их своей грудью, продолжая ритмично вторгаться в неё. Теперь он не доставал до шейки матки, зато с силой надавливал на переднюю стенку влагалища, и оргазм Гермионы не заставил себя ждать – она замотала головой, невнятный лепет перешёл в громкий крик, мягкие скользкие стенки начали сокращаться. Огромная горячая волна затопила Северуса, и он излился в несколько толчков.

Они лежали рядом, пытаясь отдышаться, обессиленные и ошарашенные произошедшим. А потом Гермиона положила голову ему на плечо, обхватила рукой грудь, а ногу пристроила поверх его колена. И безмятежно заснула. Снейп тоже задремал, но не проспал и получаса. Мысль о том, как он будет объяснять произошедшее мисс Грейнджер, когда она проснётся, тревожила его. Конечно, она магглорождённая, и секс в качестве развлечения или терапии не должен шокировать её. С другой стороны, перед тем, как он взял её в Малфой-мэноре, Гермиона была девственницей. Может быть, её воспитывали в очень строгих правилах, и случившееся сегодня будет стоять в одном ряду с тем изнасилованием.

Снейп не успел придумать, как ему вести себя с девушкой, когда она проснётся, как Гермиона открыла глаза. Она посмотрела на него снизу вверх, улыбнулась светло и спокойно, провела рукой по его подбородку, спустилась на шею, проследила, едва касаясь пальцами, бугристый розовый шрам от зубов змеи. А затем приподнялась и поцеловала его. Прямо в это отвратительное уродство, которое Снейп не любил рассматривать, даже бреясь.

– Спасибо вам.

– Мне? За что? – маг опешил и даже отодвинулся, чтобы поймать печальный взгляд янтарных глаз.

– За это. За то, что вытащили меня. Не волнуйтесь, я не буду докучать вам. Я понимаю, что вы сделали это только из жалости, и я вам противна. Но всё равно спасибо.

И она опять опустила голову ему на плечо.

– Мисс Грейнджер, – нет, получается как-то глупо. – Гермиона, почему вы решили, что вы мне противны?

– Потому что вы любите другую. Ту, которая в сотни раз лучше меня. Она никогда не совершала таких непоправимых ошибок – она была умна. И, конечно, она была красивее меня, – девушка печально улыбнулась и откинулась на спину, заворачиваясь в сбитое к ногам покрывало.

Снейп сел на кровати и попытался заглянуть в лицо Гермионе.

– О ком вы говорите? – слабая надежда, что Поттер не всё разболтал своим друзьям, растаяла, как дым. Ну и Мерлин с ней, надеждой. Его теперь не слишком волновало то, что о нём будут говорить где-то там, на другой стороне земного шара. Гораздо важнее было понять девушку, которая лежала здесь и опять себя в чём-то обвиняла.

– О маме Гарри. Вы простите нас, но Гарри рассказал нам с Роном почти обо всем, что увидел в том думосбросе. Что убийство Дамблдора было спланировано, чтобы заманить Риддла в ловушку. Что это вы принесли нам меч Гриффиндора в лес Дин. Что вы всегда любили и до сих пор любите Лили Эванс, – в карих глазах снова заблестели слёзы.

У Поттера язык не только без костей, он у него, похоже, вообще за зубами держаться не может. Молчать о хоркруксах Дамблдор принудил его каким-нибудь хитрым заклинанием, не иначе. Надо было бы и на думосброс заклятье наложить, которое приклеивало бы язык к нёбу, как только этот паршивец начинал болтать о его содержимом, да, жаль, не додумался сразу. Снейп положил руку поверх тонкой кисти Грейнджер.

– Лили Эванс больше нет, и этого факта не изменить, как не изменить и того, что она навсегда останется в моём сердце, как память о первой любви и напоминание о вине, которую мне никогда не избыть, – хрипло проговорил Северус в макушку свернувшейся комочком девушке. – Но не смейте никогда даже подумать, что я оскорблю вас или себя жалостью…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: