Выражение признательности 11 страница

То, как человек может в буквальном смысле переломить себя, когда ему случается потянуться к радости, часто проявляется в сновидениях. На­пример, женщине снится, что она в саду, полном чудесных плодов. Как только она хочет сорвать плод или ей удается его сорвать, кто-то выбивает его из ее рук Или спящий отчаянно пытается открыть тяжелую дверь, но не может. Он спешит на поезд, но не успевает, поезд уходит из-под носа Он хо­чет поцеловать девушку, но она исчезает, и он слышит издевательский смех

Табу на радость могут быть скрыты за фасадом “сознательности”, соци альной ответственности: “Пока люди живут в трущобах, у меня не должно быть хорошей квартиры... Пока люди умирают с голоду, я не могу тратить­ся на всякие яства...” Конечно, в таких случаях нужно исследовать, проис­текают ли возражения из искреннего глубокого чувства социальной ответ­ственное ги, или они только ширма дня Нельзя. Часто простой вопрос про­ясняет ситуацию и убирает фальшивый нимб: отправил бы он посьпку в Европу на те деньги, которые не потратил на себя?

Мы можем сделать вывод о сущее гвовании таких табу по запретам, являющимся их результатом Определенный тип может радоваться чему-либо, только деля это с другими. Вполне верно, что для многих людей раз­деленная радость — двойная радость. Но некоторые изо всех сил настаи­вают, чтобы и другие слушали с ними их любимую запись, нравится она им или нет, и просто не умеют чем-либо наслаждаться в одиночку. Другие могут быть настолько скупы на траты для себя, что не могут даже потратить силы на подыскивание для этого рационализации. Особенно поразительно.

— 130—

Глава 5 Ненависть и презрение h свое

что они в то же время щедро тратятся на вещи, нужные для престижа, например, много жертвуют на благотворительность, устраивают вечера, покупают антиквариат, ничего для них не значащий. Они действуют, как будто ими управляет закон, повелевающий рабски прислуживать славе, но запрещающий все, что “только” увеличивает их удобства, счастье. духовный рост.

Как и во всех других табу наказание за их нарушение — тревога или ее эквиваленты. Пациентка, которая, вместо того чтобы одним глотком выпить кофе, приготовила себе вкусный завтрак, была совершенно оше­ломлена, когда я приветствовала это как добрый знак. Она ожидала, что я “обвиню ее в эгоистичности”. Переезд в лучшее жилье, хоть и разум­ный во всех отношениях, может разворошить целое осиное гнездо страхов. За приятно проведенным вечером может последовать паника. Внутренний голос в таких случаях говорит: “За это придется заплатить”. Пациентка, покупая новую мебель, обнаружила, что говорит себе- “Тебе не придется ей долго радоваться”. В ее случае это означало, что в эту самую минуту страх заболеть раком, который появлялся у нее время от времени, под­нялся в ней опять.

Сокрушение надежд можно хорошо наблюдать в аналитической ситу­ации. Слово “никогда”, со всей его грозной окончательностью, продол­жает повторяться. Несмотря на актульные улучшения, голос будет гово­рить: “Ты никогда не преодолеешь свою зависимость (или свою панику);

никогда не освободишься”. Пациент может отвечать страхом или неистово требовать, чтобы его уверяли, что он выздоровеет, успокаивали, говоря, что лечение помогло другим и т. д. Даже если иногда пациент не может не признать улучшений, он скажет: “Да, в этом анализ мне помог, но больше ведь ни в чем не поможет, так какая польза от него?” Когда сокрушение надежд распространяется на все сферы жизни, возникает чувство мрачной обреченности Оно напоминает нам о Дантовом аде с надписью. “Оставь надежду, всяк сюда входящий” на ei о вратах. Откат назад в ответ на улуч­шения, которые невозможно отрицать, случается с такой регулярностью, что его можно предсказывать заранее. Пациент чувствует себя лучше, забыл думать о своей фобии, увидел важную связь, которая указывает ему на выход,— и скатывается вниз, глубоко обескураженный и подавленный. Другой пациент, который отказался от всего существенного в жизни, впа­дает в жестокую панику и находится на грани самоубийства каждый раз, когда осознает в себе ценное качество. Если бессознательная решимость задержать свое развитие укоренена i пубоко, пациент может отвергать любые заверения, делая саркастические замечания. В некоторых случаях мы можем обнаружить процесс, ведущий к рецидиву. Увидев, что опреде­ленные установки были бы желательны (например, отказ от иррациональ­ных требований), пациент считает, что он уже переменился, и в своем воображении взлетает к высотам абсолютной свободы. Затем, ненавидя себя за то, что неспособен к такому, он говорит себе: “Ты дрянь и никогда ничего не достигнешь”

—131

Карен Хорни. Невроз и личностный рост

И наконец, самая коварная фрустрация себя самого — это табу на любое свое устремление: не только на возвышенные фантазии, а на любое стремление, подразумевающее, что человек обратится к собственным ресурсам или станет лучше и сильнее. Здесь стирается граница, лежащая между фрустрацией себя самого и пренебрежением к себе. “Кто ты такой, чтобы хотеть играть, петь, иметь жену? Ты никогда ничего не будешь из себя представлять”.

Некоторые из этих факторов видны в истории жизни человека, кото­рый позднее стал довольно продуктивным и кое-чего достиг в своей обла­сти. За год до того как в его работе произошел поворот к лучшему (при­чем не произошло никаких внешних изменений), у него был разговор с женщиной старше его, и она его спросила, что он намерен делать в жиз­ни, чего он хочет или ожидает достигнуть. И оказалось, что, несмотря на его ум, интеллигентность, прилежание, он никогда не думал о будущем, Все, что он смог ответить, это: “О, я думаю, что всегда заработаю себе на жизнь”. Хотя к нему всегда относились как к многообещающему, идея сделать что-нибудь важное была просто вычеркнута им. С помощью внеш­ней стимуляции и доли самоанализа его продуктивность после этого слу­чая увеличилась. Но он не отдавал себе отчета в значении находок, сделан­ных им в ходе научного исследования. Он даже не воспринимал их как свои достижения. Следовательно, они и не увеличивали его уверенность в себе. Он мог забыть о своих находках и вновь случайно открывал най­денное однажды. Когда, наконец, он обратился к анализу, в основном из-за трудностей, которые он по-прежнему испытывал в работе, его табу на желание чего-либо для себя и устремление к чему-то, на осознание своих дарований все еще были очень сильны. Видимо, его дарования и скрытое честолюбие, ведущие его к достижениям, были слишком сильны, чтобы их удалось полностью задавить. Поэтому он делал дело (пусть и в мучениях), но был вынужден удерживать этот факт от осознания и был неспосо­бен считать находки своими и радоваться им. У других результаты еще менее благоприятные. Они уходят в отставку, не осмеливаются заняться чем-нибудь новым, не ждут ничего от жизни, ставят перед собой слиш­ком малые задачи и, следовательно, живут ниже своих возможностей и душевных сил.

Как и другие стороны ненависти к себе, фрустрацию самого себя мож­но увидеть в экстернализованном виде. Человек жалуется, что, если бы не его жена, начальство, безденежье, погода, политическая ситуация, он был бы счастливейшим человеком на земле. Излишне говорить, что нам не нужно впадать в другую крайность и считать все эти вещи несущест­венными. Конечно, они могут влиять на наше благополучие. Но оцени­вая их, мы должны тщательно рассмотреть, насколько велико их акту­альное влияние и сколько добавлено к ним из внутренних источников. Очень часто человек чувствует покой и довольство, потому что при­мирился с собой, несмотря на то что ни одна из его внешних трудностей не отпала.

— 132—

Глава 5. Ненависть и презрение к себе

Причинение себе мучений, терзание себя — тоже побочный продукт ненависти к себе, отчасти неизбежный. Пытается ли невротик подхлестнуть себя к достижению невозможного совершенства, швыряет ли себе обвине­ния, пренебрегает ли собой или фрустрирует себя, он всем этим мучает себя. Считая мучение самого себя отдельной категорией выражения ненави­сти к себе, мы утверждаем, что у человека есть или может быть намерение мучить себя. Конечно, в любом случае невротического страдания следует рассмотреть все возможности. Рассмотрим, например, сомнения в себе. Они могут быть результатом внутренних конфликтов и проявляться в бес­конечных и бесплодных внутренних диалогах, в которых человек пытается защититься от собственных обвинений; они могут быть выражением нена­висти к себе, чья цель — подорвать почву под ногами человека. На самом деле они могут быть самым главным мучением. Подобно Гамлету люди могут быть растерзаны своими сомнениями. Конечно, нам следует проана­лизировать все причины их сомнений, но нет ли в них также бессознатель­ного намерения помучить себя?

Возьмем следующий пример из того же ряда: промедление. Как мы знаем, за отсрочку решений или действий могут быть ответственны многие факторы, такие как общая инертность или всестороняя неспособность на чем-то остановиться, выбрать свою позицию. Сам медлящий отлично знает, что отложенные дела часто разрастаются и что на самом деле он может причинить себе промедлением серьезные страдания. И здесь мы иногда получаем первое представление о том, что стоит за нерешенными вопро­сами. Когда из-за своих отсрочек он действительно попадает в неприятную или угрожающую ситуацию, то иногда говорит себе с явным торжеством:

“Так тебе и надо”. Это еще не означает, что отсрочки делались потому, что его тянуло помучить себя, но все-таки наводит на мысль о некоторой Schadenfreude, злорадстве по поводу причиненных себе неприятностей. Так что и доказательств пока что нет в пользу активного мучительства, скорее это радость постороннего, наблюдающего, как жертва вопит и корчится.

Мы так и не смогли бы вывести заключение, если бы другие наблюде­ния не шли по нарастающей, убеждая нас в активности влечения к мучению себя. Например, при определенных формах скупости по отношению к себе пациент наблюдает, что его крохоборство — не просто “зажатость”, а некое удовольствие, иногда дорастающее почти до страсти. Поэтому есть неко­торые пациенты с ипохондрическими склонностями, которые не только боятся многих вещей, но и, очевидно, пугают себя ими довольно жестоким образом. Першение в горле превращается в туберкулез, понос — в рак, растяжение — в полиомиелит, головная боль — в опухоль мозга, приступ тревоги — в сумасшествие. Одна такая пациентка прошла через “ядовитый процесс”, как она это называла. При первых легких признаках беспокойст­ва или бессоннницы она говорила себе, что у нее начинается новый цикл паники. Каждую ночь после этого ей будет становиться все хуже и хуже, пока не дойдет до нестерпимого ужаса. Если сравнить ее первоначальный

— 133—

Карен Хорни. Невроз и личностный рост

страх с комочком снега, то она словно катила его по склону, пока он не пре­вращался в лавину, которая в конце концов накрывала ее. В стихотворении, написанном ею в это время, она говорит о “сладостной пытке, которой на­слаждаюсь” В подобных случаях ипохондрии можно выделить один фак­тор, запускающий механизм мучения самого себя. Ипохондрики считают, что у них должно быть абсолютное здоровье, уравновешенность и бесстра­шие. Малейший знак противоположного делает их беспощадными к себе.

Более того, анализируя садистские фантазии и импульсы пациента, мы понимаем, что они могут происходить из садистских импульсов, направлен­ных против себя. У определенных пациентов бывает время от времени ком-пульсивная потребность или фантазии о причинении мучений другим. Они сосредоточены в основном на детях или беспомощных людях. В одном слу­чае они касались горбатой служанки Анни из пансиона, где жил пациент. Он был обеспокоен отчасти силой импульса, отчасти тем, что совершенно не мог его понять. Анни была достаточно приятной особой и никогда не задевала его чувств. До возникновения садистских фантазий он поперемен­но испытывал отвращение и сочувствие к ее физическому недостатку Оба эти чувства он понял как следствие своей идентификации с девушкой. Он был физически силен и здоров, но когда испытывал отчаяние и презрение по поводу своих душевных затруднений, он обзывал себя ка некой. Садистские импульсы и фантазии начались, когда он впервые заметил в Анни опреде­ленную суетливую готовность услужить и склонность делать из себя “тряп­ку для вытирания ног”. Скорее всего Анни всегда была такой. Однако его наблюдения пришлись как раз на тот момент, когда его собственная тенден­ция к смирению продвинулась к осознанию и стал слышен грохот сапог его ненависти к себе. Поэтому компульсивное желание мучить служанку было интерпретировано как активное вынесение вовне желания мучить себя, которое при вынесении вовне давало ему вдобавок волнующее чувство в па­сти над более стабым созданием. Активное стремление при этом выроди­лось в садистские фантазии, а они исчезали по мере того, как все яснее ста­новились его тенденция к смирению и отвращение к ней.

Я вовсе не считаю, что все садистские импульсы или действия по отно­шению к другим происходят единственно от ненависш к себе. Но я считаю вполне вероятным, что экстернализация влечения мучить себя всегда вно­сит свой вклад. Во всяком случае, такая связь встречается достаточно часто. и мы должны быть готовы к такой возможности.

У других пациентов страх перед мучениями возникает без всяких внеш­них провокаций. Он поднимается так же тогда, когда возрастает ненависть к себе, и представляет собой реакцию на пассивное вынесение вовне влече­ния мучить себя

Наконец, обратимся к определенным мазохистским и сексуальным дей­ствиям и фантазиям. Я имею в виду фантазии при мастурбации, простираю­щиеся от унижений до пыток; мастурбацию, при которой царапают или бьют себя; выдергивание волос; хождение в тесной обуви; болезненные позы, половой акт, при котором человека должны ругать, бить, связывать,

П4

Глава 5 Ненависть и презрение h себе

заставлять выполнять лакейские или отвратительные задачи, прежде чем он сможет достичь сексуального удовлетворения. Структура подобной прак­тики достаточно сложна. Я считаю, что следует различать по крайней мере два вида. В первом случае человек испытывает мстительное наслажде­ние, мучая себя; во втором — он идентифицирует себя с презренным Соб­ственным Я и по причинам, которые мы рассмотрим далее, может только так достичь сексуального удовлетворения. Однако есть причины считать, что это различение надежно только для сознательных переживаний,— фак­тически он всегда и мучитель и жертва, и получает удовольствие, как уни­жаясь, так и унижая.

Одна из задач аналитической терапии — проследить во всех случаях фактического мучения самого себя тайное намерение мучить себя. Другая задача — быть готовым к тому, что тенденция мучить себя окажется выне­сенной вовне. Всякий раз, когда намерение мучить себя кажется вполне ясным, мы должны внимательно исследовать внутрипсихическую ситуа­цию и спросить себя, не возросла ли в этот момент ненависть к себе, и почему это могло случиться.

Вершиной ненависти к себе являются беспримесные и непосредственные саморазрушительные импульсы и действия. Они могут принимать форму обострении или быть хроническими, открыто насильственными или мед­ленно подтачивающими, сознательными или бессознательными, могут осу­ществляться или оставаться воображаемыми. Они могут касаться главных или второстепенных вопросов. Их конечная цель — физическое, психиче­ское и духовное саморазрушение. Если принимать во внимание все эти воз­можности, суицид уже не покажется изолированной загадкой. Есть много способов убить то, что составляет суть нашей жизни; физическое самоубий­ство просто самое крайнее и окончательное выражение саморазрушения.

Влечение к саморазрушению, направленное против тела, легче всего поддается наблюдению. Физическое насилие против себя, в общем, огра­ничено психозами. При неврозе мы встречаемся с меньшим размахом само­разрушительных действий, которые в основном сходят за “вредные привыч­ки” — грызение ногтей, расчесы, вечная спешка при сборах, выдергивание волос. Но бывают и неожиданные позывы к чистейшему насилию, которые, в противоположность психозу, остаются в воображении. Они, видимо, слу­чаются у тех, кто живет воображением до такой степени, что презирает реальность, включая реальность себя самого. Они часто наступают после вспышки глубинного озарения, и весь процесс идет с такой молниеносной скоростью, что его последовательность удается уловить только в аналити­ческой ситуации: внезапное глубоко проникающее видение некоего несо­вершенства, быстро вспыхивающее и исчезающее, так же резко следую­щий за ним безумный порыв вырвать себе глаза, перерезать себе глотку или воткнуть нож себе в живот и выпустить кишки. Этот тип личности по вре­менам испытывает позывы к суициду (например, его тянет спрыгнуть с бал­кона или с обрыва), позывы, которые возникают при сходных условиях

— 135—

Карен Хорни. Невроз и личностный рост

и кажутся неизвестно откуда взявшимися. Они исчезают так быстро, что вряд ли имеют шанс осуществиться. С другой стороны, желание прыгнуть с высоты может быть неожиданно столь сильным, что человек вынужден схватиться за что-нибудь во избежание искушения. Но оно может привести и к настоящей суицидной попытке. Даже если так, у этого типа все равно нет реалистичного представления об окончательности смерти. Он, скорее, видит, как он спрыгнет с двадцатого этажа, затем подберет себя с полу и пойдет домой. Часто зависит от случайности, удастся или нет такая суицидная попытка. Да будет мне позволено сказать, что увидев себя мерт­вым, он сам удивился бы больше всех.

При многих серьезных суицидных попытках мы должны помнить о воз­можности далеко зашедшего самоотчуждения. Однако как правило, нереа­листическое отношение к смерти более характерно для суицидных импуль­сов или прерванных попыток самоубийства, чем для спланированных и серьезных покушений на себя. Конечно, всегда есть много причин для такого шага, просто тенденция к саморазрушению — наиболее регуляр­ный его элемент.

Саморазрушительные импульсы могут оставаться бессознательными в качестве таковых и однако актуализироваться в “отчаянности” при езде, плавании, скалолазании или в спешке, когда физические возможности не по­зволяют спешить. Мы видели, что такая деятельность может и не казаться отчаянной самому человеку, поскольку у него есть скрытое требование неуязвимости (“со мной ничего случиться не может”). Во многих случаях это основной фактор. Но мы всегда должны осознавать дополнительную возможность действия саморазрушительных влечений, особенно когда пре­небрежение к реальной опасности принимает угрожающие пропорции.

И наконец, есть те, кто бессознательно, но систематически разрушает свое здоровье пьянством или наркотиками, хотя здесь могут иметь место и другие факторы, такие как постоянная потребность в наркотике. В очер­ке Стефана Цвейга о Бальзаке мы видим трагедию гения, который в душера­здирающем стремлении к славе на самом деле разрушил свое здоровье каторжным трудом, пренебрежением ко сну и злоупотреблением кофе. Без­условно, потребность Бальзака в славе вогнала его в долги настолько, что его чрезмерный труд был отчасти следствием неправильного образа жизни. Но, конечно же, здесь, как и в сходных случаях, оправдан вопрос о присут­ствии саморазрушительных влечений, приведших, в конце концов, к преж­девременной смерти.

В других случаях телесный ущерб наносится себе, так сказать, неча­янно. Мы все знаем, что “в плохом настроении” нам чаще случается поре­заться, оступиться и упасть, прищемить палец. Но если мы не обращаем внимания на машины, пересекая улицу, или на правила вождения, сидя за рулем, это может стать фатальным.

Остается открытым вопрос о молчаливом действии саморазрушите ib- ных влечений при органических заболеваниях. Хотя теперь о психосоматн-

—136—

Глава 5 Ненависть и презрение к себе

ческих заболеваниях известно гораздо больше, трудно с должной точностью выделить особую роль саморазрушительных тенденций. Конечно, любой хороший врач знает, что при жестокой болезни “желание” пациента выздо­роветь и жить или умереть является решающим. Но и тут направление пси­хических сил к жизни или смерти может быть определено множеством факторов. Все, что сейчас можно сказать, принимая во внимание единство души и тела, это то, что необходимо серьезно подходить к возможности молчаливого действия саморазрушения не только в фазе выздоровления, но и в создании самого заболевания и в его усилении.

Саморазрушение, направленнное на другие жизненные ценности, может показаться несчастным случаем, несвоевременным совпадением. Пример тому Эйлерт Левборг из “Гедды Габлер”, теряющий свою драго­ценную рукопись. Ибсен показывает нам, как в этом персонаже стреми­тельно нарастают саморазрушительные реакции и действия. Сперва, вслед за легким подозрением на своего верного друга Фру Эльвстедт, он пытается разрушить отношения с нею, продолжая кутеж. Напившись, он теряет руко­пись, затем стреляется, и притом в доме у проститутки. В меньшем раз­мере, это случаи людей, забывающих что-то на экзамене, опаздывающих на важную встречу или являющихся туда пьяными.

Чаще разрушение психических ценностей поражает нас своей повто­ряемостью. Человек бросает свое занятие как раз тогда, когда у него что-то начинает получаться. Мы можем поверить его заявлению, что это было не то, чего ему “на самом деле” хотелось. Но когда процесс повторяется в третий, четвертый, пятый раз, мы начинаем искать, что же за этим стоит. Среди определяющих его факторов, саморазрушение часто является основ­ным, хотя и скрытым глубже остальных. Ни в малейшей степени не осозна­вая этого, он вынужден упускать все свои шансы. То же можно сказать, когда человек теряет или бросает одно рабочее место за другим, разрывает одни отношения за другими. В обоих случаях ему часто кажется, что он жертва несправедливости и черной неблагодарности. На самом деле он делает все, чтобы навлечь на себя своими постоянными пререканиями и приставаниями тот самый исход, которого он так боится. Короче говоря, он часто доводит начальника или друга до того, что он (или она) больше не может его выносить.

Мы можем понять эти повторяющиеся происшествия, когда наблюдаем нечто подобное в аналитической ситуации. Пациент формально сотрудни­чает; он может даже оказывать аналитику все знаки расположения (которых тот не хочет); тем не менее, во всем существенном он ведет себя настоль­ко провокационно и оскорбительно, что в аналитике тоже начинает шеве­литься симпатия к тем, кто ранее повернулся спиной к пациенту. Короче говоря, пациент пытается (и всегда пытался) заставить других осуществить свои саморазрушительные намерения.

В какой степени активные саморазрушительные склонности отвечают за постепенное разрушение глубины и целостности личности? В большей или меньшей степени, грубо и тонко, целостность личности нарушается

- 137—

Парен Хорни. Невроз и личностный рост

вследствие невротического развития Отчуждение от себя, неизбежные бессознательные претензии, столь же неизбежные бессознательные ком­промиссы, обязанные неразрешенным конфликтам, презрение к себе — все эти факторы ведут к ослаб пению нравственного начала, ядро которого составляет сниженная способность быть искренним с собой * Вопрос в том, может ли личность молчаливо, но активно участвовать в своем собственном моральном и нравственном упадке Определенные наблюдения вынуждают нас ответить на него утвердительно

Мы наблюдаем состояния, хронические или острые, которые лучше всего можно описать как упадок духа Человек пренебрегает своей внешно­стью, позволяет себе быть неопрятным, грязным и жирным, он слишком много пьет, а спит слишком мало, ему наплевать на свое здоровье — он, на­пример, не обращается к зубному врачу Он слишком много или слишком мало ест, не ходит гулять, пренебрегает своей работой или любыми своими серьезными интересами, становится ленивым Он может вступать в случай­ные связи или предочитает общество пустых или опустившихся людей Он может стать ненадежным в денежном отношении, начать бить жену и детей, лгать или воровать Этот процесс наиболее очевиден при прогрессирующем алкоголизме, как это хорошо описано в “Пропавших выходных” Но он точно так же может идти очень тонкими и скрытыми путями В прозрачных примерах даже неподготовленный наблюдатель сумеет увидеть, что эти люди “позволяют себе пуститься во все тяжкие” При анализе мы понима ем, что такое описание неадекватно Это состояние наступает, когда чело век так переполнен презрением к себе и безнадежностью, что его конструк­тивные силы не могут больше противостоять воздействию саморазруши тельных влечений Последние тогда достигают полного размаха и выража ются в решении (в основном бесознательном) об активной деморализации В экстернализованной форме активное, планируемое намерение деморали­зовать личность описано Джорджем Оруэллом в “1984”, каждый опытный аналитик увидит в его романе верную картину того, что может сделать с собой невротик Сновидения также указывают, что он может своими рука ми швырнуть себя в сточную канаву

Ответ невротика на этот внутренний процесс бывает различным Это может быть веселье, это может быть жалость к себе, это может быть страх Эти реакции обычно не связаны в его сознании с процессом падения по своей воле

Реакция жалости к себе была особенно сильна у одной пациентки пос­ле следующею ее сновидения В прошлом пациентка растратила большую часть своей жизни плывя по течению, она повернулась спиной к идеалам, став циничной Хотя ко времени сновидения она много работала над собой, она еще не была в состоянии принять себя всерьез и сделать со своей жиз нью что-нибудь конструктивное Ей приснилось, что женщина, воплоще­ние всего красивого и хорошего, готовясь принять веру, была обвинена

* Ср К Хорни “Наши внутренние конфликты” Глава 10 “Обеднение чичности”

— 138—

Ггава 5 Ненависть и презрение к сеое

в оскорблении этой веры Она была осуждена и выставлена на публичный позор перед какой-то процессией Хотя спящая бы па убеждена в ее невинов ности, она тоже принимала участие в шествии С другой стороны, она пыта лась расположить к ней священника Священник, хотя и сочувствовал, ни­чего не мог сделать для обвиняемой Потом обвиняемая оказывалась на какой-то ферме, не только совершенно нищей, но отупевшей и наполовину безумной Еще во сне сердце пациентки разрывалось от жалости к этой женщине, и проснувшись, она проплакала несколько часов За исключени­ем деталей, в этом сновидении спящая как бы говорит себе “Во мне есть много красивого и хорошего, своим презрением с себе и направленной на себя деструктивностью я могу действительно разрушить собственную лич ность, предпринятые мной против этих влечений меры неэффективны, хотя я хочу спасти себя, я избегаю реальной борьбы и некоторым образом прини­маю участие в работе деструктивных влечений”

В своих сновидениях мы ближе к своей реальности. И в особенности этот сон, кажется мне, поднялся с больших глубин, чтобы дать увидевшей его глубокое и верное понимание об опасности присущей ей саморазруши­тельности Реакция жалости к себе в этом случае, как и во многих других, в тот момент не была конструктивной она не подвигла ее сделать что-нибудь для себя Только когда ослабевает безнадежность и сила презрения к себе, неконструктивная жалость к себе может превратиться в конструк­тивное сочувствие к себе И оно, действительно,— шаг вперед величай шего значения для любого, стиснутого ненавистью к себе Оно приходит вместе с первым ощущением реального Собственного Я и желанием внут­реннего спасения

Реакцией на процесс сползания в бездну может быть и леденящий ужас И, принимая во внимание чудовищную опасность саморазрушительности, эта реакция полностью адекватна, пока человек чувствует себя беспомощ­ной добычей этой беспощадной силы В сновидениях и ассоциациях она может появляться в виде многих выразительных символов маньяка-убийцы, Дракулы, чудовищ, Белого Кита, привидений Этот ужас является ядром многих, иначе не объяснимых страхов, таких, как страх перед неизведанной и опасной морской глубиной, страх перед привидениями, перед чем-то зага­дочным, перед любым деструктивным соматическим процессом — отравле нием, глистами, раком Он входит в тот ужас, который многие пациенты испытывают перед всем неосознаваемым, а потому загадочным Он может быть центром паники, не имеющей видимых причин Невозможно было бы жить в таком ужасе, если бы он был постоянным и ясным Человек должен найти и находит пути смягчить его Некоторые из них уже были упомянуты, Другие мы еще обсудим в следующих главах

Проведя обзор ненависти к себе и ее опустошительной силы, мы не можем не увидеть в ней величайшую трагедию человеческого сознания В своем стремлении к Бесконечному и Абсолютному человек начинает раз­рушать себя Заключая сделку с Сатаной, обещающим ему славу, он вынуж Ден отправиться в ад — в ад внутри самого себя

Глава б Отчуждение от себя

В начале этой книге было сделано настойчивое ударение на важности реального Собственного Я. Реальное Собственное Я, говорили мы,— это живой, неповторимый, непосредственный центр нашей личности; та ее часть, которая может и хочет расти. Мы видели, как неудачные условия с самого начала препятствуют ее нестесненному росту. С тех пор наш инте­рес был сосредоточен на тех силах личности, которые присваивают себе ее энергию и приводят к формированию гордыни, и та становится автономной и оказывает тираническое и деструктивное влияние на личность.

Это смещение интереса в изложении с реального Собственного Я на идеальное Собственное Я и его развитие в точности воспроизводит смеще­ние интереса невротика. Но, в отличие от невротика, у нас сохраняется четкое представление о важности реального Собственного Я. Поэтому мы опять поместим его в центр нашего внимания и рассмотрим более система­тично, чем ранее, причины, по которым оно бывает заброшено и теряет для личности свое значение.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: