Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Гендер как Представление (Performance); Идентичность как Игра Воображения: Джудит Батлер




Одной из наиболее привлекательных черт теоретизирования Джудит Батлер является то, что, читая ее работы, мы обнаруживаем меньшую настойчивость в стремлении подчеркнуть собственное изначальное отличие от ранних феминисток, даже тех, в противовес кому она старалась определить свою собственную позицию; а также отсутствие чрезмерных почестей в адрес постструктуралистов, идеи которых лежат в основании её работ, равно как и чрезмерного цитирования. Батлер в свое время тоже писала манифесты, но в отношении ключевых вопросов современной феминистской теории ее работа наполнена глубоким содержанием, а её решения - оригинальными и перспективными идеями.

У Батлер критическое отношение к Моник Витти, но, тем не менее, она развивает свою собственную теорию на основе посылки Витти: приоритета конституирующей матрицы гетеросексуальности в определении как пола, так и гендера, и, следовательно, представления о гомосексуальности как разрушительного для этих бинарных оппозиций элемента. Обращаясь к фрейдовской работе «Печаль и Меланхолия» («Mourning and Melancholia») Батлер утверждает, что, если младенец должен выбрать, какую из двух позиций в дуальной сексуальности ему занять, если он или она должны достичь субъективности, то этот процесс никогда не завершится, так как нельзя сделать выбор в рамках столь взаимоисключающих терминов. Меланхоликом называется тот, кто отказывается печалиться, то есть, уходить от утраченного объекта любви, а вместо этого интернализует его, вбирая его в самую свою сущность. Большинство меланхоликов, и мужчины и женщины, с необходимостью, гетеросексуалы, позиционирущие себя как нечто исключительное, отрицая утрату другого. Материальные тела как таковые продуцируются и классифицируются согласно требованиям институциализированной гетеросексуальности. Только те физические сущности, которые материализуются в соответствии с регулятивной нормой, считаются «телами, которые имеют значение». Но сам процесс является процессом исключения, порождая «презренных других»: тела, с которыми не считаются, но которые также с необходимостью производятся в процессе производства гетеросексуальных тел: презренные гомосексуальные тела, которые вызывают шок и скандал.

Для Батлер, все социальные идентичности являются не более чем без конца повторяющимися представлениями самих себя. Поскольку эта мысль, высказанная в Драме Гендера (Gender Trouble) была неверно интерпретирована в духе того, что это делает нас вольными творцами собственных идентичностей, она предлагает прояснение ситуации в Телах, Которые Имеют Значение (Bodies That Matter) (1993). Она настаивает на том, что конструируемое, не должно пониматься как искусственное и необязательное. Некоторые конструкты могут быть необходимыми. Конструкты должно пониматься как существенные ограничители (constitutive constraints), которые в то же время также порождают сферу «немыслимых, презренных, непригодных тел». Презренные гомосексуальные тела и запретные половые представления, в которых они участвуют подрывают стабильность гетеросексуальной матрицы, для которой они, тем не менее, совершенно необходимы.

Самоидентификация, по Батлер, это фантасмагория. Она выступает как страстно желаемое событие, фантасмагорически инсценируемое и переинсценируемое. «Сексуализированные позиции» законов являются «практиками цитирования, институированными в правовой сфере». Она утверждает, что достижение фантасмагорической идентификации осуществляется не посредством отказа от гомосексуальной идентификации, а путем скрытого, неразличимого и повторяющегося акта идентификации с презренной гомосексуальностью. Она также не отказывается от логического коррелята своего аргумента: деконструкции гомосексуальности: «Чтобы позиция идентичности гея или лесбиянки сохраняла своё проявление в качестве связного, в каком-то постыдном и укромном месте должна теплиться гетеросексуальность» (1993: 113). Другими словами, также как в Бедности Гендера она настаивает на том, что гетеросексуальные представления являются не подлинниками, а копиями своих собственных перевернутых образов в гомосексуальных представлениях, также как и гомосексуальная идентичность и проявления должны пониматься в своей обусловленности гетеросексуальностью. Гетеросексуальность и гомосексуальность взаимосвязаны, будучи обе созданы в соответствии с условиями и требованиями регулятивной и обязательной гетеросексуальности.

В наиболее провокационной и наиболее обсуждаемой части Тел, Которые Имеют Значение Батлер воспевает «лесбийский фаллос», разрушая различие между «иметь фаллос» и «быть фаллосом». Как мы видели, она также преуспела в деконструировании категории гомосексуалиста как таковой: «Мне неясно как о лесбиянках можно говорить, что они принадлежат «к» одному и тому же полу, или что гомосексуальность в целом следовало бы истолковывать как любовь к подобному (same)» (1993: 66). Важно понять, что этот шаг призван также уничтожить гетеросексуальность, так как Батлер уже доказала зависимость ее возникновения от её «другого», гомосексуальности. Этот шаг также порождает возможность другой классификации физических сущностей и сексуальностей, которая идёт вразрез с теми, что обусловлены различиями между мужскими и женскими анатомиями, быть может чего-то в духе Матапуазе у Пирси? Таким образом, за пределами гетеросексуальной матрицы невозможно было бы даже описывать сексуальные оппозиции как «гетеросексуальные» и «гомосексуальные».

Анализ Батлер сложен и весьма тонок, и я не в состоянии охватить его здесь целиком. Но вопрос, которым она не задается, связан с природой ограничений, которая, как представляется, универсальным образом продуцирует принудительную гетеросексуальность. По всей видимости, ей всё-таки следовало бы задаться вопросом о том, что возможно в лице классификации сексуализированных физических тел, в рамках «гетеросексуальной матрицы», мы имеем дело с одной из ее «необходимых социальных конструкций»? Эту же точку зрения со всей ясностью и полном спокойствии относительно её последствий для феминизма выражает Ивлин Фокс Келлер (Evelyn Fox Keller) (1989: 36):

Хорошо это или плохо, но один жизненный процесс имеет достаточную значимость, чтобы заставлять людей всех типов на всем протяжении истории и невзирая на различия в культурах, отделять некоторые физические тела от других: я говорю, разумеется, о жизненном процессе, который имеет своим результатом рождение новой жизни.

Если Келлер права, а я думаю, что это так, то, следовательно, пол, гендер и сексуальность хотя и можно деконструировать, без них всё-таки нельзя обойтись. Они представляют собой необходимые социальные конструкты. Но значимость, в таком случае, приобретут другие вопросы. Как мы можем конструировать эти разделения, не выстроив гендерной иерархии? Без утверждения обязательной гетеросексуальности? Могут ли люди прийти к осознанию собственной вовлеченности и зависимости от тех презренных других, которые существуют в их тени? И в рамках каких социальных репродуктивных отношений женщины, которые рожают детей, которые всем нам нужны, могут делать это без того, чтобы лично нести все издержки и всю ношу ответственности?

Батлер, как она сама признает, становится, таким образом, уязвимой для обвинений в том, что «гетеросексуальная матрица» занимает у неё приоритетное место по отношению к другим матрицам «различия». На таких же основаниях Элизабет Спелман разворачивает обширную критику Нэнси Чодороу: в случае с ней – за приоритет пола/гендера над «расой» и классом. (Спелман мало говорит о непосредственно гетеросексуальности). Спелман утверждает, что мы не можем даже аналитически отделять гендер от «расы» и класса, так как даже там, где мы говорим о рождении детей в таких же «расовых»/классовых условиях, социальное формирование гендера не свободно от отпечатков тех, других, «различий»:

Должны ли мы предположить, что его [черного мальчика] принадлежность к мужскому полу будет осознаваться его матерью, его отцом, его сестрой, им самим и любым другим, как нечто отделимое от его Черноты? (Spelman, 1990: 99).

Батлер предвосхищает такого рода обвинения доказательством того, что можно назвать «стратегическим пристрастием», на том основании, что «возможно, именно пристрастный характер текста обусловливает радикальный характер его проникновения в суть» (1993: 19). Как можно примирить эти два аргумента?

Гетеросексуальная матрица, в рамках которой ребенок становится мужчиной или женщиной, всегда исторически конкретна, и, следовательно, специфические смыслы, которые с самого начала прикрепляются к половым (sexed) позиционированиям, более содержательны, чем простая половая дифференциация. Это во многом относится и к аргументам Спелман. Но как показывает Салли Александер (Sally Alexander) в отношении психоанализа и класса:

Субъективность в этой оценке [Лакана] не является ни универсальной, ни исторически обусловленной. Одновременно с изначальным структурированием посредством отношений отсутствия и потери, удовольствия и неудовольствия, различия и разделения, происходит наделение социальными именами и помещение в среду родных, сообщества, школы, класса, которые всегда исторически конкретны (1984: 134;курсив мой).

На мой взгляд, Батлер совершенно права своём в выборе используемой стратегии. Гетеросексуальная матрица, которая действительно встречается повсюду на протяжении всей истории человеческого рода, тем не менее, всегда исторически и социально окрашена, и нам необходимо обратить внимание как на ее универсальность, так и на ее специфическую социальную обусловленность.

Наконец, я полагаю, что «аналитическое пристрастие» позволит прояснить связь между полом/гендером и другими срезами принадлежности и идентичности, а не скрыть ее. То, что женщины и женское маргинализованы в обществе и культуре является общим местом современной феминистской теории. Правда изредка встречались и противоположные мнения, как, например, в случае Флои Энтиас (Floya Anthias) и Ниры Ювал-Дэвис (Nira Yuval-Davis) (1992), которые доказывали, что, напротив, именно центральная роль женщин в любом социальном объединении, способствующая установлению и поддержанию границ членства и исключения, наилучшим образом объясняет более или менее строгие предписания для женщин. Именно по причине производства и воспроизводства «расовой» идентичности посредством регулирования сексуальности, на вид безобидный и универсальный первый ярлык половых различий спускает курок переплетений гендерных значений, которые порождаются на основе сложного набора правил, в которых не только табуируется гомосексуальность, но гетеросексуальность вступает в силу только в «подходящих» обстоятельствах и с «подходящими» партнерами, дабы не повредить границы этничности, «расы», класса, нации.

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных