Дорога Вишнево – Богданово

8-гранная башня стоит на высоком ступенчатом цоколе. Ее углы выделены массивными лопатками. Завершена она сферическим куполом со скульптурным изображением орла. Этот памятник архитектуры малых форм исполнен с использованием элементов стиля модерн.

БОГДАНОВО

Придорожный указатель справа указывает путь к железнодорожной станции «Богданов», расположенной на линии Лида ¾ Молодечно. Впереди у нас большое село с таким же названием ¾ Богданово. А когда-то неподалеку отсюда, справа от дороги, на пригорке за селом Богданово, стояла и усадьба Богданов, где в семье мелкопоместного шляхтича в 1870 году родился Фердинанд Рущиц ¾ впоследствии известный художник-пейзажист, оставивший глубокий след в искусстве Беларуси и Польши.

Богданово (прежнее название — Богданов) было основано в ХVІ веке Богданом Сапегой, сыном Павла Сапеги, о котором речь еще пойдет в Гольшанах. В 1836 году владельцем Богданова стал адвокат Фердинанд Рущиц ¾ дед будущего художника. Малоуютный двухэтажный каменный дом размещал в себе большую библиотеку и мастерскую художника. Однако жили Рущицы главным образом в деревянном, построенном из лиственницы флигеле, вокруг которого росли кусты сирени и роз.

Летом усадьба наполнялась гостями, родственниками, учениками художника. Становилось тесновато, и тогда выручала «пустка», как именовали каменный дом. К нему подступал пейзажный парк, через который протекал ручей ¾ приток Гольшанки с озерцом и островом для бобров. На нем часто сиживал Фердинанд Рущиц с мольбертом, любуясь парком, в котором росли старые дубы, клены, каштаны, липы...

Усадеба сгорела в 1944 году. До наших дней дошли лишь фундаменты господского дома, подземелья подвалов, небольшой ручеек да старые деревья. Вот, пожалуй, и все, что напоминает о былых владельцах.

Богдановские окрестности были воспеты Фердинандом Рущицем во многих полотнах. Здесь осознал он себя художником, здесь обрел творческую силу. Около 70 раз при жизни художника экспонировались его работы на выставках в Петербурге, Москве, Варшаве, Вильне, и постоянно среди них были яркие, запоминающиеся своим живописным почерком, смелые по колориту пейзажи, написанные в Богданово.

Путь в искусство Рущиц начал в Минске ¾ в Минской гимназии получил он первые живописные навыки. Затем был Петербургский университет, куда Рущиц поступил на юридический факультет, еще не будучи уверенным в своем призвании художника. Но через год он переводится в Академию художеств, где был сразу же замечен Шишкиным и Куинджи.

Преисполненный творческих сил и дерзаний, он за пять лет, с 1898 по 1902 год, создает более полутора десятков полотен, словно выплескивая на них свои юношеские воспоминания, раздумья и миросозерцание формирующейся личности. Эти картины были высоко оценены Репиным. В те же годы Рущиц сходится со своими сверстниками и соучениками по мастерской Куинджи, такими как Николай Рерих и Микалоюс Чюрленис. Оставаясь реалистом в живописи, он глубоко проникается идеями импрессионистов. Отсюда необычайное богатство и яркость красок его творческой палитры.

Окончив Академию художеств, Рущиц пробует себя в преподавании. После Варшавы его приглашают на должность профессора Краковской Академии художеств. Впоследствии он руководит отделом изящных искусств Виленского университета, где его учениками становятся такие самобытные белорусские художники, как Язеп Дроздович, Петро Сергиевич, Язеп Горыт.

Одновременно Ружиц возглавляет Комитет по охране памятников и на этом ответственном поприще немало делает для сохранения нашего культурного наследия. После упразднения комитета в 1932 году Рущиц оставляет университет и переселяется из шумной Вильни в уютную дедовскую усадьбу Богданово.

Борясь со старостью и болезнями, он продолжает работать, несмотря на то что правая рука его была парализована. В 1936 году художника не стало. Его похоронили на местном кладбище, на окраине села Богданово, рядом с предками ¾ дедом Фердинандом, бабушкой и родителями.

Справа, в отдалении от дороги, расположился этот сельский погост, где под огромными куполами медноствольных сосен, в которых ветер с богдановских околиц рождает свою нескончаемую мелодию светлой грусти, покоится прах художника, так пронзительно и поэтично воспевшего родную землю в красках и образах, рожденных его фантазией...

В сентябре 2000 года в бывшем имении Богданово проводился Международный пленэр, посвященный 130-летию со дня рождения Ф. Рущица. В нем участвовали потомки живописца, приехавшие из Варшавы, а также известные белорусские художники. Некоторые из созданных во время пленэра работы были подарены гостями учащимся здешней школы.

К сожалению, белорусские музеи не могут похвастать картинами Фердинанда Рущица. В Национальном художественном музее в Минске есть лишь одна его работа «У костела» (1899), запечатлевшая деревянный костел в Богданово, ныне не существующий. Но все-таки увидеть работы Рущица, хотя бы в цветных репродукциях, вы сможете сегодня, когда будете осматривать экспозицию музея, открытого в стенах францисканского монастыря в Гольшанах, где часто бывал художник и где через несколько минут мы с вами также будем.

ГОЛЬШАНЫ

Гольшаны известны с 1280 года. Поначалу резиденция князя Гольши располагалась в полутора километрах на восток от местечка Гольшаны (по дороге на Боруны ¾ мы там еще побываем), на берегу речки Карабель. Затем деревянным замком владели князья Гольшанские, сыгравшие особую роль в истории Великого княжества Литовского, ибо именно Софья Гольшанская, четвертая жена Ягайло (после двух полек и немки), положила начало династии Ягеллонов, правивших без малого 200 лет в Польше, Литве, Венгрии, Чехии, Швеции. Познакомился с нею Ягайло в Друцке, будучи в гостях у Семена Гольшанского. Своего престарелого мужа Софья Гольшанская пережила почти на 30 лет и умерла в 1461 году.

Князья Гольшанские благодаря Софье и другим женщинам из этого рода оказались в тесном родстве с великими князьями литовскими и польскими королями и занимали самые высокие должности в государстве, что не мешало им, однако, враждовать со своими венценосными родичами, а это имело печальные последствия для всего рода в целом: в 1556 году он угас.

После брака княжны Елены Гольшанской с Павлом Сапегой в 1525 году Гольшаны перешли во владение Сапег, одного из могущественнейших магнатских родов Беларуси и Литвы[10]. При Сапегах княжескую резиденцию заложили на берегу реки Гольшанки, у въезда в Гольшаны со стороны Вишнево, и внук Павла Сапеги ¾ Павел Стефан Сапега (1565¾1635), подканцлер ВКЛ, отстроил свой замок в камне в конце ХVІ ¾ начале ХVІІ столетия. Главным фасадом замок-дворец был обращен к старинной дороге.

Замок (северный фасад)

Своим обликом магнатская резиденция лишь отдаленно напоминала прежние замковые оборонительные комплексы, как, например, в Мире, хотя композиционно была близка к ним. Она представляла собой прямоугольник со сторонами 79×96 м по внешнему периметру и с внутренним двором размером 57×65 м, в который выходила галерея, расположенная на 2 этаже напротив входа в замок. Вход был встроен в северный жилой корпус в виде арки с архивольтом, выложенным камнем, которую завершала башня. По углам также возвышались шестигранные башни, но они стали заметно меньше и стройнее, нежели их боевые предшественницы. А в центре южной стены напротив входа располагалась каплица.

Оборонительные стены между башнями заменили 3-этажные жилые корпуса, которые имели на фасадах фигурную кладку, украшенную лепниной. В этих корпусах размещались жилые и хозяйственные помещения. И хотя башни еще не утратили окончательно своего оборонительного вида, однако основу фортификации Гольшанского замка взяли на себя мощные земляные укрепления и водяные рвы, окружавшие замок и находившееся в отдалении от него.

Таким образом, композиция фасадов дворцово-замкового комплекса испытала на себе влияние голландско-фламандской архитектуры, что было результатом оживленных культурных обменов и торговых связей Речи Посполитой со странами Западной Европы.

Главный зал находился справа от входа в замок в угловом сочленении жилых корпусов на 1 этаже. Его своды поддерживали столбы, а стены были богато расписаны. Важную роль в декоративном убранстве интерьеров играли кафельные печи, камины, украшенные изразцами и лепниной. Полы были выстланы терракотовыми и поливными керамическими плитками различной конфигурации.

Магнатская резиденция отразила в себе стилевые качества маньеризма, который завершал ренессанс, подготавливая почву для пышной архитектуры барокко. По великолепию своего внешнего и внутреннего убранства, по цельности архитектурного образа Гольшанский замок считался одним из красивейших в Речи Посполитой. Сегодня мы можем судить об этом лишь по реконструкциям специалистов (показ реконструкции замка).

Уже в ХVІІ столетии замок перешел от Сапег к другим владельцами, а затем часто менял хозяев, что сыграло роковую роль в его судьбе. В результате многочисленных перестроек в ХVІІІ ¾ ХХ столетиях он сильно изменил своей первоначальный облик и объемно-пространственную композицию. До наших дней сохранились большие подвалы под замком времен Сапег.

Сам замок дошел в развалинах. Уцелела лишь четвертая его часть. И в известной мере это ¾ символическое отражение судьбы самого рода Сапег. Происходили они из небогатых полоцких бояр и своим последующим могуществом обязаны Льву Сапеге[11], канцлеру ВКЛ, о котором мы уже говорили. Богатством и влиянием Сапеги соперничали с Радзивиллами. Как выразился один из исследователей, Сапеги вместе с Радзивиллами некогда «баламутили всю Литву».

Видимо, безнаказанность и вседозволенность окончательно вскружили им голову, и в конце ХVІІ столетия они попытались даже создать самостоятельное государство с сильной монархической властью и с короной для своей семьи, за что были в 1700 году разбиты, лишены должностей и изгнаны из княжества. Своего былого величия они уже так никогда и не достигли. Однако еще в начале ХХ века в воздухе витала идея о возведении прусских Сапег на трон Литовской державы, которую планировала воссоздать Германия. Но это была не более чем идея...

Руины замка Сапег и доныне окружены ореолом таинственных легенд и диковинных приключений, созданных живописным пером Владимира Короткевича. Его роман «Черный замок Ольшанский» (1979) стал в начале 80-х годов бестселлером, заставившим людей, даже очень далеких от любви к истории, по-новому взглянуть на белорусскую старину. В немалой степени способствовал этому и одноименный кинофильм, вышедший на экраны в 1983 году.

История рода князей Гольшанских послужила сюжетным стержнем романтического повествования, хотя, как замечал сам Короткевич, «не надо искать в романе простого фотоснимка с Гольшан». Да какой уж тут фотоснимок! Талантливый писатель сотворил на страницах романа пьянящий коктейль из исторических реминисценций, ассоциаций, аллюзий, а если недоставало терпкости вкусу этого жгучего напитка, то добавлял в него вымысел, но не просто взятый с потолка, а ¾ как это умел делать Короткевич ¾ взращенный на исторической почве, ¾ тот вымысел, о котором Пушкин прелестно выразился: «...над вымыслом слезами обольюсь».

Вот, например, каким увидел замок Ольшанский главный герой романа ¾ «старый кавалер» Антон Космич:

«Глазам открылось нечто такое, во что трудно было поверить, чего не бывает и не должно быть посреди этой разнеженной весенней природы, посреди этих ласковых деревьев и травы.

На той стороне возвышались стена и башня (остальное скрывали деревья), чуть-чуть только в прожелть, темно-свинцового, почти черного цвета.

Замок. И какой зловещий, чудовищный замок!

И не на холме, не поодаль, чтобы человек успел как-то подготовиться, а лицом к лицу, словно неожиданный удар меча.

Ясно, что парк был посажен позже, когда замок перестал быть замком, а стал дворцом, пускай себе и неудобным, но пригодным для тех времен, и все равно впечатление было воистину потрясающим, будто человек подошел к зарослям и вдруг увидел там разверстую в рыке пасть льва.

И это было так, потому что я увидел прямо перед собой темную и очень низкую арку ворот.

И это были ворота-проем, ворота-тоннель, ворота-вход в пещеру страшного исполина из злой сказки.

С какой-то даже дрожью приближался я к этой пасти».

Трудно оборвать эту завораживающую цитату, но, согласитесь, в этом контрастном литературном образе замка Ольшанского есть немало реалий нынешнего Гольшанского замка, перед которым стоим мы с вами. И сегодня этот поросший сухозельем, укрытый деревьями старого парка замок с его рухнувшими перекрытиями, обнажающими мрачные подземелья, будоражит фантазию заезжего гостя. Кажется, что с наступлением сумерек, когда темно-красные кирпичи кладки обретают черноту, «черный замок» оживает, сбрасывая с себя оковы времени, и наполняется привидениями, что разгуливают по его галереям и подвалам.

Отдадим должное мастерству романиста: чтение его речитативных строк о Белой даме и Черном монахе у стен замка в полночную пору, наверное, наполнило бы даже самое равнодушное, как камень, сердце неподдельным трепетом и ужасом.

Черный замок Ольшанский. Месяц ныряет в тучах.

Башни во мраке туманные видят сны о былом дремучем.

Слушают ветер промозглый, волчий вой на далеких равнинах,

Слушают, как на зубцах трепещут от страха осины.

У, как мертво и тихо! Тьма, как в тысяче хлябей болотных.

Тихо! Ты слышишь вдали в аркадах шаги бесплотные?

Полночью каждой такою в замке, что стынет от страха,

По галереям проходят дама с черным монахом.

Впрочем, и не дожидаясь сумерек, сильные чувства, охватывающие человека от прикосновения к леденящему душу потустороннему миру, можно в полной мере испытать, когда слушаешь рассказы местных экскурсоводов в гулких коридорах гольшанского монастыря францисканцев, который также не обделен призраками. К монастырю, расположившемуся в самом центре Гольшан, мы отправимся после того, как вы сможете самостоятельно осмотреть эти руины.

* * *

У въезда в местечко нас встречает сооруженная во второй половине ХІХ века придорожная капличка. Придорожные каплицы и так называемые поклонные деревянные кресты, которые устанавливались на въездах-выездах из населенных пунктов, были очень характерными приметами старинных сел, местечек, городов Беларуси. Они давали возможность каждому входящему очиститься молитвой, прежде чем войти в то или иное поселение, и служили своеобразным оберегом для его жителей.

Вслед за каплицей мы минуем слева по пути на площадь православную церковь Св. Георгия Победоносца, сооруженную в 1901 году в ретроспективно-русском стиле. В композиционном отношении этот храм повторяет Вишневскую церковь ¾ та же четырехчастная объемно-пространственная планировка: на центральную ось нанизаны звонница, трапезная, молитвенный зал, граненая апсида. Но вместо сочетания на фасаде бутового камня и штукатурки в данном случае храм полностью оштукатурен. Лаконичное декоративное решение его белокаменных стен представлено ажурными фризовыми поясками, бровками арочных оконных проемов, угловыми лопатками и поясом кокошников у основания шатра звонницы. Церковь предваряет въезд на площадь Гольшан, где скрещиваются улицы Ошмянская и 17 Сентября.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: