Bitter Dusk», Бауэри-Болрум [мюзик-холл – прим. переводчика], 29 марта, 20:30». 3 страница

«Не извиняйся. Давай просто насладимся твоей холостяцкой квартирой, большой кроватью и сегодняшним ужином на вынос».

Улыбнувшись, я написал в ответ:

«Жду с нетерпением».

Это так и было. Я с трудом мог дождаться, чтобы притянуть ее в свои объятия и напомнить, что происходящее между нами простирается далеко за пределы работы.

***

Руби пришлось заехать к себе, чтобы захватить необходимое для завтрашнего рабочего дня, а в это время из любимого ресторанчика на углу я забрал наш ужин карри.

Войдя, она оглядела прихожую, затем прошла мимо меня в гостиную.

Интерьер моей квартиры был, пожалуй, предсказуемым: аккуратно и в строгом стиле, гладкий черный кожаный диван, большие кресла, низкий мраморный столик и большой плюшевый ковер.

– Если бы меня попросили изобразить твою квартиру, я бы нарисовала примерно это.

Смеясь, я подошел к ней ближе.

– Счастлив, что никогда тебя не удивляю.

Она повернулась и скользнула в мои объятия.

– Что ты меня никогда не удивляешь – это одна из причин, почему я люблю тебя.

Мы оба замерли.

– Я что, сейчас сказала это вслух? – крепко зажмурившись, спросила она, в ужасе поморщившись. – Пожалуйста, скажи, что это было только в моей голове.

Я наклонился, целуя ее в лоб.

– Ты прелесть.

Изнутри что-то ударило меня в легкие, как наказание, что я не способен придумать что-то лучшее.

Я люблю тебя.

Ты прелесть.

Я ведь не удивлен ее словам, тогда почему не подумал наперед и не подготовил какой-нибудь ответ? Это официально: я самый большой идиот на свете.

Руби напряглась и начала отстраняться, но я притянул ее обратно, целуя ее шею и лихорадочно подыскивая правильные слова.

– Руби.

– Все в порядке, – тихо выдохнула она и, обняв, прижалась лицом к моей шее. Но по ней было видно, что она совсем не в порядке. Мне хотелось посмотреть ей в глаза и увидеть все, что там смогу обнаружить, но я не мог двигаться. Она вздохнула и через мгновение явно расслабилась. – Я понимаю, что сильно забегаю вперед, говоря о чувствах. Прости, что сбросила эту бомбу неловкости.

– Прошу тебя, это не… – вот только я не был в состоянии закончить фразу и не мог определить, что это может быть за чувство, если не любовь.

Я люблю ее?

У меня не было ни единого чертового понятия, на что похожа романтическая любовь; это было как иностранный язык. Я проклинал Порцию за ее холодность, за то, что я задавался вопросом о каждом жесте, что давно прошло детство, полное кипучей демонстрации обожания, подколов между братьями и сестрами и постоянной привязанности мамы. Проклинал себя, что стал эмоционально неразвитым.

Я не знал, как назвать свои чувства, но чувствовал, что они росли и углублялись, и это пугало – в конце концов, потеря Порции ощущалась как свобода, а сама мысль потери Руби была отвратительной и переворачивало все внутри.

И вот, выразив свои чувства так ярко, она замерла в тишине, ожидая, что теперь я найду слова… Я хотел отдать ей все, что у меня есть, хотел дать ей знать, насколько обезумел из-за нее.

Посасывая и покусывая, я провел губами от ее скул к шее. Прочувствуй это, подумал я. Позволь показать то, что не могу сказать вслух.

Я стащил с нее пальто, отбросил в сторону и начал расстегивать пуговицы ее блузки, молча умоляя ее встретиться со мной взглядом. Она посмотрела на меня, и на ее лице явно читалась нерешительность, после чего она что-то увидела в моем взгляде – мучительную мольбу, потребность и надежду – и, словно выдохнув все напряжение, притянула к себе мое лицо.

– Ты предлагаешь отложить ужин? – у моих губ спросила она.

Я кивнул, обнимая ее за талию, и подтолкнул нас к широкому креслу без ручек в гостиной.

Мои руки были нетерпеливыми; я поспешно снял с нее юбку, стянул вниз по ногам ее нижнее белье, жадными ладонями проводя по каждому сантиметру ее обнаженной кожи. Изгибы тела Руби были гладкими, бледными и совершенно безупречными, и, посасывая кожу ее плеча, я наклонился обхватить рукой ее грудь.

Куда более осторожно она расстегнула мою рубашку, глядя на меня и вчитываясь в мою реакцию.

– Мы можем не… – начала она, но я прервал ее поцелуем.

Отпусти.

Она спустила рубашку по моим плечам, расстегнула ремень и не спеша стянула с меня брюки, после чего я отпихнул их ногой.

Обхватив меня рукой, она начала опускаться передо мной на колени.

Я покачал головой, одним движением подняв ее, и наклонился скользнуть губами по ее, раскрывая их и пробуя на вкус. Ее язычок казался маленьким и таким сладким у меня во рту, с неожиданным отчаяньем скользя по моему. Ее тонкие настойчивые ладони прижались к моей груди, подталкивая меня к креслу, и она последовала за мной, не отступая и погружая пальцы в мои волосы, лихорадочно целуя меня и кусая, издавая стоны и негромкие мольбы, в то время как мои руки скользили вниз по ее бокам и между ног, ощущая мягчайшую и самую нежную кожу.

– Хочешь оказаться в… – начала она; ее губы были влажными, а взгляд тяжелым.

Она имела в виду оказаться … внутри нее?

– Я… да? – я выгнулся под ней в поисках соприкосновения.

Она склонилась поцеловать меня снова и прошептала:

– Я имею в виду, хочешь ли ты в кровать?

Закрыв глаза, я изо всех сил старался, чтобы мозг не начал слишком внимательно рассматривать этот вопрос. Подняться и направиться в мою спальню – значит вытащить обоих из этого ощущения взаимной похоти и облегчения, которые ощущались так чертовски хорошо. Я слишком много думал, что это будет значить и как это будет чувствоваться, что я никогда не занимался сексом на этой кровати, и что всего лишь четыре недели назад я познакомился с Руби.

Мой разум хотел быть уверенным во всем этом.

Стоп.

Нет.

Нет.

– Нет, – я подался вперед, целуя ее шею, и одновременно с этим руками притянул ее за ягодицы ближе и прижал ее влажность к своему стволу. – Я не хочу никуда двигаться отсюда.

Слегка приподнимаясь, она выписывала маленькие круги бедрами, пока не настал такой момент, что было достаточно слегка выгнуться и толкнуться в нее.

– Господи, – застонал я. Я и забыл – а может, никогда и не знал – как желание может быть таким поглощающим, будоражащим и первобытным. Я сейчас не был самим собой. Я был мужчиной, который жаждал удовольствия, хотел трахаться и получил возможность сделать это впервые в жизни.

– Вот черт. Защита, – выдавил я.

– Я чиста, – на сдавленном выдохе сказала она. – И на таблетках.

Ее взгляд встретился с моим, и в нем плескался вопрос.

– Возьми меня, дорогая, – прошептал я.

Я со стоном приподнялся, когда она опустилась на меня и издала легкий вздох, который звучал как боль или удовольствие, и я чуть было не рванул бедрами вверх – настолько яростным она меня делала.

– Подожди, – прошептала она. Ее голос вышел напряженным и тонким, и немного отстранился, чтобы вглядеться в ее лицо. Она пристально смотрела на мой рот, ее губы были влажными и приоткрытыми… и она выглядела охрененно безупречно.

– Дай мне… просто… привыкнуть… – она закрыла глаза, и из нее вырывались эти изумительные хриплые всхлипы, когда с каждым сантиметром она опускалась на меня.

Я изо всех старался оставаться неподвижным, мои мысли исчезли от шелковистого ощущения ее… от того, как тело так плотно сжимало меня… от ее отрывистых вздохов… и как она притянула мою голову к своей груди.

Когда я полностью оказался в ней, она начала приподниматься, выписывая бедрами идеальные, крохотные и сводящие с ума круги. Вонзив ногти в мою шею сзади, она прижалась грудью к моему лицу, прерывисто шепча мне прямо на ухо:

Найл

О боже

Я не cмогу

Это так

Она наслаждалась, используя мое тело, и я начал приподниматься с каждым разом, толкаясь все сильнее ей навстречу. Скользнув пальцами выше, она схватила меня за волосы, горячим ртом посасывая и царапая зубами мою шею. Ее запах и вкус, тепло бедер и груди, когда она потиралась кожей о меня, необыкновенное скольжение и всасывающее движение ее тела по моей длине – все это было словно погружение на глубину, когда не нуждаешься и не желаешь вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха.

И ее звуки, о-о-о. Я еще никогда не слышал такого откровенного выражения собственного удовольствия, сдавленно и резко звучащего у меня в ушах. Эти звуки и ощущение ее – и это гребанное блаженство, которое она себе позволяла – уничтожало мои туманные понятия о сексе, весь мой откровенно смехотворный опыт. Ее удовольствие было столь же сильным, как и мое, и эта реальность – что секс и должен быть таким: разделить эту близость друг с другом, а не терпеть – лихорадочно пронзала меня, жаром проносясь по коже.

Я никогда еще не был таким твердым и жадным, чтобы хватать, нырять в ощущения и поглощать. И когда подумал, что не смог бы выдержать больше, она, ускоряясь, двигалась вперед и откидывалась назад, затягивая меня внутрь себя. Я втянул в рот ее сосок и ладонью накрыл другую грудь, еще больше заводясь от ее отчаянной скачки, но желая растянуть эту эйфорию, чтобы видеть, как она отражается на ее лице, прежде чем окончательно потеряю контроль.

Потому что был уверен: с Руби это произойдет уже очень скоро.

Я уже ощущал, как по бедрам поднималось напряжение, и как все настойчивей становилась необходимость погружаться в нее, трахать, брать и наконец отпустить. Я чувствовал, как из меня вырывается этот хищный зверь в жажде секса, которого раньше не имел, но всегда нуждался: раскованного, потного и жесткого.

Движения Руби стали неровными, она притянула мой рот к своему и прижалась к нему приоткрытыми губами, покачиваясь на мне и питая меня своими стонами и прерывистыми вздохами, в то время как трахала меня. Ее бедра дрогнули, руки вцепились в меня, и я ощутил, как, сжав меня изнутри, она выгнула спину и с криком кончила. Ее тепло и скользкая влага, ее дрожь надо мной, и наконец – блядь, наконец – ее резкие движение и сильный оргазм начали размывать остатки моего контроля. Но я не хотел так рано, и, наклонившись, я прижался зубами к упругой выпуклости ее груди, застонав у ее кожи.

Она рухнула мне на грудь, и в ту же секунду я опустил нас на ковер и, приподняв ее бедра над полом, ворвался в нее длинными резкими ударами.

У Руби перехватило дыхание – она так туго обхватывала меня изнутри, как кулак – когда я на ее глазах начал терять разум. И сердце. Я сам себя не узнавал в этот момент: кто этот мужчина, вставший на колени между ее ног и, держа ее бедра, трахал ее прямо на полу. Я с трудом узнавал мужчину, который говорил ей:

Не отводи взгляд

Смотри прямо туда, где я тебя трахаю

Ты просто сочишься влагой, такая мокрая и мягкая

Охуеть, ты такая теплая и влажная, и ощущаешься так охрененно идеально

Удовольствие каскадом разливалось и царапало путь вниз по спине, и, протянув руку, она коснулась меня там, где я выходил из нее после каждого удара, взглядом умоляя перестать сдерживаться и показать ей, как хорошо это ощущается.

Я не мог закрыть глаза. Ни за что на свете я бы не закрыл их, когда она впервые наблюдала, как я кончу, нависнув над ней, внутри нее. Мои толчки стали резче и еще грубее, стоны из напряженного горла выходили отрывистыми и хриплыми. Меня затянуло в водоворот, и, потеряв ритм, я взвыл в тихой комнате.

Ни разу в жизни я не испытывал такого интенсивного наслаждения.

Моя вспотевшая грудь резко вздымалась, когда я замер и посмотрел на нее. Ее грудь покраснела и блестела от испарины, щеки в пятнах румянца, губы приоткрыты, когда она изо всех сил старалась выровнять дыхание.

– Найл… – произнесла она, дрожащей рукой проводя по моей груди.

И инстинктивно пришло оно: паническое чувство долга. Я выскользнул из нее, поднялся и на подкашивающихся ногах устремился в ванную, чтобы взять полотенце и смочить его теплой водой.

Вернувшись к ней, я наклонился и прижал теплую ткань, успокаивая и вытирая свою…

– Найл… – повторила она, пальцами обхватив мое запястье.

Я сел на пятки и посмотрел ей в лицо.

– Тебе больно?

Она в замешательстве сдвинула брови.

– Нет, – она забрала полотенце у меня из рук и потянула меня на себя. – Нет необходимости бежать и вытирать меня. Я хочу насладиться посткоитальными поцелуями. Хочу быть испачканной тобой.

Я смущенно поморщился и наклонился поцеловать ее в щеку.

– Точно. Прости.

– Не извиняйся. Серьезно, я одобряю, сэр, – она обхватила меня ногами, и я приподнялся над ней, опираясь на локти. – Миссионерская позиция – твоя суперсила. Надо запомнить.

Я улыбнулся.

– Еще бы. Одиннадцать лет опыта. Честно говоря, когда ты была сверху… – я остановился, почувствовав, как мой желудок упал в бездну, когда я понял, что сказал.

Руби подо мной сразу же застыла.

– Черт возьми… Руби. Это было ужасно, ляпнуть в самый неподходящий момент. Я полный идиот.

Она провела руками по задней стороне моей шеи и приподнялась поцеловать меня, и не исключено, для того чтобы меня заткнуть.

– Все нормально.

– Нет, – произнес я сквозь следующий поцелуй.

– А я говорю да, – настойчиво сказала она, ее голос прозвучал нехарактерно жестко. – Уверена, что это странно: впервые быть с кем-то после долгого времени только с ней.

– Это не… – начал я и затем замолчал, оставив мысль незаконченной. Мне необходимо это исправить. Я уже и так напортачил, замолчав, когда она призналась, что любит меня, и не мог допустить еще одной катастрофы. – Руби, я выбрал ужасно не подходящее время, и прошу прощения за это, но мне нужно объяснить, насколько непривычно все это для меня.

Она кивнула и немного расслабилась подо мной. Пока искал нужные слова, я изо всех сил старался удержать ясность момента несколько минут назад, когда я чувствовал себя в единении с ней, когда на самом деле знал ее. Она подарила мне нечто исключительное – истинное представление о том, каково это – заниматься любовью – а я тут же все испортил.

– Где-то в самом начале наших отношений Порция прочитала в какой-то статье, что мужчине необходим секс раз в неделю, чтобы оставаться верным. Конечно, полная чушь, но это стало частью ее взгляда на отношения. Секс раз в неделю. Не больше и не меньше. Как видишь, она была очень организованной, – желая добавить немного юмора, добавил я. – Встреча с персоналом по понедельникам. Секс с мужем по вторникам. Вывоз мусора по средам.

Ее взгляд смягчился от сочувствия.

– Ох.

– Это было не так плохо, – наклонив голову и обдумывая это, сказал я. – Просто это не было хорошо, – я встретился с ней взглядом и сглотнул комок в горле, когда начали подбираться нужные слова. – И посмотри… на нас, прямо сейчас. Прошу тебя, пойми, я чувствую себя неуютно, просто говоря об этом, особенно с учетом наших текущих обстоятельств, – я демонстративно оглядел наши тела, иллюстрируя свою мысль, и она улыбнулась. – Как правило, я не обсуждаю свою личную жизнь. Но теперь моя личная жизнь – это ты. И я хочу, чтобы ты знала каждую грань меня и о том, как сильно я отличаюсь от себя прежнего с тобой. И, к сожалению, это означает быть в курсе моих отношений с Порцией. Каким-то образом ее точка зрения сделала наш секс нечастым и сродни неприятной работе.

Руби провела пальцем по моей нижней губе, обрисовала контуры моего рта, и спросила:

– Ты когда-нибудь говорил с ней об этом? Хотя бы когда все закончилось?

Я почувствовал, как начал хмуриться.

– На самом деле не было возможности. Или скорее, мы оба настолько устали от происходящего, что проще было просто уйти.

Вопрос Руби всколыхнул то, что я давно в себе похоронил. Почему мы об этом никогда не говорили? Ведь так же, как и я, Порция была несчастна. Я мог только вообразить, как знающая свои недостатки и сильные стороны Руби – с ее родителями психологами и необходимостью все проговаривать – оценила бы мою реакцию после развода. На тот момент не было ни единой попытки примирения, никаких попыток исправить или найти точки соприкосновения. Я просто собрался и ушел. В решении покончить с нашим браком было столько же страсти, сколько ее было во время его.

Как и всегда, читая мои мысли, Руби повернула меня за подбородок в свою сторону.

– Эй, я не хочу сказать, что ты должен был, каждый поступает по-своему. Я видела выражение твоего лица и до развода, и после. И знаю, что ты счастлив со мной. Я спросила не потому, что ревную. Мне невыносима мысль, что ты не получал того обожания, какого заслуживаешь, но – как бы это ужасно ни прозвучало – меня приводит в восторг мысль, как много я могу тебе дать– ее рука пробежала по моему животу и, спустившись, обхватила там, где мое тело снова начало оживать. – Ты сам на себя был не похож. Таким… – она закрыла глаза, рассеянно поглаживая меня, – доминирующим и грубым.

Только я открыл рот, чтобы инстинктивно извиниться, как она остановила меня взглядом и призналась:

– Мне понравилось.

Ни говоря ни слова, я повернулся к ней, прижавшись своей грудью к ее и целуя.

Я почувствовал, как она направила меня в себя, и вот так мы снова начали двигаться: безумно, шумно и жадно. Я пытался сдерживаться, старался быть нежным, но стянутая грудная клетка от ее признания заставила меня ощутить себя требовательным, с нарастающим собственническим чувством и отчаянной жаждой быть ее достойным.

Пятнадцать

Руби

Я открыла глаза и в замешательстве посмотрела на стены, потолок и мягкие темные простыни, в которые была укутана. Все вокруг выглядело совершенно незнакомым. На мгновение я была абсолютно дезориентирована. Это не номер отеля в Нью-Йорке. И не моя квартира.

О-о-о.

Я была с Найлом, в его постели, голая, с его тяжелой рукой, лежащей на моем бедре.

Быстрый взгляд на часы сообщил мне, что было 06:59, и к тому времени как цифры сменились на 07:00, я вспомнила: вчера вечером Найл Стелла вытрахал мне мозги.

Я чуть было не уткнулась в подушку с криком.

Я закрыла глаза и насладилась воспоминаниями: Найл подо мной, большой и твердый внутри меня, приподнимает бедра в отчаянной жажде быть глубже. А после того как я кончила, он приподнял меня и положил на ковер. И стал таким грубым, держа мои бедра на весу, врываясь в меня снова и снова…

Мои глаза округлились, когда я вспомнила все остальное – что произошло до идеального крышесносного секса. А если конкретно, как я умудрилась ляпнуть, что люблю его, и как он своими длинными ресницами моргнул не менее тысячи раз, и как беззвучно одним ртом он пытался сформулировать сотни вариантов уклончивых ответов, прежде чем он поцеловал меня в лоб и заявил: «Ты прелесть».

Ты. Прелесть.

Это запросто возглавит список самых унизительных событий в моей жизни. На втором месте – когда спустя секунды, после того как был во мне, он упомянул Порцию.

Количество Раз, Когда Я Сказала Найлу Стелле, Что Люблю Его, И Он Занялся Со Мной Сексом, Чтобы Отвлечь От Отсутствия Того Же В Ответ: один.

Количество Раз, Когда Найл Стелла Разрушил Посткоитальное Блаженство Упоминанием О Сексе С Его Бывшей Женой: также один.

Ну, технически, он занимался сексом со мной дважды.

Я осторожно выскользнула из-под тяжести его руки. Мое тело ощущалось измотанным, руки-ноги бескостными, грудь стала чувствительной самым потрясающим образом. С каждым шагом в сторону ванной боль в мышцах и между ног напоминала мне, насколько хорошо в итоге ощущалось все это сдерживаемое вожделение и неудовлетворенность, когда он отпустил их. Макс оказался прав: к Найлу вполне можно было подключить электросеть Нью-Йорка.

Но ощущения после? Не так хороши, как хотелось бы. На самом деле, когда он заговорил о ней, моим первым желанием было заехать коленом ему по яйцам. Брак Найла серьезным образом исказил представления, какими должны быть отношения, и, казалось, он только сейчас начинал это осознавать. Что сработало у одной пары, не обязательно получится у другой, и, к счастью, он принимал эту мысль.

А мое тело… Мое тело было обессилено и все еще вибрировало от того, что смело можно назвать умопомрачительным и самым интенсивным сексом в моей жизни. И тело знало, что это было так же хорошо для нас обоих.

Но сердце сомневалось. Меня мучала навязчивая мысль, что если бы вчера вечером я не призналась в своих чувствах, мы бы целовались, обнимались, забылись бы друг в друге и счастливо уснули. Найл – мой осторожный нежный гигант, и я понимала, что его желание относиться к сексу с достаточным почтением затмило другое желание попытаться показать мне, что он может быть тем, кто мне нужен.

В считанные минуты я воспользовалась туалетом и умылась. Мыло, полотенца, вся ванная пахла, как Найл. Уверена, я пахла так же.

На цыпочках выйдя из ванной, я направилась через коридор в гостиную, где по всему полу были разбросаны наши вещи. В центре стояло пустое кресло – как напоминание, что он взял меня не в своей кровати, а прямо здесь, посреди гостиной. Дважды. Я постаралась не выдумывать лишнего. Может, он просто нуждался во мне прямо тут. Или, может, секс в кровати ощущался новым пугающим этапом.

Мой бюстгальтер свисал с одной ручки, а юбка валялась на ковре. Я все собрала, и с каждой поднятой вещью на меня нахлынули воспоминания вчерашнего вечера.

Выражение его глаз, когда я выскользнула из своей блузки.

Как он выглядел, посасывая мою грудь.

Его приоткрытый рот, когда я расстегнула его ремень.

Как это ощущалось, когда он наконец-то толкнулся внутрь меня.

Промелькнувший страх на его лице, когда я сказала, что люблю его.

Я услышала, что Найл зашевелился, когда, наскоро одевшись, собиралась улизнуть, прежде чем он проснется. Я чувствовала себя сбитой с толку. Но знала, что он никогда не скажет, будто вчера мы занимались сексом, когда ни один из нас не был к этому готов, поэтому, конечно же, я была сбита с толку.

Но даже я, до маньячества любящая обо всем поговорить, не хотела ничего обсуждать.

Да, кстати, о вчерашнем… кажется, я, нечаянно манипулировав тобой, убедила заняться со мной сексом? Или же ты настолько не доверяешь своим инстинктам, что дал мне это, думая, что я того хотела?

– Руби? – хриплым ото сна голосом позвал он.

Я пошла босиком по коридору, и звук моих шагов заглушал деревянный пол. Он сел, когда я вошла, простыня соскользнула ему на талию, и он взял из моих рук свою одежду и обувь.

– Привет, – сказал он, и это было больше похоже на вопрос. Хотя он выглядел все еще сонным, во взгляде явно читалось замешательство. Чувство вины и раздражение сплелись в моем животе, и прижала к нему руку, чтобы ослабить их обоих.

– Я кое о чем забыла, – сказала я. Это была ложь, и по тому, как слегка осунулось его лицо, я увидела, что он это понял. – Перед работой мне нужно забежать домой.

– Сейчас? – вытянув бесконечно длинные босые ноги перед собой, он сел на край кровати, его волосы были в восхитительном беспорядке. Ух ты. – Я отвезу тебя.

– Нет, все нормально, я…

– Руби, остановись, – глубоким голосом твердо сказал он. – Дай я только оденусь.

Он поднялся совершенно голый, и под влиянием какой-то спонтанной вежливости я отвернулась – это было так заметно – и перевела взгляд в угол комнаты.

Он заметил, конечно же, заметил. А я вела себя как спятившая.

– Ты в порядке? – надевая спортивные штаны, спросил он. – Обычно ты не отводишь взгляд, когда я без одежды. На самом деле в такие моменты ты плотоядная извращенка.

Он поддразнивал меня. Пытался.

Я пожала плечами, глядя в его сторону, не в состоянии посмотреть ему в лицо.

– Просто немного запаниковала.

Просто поняла, что призналась тебе в любви через несколько недель знакомства, и самое смешное – это чистая правда.

Просто поняла, что вчера ты занялся со мной сексом из жалости.

Просто поняла, что, наверное, я на самом деле психую без повода, и мне лучше сейчас уехать и позавтракать, прежде чем сделаю что-нибудь глупое, например, прокручивать случившееся в своей голове снова и снова.

– Если хочешь, присядь и расскажи, что означает твое «немного запаниковала», после того как я трахнул тебя всего несколько часов назад? Только вот думаю, ты слишком измотана для серьезного разговора в начале восьмого утра. Кстати, как и я.

Услышав его дразнящие интонации, я посмотрела на него и слабо улыбнулась.

– Тогда, может, поужинаем сегодня вечером?

Он кивнул и прищурился, изучая меня. И вот так я щелкнула его внутренний переключатель «начать все усложнять». Под дополнительным названием «какого черта вчера произошло».

– Хорошо.

Блядь.

Я надела балетки и провела пальцами по волосам, пытаясь как-нибудь привести их в порядок, когда зазвонил его лежащий на тумбочке телефон.

Он наклонился посмотреть на экран, после чего перевел взгляд на часы. Замявшись, он пробормотал:

– Лучше отвечу. Если ты просто…

Он поднял вверх палец, прося меня подождать, а затем вошел в ванну, закрыв за собой дверь.

Что ж, это неловко. Будь это рабочий звонок, он бы ответил при мне.

И все, что мне было необходимо – это услышать, как он мягким голосом сказал: «Порция? Сейчас семь утра. Милая, что случилось?» – прежде чем, схватив свою сумку, я выскочила из квартиры.

***

Одна из самых потрясающих вещей в Лондоне – что никуда не нужно ездить. Хочется кофе? Тут десятки магазинчиков вдоль по улице. Нужно заскочить в Selfridges [крупный универмаг в Лондоне – прим. переводчика] на ланч? Станция метро Оксфорд Стрит прямо через дорогу. Традиционные красные автобусы останавливаются практически на каждом углу, а на River Bus [речные трамвайчики или автобусы – прим. переводчика] можно проплыть по Темзе. Нужно избежать неловкой поездки на такси с кем-то, на кого повлияла (или же нет?) переспать с собой? К счастью, вопрос решает короткая поездка на метро, а станция Southwark всего в паре шагов от моего офиса!

Когда я вышла на улицу, шел дождь, потому что а куда без него? Я приняла душ дома, но, кажется, не стоило и напрягаться. Мои балетки мгновенно промокли от луж и непрекращающегося ливня, и с каждым шагом издавали хлюпающие звуки. Из-под колес машин вода волной заливала тротуары, а мой зонтик никак не мог спасти меня от ливня. Но я старалась идти ближе к навесам магазинов, которые помогали хоть немного укрыться от дождя.

К тому времени, как я пришла в Ричардсон-Корбетт, я насквозь промокла. Я отжала юбку и жакет, напомнив себе, что волосы высохнут довольно быстро. А еще душ дома и дорога на работу помогли мне прийти в себя.

«Я тебя люблю»-«Ты прелесть» – просто ерунда. Речь о нас. И в том, что мы сделали: я нырнула с головой, а он окунул палец и тут же достал его, чтобы обдумать целесообразность погружения в холодную воду. Мы так поступали всегда, и не было никакого смысла расспрашивать об этом.

И мне стоит успокоиться, что он заговорил о Порции и ушел из комнаты, чтобы с ней поговорить. Честно говоря, мой мозг перегревался в поисках объяснений всего этого. Он был только с одной женщиной, брак с которой длился около десяти лет. Конечно, ему все это странно, так ведь?

Пиппа встретила меня в коридоре и в ужасе оглядела меня с ног до головы, сказав:

– Держи, – и протянула мне свою чашку кофе.

– Что, так плохо? – спросила я.

– А ты вообще в зеркало смотрелась?

– Ну что ж, это можно считать ответом, – заметила я, направляясь к нашему общему столу и поставив чашку. – Спасибо за кофе.

Пиппа кивнула и села на стул напротив меня.

– Все в порядке?

Кивнув, я сняла пальто.

– Ага, все хорошо, – я заметила мигающий сигнал на рабочем телефоне о полученном сообщении. Сняв трубку, я нажала прослушать, затем прикрыла динамик, продолжая говорить: – На часах еще нет девяти, но на сегодня мне уже хватит. Я просто оказалась под влиянием настолько эпичного психологического кризиса, что это больше похоже на сцену из плохой комедии… – я сделала паузу, слушая сообщение, и, выругавшись, повесила трубку. – Меня хочет видеть Энтони, как только я получу это сообщение. Вот черт. Почему он здесь так рано?

– Все не так плохо. Я видела письмо с поздравлениями команды, вернувшейся из Нью-Йорка. А к тому твоему обновленному дизайну моста вообще не придерешься. Наверное, он просто понял, что дождь еще не кончился, а он тебя еще не видел в этом топе, – она ухмыльнулась и закатила глаза. – Надеется не небольшое шоу мокрых футболок, если ты понимаешь, о чем я.

– Гадость, – опускаясь в кресло, сказала я. И достала из ящика косметичку и запасной кардиган. – Ладно, сейчас приведу себя в порядок и разберусь с ним.

– Давай устрой там ему, – напутствовала она.

***

– Ты хотел меня видеть? – заглядывая в дверь кабинета Энтони, спросила я.

Он что-то расставлял в книжном шкафу и оглянулся на меня:

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: