Как дело об убытках едва не переросло в Дело об исковой давности

Сумма убытков, как это уже успел заметить внимательный читатель, изменилась ещё раз. На этот раз она уменыни лась, «усохла», «утряслась» до номинала векселей. Несколько была скорректирована и мотивировка. Так, истец упомянул о п. 6 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного суда РФ № 18 от 25.07.97 г., согласно которому «наличие дефекта формы векселя не препятствует предъявлению самостоятельного требования по такому документу на основании норм гражданского права об обыкновенном долговом документе» (цитата из искового заявления). А индоссамент он истолковал как односторонний акт первого приобретателя долговых документов (ЗАО «Замоскворечье-К») о назначении им третьего лица — выгодоприобретателя; договор между Автозаводом и «Замоскворечьем», воплотившийся в долговых документах, получил таким образом статус договора в пользу третьего лица. В остальном все было по-прежнему: Автозавод не исполнил обязательств, чем причинил убытки на сумму обязательств, которые истец и просит взыскать. Да сколько же можно?!

Уже говорилось, что чрезвычайно трудно спорить, если оппонент не выдвигает никаких аргументов и, несмотря на то, что занимаемая им позиция уже разгромлена, не отрекается от нее, а напротив, с завидным упорством и упрямством только крепче за нее цепляется. Уже несчётное число раз истцу объясняли, что то, что он требует — это никакие не убытки; что как раз таки убытки им и не требуется! Нет же, талдычит свое: убытки, убытки, убытки! Тысячу раз говорилось, что никаких обязательств из спорных документов не возникает — нет, для истца это по-прежнему долговые документы! И ладно бы, кабы все контрутверждения исходили только от ответчика: он — лицо заинтересованное и во имя своего спасения может все что угодно рассказать, — но ведь они уже освещены авторитетом суда! Когда же кончится это мученье —одно и то же по десять раз?!

Вот это самое «доколе» и натолкнуло юристов Автозавода на нетривиальную по нынешним временам мысль: а не пропустил ли уважаемый оппонент исковой давности? Со време ни наступления «срока платежа» по «долговым документам» прошло уже более пяти лет, что явно превышает продолжительность подлежащей применению исковой давности — 3 года (ст. 196 ГК). Да, само собою разумеющимся возражением против этого тезиса должно было стать соображение о неоднократном перерыве исковой давности: сперва — предъявлением иска о взыскании по векселю, затем — иска об убытках. Точных дат предъявления исков мы не имеем возможности установить; а если брать даты принятия первых решений по каждому из дел — 8 сентября 1998 г. и 27 июля 1999 г. (более поздние даты, выгодные, следовательно, истцу) — получается, что давность должна была истечь 27 июля 2003 г. Обращение же с последним иском (вторым иском об убытках) состоялось, судя, опять-таки, по дате на исковом заявлении, 20 июня 2003 г. То есть «Лужники-банк» буквально вспрыгнул на подножку последнего вагона уходящего поезда^[142]. Но юристы Автозавода решились пойти несколько дальше и перевести вопрос из количественной плоскости (сколько времени?) в качественную: а предъявление всякого ли иска прерывает течение давности?

Да, в 203-й статье сказано просто о «предъявлении иска в установленном порядке»; значит, на первый взгляд, для перерыва давности достаточно предъявления любого иска. Неужели, это действительно так? Неужели для того, чтобы сохранять давность в течение неопределённо длительного времени, потерпевшему достаточно раз в три года обращаться в суд хоть с каким-нибудь — хотя бы и заведомо негодным, заведомо проигрышным — иском? Или применить этакое «взыскание в рассрочку»: из 100-тысячного, например, долга, взыскивать каждые три года по 100 рублей — давность аж на три тысячи лет растянется! Неужели и то и другое может считаться нормальным? Вряд ли.

Чем руководствуется законодательство, когда определяет предъявление иска как основание к перерыву давности? Если исковой давностью называется срок существования возможности реализации охраняемого законом интереса^[143], в том числе — в форме субъективного права на судебную защиту нарушенного или оспариваемого субъективного гражданского права, то основания к перерыву его течения должны быть такими юридическими фактами, которые свидетельствуют либо о попытках реализации истцом такой возможности, либо о подкреплении её новым основанием. О подкреплении долга новым основанием говорит акт его признания со стороны должника. А вот о том, что истец пытается воплотить, признанную за ним возможность реализации охраняемого законом интереса, в действительность, свидетельствует предъявление иска, соответствующего содержанию и свойству подлежащего реализации интереса. Предъявление иного иска не способно служить делу реализации охраняемого законом интереса, в том числе неспособно защитить нарушенное или оспариваемое право, а значит, не свидетельствует о попытке истца воспользоваться предоставленной ему законом возможностью судебного содействия — своеобразной привилегией, не принадлежащей контрагенту. Всякая привилегия по своей сути может быть только срочной. Тот, кто не пользуется предоставленной ему привилегией в течение определённого законом срока (в нашем случае — исковой давности), должен эту привилегию потерять; иначе пропадает самый смысл института исковой давности.

Так, например, в результате неправомерного уничтожения имущества у его бывшего собственника возникает охраняемый законом интерес в восстановлении положения, существовавшего до нарушения его абсолютного права. Этот охраняемый законом интерес реализуется только и исключительно посредством предъявления иска о взыскании убытков, причиненных неправомерным действием, но он не может быть реализован с помощью какого бы то ни было иного притязания (например, о взыскании неосновательного обогащения, основного долга, неустойки или процентов).

В нашем случае: допустим^[144], что АКБ «Лужники-банк» принадлежат требования по общегражданским долговым обязательствам, допустим — товарным (по поставке продукции определённого наименования и количества). В таком случае иском, направленным на реализацию охраняемого законом интереса, должен был бы стать либо иск о понуждении должника (Автозавода) к исполнению обязательства в натуре (к поставке продукции), либо — о взыскании суммы, переданной.АКБ «Лужники-банк» или его право-предшественником Автозаводу в оплату за товар, с процентами за пользование ею; понятно, что и тот и другой иск могли бы быть предъявлены лишь в ситуации, когда АКБ «Лужники-банк» или его правопредшественник предварительно оплатили бы товар (п. 3 и 4 ст. 487 FK через 6-ю ст., т. е. по аналогии). В отношении же обязательства передачи товара, не оплаченного покупателем, у последнего существует только лишь возможность отказаться от исполнения своей обязанности (п. 1 ст. 463 ГК, через ст. 6) и (ст. 15 и 393) потребовать возмещения убытков, причиненных нарушением обязательства поставки, если таковые возникли и надлежащим образом доказаны. Легко заметить, что ни с одним подобным иском АКБ «Лужники-банк» не обращался.

Сделаем другое допущение: пусть АКБ «Лужники-банк» принадлежат не товарные, а денежные требования — требования об уплате сумм, поименованных в спорных (долговых) документах. Средством защиты нарушенного требования является иск о понуждении должника к исполнению денежного обязательства в натуре, т. е. иск о взыскании суммы основного долга с процентами за пользование ею (ст. 810 и 811 ГК, через ст. 6). Причем, должник вправе оспаривать свои обязательства по мотиву их безденежности (812-я через 6-ю ГК), что и сделал Автозавод, сославшись на дефективность основания выпуска в обращение спорных документов. Но и таким иском «Лужники-банк» не воспользовался— сперва он пытался взыскать долг по векселям, в то время, как спорные документы векселями не являлись, а после — упорно талдычил про убытки от нарушения денежных обязательств, — про убытки, которых не было, которых ' он не смог не только доказать, но и даже правильно посчитать.

Получается, что ни иск 6 июля 1998 г. — о взыскании по спорным документам как векселям, ни иск 12 июля 1999 г. — о возмещении убытков, якобы причиненных нарушением обязательств, — не могли служить делу реализации возможности использования судебного способа защиты нарушенного права. Значит, АКБ «Лужники-банк» не пытался защитить принадлежащих ему нарушенных прав в течение более, чем пяти лет, а предъявление двух данных исков не прерывает течения исковой давности — они были о таких предметах и были предъявлены по таким основаниям, что не подлежали удовлетворению. Почему? Очевидно потому, что они направлялись на защиту совершенно не тех субъективных гражданских прав, и на реализацию совершенно не тех охраняемых законом интересов, чем принадлежавшие истцу. А это означает только одно — истечение исковой давности по всякому иску, предъявленному по прошествии трех лет с даты наступления срока платеока по спорным документам^[145], в том числе и по иску 20 июня 2003 г.

Вот с такими рассуждениями представители Автозавода и выступили в первой инстанции. Сказать, что они привнесли в дискуссию свежую струю — значит не сказать ничего.

— Подождите, подождите, — прервала судья выступление заводского юрисконсульта, — Вы говорите, что они давность пропустили? А как же те иски, с которыми они раньше обращались? Почему Вы думаете, что они не прерывают течения давности?

— Потому что это — ненадлежащие иски, — не теряя терпенья объясняли представители Автозавода, — потому что они не были направлены на защиту нарушенного или оспариваемого права. Такого иска как сейчас «Лужники-банк» ещё не предъявлял...

— Почему, же, — продолжала недоумевать судья — а как же предыдущий иск? Разве это не иск о взыскании убытков, причиненных нарушением обязательств? И сейчас — тоже о взыскании этих же самых убытков...

— Да-да, — подтверждал истец, — тот же самый.

— Если это тот же самый иск, — по-прежнему терпеливо спорил представитель Автозавода, — то производство по настоящему делу подлежит прекращению на основании подпункта 2 п. 1 ст. 150 АПК РФ. Ведь по тому же самому иску уже имеется вступивший в законную силу судебный акт.

— Нет-нет, — поспешил вмешаться истец, — это совсем другой иск! Иск с другими сторонами. Там было четыре ответчика, а здесь один. В протесте написано же: «истец необращался с иском к Автозаводу». Вот мы теперь и обращаемся.

— А раньше с таким иском Вы не обращались? — поспешил уточнить юрист Автозавода.

— С таким — нет, не обращались.

— Тогда Вы пропустили исковую давность!

— Нет, не пропустили. Её течение дважды прерывалось предъявлением исков.

— Нет не прерывалось! Потому что Вы предъявляли иски, которые не были направлены на защиту Ваших прав и значит, не могли прервать давности.

— Но мы же этого не знали! Каждый волен пользоваться тем способом защиты права, который кажется ему правильным.

— Но в том-то и дело, что Вы не пользовались способами защиты Вашего права!

И так далее, несколько раз; не предусмотренная никакими Кодексами стадия арбитражного процесса — дискуссия с участием сторон и суда — была в конце концов прекращена административной властью судьи. Ничего удивительного в том, что в решении, постановленном хотя и в пользу Автозавода (26 сентября 2003 г.), про исковую давность не было сказано ни слова. Как будто такого аргумента и не звучало. Ну написала бы судья, что суд проверил доводы ответчика об истечении исковой давности и нашёл их неосновательными — так не было и этого! самих слов — «исковая давность» — в решении просто не было. С одной стороны, это было, конечно, неплохо — отказ в иске по материально-правовым соображениям^[146] всегда предпочтительнее, чем по процессуальным, ведь в последнем случае всегда сохраняется основание для вывода о том, что истец-то, вообще говоря, прав, вот только давность пропустил! С другой стороны, настораживало полное непонимание, на первый взгляд, достаточно здравых рассуждений. Ну истец-то понятно — он заинтересован в том, чтобы ничего не понимать; но судья! Она ведь сделала попытку искренне разобраться в сути дела; больше того, ей это, можно сказать, удалось, но, увы, лишь в той части, которая была предметом многократного обсуждения. К новым доводам она оказалась совершенно невосприимчива.

АКБ «Лужники-банк» на этот раз изменил своей традиции: игнорировав апелляцию, он сразу же ушёл в окружной суд, в кассационную инстанцию^[147]. Что ж, — решили заводские юристы, — будет нужно (т. е. если будем видеть, что отношение кассационного суда к материально-правовым аргументам, изложенным в решении, оказывается негативным) — то будем пытаться достучаться до инстанции кассационной в части соображений о давности.

И вот, заседание кассационной коллегии (5 февраля 2004 г.). Заявитель жалобы выступил и ответил на несколько уточняющих, больше формальных, вопросов суда. Автозавод, изложивший свои возражения, также получил от суда несколько ремарок, свидетельствующих о полном отсутствии интереса к происходящему. Обстановку надо было оживлять.

— Кроме того, — закончил юрисконсульт Автозавода, — мы заявляли возражение о пропуске Истцом исковой давности. Но суд не принял этого возражения во внимание; больше того — он даже ни слова об этом не написал в решении...

Реплика достигла цели: коллегия оживилась:

— Вот-вот, ну-ка, ну-ка здесь поподробней, пожалуйста! — попросил председательствующий. — Меня этот аргумент тоже заинтересовал, но я, признаться, не очень понял, в чем тут Вы видите проблему. Ведь иски предъявлялись?

— Предъявлялись, но...

— Давность прерывалась?

— Нет, не прерывалась.

— Почему?

— Потому, что это не те иски, которые способны защитить право истца.

— Почему Вы так думаете?

— Потому что по обоим искам имеются вступившие в законную силу судебные акты, отказывающие в иске.

— И что?

— То, что истец не предъявлял иска, способного защи^ тить его право. Значит, не пользовался возможностью судебной защиты нарушенного права. А исковая давность затем и установлена, чтобы стимулировать потерпевшего к скорейшей защите своих прав. И если он этой возможностью не пользуется, то теряет её. Потерпевший, которые формулирует иски, что называется, «от балды», не может считаться истцом, прибегающим к судебной защите нарушенного права.

Помолчали.

— Наверное, не стоит все-таки говорить в присутствии суда слова «от балды», — предположил председательствующий.

— Действительно не стоит, — согласился выступавший. — Извините.

— Какие, Вы говорите, решения, вступившие в законную силу, отказывают истцу в исках?

Стали листать материалы. Нашли решение по вексельному делу от 8 сентября 1998 г. и оставившие его в силе акты апелляции и кассации; потом — два комплекта решений по первому делу об убытках. И вдруг — вопрос:

— Решение от 13 марта 2000 г. не было оставлено в силе, как Вы говорите, уважаемый Ответчик. Постановлением апелляционной инстанции от 29 июня 2000 г. оно было изменено: в части взыскания в иске отказано, а в остальной части — оставлено без изменения. Так, ещё раз смотрим решение: взыскать... А в какой же части решение оставлено без изменения? Уважаемый истец, в какой части?

Внятного ответа не последовало. Представитель Автозавода высказал уже упомянутое выше предположение — наверное, в части прекращения производства по делу в отношении двух соответчиков.

Коротко говоря, оживление обстановки закончилось отменой решения суда первой инстанции и возвращением дела на новое рассмотрение. Причины — суд не дал оценку доводам ответчика (Автозавода) об исковой давности и не учел ранее принятые по аналогичному делу судебные акты: нужно выяснить, в какой части решение о взыскании было оставлено без изменения, ибо это влияет на размер убытков, подлежащих присуждению в рамках настоящего дела. А в том, что они подлежат присуждению, кассация не усомнилась: все, что установил суд первой инстанции, он установил неправильно — и обязательства существуют, и требования по ним приобретены истцом, и убытки доказаны. Осталось только разобраться, не была ли уже взыскана какая-либо их часть в рамках другого дела, ну и понять, не пропустил ли истец давность. Этакое, повторное рассмотрение по первой инстанции получилось; кассация не только выполнила свою собственную роль, но и заменила собой отсутствующую в этом деле апелляцию. Сложилась парадоксальная ситуация: отмена решения, соответствовавшая интересам истца, состоялась на основании аргумента, высказанного ответчиком; в итоге отмена стала не столь выигрышной для истца и не столь роковой для ответчика, какой она могла быть, если бы она была осуществлена по аргументам жалобы.

После в высшей степени тщательного обсуждения аргумент про исковую давность уже не касался юристам Автозавода таким безупречным, как в начале. Допустим, что предложенное толкование ст. 203 правильно и давность действительно прерывается не всяким иском, а только тем, который способен защитить нарушенное или оспариваемое право (реализовать конкретный охраняемый законом интерес). Но что истцу пользы от такого перерыва? Если иск будет удовлетворен, то предъявлять такой же иск ещё раз нет никакого смысла — ведь интерес уже реализован и право уже защищено. А если в иске будет отказано, то производство по повторно предъявленному такому же иску подлежит прекращению (подпункт 2 п. 1 ст. 150 АПК РФ) — толку-то в этом случае от перерыва? Зачем удлинять срок предъявления заведомо бесперспективных исков? Ответ на этот вопрос находился, пожалуй, лишь для таких ситуаций, которые допускали конкуренцию исков, однако, поскольку таковые всегда были и остаются в России исключением из общего правила, вряд ли было бы позволительно считать, что именно ради этих исключений и сформулирована соответствующая норма ст. 203.

Можно было бы также допустить, что ст. 203 имела в виду уже упоминавшееся выше взыскание в рассрочку — обращение не с одним, а с несколькими идентичными исками на разные части одного и того же долга — но и это предположение, в виду подачи им повода к существенным злоупотреблениям, представлялось также маловероятным.

Наконец, было выдвинуто предположение о том, что ст. 203 ГК прерывает давность предъявлением надлежащего иска для того, чтобы у истца сохранялась полноценная возможность вчинить новый такой оке иск, но к другому ответчику (ответчикам). Но ведь выявленного в процессе ненадлежащего ответчика всегда можно заменить надлежащим; для этого не обязательно отказывать в предъявленном иске и возлагать на истца бремя обращения с новым.

Достойного ответа на возникший вопрос заводские юристы так и не нашли. Не помогло и обращение к представителям известнейшей в России процессуальной школы: видимо, такой проблемы в известной им литературе не ставилось и обсуждалось, а формулировать свое собственное суждение они не умели. Вообще судя по их ответам, сводившимся, в основном, к тому, что институт перерыва исковой давности предъявлением иска известен законодательствам всех развитых государств, в частности Германии^[148], можно предположить, что они даже не уловили сути проблемы.

Надежда донести аргумент про исковую давность до понимания суда умерла. Все внимание сосредоточили на материально-правовой стороне дела; как выяснилось — не зря. Как годом раньше у «Логоса», так и теперь у «Лужников» закончились все «ресурсы» для этого дела. Банк проиграл и первую инстанцию (5 мая 2004 г.) и кассацию (20 июля 2004 г.): «Выводы суда первой инстанции об отсутствии по делу доказательств, свидетельствующих о возникновении у ответчика обязательств перед истцом и нарушении им его прав, а также об отказе в удовлетворении исковых требований правомерны».

Выходя из здания Окружного арбитражного суда представитель Банка сказал: «Встретимся в Москве!». Нельзя сказать, что Автозавод ждет этой встречи с большим нетерпеньем. Но то, что он к ней готов — это несомненно.

[1] См.: Васьковский Е. В. Задачи по русскому гражданскому праву: Пособие для практических занятий. Изд.-е 2-е. Одесса, 1907, VI+87 с. Рассмотрение ситуаций из этого задачника составляет дервую часть данного очерка.

[2] См.: Иеринг Р. Гражданско-правовые казусы без решений: Пер. с 10-го нем. издания В. Ф. Огнева, И. Б. Новицкого. М., 1908, 260 с.; Он же. Юриспруденция обыденной жизни: Собрание мелких юридических вопросов, вытекающих из событий обыденной жизни: Пер. с 4-го нем. издания Н. Дерюжинского. М., 1881, 77 с. Рассмотрение вопросов, поставленных в этих изданиях, составило вторую и третью части настоящего очерка.

[3] См.: Практикум по гражданскому праву: Ч. И. Учебное пособие / Отв. ред. С. М. Корнеев. Изд.-е 3-е. М., 2002. С. 35. Данная задача была заимствована нами из «Гражданско-правовых казусов без решений» Р. Иеринга (С. 259-260) и несколько модифицирована; в настоящем издании она рассматривается именно в том виде, в котором изложена в первоисточнике.

[4] Читатель наверняка обратил внимание, что этот тезис помещен в самом конце казуса, как описание последствий рождения сына Z2. Между тем, это последствие наступило гораздо раньше, а именно — с заключением брака между отцом рассказчика и дочерью его жены X.: последняя из-за этого стала женой отца, т. е. мачехой; в то же время, жена рассказчика была матерью его мачехи, т. е. по мнению рассказчика, его бабкой. Почему составитель задачи не рассказал об этом немедленно после упоминания о браке V. с X. — непонятно; судя по всему, он и сам несколько запутался.

[5] При этом X. одновременно является и падчерицей рассказчика, ибо он женат на её матери — W. В одном лице оказываются соединены качества двух различных свойственников — падчерицы и мачехи. Как правило, данное обстоятельство не порождает особенных проблем, ибо законодательства большинства государств вовсе не признают отчима, мачеху, пасынков и падчериц наследниками по закону, а те, которые делают это (как п. 3 ст. 1145 ГК РФ), считают их наследниками одной очереди. Естественно, призвание к наследованию одного лица может иметь место лишь в каком-то одном качестве; получить вместо одной доли две — одну как падчерица, другую как мачеха рассказчика —X., естественно, не сможет.

[6] Даже если видоизменить казус в том смысле, что Петров охотился на чужой земле (например, того же самого Колосова), все равно смертельно раненных и убитых им животных приобретает в собственность именно охотник (Петров), а не собственник земли (Колосов). Другое дело, что если охота велась без разрешения или с нарушением установленных законом или договором условий, собственник земли или должностное лицо, действующее от имени публичного образования, получат право изъять охотничьи трофеи, добытые с нарушениями. По своей природе такой акт будет именно актом конфискации, т. е. актом прекращения права собственности на незаконно добытую вещь и приобретения права собственности на эту вещь публичным образованием, либо потерпевшим, а не актом виндикации, каким он являлся бы, если бы вопрос о принадлежности охотничьей добычи решался в зависимости от принадлежности территории, на которой велась охота.

[7] Продолжают руки охотника также охотничьи собаки (псовая охота) и птицы (соколиная охота), силки, капканы, сети и иные подобные приспособления, использование которых обусловлено исключительно сооб ражениями эффективности ловли или охоты, т. е. имеет вынужденный характер: охотиться с голыми, так сказать, руками, в большинстве случаев просто невозможно, либо неудобно и оттого невыгодно. Видеть в использовании технических средств и приспособлений для охоты или ловли намерение отделить акт завладения жертвой от акта её убийства, ранения или захвата нет, следовательно, никаких оснований.

[8] Российский ГК (п. 1 ст. 250) ещё более суров: он требует продажи доли сособственником на условиях, равных с теми, которые были предложены третьему лицу. Отчуждатель доли в праве общей собственности у нас не может даже улучшать условия продажи доли сособственникам.

[9] Если следовать толкованию и расчётам К. Если же следовать нашему толкованию, которое мы, руководствуясь ходом мыслей К. довели до логического конца, то Р. в результате проведенной операции станет обладателем дроби, выраженной как ^, т. е. ещё меньшей, чем |.

[10] В пользу такого предположения говорит тот факт, что курица снес-ля яйцо, находясь при этом в чужом дворе — дворе г-на Б.: возможно,»то произошло именно оттого, что курица была сдана в аренду Б. Если так, то собственником яйца становится Б.; соответственно изменяется и (ммпение.

[11] Природа этого сомнения та же, как и в случае с Б.: если яйцо высиживалось в сарае, принадлежавшем Г., то возникает вопрос — на каком основании там находилась курица, принадлежавшая Д.? Ответ очевиден: она была взята Г. в аренду у Д. Это предположение в нашем случае тем более вероятно, что высиживание (в отличии от носки яйца) — процесс длительный. И если в первом случае ещё можно допустить, что несушка, принадлежавшая одному лицу, случайно и именно в момент носки, оказалась во дворе другого, то допустить случайное пребывание курицы в чужом сарае в продолжение, как минимум, трех недель, довольно сложно.

[12] Ибо в первом имеется ещё один,-дополнительный вопрос, отсутствующий во втором и оттого требующий отдельного обсуждения: кому был причинен вред — г-ну Б., заказавшему бутылку, официанту, её несшему, либо ресторану?

[13] Возможно, конечно, что шляпа была им просто забыта; это обстоятельство дела не меняет.

[14] Против этого заключения можно возразить в том смысле, что в задаче не сказано, отчего все-таки В. стал садиться — намеревался ли он именно сесть, или, быть может, отчаянно жестикулируя при разговоре, потерял равновесие и, неловко отступив назад, плюхнулся в первое попавшееся кресло, совершенно не думая о том, чье оно — его или чужое. Но в таком случае и условия задачи были бы сформулированы иначе (ср. казус о бутылке шампанского). В существующей же редакции ни о чем подобном не говорится; следовательно, в силу презумпции разумности, нужно предположить, что г-н В. садился в кресло сознательно — то ли по окончании разговора, то ли устав от длительного стояния, то ли для того, чтобы освободить проход — причина здесь уже не важна. Указание лее только о том, что В. заговорился с соседом объясняет причину путаницы мест.

[15] Иной подход к проблеме — признание состоявшегося перехода права собственности на заказанные напитки и кушанья уже в момент их заказа, а не передачи клиенту — привел бы к абсурдному выводу: о возложении на клиента риска случайной гибели вещей, которых он и в глаза не видел. Так, например, можно было бы заставить клиента заплатить за заказанный им, но сгоревший по случайным причинам, бифштекс, или; за заказанную им, но разбившуюся ещё на кухне, также по случайным причинам, бутылку вина.

[16]

В задаче о фалдах пальто у потерпевшего, к тому же, есть выбор: потребовать ли возмещение с Т., оборвавшего фалды, или с Н. — владельца экипажа, под который он едва не попал. Поскольку, однако, в задаче мот никаких данных о нарушениях, допущенных со стороны владельца данного экипажа, мы эту возможность не рассматриваем. Нет здесь и оснований для применения норм об ответственности Н. как владельца источника повышенной опасности, ибо вред здесь наступил не от взаимодействия экипажа с Л., а от действий Т. — прохожего, оборвавшего фалды пальто.

[17] Не исключено, кстати, что и ухватился он за проходящего мимо матроса случайно, рефлекторно размахивая руками при попытках удержать равновесие.

[18] Дарил-то он «в порыве великодушия», т. е. желая облагодетельствовать своих друзей. Именно эту цель и преследуют сделки дарения. С пониманием значения своих действий, таким образом все обстояло благополучно; другое дело, что даритель не соизмерил своих действий с теми последствиями, которые они будут иметь лично для него, и оттого не смог вовремя остановить свой великодушный порыв.

[19] Это обстоятельство весьма неохотно признан... юсь российскими цивилистами, которые (в особенности — Д. И. Мейер и Г. Ф. Шершеневич) всеми силами стремились подвести договор купли-продажи под римскую (консенсуальную) модель.

[20] Полным аналогом рассматриваемой ситуации является следующий случай: А., увидев кошелек на другом берегу ручья, направился к нему, чтобы достать, но пока он перебирался через водную преграду, проходивший по другому берегу Б. поднял кошелек.

[21] Возможно, конечно, что В., наблюдая за действиями В., когда тот науськивал собаку на кошелек, будучи хозяином собаки и оттого зная её повадки и привычки, помогал последнему в этом деле. В таком случае В. очевидно и недвусмысленно выразил свое намерение овладеть кошельком и предпринял необходимые к тому действия и в такой ситуации кошелек следует признать поступившим в общее владение Б. и В..

[22] Интересно, что такой вопрос возникает даже в том случае, если подчистка была выполнена неискусно и её следы носят явно заметный, при всяком поверхностном внешнем осмотре, характер. Посетители (руководствуясь предположениями о надлежащей заботливости и добросовестности содержателя буфета) должны были бы предположить, что такие подчистки сделаны самим хозяином, дабы при каждом изменении цен не перепечатывать заново меню. К слову сказать в меню большинства современных российских кафе можно встретить цены, написанные от руки поверх других, — замазанных или заклеенных, — но нам ни разу не приходилось слышать, чтобы кто-либо из посетителей справлялся у администрации кафе, действительно ли эти исправления внесены ими, а не очередной «шаловливой рукой». Причина— презумпция добросовестности участников гражданского оборота, тем более — оказывающих так называемые услуги общественного питания по публичным договорам.

[23] Больше того, на подобные случаи магазины, по просьбе покупателей, обыкновенно пробивают так называемые подарочные чеки — чеки, содержащие указание цифрового или штрихового кода товара, но не содержащие указания цены.

[24] Женская теплая верхняя одежда, вроде плаща с круглым подолом.

[25] Другое дело, что заявляемое ею требование будет подлежать осуществлению в пользу кухарки; покупательница будет требовать не просто поменять материю (ей самой), а поменять её кухарке.

[26] В действующем российском законодательстве такой срок прямо определён— 14 дней с момента передачи товара покупателю (п. 1 ст. 502 ГК).

[27] Кроме, разумеется, тех, что были вызваны недоброкачественностью плаща.

[28] В таком случае, кстати, сам профессор впал бы в кредиторскую про-I грочку; оттого ему пришлось бы оплатить все, предпринятые портным в (то интересе, расходы (кроме неразумных), так как они уже не были бы < нязаны с просрочкой самого портного и предпринимались бы исключите:лыго в интересах профессора, а также оставить на себе все понесенные убытки, с возможным регрессным переложением того и другого на хозяина гостиницы.

[29]

То, что А. должен нести ответственность за пропажу книги, сомнений, на наш взгляд, не вызывает, ибо книга выбыла из его обладания благодаря его же собственной небрежности: не оставь он открытою дверь в свою комнату — В. никак не смог бы взять книгу. Тот факт, что в городе, где р;изворачивалось действие, запирать двери было вообще не принято, не может в данном случае оправдывать А., ибо он оставил в своей комнате чужую, и, больше того, уникальную вещь.

[30] Это зависит от того, какую именно конструкцию поручительства уста-I мавливает законодательство страны — места действия описанного случая.

[31] А. оказался знакомым В. (что было бы, если бы В. не знал, кто такой А.? — ничего); В. не застал А. дома (а если бы застал? — совсем не обязательно, что А. дал бы ему пользоваться книгой); В. без разрешена прошёл в комнату А. и также без разрешения взял книгу (а если бы ои на это не решился? или если бы не нашёл в комнате нужной ему книги?) наконец, В. не сумел спасти книгу от пожара (а мог бы и успеть).

[32]

В. приходит к А., застает его дома, жалуется, что в библиотеке нет нужной ему книги, а библиотекарь отказывается сообщить, какому читателю он её выдал, А. объявляет, что он и есть тот самый читатель, К. за ради Христа просит дать ему книгу до утра, А. дает, В. уносит её домой, ночью случается пожар и книга сгорает. Нарушения со стороны Гшблиотекаря не было, а книга все равно погибла.

[33] В том варианте задачи, который мы поместили в нашем «Практикуме», банкноту выронил не её собственник (Ш.), а один из гостей (Д.), неловко потянувшийся за ней через стол, и не сумевший, по этой причине, удержать её в руке; он же и отряхивал банкноту и у него из руки она была выхвачена собакой. Передавал банкноту уже насладившийся её внешним видом хозяин собаки (3.). Наш случай отличается от случая, описанного у Иеринга, прежде всего тем, что у последнего банкноту роняет её собственник (у нас это делает посторонний), а также в том, что по Иерингу собака выхватила банкноту у хозяина (у нас — у постороннего, но того же самого лица, который её выронил).

[34] Как это описано в нашем «Практикуме».

[35] Возместив убытки, Даам будет иметь право отнести их в регрессном! порядке на собственника собаки — Зейделя — по вине которого погибла) взятая им в ссуду вещь.

[36] «Видимо» — потому, что возможна и другая его квалификация — как | договора об оказании фокусником услуг по развлечению гостей с использованием средств заказчика. Дела это не меняет, ибо на фокуснике псе равно лежит обязанность возврата перстня, в данном случае — как предоставленного заказчиком услуг предмета, с помощью которого оказываются услуги.

[37] Может возбудить сомнение тезис о виновности данного нарушения: перстень был проглочен фокусником оттого, что он закашлялся; кашель же есть действие рефлекторное, а не волевое, и значит — не подлежащее пменению. Но кашель в данном случае не сыграл бы никакой роли, если бы фокусник не положил (намеренно и осознанно!) перстня в рот. Подобное действие само по себе должно расцениваться как минимум, как грубая неосторожность, ибо помещение в рот мелких неорганических тел исегда связано с риском их случайного (самопроизвольного) глотания пли падения в гортань, о чем фокусник, конечно же, не мог не знать.

[38] Но не его добросовестному приобретателю, ибо перстень выбыл из обладания собственника по его воле.

[39]

В данном сборнике нумерация казусов не сплошная, а начинается заново в каждом разделе. Цифра до знака дроби означает номер раздела, после —номер казуса (вопроса).

[40] Если не брать в расчёт вопроса процессуального: а как пассажиру доказать заблуждение? Увы, в современной России нередко можно встретить пассажиров, которые даже проезд до нужной им остановки пытаются представить как совершенный под влиянием заблуждения.

[41] Отдельный вопрос: можно ли в последующем взыскать с извозчика излишек (переплату), на том основании, что на требование такой платы пассажир согласился, будучи принужден к этому особыми обстоятельствами (риском опоздать на поезд)? На наш взгляд, на него следует ответить отрицательно, ибо вопрос о соразмерности убытков от опоздания на поезд и от переплаты извозчику был решен пассажиром самостоятельно, исходя из его представлений о ценности того и другого, а значит — на свой страх, риск и счёт.

[42] Во всяком случае, для компании-перевозчика, омнибусы которой возят пассажиров к железнодорожным вокзалам.

[43] Естественно, сказанное не относится к предметам, заказанным под условием (обыкновенно в их число входят вина), а также — многоразовым предметам сервировки (подносам, тарелкам, столовым приборам, чашкам и т. п.), которые поступают не в собственность посетителей, а сдаются им в возмездное пользование. Правило советских столовых, типа «Поел — убери за собой посуду!», является, таким образом, законным требованием собственника посуды к её нанимателям о порядке исполнения договорной обязанности по возврату арендованных вещей и должно, следовательно, неукоснительным образом выполняться.

[44] Точнее — после того, как посетитель совершает действия, показывающие, что он более не проявляет никакого интереса к остаткам заказанных им блюд и напитков.

[45] Поскольку мы обсуждаем сейчас вопрос, связанный только с вещами, мы не рассматриваем дарения, осуществляемого в форме установления прав и прекращения обязанностей.

[46] Существует такое правило и в российском ГК: согласно абз. 1 п. 2 ст. 226 брошенные вещи, представляющие собой какие-либо отходы, стоимость которых явно ниже суммы, соответствующей пятикратному минимальному размеру оплаты труда, могут быть обращены в собственность лицом — собственником, владельцем или пользователем объекта, в котором находятся указанные отходы. Приобретение в собственность отходов считается состоявшимся, если лицо приступило к их использованию или совершило иные действия, свидетельствующие о его намерении приобрести их в собственность (в случае с заведениями общественного питания такими действиями должна почитаться уборка столов). Видно, что российское законодательство позволяет содержателям заведений общественного питания противодействовать попрошайкам, собирающим объедки с их столов, как лицам, нарушающим их исключительную возможность приобретения данных объектов в собственность. Практическую трудность может представить ограничение максимальной стоимости присваиваемых отходов. Конечно, вряд ли найдутся объедки, стоящие больше 5 МРОТ, но исключение может составлять недопитое спиртное. Вследствие этого хозяин (сотрудник) заведения, видящий, что посетитель оставляет на столе початую, но не допитую бутылку, стоимость содержимого которой явно превышает 5 МРОТ, обязан предложить клиенту забрать её с собой и только в случае отказа имеет право принять её обратно в собственность заведения. Это уже будет классическим дарением.

[47] Вопрос о том, насколько такие действия соответствуют господствующим в современной России представлениям о нравственности и христианской религии, мы оставим за пределами настоящего исследования.

[48] В случае продажи старого замка жилец обязан также оплатить разницу между ценой нового замка и ценой, которую удалось выручить за старый замок.

[49] Которые, действительно, по законодательству большинства государств, обязаны (только не перед конкретными гражданами, а в публично-правовом смысле) подавать бесплатную медицинскую помощь всякому обратившемуся по программам обязательного медицинского страхования. Не составляет в этом смысле исключения и законодательство российское (см. п. 1 ст. 41 Конституции РФ; ч. 3 и ел. ст. 20 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан).

[50] Нужно также понять, по какой ставке следует считать гонорар, ибо, несомненно, что оказанная в нормальных условиях помощь профессора медицины будет стоить несколько дороже помощи обыкновенного участкового врача. Актуальность этого вопроса особенно обостряется когда помощь, по своему содержанию, была элементарной и могла быть оказана даже третьекурсником медицинского вуза, но в действительности оказывалась светилом с мировым именем —так уж вышло, что никого другого, способного её оказать, поблизости в этот момент не было.

[51] Кто, например, должен оплатить стоимость одноразового шприца и ампулы дорогого лекарства, которое пришлось ввести больному?

[52] Лучше всего это подтверждается следующим примером: допустим, что свидетелем приступа у одного из пассажиров стал сам доктор; в этом случае, его не нужно было бы специально приглашать — доктор пришёл бы на помощь самостоятельно, без просьб о том со стороны посторонних лиц. Неужели же в этом случае следовало бы признать, что врач «позвал себя сам» и оттого вступил в договор... с самим собой?

[53] Обычно, это надписи типа «Осторожно! Окрашено!», но, имея в виду специфику ситуации, которая не исключает вероятности того, что к окрашенному, например, забору, может прислониться случайный слепой прохожий, следует признать, что одних надписей здесь явно недостаточно: собственнику следует озаботиться также и о звуковом предостережении, либо нанять специального человека для того, чтобы тот предупреждал прохожих.

[54] Существуют и правила хорошего тона, которые следует соблюдать принимающему гостей; так, вряд ли найдется хозяин, который, накрыв на стол, пригласит за него гостей следующим образом: «Садитесь, гости дорогие! Посмотрите на все это великолепие и валите отсюда!». А ведь в принципе — имеет право, ведь пока никто ничего из гостей себе не взял, все является собственностью хозяина.

[55] Выбросив поданное блюдо за окно, гость его тоже уничтожит, что, однако, вряд ли встретит понимание и одобрение со стороны хозяина.

[56] То есть неправомерное пользование чужой вещью, типа того, которое может иметь место со стороны, например, залогодержателя, перевозчика или хранителя.

[57] За основу данной статьи взята наша одноименная публикация в журнале «Законодательство» (1998. № 11. С. 15-25; К» 12. С. 13-21). В настоящем (переработанном) виде статья печатается впервые. По сравнению с первоначальным вариантом в ней учтены происшедшие за шесть лет изменения в законодательстве, а также отсутствуют два последних раздела — о пресечении преступлений, совершаемых в отношении и с применением автотранспортных средств и о публичных правонарушениях автовладельцев, предусмотренных Законом о безопасности дорожного движения. Предпоследний раздел мы сняли как довольно краткий и, признаться, не особенно успешный; последний — по той причине, что рассмотренные в нем составы правонарушений в настоящее время предусмотрены Кодексом об административных правонарушениях РФ.

[58] Что уж говорить о россиянах — представителях бизнес-элиты и власти! По единодушным заверениям иностранцев, никто из них не видел ни в одном городе мира такое количество «шестисотых» «Мерседесов», «BMW», «Линкольнов» и «Кадиллаков», как в Москве.

[59] Мы будем писать «ГАИ» —для нас это и более знакомо, и более привычно.

[60] Знакомые нам автолюбители честно признавались, что при приобретении и продаже автомобиля, а также— при возникающих проблемах с должностными лицами, они либо просто делают «как все», либо просят помочь «знающего человека» (который знает, «как делают все» и будет делать также). «Делай как все!» —девиз российского автолюбителя.

[61] Нередко можно слышать и такую, например, трактовку соответствующих правил: выезд на трамвайные пути, отделенные от основной трассы движения, стоит столько-то; разворот через «две сплошные» — столько-то; выезд на встречную полосу — столько-то и т. п.

[62] Практика показывает, что многочисленные меры по борьбе с коррупцией в системе ГАИ сегодня оказываются в большинстве своем безрезультатными, ибо в надлежащем оформлении фактов совершения водителями административных правонарушений не заинтересованы ни водители, ни инспектора: и той и другой стороне выгоднее и быстрее отделаться взяткой. Нам встречались инспектора ГАИ, которые... не умели оформить протокол об административном правонарушении.

[63] Обращаем внимание, что норма ч. 2 п. 1 ст. 130 ГК сформулирована так, что допускает двоякое толкование в вопросе о том, к каким существительным относятся слова «подлежащие государственной регистрации» — только ли к воздушным и морским судам (как это сделано в нашем перечне), или также и к судам внутреннего плавания и космическим ебъектам.

[64] Хотя сами такие объекты существуют, это земля и природные ресурсы (п. 3 ст. 129 ГК).

[65] Не путать с «управлением по доверенности»; см. об этом далее.

[66] Принцип отсутствия ограничений по количеству предметом и стоимости имущества граждан и организаций установлен п. 2 ст. 213 ГК.

[67]

Исключения составляют лишь те из них, которые представляют собой состав уголовно-наказуемых деяний (преступлений). Но и в этом случае гражданские права на автомобиль не могут быть изменены, ограничены или прекращены иначе, как по вступившему в законную силу решению суда или арбитражного суда, а также — вступившему в законную силу приговору суда.

[68] СЗ РФ. 1995. № 50. Ст. 4873; 1999. № 10. Ст. 1158; 2002. № 18. Ст. 1721; j 2003. № 2. Ст. 167.

[69] Почему-то одной из категорий граждан, освобожденных от уплаты этого налога, являются граждане, оформившие сделки перепродажи автомобилей нотариальным порядком. Какая связь между налогообложением и нотариальным удостоверением — совершенно непонятно. Тем более, что нотариальное удостоверение сделок, предметом которых является автомобиль, необязательно.

[70] Кроме органов ГАИ регистрацию автомототранспортных средств осуществляют (в специально установленных случаях) также органы гостехнадзора, таможни и военной автоинспекции (ВАИ). Далее мы будем сокращенно говорить о регистрации только в органах ГАИ.

[71] СЗ РФ. 1994. № 17. Ст. 1999; 1998. № 32. Ст. 3910; 2002. № 9. Ст. 930; 2003. № 20. Ст. 1899; 2004. № 33. Ст. 3495.

[72] Опять неясность для толкования — к кому относится категория «владельцы транспортных средств» —только к лицам, владеющим с санкции собственника, или также и к собственникам. Учитывая то, что право собственности в субъективном смысле предполагает включение в его состав правомочия владения, полагаем, что было бы правильным толковать категорию «владельцы» расширительно, т. е. распространить её и на собственников автомобилей.

[73] Этот вывод вполне подтверждается также и п. 4 данного Постановления, где говорится: «Регистрация транспортных средств за юридическим или физическим лицом производится на основании справок-счетов, выдаваемых предприятиями-изготовителями, торговыми предприятиями, гражданами-предпринимателями, имеющими лицензии на право торговли транспортными средствами, или иных документов, удостоверяющих право собственности владельца транспортных средств и подтверждающих возможность допуска их к эксплуатации на территории Российской Федерации» (выделено мной.— В. Б.).

[74] БНА РФ. 2003. № 18; 2004. № 5.

[75] Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1993. № 21. Ст. 1915; СЗ РФ. 1996. № 51. Ст. 5805; 1998. № 32. Ст. 3910.

[76] БНА РФ. 1997. № 15.

[77] Рекомендуем обратить внимание на пункты 1.6-1.9, 1.11 и 1.12, которые устанавливают требования, предъявляемые к оформлению «иных документов».

[78] См. об этом Постановление Правительства РФ от 8 апреля 1992 г. № 228 «О некоторых вопросах, связанных с эксплуатацией автомототранспорта в Российской Федерации». Действует с последующими изменениями. Использован текст, содержащийся в БД «Гарант».

[79] СЗ РФ. 1998. № 25. Ст. 2897; 2002. № 27. Ст. 2679.

[80] См.: Барсегян А. Г. Необходимо ли нотариально заверять доверенность на право управления автомобилем // Законодательство. 1997. № 5. С. 86-88.

[81] Алехин Б. Траст на рынке ценных бумаг // Рынок ценных бумаг. 1998. № 8. С. 55.

[82] Сделка представителя, совершенная им с третьим лицом от имени и за счёт представляемого — это именно цель представительства (см.: Гражданское право: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. Т. 1. Изд.-е 2-е. М., 1998. С. 397-398), а не определение представительства, как полагают А. Г. Барсегян (Указ. соч. С. 87) и целый ряд других исследователей. Определения понятия «представительство» не содержалось ни в одном прежнем российском ГК, нет его и в современном Кодексе.

[83] Как правило, право управления соединено в них с предоставлением правомочия распоряжения автомобилем.

[84] Хотя бы потому, например, что доверенность можно отозвать во всякое время и без объяснения мотивов (п. 2 ст. 188 ГК), а одностороннее изменение правоотношений по аренде транспортного средства арендодателем не допускается, иначе, как в случаях, прямо предусмотренных законом. Вообще же доверенность — документ об односторонней сделке, в то время, как предоставление вещи в пользование (возмездное или бесплатное — неважно) односторонним актом быть никак не может.

[85] Опять-таки, уже хотя бы потому, что для расторжения последнего по инициативе ссудодателя имеются строго определённые основания (ст. 698 и 699 ГК), в то время, как доверенность на право управления может быть отозвана доверителем — ссудодателем во всякое время; не говоря уже о том, что выдача доверенности — сделка односторонняя, а ссуда имущества — договор.

[86] В этом смысле аналогия Б. И. Алёхина с доверительным управляющим вполне уместна: ведь по нашему ГК доверительный управляющий — это тоже чисто техническая фигура, замещающая собственника в процессе осуществления его правомочий.

[87] Тем более — об односторонней сделке, направленной на предоставление полномочий, а не субъективных прав.

[88] В части же полномочия на управление документ просто является ничтожным, ибо нельзя доверить совершение действий, не являющихся сделками.

[89] Исключая международные перевозки.

[90] В том числе управление незарегистрированным транспортным средством (ст. 12.1), с нарушением правил установки государственных регистрационных знаков (12.2), без документов на право управления, транспортное средство или полиса обязательного страхования автогражданской ответственности (12.3), неисправными транспортными средствами (12.5), без права управления (12.7), в состоянии опьянения (12.8), движение с превышением скорости (12.9), проезд на запрещающий сигнал (12.12) и др.

[91] См. об этом: Правила задержания транспортного средства, помещения его на стоянку, хранения, а также запрещения эксплуатации, утвержденные Постановлением Правительства РФ от 18 декабря 2003 г. № 759 // СЗ РФ. 2003. № 51. Ст. 4990.

[92] Относится к судну, а потому нас в настоящей статье не интересует.

[93] Интересно имеющееся к этой статье примечание: «В случае нарушения правил стоянки или остановки транспортных средств, порядка пользования муниципальными, коммерческими или иными парковками запрещаются применение блокирующих устройств, эвакуация транспортных средств, удержание их на стоянках, снятие номерных знаков, применение иных принудительных мер, не предусмотренных федеральным законом» (выделено мной.— В. В.). Хотелось бы знать, чем применение перечисленных здесь выделенных курсивом мер отличается от задержания транспортного средства. В г. Москве действует также особый порядок задержания и эвакуации брошенных и разукомплектованных транспортных средств, установленный Распоряжениями мэра Москвы от 28 декабря 1994 г. № 645-РМ и от 3 ноября 1997 г. № 858-РМ // Тексты актов содержатся в БД «Гарант». Если задержание и эвакуация брошенных транспортных средств вполне законно (см. об этом ст. 236 ГК), то в отношении разукомплектованных, но не выброшенных транспортных средств, оно не имеет основы в нормах федерального законодательства, прямо нарушает права и законные интересы собственников этих транспортных средств. Это означает, что действия сотрудников ГАИ и иных должностных лиц по эвакуации разукомплектованных транспортных средств, являются незаконными и могут быть обжалованы в суд.

[94] См., например, Определения Судебной Коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 3 февраля 1997 г. и от 4 июня 1997 г., в которых признаются незаконными действия сотрудников ГАИ, в одном случае — эвакуировавших автомобиль, а в другом — заблокировавших колеса автомобиля в случае их неправильной парковки, т. е. в случае, не предусмотренном Федеральным законом. Использованы тексты Определений, содержащиеся в БД «Гарант».

[95] Повторимся, что государство имеет право облегчать себе работу по учету и контролю за лицами — владельцами транспортных средств, по предупреждению и раскрытию угонов и хищений автомобилей, но только не за счёт ущемления прав автовладельцев.

[96] Текст постановления см. в БД «Гарант-Максимум».

[97] Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 15. Ст. 769; 1993. № 2. Ст. 77; Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1993. № 52. Ст. 5086; СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3033.

[98] Ей соответствуют ст. 16.20 и 16.21 действующего КоАП РФ.

[99] ЭЖ-Юрист. 2003. № 28. С. 8-9. Печатается с незначительными редакционными правками.

[100] Индоссамент, по действующему российскому законодательству — это способ передачи права на ордерную ценную бумагу и прав, вытекающих из ордерной ценной бумаги (п. 3 ст. 146, п. 3 ст. 389 ГК), в частности — на вексель и из векселя (ст. 11 Положения о векселях). Документы, не являющиеся ордерными ценными бумагами (например, векселями), по индоссаменту не передаются.

[101] Широко известен п. 6 Обзора практики разрешения споров, связанных с использованием векселя в хозяйственном обороте, утвержденного Информационным письмом Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 июля 1997 г. № 18 (Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. 1997. № 10), в котором сказано, что «Невозможность признания документа векселем в силу дефекта его формы не препятствует предъявлению самостоятельного требования из такого документа на основании норм гражданского права об обыкновенном долговом документе».

[102] По состоянию как на дату выдачи спорных документов, так и на дату подписания Актов, так и на дату предъявления иска, Автозавод выпускал более 700 (!) наименований готовой продукции, что могло быть подтверждено разнообразными спецификациями. В такой ситуации согласование условия о том, о какой именно продукции идет речь, и подавно было необходимым.

[103] Формулировка постановления не оставляла никаких сомнений: в её основу был положен цитированный выше п. 6 Обзора практики вексельных споров.

[104] Были ещё и некоторые недостатки в самих договорах, отмеченные юристами автозавода, но увы, решающего значения для исхода данного дела

эти дефекты иметь не могли.

[105] Боковой удар ногой в голову.

[106] Так физики называют «дырки» или провалы в пространстве, которых пока не обнаружено, но которые, по всем законам, должны существовать, хотя бы и очень кратковременно.

[107] Уж больно некоторые обстоятельства в этих делах похожи.

[108] Не напоминает ли оно ООО «Вектра-Капитал К»?

[109] По старым ценам. Сейчас — 50 миллионов рублей.

[110] А сколько векселей оказалось у ООО «Логос Груп», не помните? Четырнадцать.

[111] То есть начиная с 9 марта 1998 г.

[112] Уже по новым ценам, т. е. на 200 и 53 млрд по-страрому.

[113] Все они содержали идентичную оговорку об оплате продукцией; отличался только срок платежа — не через 90, а через 60 дней от даты составления, т. е. срок падал на 25 марта 1998 г.

[114] Начиная отсюда исчисление будет вестись только в новых ценах.

[115] Была в Договоре о деловом сотрудничестве такая арбитражная оговорка.

[116] Потому, что документы, обозначенные как векселя, в действительности таковыми не являлись из-за оговорки о безденежном способе оплаты.

[117] «Только» там нет.

[118] Если читать это предложение в отрыве от всего остального текста. А есть ли какое-либо основание для того, чтобы так поступить — прочесть только первую часть документа, а вторую игнорировать?

[119] Естественно. Предложения-то там не было; векселя-то был простые.

[120] А с чем же она, интересно знать, соотносится? «Данный вексель подлежит оплате через 90 дней от составления продукцией Автозавода» — как ещё эту оговорку соотнести со сроком?

[121] Ещё в Жалобе были рассуждения о том, что сам Автозавод неоднократно называл спорные документы векселями; стало быть, это именно векселя и есть. То есть, смотрите, не обзовите какой-нибудь фантик векселем — а то ведь и вправду превратится в вексель!

[122] Кассационная жалоба была составлена в том же ключе, разве что, несколько подробнее.

[123] О соотношении того и другого требования — см. п. 5 и 254 нашего «Учебника вексельного права» (М., 2004), а также § 4 и 5 четвертого очерка в нашей «Практике вексельного права» (М., 1998).

[124] В судебном заседании Завод уточнил свои требования в том смысле, что ограничился только дополнительными соглашениями № 4 и 5; о недействительности самого Договора о сотрудничестве речи больше не было.

[125] Как будто этого не было известно раньше! Да и какое, собственно говоря, это имеет значение? Ведь ст. 173 ГК, допускающая оспаривание сделок, заключенных в процессе ведения лицензируемой деятельности, предоставляет такую возможность либо участнику юридического лица, занимавшегося такой деятельностью, либо самому юридическому лицу, но никак не его контрагенту.

[126] Каких обязательств? по каким сделкам? Они же, как Вы пишете, недействительны!

[127] Без комментариев.

[128] Зачем нужна ссылка на это решение? Оно ведь не имеет для данного спора преюдициальной силы ибо принято в рамках спора, в котором «Замоскворечье» не участвовало. Вместе с тем, существенным нарушением это обстоятельство считаться, конечно же, не может, ибо спорные документы не являются векселями в принципе, для целей любого дела, не оттого, что они признаны таковыми, а оттого, что они объективно не соответствуют требованиям вексельного законодательства.

[129] Не исчерпывающий, как видим, перечень. Ничто, следовательно, не мешает признать объектами доверительного управления любые вообще долговые обязательства (требования), в том числе и те, которые заключены в спорных документах.

Да, векселя не упомянуты. Но, во-первых, спорные документы ими и не являются, а во-вторых, ФКЦБ рынка векселей просто не регулирует.

[130] Да, векселя не упомянуты. Но, во-первых, спорные документы ими и не являются, а во-вторых, ФКЦБ рынка векселей просто не регулирует.

[131] В последующем пало и дополнительное соглашение № 6 — решением от 26 августа 1999 г. оно также было признано недействительным. Тем же судом. По тем лее основаниям.

[132] Если не считать того, что расторжение дополнительных соглашений прекратило бы их действие только на будущее время, а признание недействительными — с самого начала.

[133] О том, как им рассчитывалась «доля ответственности» каждого из соответчиков лучше и вовсе не писать.

[134] Вспомним, что сам истец неоднократно сознавался в том, что Автозавод если и признавал наличие своих обязательств, то только по поставке продукции, но не по уплате денег.

Интересно, почему?

[135] Интересно, почему?

[136] А разве сам истец не должен был проверить, что он покупает?

[137] И это — не ошибка, и не описка; указывая на нормы, которыми он руководствовался при принятии решения, суд первой инстанции упомянул ст. 15, 393, 1064 и 1080 ГК РФ, т. е. нормы об ответственности и за нарушение обязательств, и за внедоговорный вред.

[138] В особенности фраза: «Суд обоснованно не признал недействительные векселя долговыми обязательствами». Да, он так и поступил, но почему бы не сказать об этом по-русски: «Суд обоснованно признал, что спорные документы не только недействительны как векселя, но и не являются даже общегражданскими долговыми обязательствами»?

[139] От требований к ПКК «ИТА-Инвест» и ЗАО «Темп+» истец в первом же заседании предусмотрительно отказался. Видимо, чтобы опять не провоцировать суд на рассуждения о внедоговорных убытках.

[140] Обратите внимание, уважаемые читатели: пока что ещё все происходит до дела Автозавода с ООО «Логос-Груп» («Три круга суда»).

[141] Впоследствии Автозавод узнал, что принесенный протест был результатом аж пятого заявления «Лужников»; т. е. до этого им четыре (!) раза в принесении протеста отказывали. Подобные упорство и настойчивость, конечно, достойны уважения; кабы ещё были они затрачены на не столь откровенно неправедное дело...

[142] На исковых заявлениях имеются даты — 6 июля 1998 г. и 12 июля 1999 г. Но это —даты именно составления данных заявлений; предъявление же иска могло отстоять от этой даты на сколь угодно большой промежуток времени. Одно дело — подготовить (составить, написать) исковое заявление; совсем другое — обратиться с этим заявлением в суд и добиться определения суда о принятии дела к производству и назначении предварительного заседания — только после этого иск можно считать предъявленным надлежащим образом. Иные случаи «предъявления иска», т. е. не закончившиеся вынесением данного определения, либо, предъявление иска, оставленного судом без рассмотрения (ч. 1 ст. 204 ГК), считаются предъявлением иска без соблюдения «установленного порядка» и течения давностного срока не прерывают.

Если же принять во внимание, что ни принятием решения судом первой инстанции, ни, тем более, самим предъявлением иска рассмотрение дела по существу не завершается, логично было бы истолковать норму ч. 2 ст. 203 ГК о том, что течение исковой давности начинается заново после перерыва в том смысле, что давность прерывается не одномоментным событием (предъявлением иска), а промежутком времени, т. е. что в исковую давность не засчитывается период рассмотрения дела по существу. Лишь после вступления решения суда в законную силу течение исковой давности можно считать возобновившемся. Если это толкование правильно (как мы полагаем), то в количественной сфере Автозаводу ловить было просто нечего.

Определение исковой давности, содержащее в ст. 195 ГК, неточно, ибо оно не упоминает о применении исковой давности к возможности реализации охраняемого законом интереса, а также делает ненужное уточнение говоря об «иске лица, право которого нарушено». В действительности иск может предъявить и третье лицо, действующее в интересах потерпевшего, но право и на такой иск тоже погашается исковой давностью.

[143] Определение исковой давности, содержащее в ст. 195 ГК, неточно, ибо оно не упоминает о применении исковой давности к возможности реализации охраняемого законом интереса, а также делает ненужное уточнение говоря об «иске лица, право которого нарушено». В действительности иск может предъявить и третье лицо, действующее в интересах потерпевшего, но право и на такой иск тоже погашается исковой давностью.

[144] Именно: «допустим». В действительности (как это уже было неоднократно объяснено) спорные документы являются беспредметными и не удостоверяют вовсе никаких обязательств — ни денежных, ни товарных.

[145] Как мы помним, такими датами были 9 и 25 марта 1998 г.

[146] Спорные документы не удостоверяют обязательств; они попали в обращение по сделкам, которые были признаны ничтожными; истец не доказал приобретения им требований из спорных документов; истец не доказал того факта, что он понес убыток в размере искомой суммы, не доказал, что этот убыток был причинен действиями Автозавода.

[147] Одновременно он обратился с кассационной жалобой на решение от 30 ноября 1998 г. о признании недействительным Дополнительных соглашений № 4 и 5 к Договору о сотрудничестве. В приеме жалобы к рассмотрению было отказано со ссылкой на пропуск срока для кассационного обжалования и отсутствие ходатайства о его восстановлении. Повторная кассационная жалоба, поданная уже вместе с таким ходатайством, также не переросла в кассационное производство, поскольку в восстановлении пропущенного срока истцу было отказано. Видимо, довод «Лужников» о том, что он только-только узнал о состоявшемся без его участия решении, кассационная инстанция сочла не соответствующим действительности. Вполне, заметим, основательно, ибо о данном решении Банк узнал, как минимум, 31 августа 2000 г. — о его наличии было упомянуто в постановлении кассационной инстанции, которым завершилось первое дело об убытках.

[148] А значит, нечего тут подвергать сомнению смысл института! тоже мне, умники, нашлись!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: