Трагедия — невосполнимая утрата и утвер­ждение бессмертия

По мнению музыковеда И. И. Соллертинского, эстети­ческая структура Четвертой симфонии Чайковского мо­жет быть выражена формулой «трагедия — гибель — праздник...» (Соллертинский. 1946. С. 98). Эту формулу можно было бы уточнить таким образом: страдание — гибель — скорбь — радость. В этой формуле — эстети­ческий закон трагедийных произведений. Переход от скор­би к радости — одна из загадок трагического. Еще Юм в трактате «О трагедии» утверждал: трагическая эмоция включает в себя скорбь и радость, ужас и удовольствие (см.: Юм. 1967. С. 166—167). Человек на наших глазах гибнет. Откуда же берутся радость и удовольствие?! Что за каннибальство? Чтобы объяснить природу этого явле­ния, обратимся к историческим истокам трагического.

Древние земледельческие народы создали легенды об умирающих и воскресающих богах: Дионисе (Греция), Осирисе (Египет), Адонисе (Финикия), Аттисе (Малая Азия), Мардуке (Вавилония). Во время культовых празднеств в честь этих богов скорбь по поводу их смерти сменялась радостью и весельем по поводу их воскресения. Эти ле­генды рождены наблюдением над хлебным зерном, уми­рающим в земле и воскресающим в колосе. Неземледель-

ские народы, наблюдавшие за сменой времен года Сосень — умирание природы, весна — ее воскресение), также отмечают круговорот жизни и смерти в природе. Нарастающие общественные противоречия усложняли и социализировали природную основу мифов: со смертью и воскресением богов стали связывать упование на избав-яение от земных страданий, надежды на вечную жизнь. Эти надежды закреплены и в величественном и трагич­ном повествовании Нового Завета о жизни, гибели и вос­кресении Иисуса Христа.

Закономерность трагического в событийной сфере — переход гибели в воскресение, а в эмоциональной сфере — переход скорби в радость. Трагическая эмоция — сочета­ние глубокой печали и высокого восторга — проявляется в искусстве разных народов: и в трагедийном действии эскимосов (описанном Крузенштерном), и в древних сказ­ках — корейской «Сим Чен», банту «О семи героях и семи птицах». Древнеиндийская эстетика выражала эту зако­номерность через понятие «сансара» (круговорот жизни и смерти). Концепция метемпсихоза (посмертного перевоп­лощения души умершего в другое живое существо в зави­симости от характера прожитой им жизни) у древних индийцев была связана с идеей эстетического совершен­ствования, восхождения к более прекрасному. В Ведах, древнейшем памятнике индийской литературы, утверж­далась красота загробного мира и радость ухода в него (см.: Древнеиндийская философия. М., 1963. С. 178). У древних мексиканцев тоже существовали представления об инобытии умерших, однако здесь «конечная судьба оп­ределяется не моральным поведением людей, а характе­ром их смерти (как они покидают этот мир)» (см.: Шан-тепи де ля Соссей. Т. 2. С. 41; Леон-Портилья. 1961. С 226—227).

В представлениях о загробной жизни и воскресении погибшего героя таится философско-эстетическая пробле­матика земного бессмертия: герой остается жить и в ре­зультатах своей деятельности, и в памяти людей. Бессмер­тие — уход героя после смерти не в небытие, а в загроб­ное существование, или через перевоплощение в инобытие ^{в г}Рядущем, или в жизнь других людей за счет торжества

общественного начала. Трагедийное произведение раскры-J вает в гибнущем те качества, которые находят свое прс должение в человечестве. В религиозных понятиях эт положение звучало бы так: трагедийное произведет раскрывает в гибнущем то, что душа умершего несет божьему престолу. Издревле человек не смирялся пере^ небытием и тяготел к идее бессмертия и в «нетях» отво­дил место злу и провожал его туда смехом. Парадоксаль­но, но о смерти говорит не трагедия, а сатира. Сатире доказывает смертность даже торжествующего зла, трагедия утверждает бессмертие даже погибающего ге, роя. Трагедия — скорбная песнь о невосполнимой утра\ те' и радостный гимн бессмертию человека. В трагедии скорбь разрешается радостью, ибо смерть разрешается, бессмертием. Гибель трагической личности рождает чув\ ство безвозвратной утраты (и отсюда скорбь), и в то же., время возникает идея продолжения жизни человека в че-% ловечестве и (или) в Боге (и отсюда мотив радости).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: