19 страница. С лета 1941 по конец 1944 годов одна за другой прошли три боль­шие волны депортаций

С лета 1941 по конец 1944 годов одна за другой прошли три боль­шие волны депортаций. Первая (сентябрь 1941 — март 1942 годов) нанесла удар по советским гражданам немецкого происхождения, из которых были депортированы около 82 % (более миллиона чело­век). Учитывая, что лица немецкой национальности были рассеяны 218

по значительной части территории СССР (примерно треть из них проживала в АССР Немцев Поволжья, две трети были рассредото­чены по десятку регионов — Саратов, Сталинград, Ленинград, Мо­сква, Ростов, Тула, Северный Кавказ, Запорожье, Ворошиловград, Воронеж, Одесса, Куйбышев, Крым), НКВД по поручению высше­го руководства страны⁹¹ приступил к целой серии точечных, регион за регионом, депортаций, готовившихся в течение многих недель и осуществлявшихся на основании списков, полученных из различ­ных источников (переписи населения, списки паспортных столов, ЗАГСов, военкоматов и т. д.). Чтобы обеспечить как можно более полную «чистку», НКВД дошел до того, что подверг аресту десятки тысяч солдат и офицеров, служивших в Красной армии. Часть наи­более трудоспособных депортированных (мужчины от 17 до 50 лет, а с октября 1942 года и женщины от 16 до 45 лет⁹²) направлялась в «трудовую армию», где условия жизни и труда приближались к условиям лагерей Гулага. Приблизительно треть депортированных советских граждан немецкого происхождения, то есть более 300 ты­сяч человек, была направлена на принудительные работы, в первую очередь на шахты Карагандинской области, Воркуты и Кузбасса⁹³.

Вторая волна депортаций (около 900 000 человек) унесла с ноября 1943 по июнь 1944 года шесть неславянских народов (калмыки, кара­чаевцы, балкарцы, чеченцы, ингуши, крымские татары), обвиненных в «коллективном сотрудничестве» с врагом в тот краткий промежу­ток времени, в течение которого немцы частично оккупировали эти регионы. Центральная власть под этим предлогом собиралась «окон­чательно решить»⁹⁴ проблему этих едва советизированных окраин, плохо поддающихся контролю, несмотря на регулярные каратель­ные операции.

Третья волна депортаций (июль-ноябрь 1944 года), менее мас­штабная (она затронула около 200 тысяч человек), вписывалась в политику, уже опробованную во второй половине 30-х годов, поли­тику «обеспечения безопасности приграничных районов». Депорта­ции подверглись в первую очередь болгарские, греческие, армянские общины Черноморского побережья, так же как и месхетинское, хем-шинское и курдское национальные меньшинства, проживавшие у границ с Турцией и Ираном.

Чтобы понять специфический характер некоторых из этих де­портаций, рассмотрим более детально одну из самых масштабных операций — депортацию более чем 500 000 чеченцев и ингушей Чече­но-Ингушской автономной республики в конце февраля 1944 года. В отличие от меньшинств, представлявших национальные диас­

поры (советские граждане немецкого, польского, прибалтийского, финского, греческого, румынского происхождения и т. д.), подоз­ревавшихся в контактах с иностранными государствами, чеченцы и ингуши принадлежали к другой категории национальностей, по­дозрительных в силу того сопротивления, которое они оказывали советизации. С середины 20-х годов центральная власть проводила пять раз: в 1926, 1930, 1932, 1938 и 1940 годах масштабные военные операции, направленные на уничтожение «чеченского бандитизма», и — без успеха. Край, в котором русские представляли собой доста­точно крупное меньшинство (около 30 % населения), по прежнему плохо контролировался, о чем свидетельствовало более высокое, чем в любом другом регионе СССР количество уклонистов от призыва на военную службу⁹⁵.

Подготовка к поголовной депортации чеченцев и ингушей нача­лась в октябре 1943 года. Планы по их переселению менялись много раз, поскольку новосибирские, красноярские, омские и алтайские власти наотрез отказывались принимать новые контингента депор­тированных⁹⁶. Наконец, в качестве мест депортации были определе­ны Казахстан и Киргизия. За подготовкой лично следил Лаврентий Берия и два его самых доверенных сотрудника: Иван Серов и Богдан Кобулов. Все трое отправились в Грозный следить за последним эта­пом подготовки. Сталина каждый день информировали о ходе этой операции, исключительной по масштабам задействованных средств и численности контингента, который предстояло депортировать в ре­кордно короткие сроки: для ареста и депортации в течение шести дней (23-28 февраля 1944 года) более полумиллиона человек было моби­лизовано 194 железнодорожных эшелона и 119 тысяч сотрудников спецвойск НКВД. Эту операцию отличали три черты, характерные для всех крупных операций по этнической чистке, осуществлявших­ся в XX веке: «иерархическая структура руководства, географически ограниченный театр действий и культура безнаказанности»⁹⁷. У де­портированных был час на то, чтобы собрать личные вещи (весом не более ста килограммов), затем их сажали в грузовики, доставлявшие на ближайший вокзал, и пересаживали в железнодорожные составы. Из-за особенностей рельефа, плохого состояния дорог и чрезвычай­но неблагоприятных погодных условий многие грузовики с живым грузом застряли в пути. Признак крайней жестокости этих операций по этнической чистке населения, объявленного «врагами», «сотруд­ничавшими» с оккупантом: сотни, а возможно, тысячи депорти­рованных, которые не успели добраться в срок к месту погрузки в эшелоны, были ликвидированы, часто с особой жестокостью, запер­

тые в домах и сожженные заживо⁹⁸. Облавы на чеченцев, ингушей и других представителей «наказанных народов» не ограничивались территориями, на которых они составляли большинство населения. В 1944 году около 157 ООО солдат, сержантов и офицеров, принад­лежавших к одному из «наказанных» национальных меньшинств, были «изъяты» из частей Красной армии и депортированы со стату­сом «спецпереселенцев» в Казахстан и Среднюю Азию⁹⁹.

После изнурительного трех-четырехнедельного путешествия в Ка­захстан или Киргизию депортированных распределяли по колхозам, стройкам, шахтам, предприятиям со статусом «спецпереселенца». Им предстояло столкнуться не только с очень тяжелыми условиями жизни и труда, но и с дискриминацией в сфере образования — обуче­ние велось исключительно на русском языке. В отличие от корейцев, депортированных в 1937 году, которым разрешили сохранить язык и культурные учреждения, «наказанные народы» были обречены на по­терю признаков национальной принадлежности. Чечено-ингушская автономная республика была упразднена, топонимика изменена, предметы национальной гордости стерты с лица земли, любое упоми­нание о самом существовании чеченской национальности (равно как ингушской, балкарской, калмыцкой, карачаевской и др.) исчезло из Большой Советской Энциклопедии. Из-за особенно суровых усло­вий проживания смертность среди депортированных на протяжении многих лет оставалась на очень высоком уровне. В октябре 1948 года, по оценкам, приводившимся в отчете Отдела спецпоселений, из 600 тысяч лиц, депортированных с Кавказа в конце 1943 — начале 1944 годов 147 тысяч (или около 25 %) умерли, в то время как рожде­ний зарегистрировано было всего 28 тысяч¹⁰⁰.

Еще одна особенность «наказанных народов»: 26 ноября 1948 года Указом Президиума Верховного Совета СССР народы, «наказанные» во время Великой Отечественной войны, должны были сохранить свой позорный статус «навечно»¹⁰¹. Это решение подразумевало, что каждый член «наказанного» сообщества передает из поколения в по­коление «коллективную вину» за содеянное предками. Можно ли из этого делать вывод, что «в сталинскую этническую чистку незаметно вкрались элементы расовой политики»¹⁰²? Анализ сталинской поли­тики по отношению к национальностям показывает, что режим не на­казывал тот или иной народ из-за мнимых «биологических изъянов». Его целью было не уничтожение той или иной расы или этноса, но устранение любой формы или проявления национальной специфи­ки, которая воспрепятствовала бы осуществлению проекта строи­тельства сообщества советских социалистических национальностей

и помешала осуществлению коммунистической утопии. Основан­ное на убеждении, что национальности, как и социальные классы, являются социо-историческими формациями, а не расовыми или биологическими явлениями, обращение с «наказанными» или «вра­ждебными» народами скорее напоминало форму «этно-историческо-го изъятия»¹⁰³. Власти скорее стремились устранить национальную, культурную и историческую самоидентификацию народа, чем физи­чески уничтожить его представителей. Это, безусловно, объясняет, почему режим, имевший все возможности осуществлять масштабные операции по геноциду населения, не организовал лагеря смерти по нацистскому образцу.

К моменту смерти Сталина около 2 800 ООО советских граж­дан (из которых 900 ООО составляли дети и подростки, не достиг­шие 16 лет) имели статус «спецпереселенцев» и были приписаны к 2930 комендатурам Министерства внутренних дел. Как показывает доклад, подготовленный в начале 1954 года комиссией Центрально­го Комитета, ответственной за постепенное сворачивание системы «спецпоселений»¹⁰⁴, 21 категория ссыльных соответствовала всем уровням депортации, которые на протяжении четверти века фор­мировали этот специфический мир, это «чистилище», отделяющее «малую зону» (мир лагерей) от «большой зоны» (весь остальной советский мир).

В 1953-1954 годах представители наказанных народов и этни­ческих меньшинств, депортированных в рамках политики «чист­ки» приграничных районов СССР (всего около 2 200 000 человек), составляли абсолютное большинство — около 80 % — «спецпересе­ленцев». Если прибавить к ним контингенты украинских и прибал­тийских «националистов» (около 400 000 человек), депортированных с семьями в 1944-1952 годах в ходе долгой «усмирительной войны», которую вели на западных окраинах СССР специальные части МВД, представители национальных меньшинств к моменту смерти Сталина составляли более 92 % «спецпереселенцев». Оставшие 200 000 «спец­переселенцев» представляли оставшихся в живых жертв предыдущих депортаций (около 25 000 «кулаков», депортированных в 1930— 1932 годах¹⁰⁵, 35 000 поляков, высланных из западных приграничных районов в 1936 году, 30 000 польских и прибалтийских «буржуев», депортированных в 1940-1941 годах), так же как и другие специфи­ческие категории сосланных в послевоенный период («власовцы»¹⁰⁶, лица, депортированные за «паразитический образ жизни»¹⁰⁷, и «осо­бо опасные контрреволюционеры», приговоренные к поселению по­сле отбытия срока принудительных работ¹⁰⁸).

В долгосрочном плане проблему «спецпереселенцев» оказалось решить труднее, чем проблему заключенных Гулага. Полумерами и уступками советское правительство реагировало на требования и сопротивление депортированных. Указом от 7 января I960 года, официально упразднившим статус «спецпереселенцев», не удалось стереть глубокий след, оставленный политикой социально-этниче­ского «изъятия», практиковавшейся на протяжении четверти века.

Приложение

Записка К. Е. Ворошилова в Президиум ЦК КПСС о категориях и количестве спецпоселенцев в СССР

4 марта 1954 г.

Товарищу Маленкову Г. М., товарищу Хрущеву Н. С.

В дополнение к ранее посланным материалам направляю вам краткую справку о спецпоселенцах.

По данным МВД СССР на спецпоселении в настоящее время все­го находится 2 819 776 человек, в том числе детей, не достигших 16-летнего возраста — 884 057 человек.

Основную группу спецпоселенцев — около 2 миллионов чело­век — составляют немцы, карачаевцы, чеченцы, ингуши, балкарцы, калмыки и крымские татары, выселенные во время Отечественной войны.

Немцы из районов Поволжья были выселены на основании Указа от 28 августа 1941 г.; одновременно были выселены немцы из Мо­сковской и Ленинградской областей, Украины, Северного Кавка­за, Крыма и других районов. Всего было переселено в этот период 856 637 человек. После войны по распоряжению СНК СССР были направлены на спецпоселения 208 462 чел., репатриированных нем­цами, и в 1948 году МВД СССР были взяты на учет как спецпосе­ленцы 159 906 чел. немцев — местных жителей Дальнего Востока, Сибири, Урала, Казахстана и других районов.

Всего, таким образом, немцев на поселении находится в настоя­щее время вместе с детьми 1 225 005 человек.

В соответствии с Указами от 12 октября 1943 г., 7 марта и 8 апреля 1944 г. из районов Северного Кавказа было переселено карачаевцев, чеченцев, ингушей и балкарцев всего 489 118 человек, и по Указу от 27 декабря 1943 г. из бывшей Калмыкской АССР было переселено калмыков 79 376 человек.

Крымские татары были переселены на основании постановления ГОКО от 11 мая 1944 г.; одновременно были выселены из Крыма не­мецкие пособники из числа греков, болгар и армян. Всего выселен­ных из Крыма находится на спецпоселении 199 215 человек.

В соответствии с Указами и распоряжениями Правительства СССР выселенные должны наделяться в местах поселения землей и угодьями, и им должна быть оказана государственная помощь по хозяйственному устройству в новых районах.

В местах поселений находятся также лица, выселенные в соответ­ствии с Указами Президиума Верховного Совета СССР от 21 февра­ля и 2 июня 1948 года по общественным приговорам общих собраний колхозников или крестьян села, как злостно уклоняющиеся от тру­довой деятельности в сельском хозяйстве и ведущие антиобществен­ный, паразитический образ жизни 27 285 человек.

На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1948 г. сосланы на поселение отбывшие наказание шпио­ны, троцкисты, меньшевики, правые, террористы, националисты и другие особо опасные преступники, всего — 52 468 человек.

В местах поселений находятся также другие категории выселен­ных по решениям Правительства СССР:

бывшие кулаки, выселенные из районов сплошной коллективиза­ции на основании постановления ЦИК и СНК от 1 февраля 1931 г. и не снятые еще с учета спецпоселения — 24 686 человек;

поляки — граждане СССР, выселенные на основании постановле­ния СНК СССР от 28 апреля 1936 г. из пограничных районов Укра­инской и Белорусской СССР — 36 045 человек;

«оуновцы», выселенные из западных областей Украины на осно­вании постановления Совета министров СССР от 10 сентября 1947 г. и 4 октября 1948 г. — 175 063 человека;

иноподданные, бывшие иноподданные и лица без гражданст­ва, дашнаки и другие лица, выселенные из Грузии на основании постановления ГОКО от 31 июля 1944 г. и постановлений Совета Министров СССР от 29 мая 1949 г., 21 февраля 1950 г. и 29 ноября 1951 г. - 160 197 человек;

«власовцы», выселенные на основании постановления ГОКО от 18 августа 1945 г.; постановления СНК СССР от 21 декабря 1945 г. и постановления Совета Министров СССР от 29 марта 1946 г. сроком на 6 лет — 56 476 человек;

бывшие помещики, фабриканты, торговцы, кулаки, немецкие пособники и их семьи, выселенные из Молдавской ССР на основа­нии постановления Совета Министров СССР от 6 апреля 1949 г. — 35 838 человек;

члены семей бандитов, пособники бандитов и кулаки с семьями, выселенные из Прибалтики в 1945-1951 гг. — 159 417 человек.

Кроме того в предвоенные годы и после войны по отдельным по-становленям Правительства СССР были выселены бывшие помещи­ки, фабриканты, торговцы, сотрудники карательных органов бывших буржуазных правительств Польши, Латвии, Литвы, Эстонии и Румы­нии, члены семей осужденных сектантов («истинно-православных христиан», иеговистов и др.), кулаки с семьями из западных областей Украины и Белоруссии, басмачи и другие, всего 85 799 человек.

В Указах и постановлениях Правительства не предусматривалось, что дети спецпоселенцев по достижении совершеннолетия должны браться на учет как спецпоселенцы.

Однако согласно Инструкции МВД СССР от 19 февраля 1949 года дети спецпоселенцев в возрасте от 16 лет и старше берутся на персо­нальный учет как спецпоселенцы.

В совместной директиве Министра внутренних дел СССР и Прокурора СССР от 16 мая 1949 года говорится, что все дети спец­переселенцев по достижении 16-летнего возраста и проживающие в спецпоселении вместе с высланными родителями (родственниками), подлежат зачислению на вечное поселение, и им объявляется Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года, ко­торым устанавливается уголовная ответственность за самовольный выезд (побег) из места обязательного поселения.

К. Ворошилов

АПРФ (Архив Президента Российской Федерации). Ф. 3. Оп. 58. Д. 182. Л. 17-19

Примечания

1. Мы здесь не берем в расчет около 4 миллионов советских мирных гра­ждан, депортированных в Германию в качестве остарбайтеров нацистскими оккупационными властями в 1942-1944 гг.

2. После пионерской работы Александра Некрича (Les Peuples punis d'Union soviétique. Paris: Maspéro, 1979) с начала 90-х годов стали выходить многочисленные труды об этнических депортациях в СССР. Ограничимся тем, что упомянем наиболее значимые из них: Бугай Н. Ф. Л. Берия — И. Ста­лину, «согласно вашему указанию». М, 1995; Депортации народов СССР, 1930-1950-е гг. М. Губогло, А. Кузнецов (ред.). М.: РАН, 1992, а главное — обобщающий труд по истории принудительных миграций в СССР, принадле­

жащий перу Павла Поляна: Полян П. Не по своей воле... История и география принудительных миграций в СССР. М.: ОГИ-Мемориал, 2001.

3. Использована формулировка, предложенная Франсиной Гирш: Hirsch F. Race without the Practice of Racial Politics //Slavic Review. Vol. 61/1, spring 2002. P. 40.

4. Утверждение, которое отстаивается в этой статье, идет вразрез с пози­цией, защищавшейся Питером Хольквистом в статье «Проблема насилия» (La question de la violence // Le Siècle des communismes. Paris: Éd. de l'Atelier, 2000), в которой он утверждает (с. 128), что «почти в каждом случае методы, считавшиеся исключительно большевистскими, использовались поначалу в ходе Первой мировой войны. Так, царская империя прибегала к массовым депортациям еще до того, как большевистское государство приняло на воо­ружение эту процедуру».

5. Этот вопрос здесь подробно рассматриваться не будет. Абсолютное большинство из 400 тысяч подданных Германии и Австро-Венгрии, прожи­вавших в Российской империи в 1914 году (в основном в Санкт-Петербур­ге, Москве, Варшаве и Прибалтике) было выслано и прикреплено к месту жительства под полицейским надзором в отдаленных российских губерниях. Первые высылки затронули в сентябре 1914 года подданных центральных держав призывного возраста (18-45 лет), проживавших в польских губер­ниях империи. В декабре 1914 года эти меры были распространены на всех немецких и австро-венгерских подданных вне зависимости от их возраста и пола, проживавших в десяти губерниях бывшей Польши. Шпиономания и рост германофобии, приведшие к масштабному немецкому погрому в Мо­скве (26-29 мая 1915 г.) заставили власти принять аналогичные меры по отношению ко всем выходцам из Германии и Австро-Венгрии. См.: Нелепо-вич С. Г. Немецкую пакость уволить без нежностей... Депортации в России, 1914-1917 // Военно-исторический журнал. 1997. № 1. С. 35-49.

6. Эти теории развивались в частности учеными, занимавшимися воен­ной статистикой, такими как А. Макшеев, Н. Обручев и В. Золотарев, соста­вивший подробные карты «географии неблагонадежности», основанной на вычислении отношения славянского населения к неславянскому в каждой губернии и в каждом уезде. См.: HolquistP. То Count, to Extract, and to Exter­minate. Population Statistic and Population Politics in Late Imperial and Soviet Russia // A State of Nations. R. G. Suny, T. Martin (eds). Oxford: University Press, 2001. P. 120-124.

7. Курчев A. H. Беженцы Первой мировой войны в России, 1914-1917 // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 98-112.

8. Gousseff С. Les Déplacement forces des populations aux frontiers russes occidentals // S. Audoin-Rouzeau, A. Becker et al. La Violence de guerre, 1914-1945. Paris: Éd. Complexe/IHTP, 2002. P. 191.

9. GatrellP. A Whole Empire Walking. Refugees in Russia during World War I. Bloomington: Indiana University Press, 1999. P. 18-22.

10. Цит. По: LohrE. Enemy Alien Politics Within the Russian Empire During
World War I. PhD. Harvard University, Cambridge, Mass., 1999. P. 123.

11. Новый военный львовский губернатор граф Бобринский, известный
антисемит, сыграл ключевую роль в этой политике высылок, сопровождав-
шихся многочисленными погромами.

12. LohrE.Op. cit. Р. 135.

13. GatrellP. Op. cit. P. 21 sq.
U.LohrE.Op. cit. P. 140 sq.

15. См.: GatrellP. Op. cit. P. 145 sq.

16. HolquistP. Art. cit. P. 124-126.

17. Об этих процессах см. статью «Дезертиры в России: военное, револю-
ционное, крестьянское насилие (1916-1921)» в данном сборнике.

18. Это выражение используется в секретной директиве Оргбю-
ро ЦК ВКП(б) от 24 января 1919 г. См.: Известия ЦК КПСС. 1989. №6.
С. 177-178.

19. О расказачивании см.: HolquistP. Conduct Merciless Mass Terror: Deco-sackization on the Don, 1919 // Cahiers du monde russe. 1997. Vol. 28. № 1-2. P. 127-162; Tenue В. Л. Раскулачивание в Советской России // Вопросы ис­тории. 1994. № 1. С. 42-56; Бугай Н. Ф., Гонов A. M Кавказ: в эшелонах». М.: Инсан, 1998. С. 81-96; Werth N. Un État contre son people. Violences, repres­sions, terreurs en Union soviétique // Courtois S., Werth N. et al. Le livre noir du communisme. Paris: Laffont, 1997. P. 112-117.

20. Казаки, «стражи» окраин империи, обладали в том числе привилеги­ей иметь оружие, создавать собственную организацию и получать в личное пользование достаточно крупные земельные участки.

21. Текст директивы см.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 6. С. 177-178.

22. РГАСПИ. 5/2/106/7.

23. Оставшемуся населению было разрешено «обустроиться» в станицах, находящихся как минимум на пятидесятикилометровом расстоянии.

24. Приказ ответственного за операцию, генерала Медведева от 23 октяб­ря 1920 г. (РГАСПИ. 85/11/131/11).

25. Затянутость операции по высылке объясняется нехваткой вагонов. Не получили ни одного эшелона... Реввоенсовет Кавказского фронта толь­ко что запретил перевозить высылаемых железной дорогой [...]. Нужно де­портировать еще 9000 элементов, из которых 1500 семей настроены явно контрреволюционно и около тысячи — антисоветски. Переместить всех этих лиц пешим порядком или гужевым транспортом займет много времени, по­скольку нам не хватает лошадей и телег [...], и к тому же нам не хватает со­провождения, настолько, что рискуем подвергнуться нападению в дороге, а высылаемые могут сбежать. (Из телеграммы И. Косиора Орджоникидзе от 6 ноября 1920 г.// РГАСПИ. 85/11/123/6-7).

26. Постановление Политбюро от 27 июня 1929 г. Предложение комиссии Политбюро о высылке осужденных на срок свыше 3 лет от 29 июня 1929 г. Постановление СНК СССР «Об использовании труда заключенных» от 11 июля 1929 г. в: Гулаг, 1917-1960. А. И. Кокурин, Н. В. Петров (ред.). М.: Международный фонд «Демократия», 2000. С. 62-65.

27. Поскольку формальный глава ОГПУ Р. Менжинский уже был тяжело
болен, Г. Ягода, номер два в органах госбезопасности, играл там главную роль.

28. Полномочный представитель ОГПУ в Северной области.

29. Цит. по: Дугин Н. Неизвестный Гулаг. М., 2001. С. 45-46.

30. В постановлении Политбюро упоминалась также — без уточнения лимитов на высылку — «третья категория» кулаков, которые после конфи­скации имущества «оставлялись в пределах района... и подлежали расселе­нию на новых отводимых им за пределами колхозных хозяйств участках». Эскпроприация и высылка «кулаков третьей категории» (около 164 тысяч человек в 1930 г., 470 тысяч в 1931 г. и еще несколько сотен тысяч в 1932 г.), до сих пор мало изученная, чаще всего ограничивалась конфискацией иму­щества. Анализ этого процесса здесь проводиться не будет. Включение — или нет — «кулаков третьей категории» в число «раскулаченных» является причиной многочисленных недоразумений, касающихся численности «спецпоселенцев».

31. Уточнялось, что в отношении кулаков первой категории нельзя оста­навливаться «перед применением высшей меры репрессии». Согласно стати­стике ОГПУ, органы госбезопасности, занимавшиеся делами «кулаков первой категории», приговорили к высшей мере наказания в 1930 г. 20 200 человек и в 1931 - 10 650. (ГА РФ. 9401/1/4157/201-205).

32. Количество занесенных в картотеки «антисоветских элементов» в деревнях, значительно выросло с 1927-1928 гг. Этот учет, свидетельство­вавший о прогрессе в деле полицейского контроля над деревней, позволил в том числе развернуть во второй половине 1929 года масштабные операции по превентивным арестам (к концу 1929 г. было арестовано около 100 000 че­ловек). Успех этих операций частично объясняет тот факт, что крестьянам не удалось весной 1930 года организовать более-менее скоординированное со­противление коллективизации.

33. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Том 3. 1930-1931. В. П. Данилов, А. Берелович (ред.). М.: РОССПЭН, 2003. С. 484.

34. Там же. С. 119-122.

35. «Бригады по раскулачиванию» и по социальному составу, и по мето­дам действий практически не отличались от «продотрядов» времен «военно­го коммунизма». Но на кону стояло значительно больше, и соответственно ставкам росли масштабы насилия. За реквизициями последовала полная экс­проприация большей части крестьянства и массовая депортация самых пред­приимчивых и оказывавших наибольшее сопротивление коллективизации.

36. Эти хорошо известные стороны раскулачивания описывал в том числе Мерль Файнзод: Fainsod M. Smolensk à l'heure de Staline. Paris: Fayard, 1967. Chap. XII; Lewin M. La Paysannerie et le Pouvoir soviétique. Paris: Mouron, 1968. P. 378 sq.; Davies R. W. The Socialist Offensive. The Collectivization of Agricul­ture, 1929-1930. Londres: Macmillan, 1980. P. 257-275.

37. Особенно сводки различных отделов ОГПУ (секретно-оперативный отдел, транспортный отдел), в обязанности которых входили арест и депор­тация кулаков, доклады уполномоченных о ходе операций по раскулачива­нию. Для знакомства с этими источниками, с богатой подборкой документов,

переведеных на французский язык томов III и IV сборника «Советская де­ревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД, 1930-1934...» см.: Le pouvoir soviétique et la paysannerie dans les rapports de la police politique (1930-1934) // Bulletin de 1THTP. № 81-82. 2003. Документы переведены Николя Вертом.

38. О распределении по зонам ссылки депортированных см. в первую оче­редь справку особого отдела ОГПУ о количестве кулаков, сосланных в 1930— 1931 гг.: Bulletin de 1ТНТР. № 81-82. 2003. P. 185.

39. Согласно разнарядкам транспортного отдела ОГПУ, утвержденным 2 февраля 1930 года, каждый эшелон, предназначенный для транспортиров­ки депортируемых, должен был насчитывать 44 товарных вагона (при норме в 40 человек на вагон), 8 вагонов для перевозки вещевого довольствия и про­визии (максимум 25 пудов, или 400 кг на семью), 1 вагон для охраны.

40. ГА РФ. 1235/2/776/83-86.

41. Население России в XX веке. Т. 1. 1900-1939. Ю. Поляков (ред.) М.: РОССПЭН, 2000. С. 278 сл.

42. Несмотря на усиление контроля, побеги ссыльных оставались массо­вым явлением. В 1930-1934 годах в бега ударились 700-800 тысяч депорти­рованных, внесших значительный вклад в расширение мира маргиналов и людей, стоящих вне закона, характерного для советского общества 30-х го­дов. См. статью «Примитивные бунты» в СССР» в данном сборнике.

43. Graziosi Л. Collectivisation, révoltes paysannes et politiques gouverne­mentales à trravers les rapports du GPU d'Ukraine de février-mars 1930 // Ca­hiers du monde russe. 1994. № 2-3. P. 437-632.

44. В два раза больше, чем в 1927-1928 гг. и по символическим ценам, по­скольку рыночные механизмы уже не функционировали, и крестьяне, будь то колхозники или «единоличники», были отныне вынуждены поставлять свою продукцию в рамках обязательных заготовок или висевших на них тяж­ким грузом сельхозналогов.

45. Bulletin de l'IHTP. № 81-82. 2003. P. 144-147.

46. Будучи председателем Совета народных комиссаров, Молотов являл­ся непосредственным начальником Андреева.

47. Bulletin de l'IHTP. № 81-82. 2003. P. 178-184.

48. Первоначальный вариант закона, принятый в марте 1933 года, при­знавал для достигших совершеннолетия детей ссыльнопоселенцев возмож­ность восстановления в гражданских правах «при условии сознательного возвращения к общественно-полезному труду». Точно так же могли быть восстановлены в гражданских правах взрослые депортированные, признан­ные «ударниками». См.: Werth N Déplacés spéciaux et colons de travail dans la société stalinienne // Vingtième siècle. Revue d'histoire. № 4, avril-juin 1997. P. 34-51.

49. Около 560 000 в 1930 году и 1 244 000 в 1931 г.

50. Население России в XX веке. Цит. соч. С. 279-280.

51. Там же.

52. Земское В. Кулацкая ссылка в 1930-е годы // Социологические иссле­дования 1991. № Ю.С. 4-5.

53. РГАСПИ. 81/3/214. Большие выдержки из этих записок были опуб-
ликованы в сборнике под редакцией В. Васильева и И. Шаповала: «Команди-
ры великого голода». Киев, 2001. С. 314-333.

54. РГАСПИ. 81/3/214/9,11,13, 98, ПО, 114.

55. Выступление Л. Кагановича 6 ноября 1932 года перед сходом станицы
Медведовская (В. Васильев, И. Шаповал (ред.). Цит. соч. С. 267.)

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: