Освободи» Мэри Чолмондли

Рассказ «Освободи» («Let loose») английской писательницы Мэри Чолмондли был впервые опубликован в журнале «Темпл бар: Лондонский журнал для городских и сельских читателей» в апреле 1890 года. Позднее он вошел в американское издание авторского сборника рассказов «Моль и ржа».

Действие рассказа происходит в Йоркшире. В приходскую церковь приезжает художник, желающий срисовать фреску, находящуюся в склепе. После открытия склепа в деревне начинаются странные смерти.

Эту историю нельзя назвать в полной мере историей именно о вампирах. Однако в некоторой мере образ существа здесь более близок к образу фольклорного вампира, чем в других произведениях, упомянутых в нашей работе.

История появления вампира, рассказанная священником, достаточно характерна для фольклора, хотя не имеет каких-либо национальных особенностей. Злобным призраком, убивающим людей становится после своей смерти некий Роджер Деспард, ведущий порочный образ жизни: «He was a man of a vile life, neither fearing God nor regarding man, nor having compassion on innocence, and the Lord appeared to have given him over to the tormentors even in this world, for he suffered many things of his vices, more especially from drunkenness, in which seasons, and they were many, he was as one possessed by seven devils»[51] («В самом начале, когда вы интересовались склепом, я сказал, что он закрыт уже тридцать лет, и так оно и было. Тридцать лет назад этот мир покинул некий сэр Роджер Деспард, владетель поместий Вет‑Вейст и Дайк‑Фенс, последний из рода, который теперь, благодарение Богу, пресекся. Он был человеком мерзостной жизни, не боящимся ни Бога, ни людей, не имеющим сострадания к невинным, и, я думаю, Бог предал его мучениям уже в этом мире, поскольку он многое перенес от своих пороков, особенно от пьянства, и его терзали семь дьяволов»[52]).

Умирает сэр Деспард без покаяния, проклиная Бога и людей, и утверждая, что его душит дьявол: «I heard that terror had come upon him, and that evil imaginations encompassed him so thick on every side, that few of them that were with him could abide in his presence. But when I saw him I perceived that there was no place of repentance left for him, and he scoffed at me and my superstition, even as he lay dying, and swore there was no God and no angel, and all were damned even as he was. And the next day, towards evening, the pains of death came upon him, and he raved the more exceedingly, inasmuch as he said he was being strangled by the Evil One»[53]. Я слышал, что его охватил страх и дьявольские лики тесно обступили со всех сторон, так что очень немногие могли находиться рядом с ним. Но увидев его, я понял, что в душе этого человека нет места раскаянию. Даже находясь при смерти, он насмехался надо мной и моей верой, утверждал, что Бога и ангелов не существует, и проклинал всех»[54]). На следующий день, к вечеру, у него началась агония, он бредил, говорил, что его душит дьявол. Этих причин (порочная жизнь, богохульство и отсутствие раскаяния перед смертью) вполне достаточно, согласно фольклору, чтобы покойный стал вампиром или просто неупокоенным мертвецом. Граница между этими видами нежити была очень нечеткой, особенно в восточноевропейском фольклоре.

Перед самой своей смертью Деспард отрезает себе руку и проклинает ее: «he would leave one of his hands behind on earth, and that it would never rest until it had drawn blood from the throat of another and strangled him, even as he himself was being strangled»[55] («он оставит одну руку на земле и не успокоится, пока та не заставит истечь кровью из глотки и не задушит другого человека, совсем как сейчас душат его»[56]).

После этого склеп был закрыт, и открыт только спустя тридцать лет по просьбе художника. Тогда проклятие исполнилось, и начались таинственные смерти, сопровождающиеся удушением жертвы.

Как уже было сказано выше, этот рассказ нельзя назад в полном смысле рассказом о вампире. Его можно также назвать рассказом о привидении или о проклятии. Но самой примечательной особенностью этой истории можно назвать почти полное отсутствие в повести самого образа вампира. Мы узнаем историю его появления из разговора главного героя со священником, оттуда же о его жертвах и причинах их смерти («The doctor has just been here to tell me of that which is a mystery to him. I do not wish the people of the place to know it, and only to me he has mentioned it, but he has discovered plainly on the throat of the old man, and also, but more faintly on the child's, marks as of strangulation»[57] («Доктор только что приходил рассказать мне об этом случае, который кажется ему загадочным. Я не хочу, чтобы слухи дошли до местных жителей, он рассказал это только мне: на горле старика доктор обнаружил четкие следы удушения. У ребенка были такие же, но менее явные»[58])). Однако сам вампира отсутствует даже во время своего нападения на главного героя. Можно увидеть только последствия (следы пальцев, оставленные на горле).

Это соответствует некоторым моментам восточноевропейского фольклора. Часто в нем вампир предстает, как и в этом рассказе, невидимым, неуловимым призраком, которого не видят даже сами жертвы, а вычислить можно только особыми обрядами.

Также автор не очеловечивает вампира, как это делают в других произведениях. Здесь он является безликим злом, которое нельзя ассоциировать с человеком.

Поэтому, несмотря на отсутствие четкой фольклорной принадлежности, можно сказать, что этот образ можно назвать достаточно близким к народному образу восточноевропейского вампира.

Итак, как мы увидели, с одной стороны, во всех трех произведениях литературный образ вампира имеет некоторые черты, которые можно сопоставить с чертами фольклорного образа восточноевропейского вампира. С другой стороны, в двух произведениях из трех присутствуют ярко выраженные очеловечивание и эротизация литературного образа вампира.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: