Лексическая синтагматика и средства ее описания 5 страница

9.1. Экспериментирование с контестами употребления,

Важнейшим видом эксперимента, применяемым в лексической се-, мантике является эксперимент, введенный в отечественную лингвисти­ку Л. В. Щербой. Сущность его применительно к задачам лексической семантики заключается в том, что исследователь для проверки правиль­ности своих предположений о значении того или иного слова должен «пробовать, можно ли сказать ряд разнообразных фраз (который можно бесконечно множить)», применяя это слово [Щерба 1974: 32]. Получае­мый в результате такого эксперимента языковой материал будет содержать i наряду с правильными, возможными фразами с данным словом, также i

и неправильные, отклоняющиеся от нормы и по этой причине нико-i да не встречающиеся в текстах, воплощающих языковую норму. Эти неправильные фразы образуют так называемый «отрицательный языко-ной материал», роль которого в семантическом исследовании громадна, поскольку на его основе можно выявить те элементы значения слова, которые препятствуют его употреблению в данном контексте¹'. Иными словами, в ходе этого эксперимента лингвист порождает семантически пномальные фразы с данным словом, и проверяет, можно ли на основе его предположения о значении некоторого слова объяснить аномальность его употребления в заданном контексте. Если можно, то это подтвер-ждает гипотезу, если нельзя, то значит первоначальную гипотезу нужно корректировать.

Например, если мы предположили, что в значение глагола пред-шгашь (X предлагает Y-y P) входит компонент 'X считает что Y может ьыть заинтересован в Р', на что указывают типовые употребления вроде Он предложил мне сыграть в шахматы / выпить чаю / интересную работу и т. п. то мы будем подставлять это слово в контексты, в которых X никак не может считать, что предлагаемое действие в интересах Y-a, например, II контекст, в котором X в грубой форме побуждает Y-a покинуть помеще­ние, считая, что по своей воле Y этого не сделает. Фраза *Он предложил мне убираться вон явно аномальна, что объясняется исходной гипоте-юй и тем самым подтверждает ее. Аналогичным образом аномальная фраза *3аключенный ночью расколол решетку на окне камеры и бежал подтверждает предположение о том, что объект действия расколоть дол­жен быть из хрупкого материала, поскольку отсутствием именно этого свойства у тюремных решеток естественно объясняется неправильность употребления глагола в данном контексте.

9.2. Эксперименты с использованием денотата слова

Этот тип экспериментов предполагает использвание самих предме­тов или физических явлений, входящих в денотат слова, или их изо­бражений и, естественно, применяется прежде всего при семантическом описании конкретной лексики. Обычно такие эксперименты проводятся с привлечением информантов-носителей языка.

Цель таких экспериментов — установить, от какого именно па­раметра предмета или явления зависит возможность употребить для его

'' Отрицательный языковой материал встречается в текстах художественных произведе­ний, авторы которых используют нарушение языковой нормы как художественный прием, ср. следующие семантически аномальные фразы из произведений Андрея Платонова: Юни присутствовали на этом собрании уже загодя; *Умрищев взял из-под стола следующую книгу и заинтересовался ею. Анализ аномалий в прозе А. Платонова дан в [Кобозева, Лауфер 1990], а их функций в структуре произведения — в [Левин 1990].

182 Раздел II. Лексическая семантика

Глава 9. Эксперимент в лексической семантике

обозначения конкретное слово. Характерный пример подобного экспери­мента описан в работе У. Лабова «Структура денотативных значений» [Ла«бов 1983], посвященной исследованию значений слов, обозначающих сосуды в разных языках. Эксперимент состоит в том, что информанту показывают различные изображения сосудов в случайном порядке и про­сят назвать очередной сосуд. В изображениях варьируются следующие параметры:

— отношение ширины сосуда к высоте;

— форма (чашеобразная, цилиндрическая, усеченный конус, призма);

— наличие / отсутствие ручки;

— наличие / отсутствие ножки.

Кроме самих изображений варьируется «контекст», в котором фи­гурирует предмет: 1) «нейтральный», т. е. вне ситуации; 2) «кофе» — назвать сосуд в ситуации, когда некто, помешивая ложечкой сахар, пьет кофе из этого сосуда; 3) «пища» — сосуд стоит на обеденном столе и наполнен картофельным пюре; 4) «суп»; 5) сосуд с цветами, изображенный стоящим на полке. Варьируется и материал, о котором информантам сообщалось устно. Анализ ответов информантов позволя­ет выявить зависимость употребления каждого слова от определенных свойств денотата. Эти свойства, а также их отражение в сознании но­сителей языка и будут кандидатами в дифференциальные семантические компоненты, составляющие значение данного слова. Среди них при этом выделяются категориальные компоненты, образующие необходимые условия применения данного слова. Например, англ. goblet «бокал» в ка­честве категориального признака имеет «наличие ножки»: слово goblet никогда не используется, если у сосуда нет ножки. Нем. glas «стакан» используется, только если сосуд сделан из стекла. Другой вид компонен­тов — вероятностные: они отображают такие свойства, которые обычно, но не всегда имеют денотаты, обозначаемые данным словом. Например, сосуд, обозначаемый английским словом сир «чашка», обычно имеет ручку, но, как показал эксперимент, это не обязательно для называния сосуда этим именем.

Интересный эксперимент провела О. Н. Селиверстова для уточнения значений глаголов блестеть, сверкать, мигать, мерцать. В ходе экспе­римента использовался вращающийся диск со щелями и источник света, помещенный позади диска. Варьировались поочередно 3 параметра:

— частота появления светового импульса;

— его интенсивность (яркость);

— скорость изменения освещенности сетчатки глаза.

Оказывается, например, что осуществляемый носителями русского языка выбор между мерцать и мигать зависит от частоты появления светового импульса: реже, чем 3 раза в секунду — мигать, чаще, чем 6 раз в секунду — мерцать.

Когда мы имеем дело с абстрактной лексикой или со словами конкретной семантики, обозначающими предмет или ситуацию, кото­рые трудно непосредственно предоставить для эксперимента, объект или ситуация задаются не при помощи изображений или приборов, а словес­ными описаниями. Например, мы можем спросить себя или информанта, можно ли назвать костром горящую лужу керосина на пустыре, или может ни куча дров, горящая в печке, называться костром и т.д.

9.3. Семантические тесты

В исследованиях по лексической семантике используется целый ряд i естов разного типа, которые применяются как для выявления определен-иых семантических характеристик слова, так и для проверки семантиче­ских гипотез. Многие из них были выработаны в рамках компонентного пнализа лексического значения (см. [Бендикс 1983]). Ниже мы рассмо­трим некоторые примеры подобных тестов.

1. Тесты на свободную интерпретацию

Суть их состоит в обращении к информанту с просьбой проинтер­претировать (эксплицировать, разъяснить) то или иное выражение или различие между двумя выражениями. Лингвист обращается к информанту с вопросами типа: Что это значит? или Если бы Вы услышали, что кто-то сказал это, то что, по Вашему мнению, он имел бы в виду?.

Если мы хотим выяснить семантическое различие между двумя сло­нами, мы строим тестовые фразы как минимальные пары, т. е. они должны совпадать во всем, кроме одной лексемы. Так, если нас ин­тересует, в чем разница между просить и приказывать, мы обратимся к информанту с вопросом:

«В чем разница в значении между Он попросил меня сделать это и Он приказал мне сделать это"?»

Можно провести этот тест и с использованием другой тестовой фразы, которая строится по формуле:

неР,а Q: Он не просил меня сделать это, он приказал мне это сделать.

Этот вариант теста предпочтителен, потому что парадигматичес­кая оппозиция подкрепляется синтагматическим противопоставлением, исключающим то, что информант будет связывать с двумя разными предложениями две разных интерпретации.

Тест срабатывает только в том случае, если из двух значений — Р и Q — одно входит в другое, т. е. слова связаны гипонимической корреляцией, или если они — различные значения одного и того же параметра, т. е. связаны корреляцией несовместимости или антонимии.

Этот тест может использоваться на этапе формирования семантиче­ской гипотезы.

184 Раздел II. Лексическая семантика

Глава 9. Эксперимент в лексической семантике

Когда мы уже имеем гипотезу, мы можем проверить ее правиль­ность с помощью более жестких тестов с несколькими альтернативными ответами.

Примером такого теста является импликативный тест.

2.Импликативный тест

В импликативном тесте тестовые фразы оформляются в виде эн-тимемы (свернутого силлогизма, большая посылка которого скрыта). Информанта просят оценить, истинно ли высказывание Б, когда истин­но высказывание А. Высказывание А — меньшая посылка, высказывание Б выражает проверяемый гипотетический компонент значения фразы Айв структуре силлогизма выступает как его заключение. Так, если мы. предполагаем, что в значение глагола X приказывает Y-y Z входит ком­понент 'X считает, что Y должен делать Z', мы спрашиваем информанта: i

«При условии, что высказывание Он приказал мне сделать это истинно, истинно ли следующее высказывание: Он считает, что я должен сделать это?»

Другой вариант оформления импликативного теста приведен в [Лич 1983]. Информантам предъявляется пара предложений — А и Б, например:

А: Петя сейчас спит.

Б: Летя сейчас отдыхает.

и информант должен, поразмыслив над ними, дать ответ в соответствии с инструкцией:

«Предположив, что А истинно, подумайте, является ли истинным Б. Если вы думаете, что Б должно быть истинным, пишите ДА. Если вы думаете, что Б не может быть истинным, пишите НЕТ. Если вы думаете, что Б может быть, а может и не быть истинным пишите ДА / НЕТ.»

Если положительный ответ дают не менее 80 процентов информан­тов — это свидетельство того, что проверяемый семантический компонент; действительно присутствует в составе значения исследуемого глагола.¹ Собственно, утверждение о вхождении компонента Б в семантическую структуру А и составляет скрытую большую посылку силлогизма (в нашем примере это Если X спит, то Xпри этом отдыхает²^).

3.Вопросно-ответный тест.

Вопросно-ответный тест строится в форме пары «общий (да-нет) вопрос — полный ответ» с опущением самих частиц да / нет. Информанта просят подставить в ответ соответствующую частицу.

Данный тест можно использовать для проверки правильности выделения вершинного компонента в толковании глагола спать в ТКС: X спит — X отдыхает с максимально возможным без ущерба для своего организма отключением систем последнего [ТКС 1984: 785].

Мы использовали этот тест для установления границ семантического моля глаголов речи в русском языке [Кобозева 1985], проверяя с его помощью является ли претендент на вхождение в это поле гипонимом глагола говорить. Так, для проверки того, входит ли в этот класс глагол квалифицировать, информанту предлагалась вопросно-ответная пара:

— Он сказал что-нибудь?

— ..., он квалифицировал это как вопиющее безобразие.

н которой его просили заполнить пропуск частицами Да или Нет. В дан­ном случае большинство информантов подставляли Да, что показывает, что проверяемый глагол может обозначать вид речевого действия. Если бы это было не так, то он не смог бы образовать прямой ответ на во­прос с глаголом говорить / сказать, поскольку семантическая структура прямого ответа должна находиться в строго определенном соответствии с семантической структурой вопроса (подробнее об этом см. в разде­ле Ш.4).

Ниже мы рассмотрим применение тестов для выявления коннотаций лексем.

9.4. Конкретный пример

лексико-семантического эксперимента: выявление стереотипов национальных характеров через анализ коннотаций этнонимов

Ключом к открытию стереотипов национальных характеров (далее СНХ), т. е. представлений о национальном характере того или иного народа, входящих в языковую картину мира, могут служить лексические коннотации — несущественные, но устойчивые признаки выражаемого лексемой понятия, воплощающие принятую в обществе оценку соответ­ствующего предмета или факта [Апресян 1988: 36], отражающие связан­ные со словом культурные представления и традиции [Апресян 1974: 67]. Не входя непосредственно в лексическое значение и не являясь след­ствиями из него, они объективно обнаруживают себя в языке, получая закрепление в переносных значениях, привычных метафорах и сравне­ниях, фраземах, полусвободных сочетаниях, производных словах [Апре­сян 1988: 36-38] (о коннотациях см. в разделе 1.3.3.4). Таким образом, задача выявления СНХ может быть сведена к задаче выявления коннота­ций у этнонимов (венгр, якут и т.п.), точнее, таких их несущественных семантических признаков, которые несут информацию о чертах характера.

При этом возникает непростой вопрос о том, что считать объектив­ным проявлением коннотации. Если считать таковыми только те свойства лексемы, которые зафиксированы в лингвистических описаниях, в част­ности в словарях, то среди этнонимов в русском языке, пожалуй, только цыган окажется наделенным коннотациями (ср. в словаре В. И. Даля

Раздел II. Лексическая семантика

Глава 9. Эксперимент в лексической семантике 187

включение в толкование этой лексемы таких характерологических при­знаков как «обманщик, плут» и наличие производного (вы)цыганить со значением '(вы)просить, прибегая к разного рода уловкам, в том числе к обману'). Значит ли это, что только о национальном характере цыган у носителей русского языка имеются стереотипные представле­ния? Очевидно, что это не так. И дело тут не столько в несовершенстве словарей (в исключении тех или иных языковых данных по политичес­ким или идеологическим соображениям, в игнорировании целых пластов разговорной фразеологии), но и в принципиальной невозможности за­фиксировать в них с исчерпывающей полнотой устойчивые сочетания типа с немецкой аккуратностью. Представляется, что к числу объек­тивных проявлений коннотаций следует отнести и те явления, которые обычно не фиксируются словарями, но с достаточной регулярностью воспроизводятся в процессе порождения и интерпретации высказыва­ния с данной лексемой или ее дериватом. Одно из таких явлений, уже отмечавшееся в связи с понятием коннотации, — это относитель­ное единообразие в интерпретации псевдотавтологий типа X есть X (см. [Падучева 1985: 42], [Апресян 1988: 40]), которые информативны именно в силу того, что в них объекту X имплицитно предицируется свойство, устойчиво ассоциируемое в сознании говорящих с объектами данного типа.

На наш взгляд, существует еще одно явление, объективирующее стереотипные представления о денотате лексемы X — это эффект суже­ния круга возможных синтагматических партнеров Р данной лексемы, своего рода полусвободная сочетаемость, наблюдаемая в специфичес­ких диагностических конструкциях. Так, например, конструкция Он X, но он Р, как показано в целом ряде работ о семантике союза но, импли­цирует мнение говорящего 'X должен быть не Р' или 'X в норме не Р' (см. например, [Левин 1970], [Санников 1986]).

Включив подобные данные о типовых партнерах лексемы в круг источников сведений о стереотипах сознания, мы получаем возможность экспериментального выявления СНХ. С целью проверки возможностей подобного подхода был проведен эксперимент. Выбрав для начала лексе­мы русский, немец, англичанин и француз, мы провели два теста.

Тест 1 — свободная интерпретация псевдотавтологий. (О тестах на свободную интерпретацию в семантике см. в разделе 9.3). Информанту предъявляется фраза типа Немец есть немец и дается инструкция ответить на вопрос: «Если бы вы услышали, что кто-то сказал это, то что, по-вашему, он имел в виду?». В ходе этого теста не только выявлялись СНХ, но и проверялось утверждение о существовании семантического различия между двумя псевдотавтологическими конструкциями, одна из которых (Хесть X) подразумевает отрицательную оценку, а вторая (X— это X) — положительную [Шмелев 1990].

Тест 2 — заполнение пропуска в одной из диагностических кон­струкций: а) с производным от этнонима наречием {по-немецки и т. п.)

i ипа Он по-немецки...; б) со сравнительным оборотом типа Как истинный француз, он...; в) с союзом но типа Он русский, но он.... Инструкция информанту: «Заполните пропуск в следующем предложении, подставив любое выражение, обозначающее свойство характера». (Очевидно сход­ство эксперимента данного вида с используемым в психолингвистике на­правленным ассоциативным экспериментом. Это не случайно. Понятие ассоциации, исследуемое в психолингвистике, тесно связано с понятием коннотации. Не случайно в работе [Апресян 1974] термин «семантическая ассоциация» фигурировал как синоним термина «коннотация». Но если ассоциации, связанные со словом, могут быть сугубо индивидуальны, го коннотации лексемы — это, так сказать, общепринятые ассоциации, или ассоциативные нормы. Преимущество нашего эксперимента перед ассоциативным в том, что степень свободы ассоциаций сильно сужается эксплицитно заданным контекстом, что в совокупности с невысказан­ной явно, но подразумеваемой задачей — дополнить его до «хорошего», «правильного» предложения русского языка — резко ограничивает инди­видуальные, субъективные отклонения от ассоциативных норм).

Рассмотрим результаты тестирования. В Тесте 1 участвовали по ка­ждому из этнонимов от 30 до 50 человек. Он оказался наиболее труд­ным: 20-25 процентов опрошенных либо вообще не могли дать никакой интерпретации, либо давали интерпретацию, не эксплицирующую свой­ство характера, например, Русский есть русский интерпретировали как «Русский остается русским в любых условиях». Тем не менее данные, полученные от остальных 75-80 процентов информантов, в целом под­тверждают гипотезу А. Д. Шмелева о различии между X есть X ж X — это X. Тождественными по значению их сочли не более 30-и процентов участников. Свойства, названные при интерпретации X — это X, действи­тельно, в подавляющем большинстве положительные. Так, для Русский — это русский даны характеристики либо однозначно положительные — душевный человек, гостеприимный, с широкой душой, радушный, добрый, отзывчивый, отважный и только два свойства с неоднозначным оценоч­ным значением — рубаха-парень и действует на авось, тогда как среди свойств, названных при интерпретации Русский есть русский встречаются и отрицательные — лентяй, невоспитанный и т. п., и оценочно нейтраль­ные — любит поесть, и положительные — бескорыстный, отважный и т. п. Таким образом, на основе наших данных можно уточнить семантическое отношение между двумя конструкциями: X — это X — оценочно марки­рованная (подразумевает положительную оценку), X есть X — оценочно нейтральная.

Тесты 2 значительно проще и в силу этого эффективнее для выделе­ния СНХ. Наборы свойств, полученные для этнонима с помощью Теста 1 и каждого из вариантов Теста 2, обнаруживают существенную общую часть, включая при этом наиболее частотные характеристики. Анализ не­совпадающих частей показывает, что они содержат либо (квази)синонимы

188 Раздел II. Лексическая семантика

Глава 9. Эксперимент в лексической семантике

к лексемам, образующим пересечение, либо низкочастотные характери­стики, которыми можно пренебречь. Из этого следует, что в принципе для извлечения информации о СНХ достаточно пользоваться каким-то одним простым тестом на заполнение диагностической конструкции. Рассмотрим процедуру выявления СНХ на примере данных, получен­ных с помощью Теста 2а для этнонима немец, т. е. теста на заполнение конструкции Он по-немецки... названием какого-либо свойства характера.

В опросе участвовало 50 человек, получена 71 реакция, из них ' 70 релевантных, из них 32 лексически различных реакции. Ясно, что на поверхностном, лексическом уровне мы не наблюдаем той степени единообразия реакций, которую можно было бы считать свидетельством стереотипа сознания, и необходимо перейти на уровень семантических компонентов. Этот переход можно проводить поэтапно: на первом этапе (квази)синонимы сводятся в один ряд, которому сопоставляется единый дескриптор. Так, реакции аккуратен (14)³⁾, чистоплотен (3), до тошноты аккуратен (1), опрятен (2), подтянут (1), собран (1) сводятся в дескрип­тор АККУРАТНЫЙ, которому приписывается суммарная частота 22. Реакции педантичен (8), пунктуален (7), четок (3), точен (3) — ПЕДАН­ТИЧНЫЙ (21) и т.д. «Одиночкам», не вошедшим ни в один из рядов, сопоставляется тождественный им дескриптор. Результат первого этапа анализа полученных данных содержится в таблице 1.

Вообще говоря, можно было бы удовлетвориться результатом, по­лучаемым на первом этапе, и считать, что дескрипторы, относительная частота которых превышает определенную пороговую величину, отража­ют характеристику, принадлежащую стереотипу данного национального характера в сознании носителей русского языка. Однако такой подход был бы чересчур механистичен, поскольку, во-первых, СНХ представал бы как простой набор характерологических свойств, отношения между кото­рыми оставались бы неясными (например, «немец аккуратен, педантичен и исполнителен»), а во-вторых, отсекая малочастотные дескрипторы, мы можем потерять ценную информацию, позволяющую при более глубоком анализе выявить стержневое характерологическое свойство, инвариант­ное по отношению к свойствам, полученным на первом этапе анализа. Поэтому необходим второй этап, на котором проводится лексическая декомпозиция слов-дескрипторов с целью выявления общих для них сем.

Так, для лексем ПЕДАНТИЧНЫЙ (22), АККУРАТНЫЙ (21), ИС­ПОЛНИТЕЛЬНЫЙ (8), ВЫШКОЛЕННЫЙ (1), ВЕЖЛИВЫЙ (1) вы­деляется интегральный компонент 'соблюдающий норму', 'действующий по правилам' с общей частотой 52 (= 73 % от общего числа полученных реакций). Такую степень единообразия вполне можно считать надежным свидетельством того, что в русской языковой картине мира определяю­щей чертой немецкого национального характера признается стремление

' Цифра в круглых скобках указывает количество реакций, содержащих данную единицу языка (лексическую или семантическую).

Таблица 1

Немец

во всем следовать правилам. По существу именно такое представление о немце было воплощено в «Железной воле» Н. С.Лескова.

Что касается других дескрипторов, не содержащих в себе компонента 'соблюдения правил', то многие из них очевидным образом связаны с дан­ной «смысловой доминантой». Так, ВЪЕДЛИВЫЙ свидетельствует о том, что правила и нормы соблюдаются во всех деталях (ср. аналогичный

Раздел И. Лексическая семантика

Глава 9. Эксперимент в лексической семантике 191

компонент 'буквализма' в значении дескриптора ПЕДАНТИЧНЫЙ). Свойство, стоящее за дескриптором НЕИНТЕРЕСНЫЙ, естественным образом выводится из свойства 'во всем действовать в строгом соответ­ствии с правилами', если привлечь в качестве одной из посылок вывода «аксиому» здравого смысла: 'интересно то, что отклоняется от ожи­даемого, т. е. от нормы'. Содержание дескрипторов ЭКОНОМНЫЙ, УПОРНЫЙ, СДЕРЖАННЫЙ, РАСТОРОПНЫЙ, ОСТОРОЖНЫЙ так­же выводится из свойства 'соблюдения правил': все это свойства харак­тера, обеспечивающие нормативное поведение. Так, вообще, поставив цель, надо добиваться ее достижения несмотря на препятствия, т. е. быть упорным. В общем случае следует быть экономным, сдержанным и т. д. «Повисают в воздухе» дескрипторы РАБОТОСПОСОБНЫЙ и БЛАГО­ДУШНЫЙ, что наряду с их пренебрежимо малой частотностью говорит о субъективном характере данных ассоциаций, не имеющих отношения к соответствющему СНХ.

Итак, в данном случае путем семантического анализа лексических реакций удается выделить явно доминирующий в количественном отно­шении семантический компонент, который может претендовать на статус языковой коннотации и тем самым рассматриваться как ядерный элемент соответствующего СНХ.

Однако явное преобладание в реакциях какого-то одного семантиче­ского компонента — явление нетипичное, как показал анализ коннотаций других этнонимов. И тогда необходим еще один этап, суть которого мы поясним в ходе рассмотрения результатов эксперимента с этнонимом англичанин (см. таблицу 2).

В «досье» англичанина встречаются те же дескрипторы, что и у немца (ВЕЖЛИВЫЙ, ПЕДАНТИЧНЫЙ, АККУРАТНЫЙ, СДЕРЖАННЫЙ), или близкие к ним (так, ДОБРОСОВЕСТНЫЙ — квазисиноним к ИС­ПОЛНИТЕЛЬНЫЙ). Однако, если в «досье» немца общий для веж­ливости, педантичности, аккуратности и исполнительности компонент 'следования правилу' имел явный количественный перевес и к тому же мотивировал большинство других характеристик, то в данном случае это не так. Не обнаруживается и каких-либо других явно доминирующих сем. В таком случае необходимо построить на базе вьщеленных семантических компонентов обобщающую характеристику, т. е. такую семантическую предикацию, из которой с привлечением «аксиом» здравого смысла как следствия выводятся частные предикации, соответствующие выявлен­ным ранее компонентам смысла лексем. Суммарная частота тех реакций, которые содержат семы, выводимые из обобщающей характеристики, считается частотой, поддерживающей данную обобщающую характери­стику. Если такая частота превосходит 50 % от общего числа реакций, то можно считать данную характеристику правдоподобной формулировкой стереотипа сознания. Попробуем построить такую характеристику для англичанина. Обращает на себя внимание то, что вежливость, будучи

"Таблица 2

Англичанин

[Количество респондентов — 52, общее количество реакций — 52,

из них релевантных — 49, из них лексически различных — 23]

маргинальной характеристикой для немца (1 из 70 реакций), у англи­чанина выходит на первое место (17 из 49). Существенно повышается и удельный вес сдержанности. Естественно поэтому именно в концеп­те вежливости искать главное, что выделяет русский в национальном характере англичанина.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: