О форме семантического представления (интерпретации) 1 страница

В качестве семантического представления вопроса будет выступать эксплицитная перифраза на русском языке (как это и принято во многих работах по семантике — см., например, [Апресян 1974]; [Апресян 1980]; [Wierzbicka 1980]). Главная часть этой перифразы эксплицирует главный компонент смысла вопроса, а деепричастные обороты — установочный компонент. Установочный компонент предшествует главному.

4.2. Формальная структура общего вопроса

Семантическая структура ОВ выражается его формой. Каждый ком­понент семантической структуры имеет обслуживающие его средства вы­ражения. Так, показатель ИФ вопроса выражается интонацией, порядком слов и специфическими вопросительными лексемами (в случае ОВ — частицами ли, разве, неужели и т.д.). Пропозициональный компонент выражается той лексико-синтаксической структурой, которая образуется в результате устранения из вопросительного предложения всех средств выражения вопросительности. В случае ОВ эта лексико-синтаксическая структура, получающаяся по устранении вопросительной частицы, задает дизъюнкцию пропозиций, одна из которых непосредственно выражается этой лексико-синтаксической структурой, а другая представляет собой отрицание первой. Отсюда ясно, что вопросы: (1а) У вас есть фонарик? (16) У вас нет фонарика?

выражают один и тот же пропозициональный компонент 'У вас есть фонарик или у вас нет фонарика'. Установка может быть выражена как выбором вопросительной частицы, так и выбором одной из двух логически эквивалентных возможностей выражения пропозиционально­го содержания вопроса: с помощью утвердительной или отрицательной структуры. Будучи логически эквивалентными, вопросы (1а), (16) не явля­ются семантически эквивалентными (о разграничении этих двух типов равнозначности высказываний см. [Shopen 1972]; [Кобозева 1976: 4]): они выражают различные установки говорящего.

Грамматическая традиция классифицирует ОВ по формальным при­знакам на два типа: 1) совпадающие с невопросительными предложения­ми (утвердительными или отрицательными) и отличающиеся от них толь­ко той или иной разновидностью вопросительной интонации; 2) име­ющие специфическую структуру, т. е. содержащие какую-нибудь вопро­сительную частицу. Для наших целей представляется удобным ввести следующие два противопоставления: 1) ОВ простые vs OB с частицей ли (/ш-вопросы); 2) позитивные vs негативные ОВ.

Противопоставление негативных вопросов позитивным оснонына-ется на наличии или отсутствии в структуре ВП показателя отрицания. Примеры негативных ОВ:

(2) А какое-нибудь другое колесо нельзя вставить? (Ю. Олеша).

(3) У вас нет дрожжей?

(4) Не согласится ли она выступить?

Соответствующие им позитивные вопросы:

(5) А какое-нибудь другое колесо можно вставить?

(6) У вас есть дрожжи?

(7) Согласится ли она выступить?

Простые вопросы формально противопоставляются ли-вопросам как такие, в которых показателем вопросительности выступает только инто­нация вопроса (в любой ее разновидности). Примерами простых вопросов являются (2), (3), (5), (6). Вопросы с частицей — (4), (7). Наложение друг на друга этих двух оппозиций дает четыре формальных типа: 1) простые позитивные вопросы, напр., (5), (6); 2) простые негативные вопросы, например, (2), (3); 3) позитивные лм-вопросы, например, (7); 4) нега­тивные уш*вопросы (или не-ли вопросы), например, (4).

Охарактеризовав в общих чертах концепцию семантической и фор­мальной структуры ОВ, мы переходим к анализу на ее основе конкретных форм связи между планом выражения и планом содержания высказыва­ний этого типа, двигаясь в направлении от формы к содержанию.

4.3. Семантическое описание основных типов общих вопросов в русском языке

Поскольку данное описание ориентировано на объяснение законо­мерностей употребления ОВ в дискурсе, то языковым материалом для нас не могут служить изолированные, вырванные из контекста предложения. Поэтому ниже, приводя примеры как на правильное, так и на некоррект­ное употребление типа ОВ, мы даем в квадратных скобках описание си­туации, относительно которой определяется правильность употребления. Вначале даются примеры на корректное употребление, а затем приводится отрицательный языковой материал, помеченный звездочкой. В контексте данного раздела звездочка при вопросе обозначает не грамматическую его неправильность, а неуместность его употребления в указанном си­туативном окружении или семантическую аномальность, обусловленную невозможностью сочетания значений тех или иных элементов ОВ. Есте^ ственно, то же самое предложение может быть вполне уместным в ином типе контекстов.

300 Раздел III. Семантика предложения и высказывания

Глава 4. Семантика общевопросительных предложений 301

4.3.1. Позитивные ли-вопросы

(8) (а) [Подавлено народное восстание. Тибул — один из его вождей.

Вопрос представителя народных масс:] — А где Тибул? Удалось ли ему бежать? (Ю. Олеша)

(б) [Говорящий встречает Самсона Вырина, с которым однажды
• несколько лет тому назад имел приятную беседу. Тот ведет себя

так, будто не узнал его. Вопрос говорящего:] — Узнал ли ты меня? (А. Пушкин)

(в) [Л. Н. Толстой в письме выписывает подстрочные, прозаические
переводы полюбившихся стихов и спрашивает:] — Понравится
ли вам это?

(г) [Вопрос к мальчику об отце, которого он потерял в раннем
детстве:] — Ты его помнишь ли? (М. Горький)

(9) (а) [В обычной ситуации, когда почту приносят регулярно:] — *При-

носили ли почту?

(б) [На пароходе авария. Пассажир спрашивает капитана:] — *Уто-
нем ли мы?

(в) [Профессор просит мальчика показать ему говорящего кота.
Мальчик знает, что раньше кот принадлежал профессору. Он
не хочет расставаться с котом. Вопрос мальчика к профессору:]

— * Заберете ли вы его?

(г) [В ситуации, описанной в (8а), вопрос представителя власти:]

— А где Тибул? *Удалось ли ему бежать?

Анализ контекстов уместного употребления позитивных ли-вопро-сов показывает, что все они характеризуются отсутствием у говорящего предпочтения одной из двух альтернатив в плане ее большей вероят­ности. Именно этим, на наш взгляд, объясняется то, что позитивные лы-вопросы в разговоре на бытовые темы используются реже, чем дру­гие типы вопросов (ср. наблюдения в [Лобанова 1971: 15] о том, что иностранцы, изучающие русский язык, употребляют ли в позитивном вопросе излишне часто). Действительно, когда разговор вращается в кру­гу обыденных тем и сюжетов, тот, кто задает вопрос, обычно имеет более или менее сильные доводы в пользу одной из альтернатив, т. е. имеет основания для ожидания определенного ответа. По ряду причин прагматического характера спрашивающий стремится выразить в своем вопросе ожидание определенного ответа, когда оно у него имеется. Одна из причин та, что таким образом субъект получает возможность проявить такие положительно оцениваемые качества, как сообразительность, ин­формированность и т. п. Вторая причина состоит в том, что, выражая свои ожидания, спрашивающий может оказывать воздействие, «давле­ние» на адресата в нужном ему направлении — например, натолкнуть на желаемый ответ. Возможность оказания давления при употреблении позитивных вопросов без частицы ли особенно важна для аргументации (см. ниже).

Все это сужает область применимости позитивных ли-вопросов, так как они не выражают предположений говорящего о том, какая из альтер­натив скорее всего имеет место. Позитивные ли-вопросы используются в трех типах ситуаций. Во-первых, когда предшествующий опыт говоря­щего не содержит сведений, на основе которых можно было бы построить исходное предположение (ср. вопросы типа):

(10) Существуют ли внеземные цивилизации?

Во-вторых, когда говорящий «озадачен» конфликтом между равновероят­ными предположениями, вытекающими из имеющихся у него сведений. Так, в (8а) предположение 'Тибулу удалось бежать' основано на знании о Тибуле как человеке исключительной смелости и ловкости, а пред­положение 'Тибулу не удалось бежать' — на знании о том, что против восставших брошены превосходящие силы противника; в (8г) имеется противоречие между предположением, вытекающим из знания о том, что дети в первую очередь запоминают своих родителей, и предположением, основанном на мнении, что люди плохо помнят первые годы своей жиз­ни и знанием, что мальчик рано потерял отца. Третья группа ситуаций включает те случаи, когда говорящий «скрывает» имеющееся у него пред­положение по причинам, связанным с требованиями речевого этикета, например, следуя «правилам вежливости» типа: не оказывай давления на адресата, предоставляй ему максимум свободы в выборе ответной реакции (ср. [Lakoff 1973]). Так, в (8в) автор письма, выписывая примеры полюбившихся стихов, очевидно, исходит из предположения, что они скорее понравятся адресату, чем нет (иначе, зачем бы ему было их вста­влять), но он избирает форму позитивного ли-вопроса, не выражающего этой установки, чтобы не ставить адресата перед необходимостью соотно­сить свой ответ с предположением говорящего, и тем самым формально никак не ограничивает свободу ответной реакции адресата.

В тех ситуациях, когда употребление позитивного лк-вопроса не мо­жет быть мотивировано одним из указанных выше способов, оно явля­ется неоправданным и воспринимается как некорректное. Ощутимая неестественность вопроса (9а) — сконструированного примера на упо­требление частицы ли в «Русской грамматике» (см. [Русская граммати­ка 1980: Т. 1]) — по сравнению с вопросами типа:

(11) Почту (не) приносили?

объясняется именно тем, что доставка почты при нормальных условиях — регулярное, повторяющееся примерно в одно и то же время событие, в связи с чем спрашивающий не может не иметь предположения о том, какая из двух альтернатив (положительная или отрицательная) более вероятна в момент речи.

Указанная особенность семантики позитивных ли-вопросов про­является в ограничениях на употребление в них вводных слов. Так, слова типа конечно, наверное, кажется, вероятно, может быть, надо полагать и прочие «показатели достоверности», отражающие степень уверенности

302 Раздел III. Семантика предложения и высказывания

Глава 4. Семантика общевопросительных предложений 303

спрашивающего в истинности своего предположения (эпистемической установки), не могут быть употреблены в составе позитивного ли-вопроса именно потому, что этот тип ОВ такой установки не содержит, ср.:

(12) Конечно (кажется, вероятно и т. п.), пришел ли Иван?

при том, что они могут употребляться с другими типами ОВ (см. ниже). Однако как показывают примеры (96), (9г), отсутствие у говорящего эпистемической установки на определенный ответ — не единственный фактор, обеспечивающий правильность употребления позитивного ли- вопроса. Важную роль здесь играет аксиологическая установка. Если позитивная альтернатива Р (например, 'мы утонем' в (96) или 'Тибулу удалось бежать' в (9г)) нежелательна для говорящего, то вопрос о том, какая их двух равновероятных альтернатив имеет место, не может быть задан в форме Р ли?. Корректное употребление позитивного ли-вопроса предполагает, что позитивная альтернатива, выраженная лексико-син-таксической структурой вопроса, либо желательна для говорящего (как в примерах (8а)-(8г)), либо аксиологически безразлична для него. Так, вопрос:

(13) Распространится ли забастовка на гостиницу?

вполне может быть задан бесстрастным, незаинтересованным наблю­дателем событий, не имеющим оценочного отношения к пропозиции вопроса)⁵'.

Некорректность вопроса (9в) имеет и эпистемическое и аксио­логическое объяснение. Во-первых, у говорящего есть предположение о большей вероятности того, что профессор заберет кота. Оно осно­вывается на знании о том, что кот раньше принадлежал профессору, и представлениях о правах, связанных с личной собственностью. Во-вто­рых, ситуация 'профессор забирает кота' нежелательна для говорящего. Обе эти установки несовместимы с семантикой позитивного ли-вопроса.

Рассмотренные выше ограничения на употребление позитивного ли-вопроса в первичной функции должны найти отражение в его семан­тическом представлении, для чего в последнее и вводится установочный компонент. Таким образом, семантическое представление позитивного ли-вопроса имеет следующий вид:

Рли? = 'думая о том, Р ли;

не имея оснований для предположения о том, Р или не Р

более вероятно;

желая Р не меньше, чем не Р;

я говорю: сделай так, чтобы я знал, Р или не Р'.

' Введение в позитивный ли-вопрос с нежелательной позитивной альтернативой мо­дальных операторов, например, оператора возможности, ослабляет ограничение на его употребление. Так, вопрос Можем ли мы утонуть? несколько лучше вписывается в контекст для (96). Семантическая сущность этого явления нуждается в уточнении.

4.3.2. Простые позитивные вопросы (ППВ)

Интонационный тип [Р?]

Следующие ниже примеры вопросов следует прочитывать с обычной вопросительной интонацией⁶'.

(14) (а) [Отец Сережи приводит домой незнакомую девочку, которой

он хочет помочь вырваться из неблагополучной семьи. Сережа спрашивает отца:] — Она всегда будет у нас жить? (М. Рощин).

(б) [Актриса заболела и не может играть в спектакле. Ее приятель
предлагает себя в качестве замены. Реплика актрисы:] — Сегодня
идет «Красная шапочка»... Ты помнишь эту сказку? (Э. Успенский)

(в) [Мать вторично приходит к сыну, зная, что он, попав в плен, был
насильственно лишен памяти, и убедившись в этом во время пер­
вого разговора с ним.] ...ее появление не произвело на него никакого
впечатления... Сын-манкурт как ни в чем не бывало бессмысленно
и равнодушно посмотрел на нее... — Садись, поговорим, — ...сказала
Найман-Ана. — Ты узнаёшь меня? (Ч.Айтматов)

(г) [Вопрос, адресованный человеку, взгляды которого говоряще­
му хорошо известны и мнением которого он дорожит:] —
Вы осуждаете меня за такой поступок?

(15) [Человек дает объявление о продаже шкафа, в котором указы­
вает свой адрес. На следующий день в квартире раздается зво­
нок. Открыв дверь, хозяин видит незнакомца и спрашивает:] —
*Вам нужен шкаф?

Данный тип ППВ по условиям своего употребления частично пере­секается с позитивными ли-вопросами (ПДВ). А именно: в том случае, когда у говорящего нет оснований для того, чтобы считать одну из аль­тернатив более вероятной и когда при этом позитивная альтернатива для него желательна, то одинаково возможен и ППВ данного типа и ПЛВ. Так, в контексте (14а) вполне уместным был бы вопрос Всегда ли она будет у нас жить?, поскольку ситуация общения не противоре­чит ограничениям, содержащимся в установочном компоненте данного вопроса. Действительно, Сережа не имеет достаточного опыта для суж­дения о степени вероятности того, что гостья останется жить с ними навсегда, так как такое событие случается в его жизни впервые. При этом отношение Сережи к такой возможности является во всяком случае не отрицательным (что выясняется по ходу развития действия пьесы). С другой стороны, в контексте примера (8г) мог бы быть употреблен и ППВ: Ты его помнишь?. Выбор формы вопроса — с частицей ли или без нее — в таком типе контекстов определяется тем, какая из устано­вок (аксиологическая или эпистемическая) важнее для спрашивающего в данном разговоре: в ПЛВ приоритет принадлежит эпистемической

' Подчеркнуты в примерах слова, на которых при произнесении наблюдается макси­мальное повышение тона.

О

- 2

Gt;> О.

Ч О

306 Раздел III. Семантика предложения и высказывания

Глава 4. Семантика общевопросительных предложений 307

Отмечается, что центр интонационной конструкции (ИК-3), кото­рый в (18) приходится на переехали, в (17в) «передвигается на конечное слово». Однако само по себе различие в месте интонационного центра не обязательно связано с различием в установочном компоненте этих типов ОВ, а может выражать различия только в актуальном членении или распределении семантического материала между темой и ремой без изменения установки. Ср.:

(19) Тебе нравится синий кувшин?
(19') Тебе нравится синий кувшин?

С фонетической точки зрения, здесь важно, по-видимому, не только место интонационного центра, но и характер движения тона (именно этот аспект условно отражается в выбранных нами обозначениях [Р?] vs [P?]), регистр (более высокий для типа [Р?]) и темп произнесения (более быстрый для типа [Р?]. Строгое фонетическое описание инто­национной конструкции [Р?] должно составить предмет специального исследования. Для нас же существенно то, что интонационное различие между вопросами типов [Р?] и [Р?] объективно существует и легко распо­знается носителями языка. Этому различию соответствует семантическая оппозиция. В типе [Р?] интонационный центр маркирует составляющую, содержащую рему вопроса, по отношению к которой устанавливается его тема. В типе [Р?] интонационный центр не имеет этой функции, так как все пропозициональное содержание входит в рему, а тема такого вопроса всегда остается за рамками значения самого вопросительного предложения — в контексте речевого общения. Назовем вопросы пер­вого типа [Р?] — вопросами с ингерентной темой, а второго типа [Р?] — с неингерентной темой. Когда говорящий задает вопрос с неингерентной темой, то пропозициональное содержание вопроса интересует его не само по себе, а в качестве возможного объяснения для ситуации, свидетелем или участником которой он является в момент речи, В (17а) выясняется причина плача дочери, в (176) — причина появления нового номера телефона и т. д. Тем самым темой вопроса [Р?] является некоторое вос­принимаемое положение вещей, а ремой — причина этого положения. Для того, чтобы вопрос типа [Р?] был уместен, нужно, чтобы существо­вала правдоподобная цепочка умозаключений, связывающих позитивную альтернативу вопроса с тем или иным элементом^ контекста общения, что совершенно не обязательно для вопросов типа [Р?].

В ряде ситуаций вопрос типа [Р?] может быть заменен вопросом с неингерентной темой; т. е. можно прочесть этот же вопрос с другой интонацией, как, например, в следующем контексте:

(20) [Тетя Соня знает, что сын соседей, Сережа, должен уехать в пи­
онерлагерь, что его собирается провожать отец и что мать, Зоя,
находится в командировке. Заходя в квартиру соседей и видя, что

там нет никого, кроме Оли, она спрашивает:] — Уехали?[Зоинъка-то так и не успела, ай-яй-яй!..] (М. Рощин)

Наиболее естественным в данном контексте является прочтение во­проса как [Р?]. Однако возможен и вариант [Р?]. Такая возможность обеспечивается экстралингвистический контекстом, позволяющим прий­ти к выводу, соответствующему позитивной альтернативе вопроса: на­блюдаемый говорящим факт отсутствия в квартире Сережи и отца плюс имеющиеся у него сведения об их предполагаемом отъезде в лагерь дают основания для предположения о том, что они уехали. Однако с изме­нением типа интонации меняется и тема вопроса. Если вопрос Уехали? выражает интерес тети Сони к тому, уехали соседи или нет, то во­прос Уехали? выражает желание «угадать», чем вызвано их отсутствие. Если мы обратимся к фразе, следующей за вопросом, то станет ясно, что в данном тексте предпочтительной^ является интерпретация вопро­са Уехали? как относящегося к типу [Р?], поскольку тете Соне важно установить сам факт отъезда Сережи, чтобы высказать свое сожаление о том, что мать не успела вернуться к этому моменту. Понимание вопроса в примере (20) как принадлежащего к типу [Р?] было бы поддержано, если бы в последующей реплике как-то обыгрывался факт отсутствия Сережи и отца в квартире (т.е. не сам факт их отъезда, а его следствие), например, Ну, теперь мы можем спокойно поиграть в карты.

Противоположная замена в тексте ОВ типа [Р?] на ОВ типа [Р?] ха­рактеризуется различной степенью отклонения от речевой нормы. Обыч­но она сопровождается ощутимым нарушением «гладкого» развертыва­ния текста (монологического или диалогического), происходящим за счет неожиданной, неподготовленной интродукции новой темы. Так, в кон­тексте (17а) замена типа [Р?] на тип [Р?] практически исключается, так как это приводит к тому, что за вопросом, имеющим одну тему (о при­чине слез дочери), сразу же идет вопрос, имеющий другую тему (о том, верно ли, что дочь испытывает жалость). В то время как при правильном употреблении типа [Р?] тема у двух следующих друг за другом вопросов одна и та же — второй из них служит естественным развитием первого. При аналогичной замене в (17в) последовательное развитие беседы (когда рема высказывания одного из собеседников становится темой реплики следующего) уступит место «скачкообразному» развитию — «перепрыги­ванию» от разговора о новом телефоне к разговору о переезде на новую квартиру. В (176) вопрос Ты выздоровел? возможен, но имеет другую тему — состояние здоровья приятеля. Наконец, в контексте (15) = (17г) вопрос с ингерентной темой неуместен, если только спрашивающий не стремится навязать шкаф первому встречному.

Несовпадение условий употребления типов [Р?] и [Р?] лежит в осно­ве различия возможных ответных реакций собеседника на эти вопросы. Когда задается вопрос вида [Р?], то неясной для отвечающего может быть только причина интереса спрашивающего к теме вопроса, а для вопроса

308 Раздел III. Семантика предложения и высказывания

Глава 4. Семантика общевопросительных предложений 309

вида [Р?] неясным может быть скорее всего тот элемент ситуации обще­ния, из которого была выведена положительная альтернатива вопроса: так, в ответ на вопрос Вы пишете стихи? несколько лучше звучит реплика Да I Нет. А почему вы спрашиваете?, чем Да. А как вы догадались? или Нет. С чего вы взяли?; а в ответ на вопрос Вы пишете стихи? больше подходит реплика Да. А как вы догадались? или Нет. Почему вы так решили?, чем Да / Нет. А почему вы спрашиваете?

Общим для ОВ типа [Р?] и [Р?] является присутствие в их значе­ниях эпистемической установки говорящего на одну из альтернатив. Это позволяет вводить в их структуру вводные слова, указывающие на оцен­ку степени достоверности сообщения («сообщением» в данном случае является установка говорящего). Ср.:

(21) Вы, конечно (думаю и т. п.), переехали на новую квартиру?
(21') Вы, конечно (думаю и т. п.), переехали на новую квартиру?⁷'

При этом ОВ типа [Р?] допускают в своем составе более широкий круг вводных слов, чем ОВ типа [Р?], ср.:

(22) Видимо (очевидно, наверное и т. п.), вы переехали на новую квартиру?
несколько лучше, чем

(22') Видимо (очевидно, наверное и т. п.), вы переехали на новую квартиру? однако для объяснения соответствующих сочетаемостных ограничений необходимо было бы погрузиться в описание семантических различий между вводными словами, что увело бы нас в сторону от основной темы. Итак, важным семантическим различием рассмотренных интонаци­онных типов вопросов является различие в их тематических компонен­тах, но не менее существенно различие в их установках. Как явствует из примеров (17а)-(17г), при стабильности эпистемической установки на большую вероятность позитивной альтернативы оценка ее говоря­щим не релевантна для типа [Р?]. Так, в (17а) позитивная альтернатива нежелательна, в (5г) — желательна, в (5в) — аксиологически безраз­лична. Следовательно, аксиологическая установка не должна включаться в семантическое представление вопросов этого типа⁸'. Что же касается

⁷' Следует отметить, что введение в такие ОВ вводных слов указанного типа меняет их коммуникативный статус. А именно: они приближаются к утвердительным высказываниям (ср. с категорией «констатирующе-вопросительных предложений» в «Русской граммати­ке» [Русская грамматика: § 2623]), что можно отразить в семантическом представлении, поменяв местами главный и установочный компоненты исходного вопроса. Так, в качестве толкования вопроса Он, конечно, пришел? предлагается следующая приблизительная экс­пликация: 'желая, чтоб ты сделал так, чтобы я знал, пришел он или нет; я говорю: я почти уверен в том, что он пришел'.

⁸* Дополнительным аргументом в пользу такого решения может служить то, что ППВ с неингерентной темой не употребляется в ситуациях типа (14в), когда «побеждает» аксио­логическая установка на позитивную альтернативу при наличии эпистемической установки на отрицательную альтернативу.

эпистемической установки, то ее модальность не отличается от модаль­ности соответствующей установки вопросов типа [Р?], если не считать различия, связанного с тематическим компонентом этих типов ОВ.

Изложенный выше материал дает основания для экспликации зна­чения ППВ с неингерентной темой следующим толкованием:

Р? = 'думая о некоторой актуальной ситуации Q;

полагая, что наиболее вероятной причиной Q является Р;

понимая, что возможно не Р;

я говорю: сделай так, чтобы я знал, Р или не Р'.

4.3.3. Простые негативные вопросы (ПНВ)

Графическая форма ПНВ, также как и ППВ, неоднозначна. Она по­крывает три семантических разновидности вопросов, каждой из которых соответствуют свои интонационные характеристики и свои трансформа­ционные возможности. Рассмотрим их последовательно.

Tun ПНВ [не Р?]

(23) (а) [В горах началась пурга. Начальник туристического лагеря спра­шивает другого администратора:] — Наших никого в горах нет? (Из газет)

(б) [Контекст тот же, что и в (9в)] —А вы его не заберёте? (Э. Успен­
ский)

(в) — Мотор не заглохнет? — беспокойно спросил Рой (А. Первенцев)

(г) [Говорящий обращается к человеку, известному свей некоммуни­
кабельностью:] — Петров приглашает на день рождения в субботу.
Ты не пойдёшь?

Данный тип ПНВ является отрицательным коррелятом соответству­ющего типа ППВ. Смысловое различие между вопросами типа [Р?] и [не Р?] состоит в противоположности выражаемых ими установок говоряще­го. Выбор ПНВ [не Р?] свидетельствует о том, что у говорящего имеется эпистемическая (см. (23г)) или аксиологическая (см. (23а)-(23в)) уста­новка на отрицательную альтернативу и что эта установка приоритетна для него в данном дискурсе. Замена в конкретном контексте ПНВ на ППВ (так же как и обратная замена) влечет за собой либо изменение установок говорящего, либо, по меньшей мере, перестановку акцента с оценочно­го аспекта ситуации на эпистемический или наоборот. Так, негативная форма вопроса в (236) показывает, что у говорящего имеется установка на отрицательную альтернативу и она приоритетна для него. Из контекста ясно, что эта установка аксиологическая: мальчик любит кота и не хо­чет, что бы его забрали. Что же касается эпистемической установки, то в данном случае она, как следует из формы вопроса, второстепенна дли говорящего. Если бы вместо вопроса А вы его не заберете? в (236) было употреблено Л вы его заберете?, то соответственно нужно было бы либо

310 Раздел III. Семантика предложения и высказывания

Глава 4. Семантика общевопросительных предложений 311

предположить, что отношение мальчика к коту внезапно изменилось (ему не жаль с ним расстаться), либо, что аксиологический аспект ситуации менее существенен для него, чем эпистемический (т. е. мальчику важ­нее получить подтверждение своей догадки, даже если это подтверждение не сулит ему ничего хорошего). В любом случае представление о характере говорящего и его отношении к ситуации общения меняется.

Характер установки вопроса может быть эксплицирован при пере­даче прямой речи другого лица. Так, в примере (23в) описание ситуации произнесения вопроса как беспокойно спросил явно указывает на аксиоло­гический характер установки, беспокойство — эмоциональное состояние, вызываемое ожиданием нежелательного события. Ср. в связи с обсужда­емым примером указание в «Русской грамматике» [Русская грамматика: § 2604] на то, что вопрос с отрицанием и глаголом в совершенном виде может выражать опасение.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: