Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Глава 16. Непростое воскресенье




Воскресенье

Ветер свистел в ушах. Все кругом было объято туманным маревом зеленого света.

– Драко, Драко, ты не убийца, – сказал старик.

– Откуда Вам знать? – быстро спросил он.

И тут же понял, как по-детски это прозвучало. Краска смущения мгновенно залила щеки. Он чувствовал, что его вот-вот стошнит. Палочка буквально пылала в его руке, он сильнее сжал ее, направляя на старика. Тот умолял его не делать этого, но напуганным почему-то не выглядел.

– Вы не знаете, на что я способен! – на этот раз с силой выкрикнул он. – Вы не знаете, что я уже сделал!

Он чувствовал, что родители стоят прямо за спиной, заставляя его сделать это. Может быть, в этот раз, если он обернется достаточно быстро, он сможет их увидеть. Нужно было по крайней мере попытаться. Он крутанулся на месте, но они тут же растаяли. Вместо них там был Он. Человек-змея.

– Ты разочаровал меня, Драко, – голос его был будто маслянистый. Окунающий в грязь. Душащий. – Они умрут, потому что ты подвел меня. Ты будешь смотреть на это. А потом последуешь за ними.

– Нет… – свой голос он едва слышал.

Внезапно зеленый свет в небе сжался до маленького шарика и понесся вниз к башне. Он поднял руки над собой, пытаясь защититься от сумасшедшего огонька. Будто стрела, он пронзил его, ударив прямо в предплечье левой руки, послав по телу жгучую боль.

Непроницаемая тьма поглотила его, когда он закрыл глаза.

Вдруг в этой черноте появился еще один человек, пытающийся растормошить его, настойчиво и обеспокоенно повторяющий его имя. Только не совсем его имя. Что-то похожее, но не оно.

– Дрейк? Дрейк? Проснись. Это всего лишь сон. Проснись!

Он резко распахнул глаза. Серый рассветный свет заливал комнату. Он был в постели. Она была здесь, рядом с ним, окутанная какой-то туманной аурой. Простыни превратились во влажный, перекрученный беспорядок. Его предплечье буквально горело. Он застонал и поднес его ко рту, ожидая, что на губах сразу появятся волдыри. Но этого не произошло. Он убрал руку ото рта и сбросил простыни на пол.

– Блять…

– Башня? – спросила она.

– Я там, блять, был, Грейнджер. Я знаю, что был. Это. Не просто. Сон.

– Дрейк…

– Драко.

– … Что?

– Так они меня называли. Старик, и тот… другой. Драко. Как ты зовешь меня иногда.

– Твое подсознание, наверное, смешивает все в…

– Нет. – Он выбрался из кровати и потянулся за своими боксерами.

– Куда ты?

– На пробежку, – он открыл шкаф и вытащил оттуда носки, нейлоновые шорты и футболку.

– Сейчас? Еще даже шести нет.

– А почему, блять, меня должно это беспокоить? – спросил он, завязывая шнурки на кроссовках.

– Не уходи. Останься. Я сейчас принесу стакан воды. Мы поговорим…

– Скоро вернусь.

Он особо и не помнил, как открыл дверь квартиры, сбежал по лестнице и вышел на улицу. И сразу понесся вперед, не обращая внимания на сопротивление в мышцах. Резкий холодный предрассветный воздух прорывался сквозь еще свежие воспоминания о сне, не желавшие покидать голову.

Он полностью сфокусировался на глухом звуке, с которым кроссовки стучали по асфальту, на паре, вырывавшемся изо рта при каждом вдохе. Бешеный ритм пробежки прочищал разум, медленно, но верно, пока единственным, что он осознавал, не стали боль в ногах и пылающий огонь в легких.

***

Вернувшись в квартиру, он остановился в гостиной, сгорбившись, уперевшись ладонями в бедра, пытаясь отдышаться. Она высунулась из кухни, и он сразу выпрямился. Она уже приняла душ и снова надела его одежду. Он лишь кивнул ей, голова слишком плохо соображала, чтобы выдавить хоть какое-то подобие приветствия.

– Привет, – сказала она, кидая ему банан.

Тот ударился о его плечо. Он усмехнулся, поднял его с пола и поблагодарил ее.

– Я бы и стакан воды тебе кинула, но боюсь, беспорядок будет еще тот.

Он полностью выпрямился и выровнял дыхание.

– Согласен.

– Тебя долго не было.

– Да, – он прошел мимо нее на кухню.

Присев на краешек стола, он заметил полупустую чашку чая и открытый конверт. И хотя это раздражало, он не мог не признать, что право у нее было. В конце концов, воскресенье уже наступило. Он достал из шкафа стакан и налил себе воды.

– Я позаимствовала твою одежду.

– Я заметил, – он налил себе второй стакан. – Трусики в стиралке?

– Нет. У меня были запасные.

Он приподнял бровь. Кончики ее ушей загорелись. Он прикончил второй стакан и принялся за банан.

– Я прочла твои записи.

– Я видел, – банан уже исчез в его рту. За ним последовала пригоршня миндаля из банки, которую она предусмотрительно поставила на стол.

Она переступила с ноги на ногу. Он сам ненавидел взгляд, которым глядел на нее – ненавидел то, как пытался отдалиться от нее после ночи, когда они стали так близки. И все равно не посмотрел иначе, потому что так было проще, потому что это было равносильно еще пятнадцати километрам бега.

– Я в душ.

– Хорошо.

Он взял сменную одежду с собой и снял футболку, только закрыв за собой дверь ванной. Ему не хотелось снова оказаться с ней в постели, снова почувствовать себя обнаженным, открытым. Не сейчас.

Когда он закончил с душем, то понял что все его проявление скромности не имело никакого значения, потому что выйдя, у двери он ее не обнаружил. Он расчесался и повесил полотенце. От запаха блинчиков его желудок громко заурчал.

Войдя на кухню, он налил себе еще стакан воды. Она положила по три блинчика на каждую тарелку и вручила ему вилку.

– Подумала, что на этот раз ты захочешь их горячими, – сказала она.

– Спасибо.

Он ждал, когда же она начнет предложение словами «Насчет прошлой ночи…» или «Дрейк, тот сон…» или «Я кое-что прочла в твоих записях…», но она и не думала. Просто ела свои блинчики, пила чай и бросала на него короткие взгляды, когда думала, что он не замечает.

Она смогла съесть только два, свалив третий на его тарелку. Он глянул на нее, чтобы убедиться, что она не передумает, но она только выдавила полуулыбку и отмахнулась вилкой, так что он жадно слопал и четвертый блинчик.

– Вкусно?

– Мммм.

– Отлично.

Она отнесла тарелки в раковину и помыла их. Он развалился на стуле и вздохнул. Желудок был полон после воды и завтрака, так что, казалось, сейчас взорвется.

– Полагается есть углеводы до пробежки, знаешь ли, – сказала она, вытирая тарелку.

– Ну, тогда тебе стоило подняться пораньше, – парировал он.

Она фыркнула.

– Ты только что фыркнула?

– Да.

– Очаровательно.

– Как скажешь.

Она поставила сухие тарелки обратно в шкаф. Ему следовало бы помочь ей, но он как к стулу прирос. Изнеможение от пробежки, душ, еда… все это смешалось в его организме, создав идеальное состояние для сонливости.

– Кажется, тебе нужно прилечь.

– Да я в порядке.

Она закатила глаза.

– Как знаешь.

Она взяла конверт со стола и ушла с ним в гостиную, наверное, чтобы положить его в сумку. Когда она вернулась, в ее руках были блокнот и его любимая ручка.

– Мне нужно, чтобы ты снова делал это на следующей неделе.

– Грейнджер… – он потер переносицу большим и указательным пальцами.

– Я серьезно.

Он с отвращением вздохнул.

– И используй эти блокнот и ручку, – она протянула их ему.

– Зачем?

– … Чтобы было похоже на то, что ты уже написал. Проще хранить все в одном формате.

– Ладно. Но не думай, что это войдет у меня в привычку. Только еще одну неделю.

– Договорились.

– Придешь в четверг.

– Да.

– А трусики запасные принесешь?

В ее глазах цвета мускатного ореха за секунду промелькнули возмущение, смущение, а потом и чуть холодная смешинка.

– А тебе все расскажи!

Он усмехнулся.

– Спасибо за завтрак.

– Пожалуйста, – она села напротив него. – На этой неделе я поговорю кое с кем, кто может помочь.

– Оу?

– Да. Я провела исчерпывающее исследование.

Он ничего не ответил. Нет смысла предаваться ложным надеждам, к которым она себя привязывала.

– Слушай, – сказала она, беря его руки в свои, – если я права насчет этой зацепки, может понадобиться… несколько иная терапия.

– Ты о чем? – его ладони безвольно лежали в ее.

– Я пока не уверена на сто процентов. Но до того, как я в это впутаюсь, у меня к тебе очень важный вопрос.

– Я не хочу другого социального работника, Грейнджер. Или ебаного врача.

– Я это и не предлагаю.

– Не это?

– Нет. Тебе не придется иметь дело ни с кем, кроме меня. Обещаю.

– Хорошо.

– Но вопрос все еще есть.

– Ну так давай.

Он понял, что она не спросит, пока он не посмотрит ей прямо в глаза. Когда он наконец подчинился, она до боли сжала его руки. Слезы были готовы вот-вот сорваться с ее ресниц, но взгляд был прямой, пронзительный.

– Ты мне доверяешь?

– Да. – Он ответил без колебаний. Сердце с силой стучало о ребра, но он не понимал, почему.

– Уверен?

– Я полностью тебе доверяю. – Несмотря на поглощенное количество воды, во рту было сухо, как в пустыне.

Она ослабила хватку. Цвет снова вернулся к побелевшим было костяшкам пальцев.

– Хорошо, – мягко сказала она, стерла слезы с глаз тыльной стороной ладони и встала. – Мне нужно идти.

Грусть волнами исходила от нее, будто заразив его, распространившись по груди, как дыхание холодного ветра. Он хотел попросить ее остаться, прижать к себе, отвести обратно в спальню, где они могли разделить тепло друг друга, и судорожный шепот, и сплетение тел… но не сделал ничего.

Она прошла в гостиную, подняла сумку и обернулась к нему.

– Я вернусь в четверг. Пожалуйста, позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. И не забудь про записи. Это очень важно.

– Хорошо.

– Эммм… спасибо за пьесу.

– Пожалуйста.

– Мне… мне очень понравилось смотреть ее с тобой, Дрейк. – Имя звучало неверно на ее губах, но он пропустил это мимо ушей.

– Мне тоже понравилось смотреть ее с тобой, Гермиона.

Она сделала к нему шаг и остановилась. Ее подбородок дрожал.

– И спасибо за ужин и чай… – она уже всхлипывала. Сделала еще один шаг к нему и обвила руками торс, прижавшись головой к груди, потерлась носом о его шею, словно отчаянно хотела запомнить его запах или ощущение прикосновения к его коже. Слезы стали просачиваться через его футболку. Часть его умирала от желания спросить, что не так, а большая часть не хотела знать ответ. Она крепко поцеловала его в шею, сцепив руки, что было сил, а потом отпустила. – Прости за это, – сказала она. – Я… – прочистила горло, – сама не знаю, что на меня нашло.

– Да все в порядке. – К этому моменту у него самого начало пощипывать глаза. – Не нужно объяснять.

– Увидимся в четверг, – сказала она, в последний раз сжала его руку и покинула квартиру.

***

Гермионе удалось сохранить самообладание до самого возвращения в свою собственную квартиру. Она полагала, что спокойно сможет разреветься, как только захлопнет дверь, но план был совершенно испорчен присутствием Гарри, уже занесшим руку, чтобы постучать равно в ту секунду, когда она свернула в холл. И почему у ее друзей есть дурацкая привычка появляться так не вовремя? Она постаралась быстро ретироваться, но было слишком поздно – он ее уже заметил.

– Гермиона?

– Привет, Гарри.

– Я просто зашел, чтобы… А что на тебе надето?

Она посмотрела вниз, на одежду Драко, свободно обрамляющую ее фигуру. Перевесила сумку с одного плеча на другое.

– Одежда.

– А не великовата для тебя?

– Полагаю.

Гарри вперил в нее взгляд. Она открыла дверь и жестом велела ему следовать за ней. Войдя, она сразу достала два стакана, до краев наполнила их огневиски и со стуком поставила на кофейный столик.

– Так это будет такое воскресное утро?

– Да. – Она сделала огромный глоток.

– Что происходит, Гермиона?

– Сначала ты.

– Ну, для моих-то новостей огневиски не нужно.

– Так даже лучше. Давай их послушаем.

– Мы с Джинни назначили дату.

– Давно уже пора, Гарри. И когда.

– Десятое августа.

– Прекрасно, – она тепло обняла друга. – В Норе будете праздновать?

– Конечно. Думаешь, Молли позволит где-то еще?

– Ты прав. И о чем я только думала? Так Джинни согласилась надеть платье своей матери? Ну, то, с птичками?

Гарри втянул щеки.

– Понятия не имею. Тема болезненная, я стараюсь не вмешиваться.

– Разумная стратегия с твоей стороны. Так что, летняя свадьба? Гарри, это будет так красиво. – Волна удовольствия разлилась по ее телу. Настоящим облегчением было говорить об этом вместо очередного передумывания все тех же мыслей, что сверлом вкручивались в ее голову все выходные.

– Твоя очередь, Гермиона, – сказал он, жестоко вырвав ее из ее солнечной страны мечтаний.

– Моя очередь для чего? – она теребила край футболки Драко. Та пахла его порошком, а ее кожа до сих пор пахла его мылом.

– Этот фокус не пройдет, Гермиона. Не со мной.

Слезы побежали по ее щекам до того, как она успела остановить себя.

– О, Гарри… – воздух будто застрял в груди, она не могла нормально дышать.

– Сейчас полдень. А ты только вернулась из его квартиры что ли?

Она кивнула. Он положил руку на ее трясущиеся плечи.

– Он… он что-то сделал с тобой?

Ее голова взметнулась вверх.

– Что? Нет. Конечно, нет.

– Тогда… что… Гермиона… ты что…

– Да, ладно? Да.

– Гермиона… – его голос остался мягким, но была в нем нотка неодобрения… или, может быть, беспокойства… она никогда не могла отличить одно от другого.

– Я знаю, Гарри. Я знаю. Поверь мне, я знаю. Ничего не могу поделать. Ничего не могу поделать с тем, что чувствую.

– О, Гермиона, – он притянул ее ближе, позволив реветь у него на плече безо всяких вопросов. Несколько мгновений спустя она подняла голову и убрала волосы, прилипшие к лицу. Очень неприятная мысль прокралась в ее голову.

– Гарри… ты ведь пришел не просто, чтобы сказать о дате свадьбы. Ты мог сказать мне на работе завтра. Или прислать сову, пригласить на обед и там сказать.

– Нет, я просто… – он замялся. – Ладно, хорошо. Рон попросил меня зайти.

– Вот же надоедливый засранец, – пробурчала она.

– Гермиона, он просто беспокоится за тебя.

– Конечно же, беспокоится он за меня. Надоедливый засранец, – она встала и начала ходить по комнате.

– Ты снова это делаешь! Не могла бы ты присесть?

– И какое он имеет право отправлять тебя ко мне, как сторожевого пса? Что он тебе вообще сказал?

– Гермиона, да я бы то же самое сделал на его месте! Драко Малфой просто…

– Да неужели ты не понимаешь? – она прекратила нарезать круги и повернулась к нему, плюхнувшись на подлокотник дивана. – Он не тот человек, которого мы знали тогда.

– Тебе-то откуда знать?

– Оттуда! Гарри, я проводила с ним время, я с ним разговаривала, я…

– Спала с ним?

– Это не твое дело, – прошипела она. Но знала, что румянец на ее щеках и одежда на ней ответили на его вопрос.

– Гермиона, послушай…

– Гарри, ты не…

– Нет, послушай меня, – он положил руки на ее плечи. – Гермиона, я говорил правду, когда сказал, что доверяю твоим суждениям. И всегда буду доверять. Ты самый умный, добрый и здравомыслящий человек из всех, что я когда-либо встречал. Так что если ты говоришь, что он изменился, я тебе верю. И если говоришь, что тебе… нравится проводить с ним время, то я доверяю, что ты делаешь, как считаешь лучше. Но слушай… куда это все приведет?

– Не знаю, – ответила она, полубормоча, полурыдая. – Не знаю, Гарри.

Он отвел ее обратно к дивану, но она все равно не села. Он вздохнул и начал ходить вместе с ней.

– Что насчет… снов? Становится хуже?

– Намного. – Она кратко описала содержание его дневника и сна прошлой ночью.

Гарри смачно выругался.

– Пока он бегал сегодня, я зачаровала его ручку и блокнот тем же заклинанием, что использовала на своих. Все, что он напишет в своем дневнике, тут же появится здесь, – сказала она, нарыв маленькую записную книжку в своей сумке. Открыла на первой странице. Все еще пустой. – Так я смогу следить за ним до нашей встречи в четверг.

– Гермиона, мы должны обратиться к Совету.

– Нет.

– Гермиона…

– Еще не конец месяца, Гарри.

С его губ сорвался вздох разочарования.

– Хорошо. Тогда какой у тебя план?

– Я кое с кем поговорю. С тем, кто был в подобной ситуации.

– С кем?

– Я читала об одной ведьме, которая однажды стерла воспоминания своего любимого, но с заклинанием что-то пошло не так. Хочу понять, сможет ли она рассказать мне что-нибудь, что поможет.

– Я иду с тобой.

– Нет, Гарри.

– Но…

– Нет. Это будет не опасно. Она старая женщина.

– А если она скажет тебе, что нельзя ничего сделать?

Гермиона открыла рот, но ничего не ответила, посмотрела на потолок и вдохнула всеми легкими.

– Тогда мы можем идти в Совет. Обещаю.

– А что, если она скажет стереть его воспоминания еще раз? И исчезнуть из его жизни?

Слезы побежали по ее щекам. Взгляд ее был сфокусирован на углу комнаты.

– Тогда я так и сделаю. Я просто хочу помочь ему, Гарри.

Он сложил руки на груди и покачал головой.

– Мне это не нравится.

– Я знаю.

– А что если…

– Слишком много «что если». Нет смысла перебирать их все.

Они обменялись взглядами и одновременно прикончили огневиски, слегка покашливая, когда ставили пустые стаканы на стол.

– Ты ведь Гриффиндорка от и до.

– Потому что могу пить огневиски?

– Потому что делаешь это для него. Что бы «это» не означало. Но раз уж ты упомянула, огневиски действительно довольно крепкий.

Она усмехнулась, но потом ее лицо стало серьезным.

– Гарри, то, что мы сделали, было неправильно.

– Гермиона, Совет обсуждал это месяцами. Это не было спонтанное решение. Даже ты согласилась, что это лучше Азкабана.

– Конечно, это лучше Азкабана. Но все равно, слишком. Мы даже не знаем, сделали ли они что-то плохое, Гарри.

– Были значительные доказательства.

– И все косвенные!

– Они отказались принять Веритесарум.

– Это ничего не доказывает.

– Гермиона, мы не могли положиться на случай. Не когда Пожиратели Смерти снова пошли в бой так быстро.

– Я знаю, знаю, – вздохнула она.

– Слушай, план был далек от идеального. И я первым это признаю. Но он не был и таким уж плохим, верно? В смысле, Блейз, Пэнси и Нарцисса, кажется, довольно счастливы, разве нет?

– Не в этом дело.

– А в чем тогда дело?

– Да как ты можешь такое спрашивать у меня? – почти закричала она, взмахнув руками так, что хлестнула его по лицу.

– Так, потише, – сказал он, поправляя сползшие очки.

– Прости. Слушай, этические вопросы обсудим позже. Но об этом нужно подумать сейчас. Я хочу тебе кое-что дать.

– Что?

Она прошла к запертому ящику в углу комнаты и ткнула в него палочкой, пробормотав что-то. Когда ящик открылся, она достала оттуда кусок чистого пергамента и вручила его Гарри.

– Если я влипну в неприятности, я использую это, чтобы рассказать тебе, где я.

Он кивнул.

– И я все равно хотел бы, чтобы ты позволила мне пойти с тобой, – сказал он, но свернул пергамент и сложил его в карман.

– Бери, что дают, Поттер, – она усмехнулась.

– Всегда так делаю.

– Я хотела попросить тебя еще об одной услуге.

– Хорошо.

– Меня не будет на работе несколько дней. Я скажусь больной. Скажи кому-нибудь, что у меня что-нибудь не очень серьезное, но безумно заразное. Типа… эхм… слизняковой оспы.

– Отвратительно.

– О, отличная реакция. Так скажешь?

– Да.

– Спасибо, Гарри. Я серьезно. И я правда жду не дождусь свадьбы.

– Мы оба. Ну, полагаю, что позволю тебе… сделать, что бы ты там ни собиралась. Спасибо за выпивку, Гермиона.

Он крепко обнял свою подругу и оставил ее наедине с ее мыслями.

***

Дневник, Воскресенье

Я хотел снова выйти на пробежку вечером, но мышцы позволили мне пробежать только два километра. Так что я положил на это и решил посмотреть футбол.

Бег временно избавляет от этого. Как и выпивка и, как я недавно открыл, секс.

Я раньше думал, что «это» просто разочарование от того, что я не помню свою прошлую жизнь, или когнитивный диссонанс, который я испытываю в этой, но все это не точно. «Это», которое растворяется в адреналине, изнеможении, алкоголе или сексе, – я его не понимаю. Это чувство, которое разливается по телу. Не по венам, как кровь, а по всему телу. По нервам? Я его ощущаю каждой порой. Это вроде <i>силы, но без направления, без выходной точки. Так что она бурлит, кипит и бьется во мне, но она бесполезная, слабая, притупленная… подавленная? Я не знаю, есть ли для этого слово. Иногда это похоже на зуд, но зуд внутри, как будто мои ребра изнутри покрыты укусами насекомых. Иногда это будто меня накачали воздухом, но я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Это сводит с ума. Это чувство немного слабеет, когда я с тобой. Потому что ты часть мира, к которому я принадлежу. Если это имеет хоть какой-то смысл.

Я иду спать, Грейнджер. Надеюсь, что, если закончится поездом, то ты будешь смотреть на меня, как вчера ночью.</i>






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных