ПОСЛУШАЙ, ЧТО Я ТЕБЕ РАССКАЖУ! 4 страница

Одним из лучших номеров, которые я слышал в исполнении Джо, был "Эксцентрик". Он делал все брэки*, имитируя петуха и ребенка. Он стал подлинной сенсацией в те дни, а его бэнд 1915-18 годов считался лучшим в Новом Орлеане. Ребята Ника Ла Рокки из "Диксиленд джаз бэнда" часто слонялись вокруг Джо, они собирали много разных идей из опыта его ансамбля, а потом использовали их в своем составе. С Джо тогда играли Джонни Доддс (кларнет), Эдвард "Кид" Ори (тромбон), Эд Гарленд (бас-виола), Генри Зино (ударные), Эдди Полла (скрипка) и один гитарист, чье имя я уже забыл. У них совсем не было Фортепиано, но они отлично обходились и без него. Как свинговали эти ребята! Но они играли именно джаз, а не какую-нибудь там рэгтайм-музыку.

МАТТ КЭРИ. Джо Оливер исполнял немного пьес, которые имели отношение к нотным партитурам, да он и не стремился особенно их придерживаться. Дело в том, что он не слишком хорошо умел читать ноты. Но, тем не менее, Джо был очень сильным трубачом. Он был наиболее разносторонним трубачом, которого я когда-либо знал. Он много играл и экспериментировал с сурдинами, чашками, стаканами и тому подобными приспособлениями. Он был лучшим музыкантом, игравшим в манере "гэт бакет". Свои разнообразные звучания он создавал не только с помощью клапанов трубы, но также и с помощью различных искусственных устройств. В противоположность ему Луис Армстронг, например, всегда играет только на открытой трубе.

Пожалуй, Джо и я были первыми музыкантами, которые ввели в обиход всякие разные сурдины и т.п. Мы оба были, так сказать, хитроумными трубачами. Некоторые говорят, что я первым применял сурдины, но это было не так. Я должен уступить приоритет Джо Оливеру. Он мог заставить звучать свою трубу наподобие религиозного собрания и наоборот, - Боже, что этот парень умел делать со своим инструментом! Его бэнд последовал за мной в Сан-Франциско, но был плохо там принят, т.к. я появился первым со своими сурдинами, и все думали, что Джо просто имитирует меня. Мы с ним не раз острили на этот счет и Джо частенько поддевал меня.

Я должен кое-что сказать по поводу его записей. Я не слышал ни одной его записи, которая хотя бы приблизительно передавала звучание самого Джо. Я не знаю, в чем тут дело, но, по правде говоря, порой мне просто не верилось, что на этих записях действительно играл сам Джо. Мне они никогда не напоминали звучание его трубы.

ЛУИС АРМСТРОНГ. Сторивилль обладал множеством самых различных свойств. Люди со всего мира специально приезжали туда, чтобы посмотреть, на что это похоже. Там были развлечения на любой вкус и цвет. Помимо некоторых величайших сводников, которые жили там в то время, сам Сторивилль имел вполне достаточно прекрасных "веселых" заведений. Там были ночные клубы с отличной музыкой, которую играли такие знаменитые люди, как Джо "Кинг" Оливер - Боже мой, что за парень! А как он дул на своем корнете в заведении Пита Лалы! Я тогда был еще малолеткой, но очень любил слушать игру Кинга Оливера. Я привозил уголь одной проститутке, которая ютилась в хибаре вблизи кабаре Пита Лалы, и, разгружая тачку, я мог там послушать игру Кинга Оливера. Ведь в то время я был еще слишком молод и меня не пустили бы в заведение Пита, поэтому я просто сидел у этой дамы, слушая Кинга. Я был ошеломлен и очарован. Что из того, что в дверях хозяйки толкались гости? Но только так мы, ребята, могли бывать в "Округе" - я имею в виду Сторивилль. Иначе бы я не услышал, как Оливер играет старые добрые вещи вроде "High Society" или "Panama".

О, какая сила была у этого человека! Иногда я засиживался у своей леди чуть ли не до утра, сидел тихо и молча, а потом она внезапно натыкалась на меня и говорила: "Что с тобою, паренек? Почему ты еще тут, почему ты сидишь и молчишь?". Я должен был объяснить ей, что меня очаровали Кинг Оливер и его оркестр, тогда она давала мне хороший шлепок и говорила: "Хотя ты и любишь музыку, но здесь не место для твоих грез. Я должна заниматься своей работой. Ступай-ка домой". Тогда я шел домой очень довольный и счастливый, что сумел послушать по крайней мере несколько номеров своего кумира, и это бесконечно вдохновляло меня.

Кинг Оливер, казалось, всегда был полон шутками и остротами в те дни, таким он оставался и вплоть до своей смерти, да благословит господь его сердце. У него всегда было очень большое и доброе сердце.

Да, но какой оркестр имел Джо у Пита Лалы! О, эта музыка звучала просто великолепно! В его составе были Бадди Кристиэн за фортепиано, "профессор" Ноколсон на кларнете, Сью Робертсон - тромбон, сам Джо - корнет и Генри Зино на ударных. Это был ударник что надо. Он выдавал такую дробь, какую и сегодня вы не всегда услышите. Генри был очень популярен среди всех людей - среди проституток, сводников, игроков, дельцов, жокеев и вообще кого угодно. Правда, в те дни я игроков тоже называл "дельцами". Да и большинство сводников тоже были хорошими игроками. Генри Зино был своим человеком среди них. Он даже имел несколько девочек, которые работали на него. Таким путем он мог подзаработать больше, чем любой средний музыкант. Это был темнокожий коротыш, острый на язык - у него на все имелся готовый ответ. Он был великим ударником и на уличных парадах. В свое время он также играл в "Онуорд брасс банде", который был составлен из первоклассных музыкантов города - туда входили корнетисты Мануэль Перез и Джо Оливер. О, вы никогда в своей жизни не услышите, чтобы так свинговал "брасс бэнд", как это делали они! Я не могу объяснить, как они ухитрялись по-сумасшедшему свинговать по пути с кладбища после всех этих похоронных маршей и проповедей. Генри Зино убирал свой платок с барабана которым он глушил звук, каждый член бэнда занимал свое место и был готов двинуться в город, исполняя отличную свинговую музыку. Иногда Блэк Бенни играл на большом барабане, а Генри давал дробь на малом, что само по себе было превосходным музыкальным зрелищем. "Вторая линия" (их называли - котята) обычно состояла из бесившихся от радости мальчишек которые несли футляры инструментов, толкались возле игорных домов и прочее.

Генри Зино умер естественной смертью. Он долго жил в Кэрролтоне - это район города в нескольких милях от Сторивилля - и когда он скончался, то все люди в городе (включая Сторивилль, разумеется) очень горевали и искренне оплакивали Генри. В день его похорон собралось столько народа со всех частей города, что толпа заняла около десяти кварталов, считая от его дома. Там было и много белых, которые пришли отдать последний долг великому ударнику, и его друзья-приятели, и просто люди, которым нравилось ходить на похороны независимо от того, кто умер. Хотя я и был тогда только подростком, я тоже находился там среди публики. У меня было большое преимущество перед другими ребятами - я встречал и слышал таких великих людей, как Генри Зино, как Кинг Оливер и других. Но их смерть разбила мое сердце.

МАТТ КЭРИ. Одно время Фредди Кеппард взбудоражил весь Новый Орлеан. Он был тогда настоящим королем - да, он заслужил свою корону. Но потом пришел Луис и прихлопнул их всех. Что ж, Фредди всегда играл очень хорошо. Он мог бы стать столь же знаменитым, как и Луис, поскольку он первым имел возможность сделать записи, но он не захотел делать их, отказался наотрез - он просто боялся, что другие музыканты украдут его стиль и его приемы.

Кеппард был первым человеком, с которым я столкнулся в "музыкальной битве", и нельзя сказать, что мне повезло в этой встрече. В тот раз у нас была довольно большая аудитория зрителей на улице - это произошло на углу Хауард- и Виллар-стрит в Новом Орлеане. Правда, в толпе знали, что я был начинающим и более молодым музыкантом, чем Фредди, поэтому они хлопали мне, чтобы как-то подбодрить меня. Разумеется, это был такой эксперимент, которого я никогда не забуду. В голове Фредди всегда была целая куча разных музыкальных идей, и, кроме того, он обладал большим звуком. Когда он брал ноту, вы всегда знали, что это - то, что надо. Я хочу сказать, что у него был прекрасное звучание, и он умел играть с огромным чувством. Да, он владел всем - он был готов ответить вам в любом отношении.

Фредди умел хорошо играть самые разные мелодии. Техники, атака, звук и музыкальные идеи всегда были при нем. Правда, он не имел формального музыкального образования - он был музыкантом просто по самой своей природе. Вам нужно было лишь один раз проиграть ему какой-нибудь номер, и для него этого было вполне достаточно - он сразу же запоминал его, т.к. был музыкантом от рождения. Когда Фредди играл, он иногда дурачился, подражал ржанию лошади или плачу ребенка, но он не был таким причудливым, как Джо Оливер. Фредди был просто хорошим трубачом во всех отношениях. Он мог играть мягко, а затем сразу же переходил к горячему стилю.

РИЧАРД ДЖОНС. Фредди Кеппард играл в одном заведении на нашей улице и всегда собирал большую толпу народа. Мы играли напротив. Я сидел за фортепиано, и однажды Джо Оливер подошел ко мне и нервно скомандовал: "Давай в си-бемоле!". Я начал играть, а Джо вышел на тротуар, поднес трубу к губам и стал дуть в нее как сумасшедший. Он играл так здорово и красиво, как я никогда больше не слышал. Люди выбирались из различных других заведений на нашей улице, чтобы посмотреть, кто это там так здорово дует. Очень скоро наше место было заполнено до отказа, а Джо вошел, улыбаясь, и сказал: "Ну, теперь это меня больше не будет беспокоить". И действительно, начиная с того времени, наше заведение было полно публики каждую ночь без исключений.

МАТТ КЭРИ. Кто был величайшим трубачом в джазе? Луис Армстронг - и здесь не может быть никакого сомнения. Луис играл всей душой и всем сердцем, и он делал это для всех. Он старался сделать из каждого своего номера целую картину, чтобы показать, что это означает на самом деле. У него были свои колоссальные идеи, он имел достаточно техники, чтобы продемонстрировать то, что он хотел сказать, и вдобавок - отличные губы. И как только музыкальная идея появлялась у него в голове, он тут же излагал ее на трубе с помощью своей техники. Когда я покинул Новый Орлеан, Луис был еще начинающим трубачом. Он только что вышел из приюта "Wave’s Home", чтобы начать свою карьеру. Я помню, как Луис пришел в Линкольн-парк, чтобы послушать бэнд Кида Ори. Тогда я играл на трубе с Кидом и разрешил Луису посидеть вместо себя. В то время я считался "королем блюза" в Новом Орлеане, но когда Луис начал играть, он сыграл больше блюзов, чем я слышал за всю свою жизнь. Я не мог себе представить, что блюз можно интерпретировать столь различными путями. Каждый раз, когда он играл квадрат, это было что-то совершенно отличное от предыдущего, но вы знали, что это был блюз. Да, все это и был блюз, насколько я понимаю. Когда он в тот раз проиграл блюз, я сказал ему: "Луис, продолжай играть на этой дудке, и со временем ты станешь большим человеком". Я всегда восхищался им, с самого начала.

Я также отдаю дань уважения Фредди Кеппарду и Джо Оливеру. Их нельзя не упомянуть. В свое время они были действительно великими, хотя ни один из них и близко не подходил к Луису. Э, Луис был выше их на целую голову! Он заставлял вас самих чувствовать его номер, а ведь это - главное. Человек, который делает что-либо от самого сердца и заставляет почувствовать это, - действительно величайший музыкант. А Луис всегда поступал именно так. Он никогда не репетировал блюзовые номера - он просто играл их так, как сам чувствовал, когда находился на сцене.

Луис поет точно так же, как и играет. Я думаю, этим он доказывает ту теорию, что если вы не можете спеть какую-либо вещь, то вы не сможете и сыграть ее. Когда я сам импровизирую, я всегда мысленно пою мелодию. Я пою то, что чувствую, и тут же пытаюсь воспроизвести это на трубе.

У Луиса сильнейший тон, и он наполняет им все свои ноты - их просто нельзя разделить, когда он играет, если говорить о звучности. Он не делает никаких ухищрений. Его пальцы всегда делают точно то, что он хочет сыграть, и у него никогда не бывает случайных нот, непродуманных нот. Поверьте, его приятно слушать, даже когда он настраивает свою трубу. Он играет столь разнообразные вещи, что они просто поражают ваш слух и доставляют истинное удовольствие. Он проложил путь целому легиону трубачей. Джо Оливер и Фредди Кеппард тоже многое сделали, но они никогда не могли достичь уровня Луиса. Не спорю, они оба были хороши, но их нельзя равнять с Луисом Армстронгом.

БАНК ДЖОНСОН. Когда я играл с "брасс бэндами" в верхнем городе, Луис часто убегал из дома и следовал за мной. В то время он уже начал учиться играть, и я показывал ему разные приемы на своем корнете. Когда наш оркестр не играл, я позволял ему нести мой инструмент, что доставляло ему большое удовольствие. Он просил меня научить его играть разные старые блюзы и все другие пьесы, которые ему особенно нравились. Но больше всего он любил блюз.

Я получил потом работу в заведении у Даго Тони на Пердидо- и Франклин-стрит, и Луис обычно пробирался туда и прятался на сцене позади фортепиано. Он занимался моим корнетом при каждом удобном случае. Я показал ему, как надо держать корнет и как в него правильно дуть. Он очень быстро этому научился и у него уже стал получаться хороший тон на моем инструменте. Затем я показал ему как надо играть блюзовые фразы, и мало помалу он постиг все это. Он был очень понятлив.

Вот так Луис вошел в джаз. Это было во второй половине 1911 г., насколько я помню. Ему тогда было около 11-ти лет. Вот все, что я могу сказать о моем маленьком Луисе и о том, как он начал играть на корнете. Он начал играть на нем прежде всего своей головой.

ЗУТТИ СИНГЛТОН. Впервые я увидел Луиса, когда ему было лет 12-13. Он пел вместе с тремя другими ребятами в любительском спектакле "Bill and Mary Mack’s tent show" в Новом Орлеане. Тогда Луис пел еще тенором. Я видел их последнее выступление. Другими ребятами с ним были Рэд Хэппи, Литтл Ма и один паренек, которого звали просто Кларенс. Это произошло незадолго до того, как Луис попал в колонию "Waifs’ Home", так что потом я не встречал его некоторое время. Но я слышал о нем от других ребят из этого приюта - они говорили, что Луис Армстронг прекрасно играет на корнете в тамошнем бэнде.

После этого я неожиданно увидел Луиса, когда он как-то раз играл в одном бэнде на пикнике. Там он маршировал вместе с бэндом, и мы подошли поближе, чтобы убедиться, действительно ли он так здорово играет, как нам говорили. Нам просто не верилось, что он смог научиться этому за такое короткое время. Я еще помню, что он тогда играл "Maryland, my Maryland". И он действительно здорово свинговал эту мелодию.

КИД ОРИ. Когда я впервые увидел Луиса Армстронга, он был еще маленьким мальчиком и играл на корнете вместе с бэндом из "Waifs’ Home" на уличном параде. Даже тогда он выделялся своей игрой. В то время у меня был свой "брасс бэнд", с которым я обычно работал на похоронах, парадах и пикниках. Блэк Бенни, ударник из моего "брасс бэнда", взял тогда Луиса под свое крылышко.

Однажды вечером Бенни привел Луиса, который только что вышел из приюта, в Национальный парк, где я играл вместе со своими ребятами на пикнике. Бенни попросил меня разрешить Луису поиграть в оркестре. Я вспомнил того паренька с уличного парада и охотно согласился.

Луис взял корнет и сыграл "Ole Miss’" и какой-то блюз, и все в парке пришли в восторг от этого паренька в коротких штанах, который умел так здорово играть. Мне тоже понравилась его игра настолько, что я попросил Луиса приходить и играть с моим оркестром в любое время, когда он сможет. После этого Луис приходил несколько раз в те места, где я работал, и мы хорошо узнали друг друга. Он всегда приходил в компании с Бенни, моим ударником. В особенно людных местах Бенни привязывал к себе Луиса носовым платком, чтобы он не потерялся в толпе.

Примерно в 1917 году в моем танцевальном оркестре первым трубачом был Джо Оливер. Я получил тогда приглашение привести мой бэнд в Чикаго, но дела в Новом Орлеане шли еще неплохо, и не было смысла покидать наш город. Однако Джо и Джимми Нун, который был моим кларнетистом, все же решили уехать в Чикаго. Перед отъездом Джо сказал мне, что может порекомендовать корнетиста на свое место. Я ответил, что учту его предложение, но что я уже подобрал ему замену.

Вообще, в нашем городе тогда было много хороших и опытных трубачей, но ни один из них не обладал способностями молодого Луиса. Я встретился с ним и сказал, что если он найдет себе пару длинных брюк, то я могу взять его на работу в свой бэнд. Буквально через два часа Луис пришел ко мне домой и сказал: "Вот и я. Я буду рад, когда пробьет 8 часов вечера. Я готов играть".

У меня тогда были разовые выступления по всему Новому Орлеану в яхт-клубах и дансингах, а также мы играли на танцах в холле Пита Лалы по воскресеньям и в Кооператив-холле - по понедельникам. Это были лучшие места работы для музыкантов в Новом Орлеане. После того, как Луис присоединился к нам, он усовершенствовал свой стиль так быстро, что это было просто поразительно. У него был чудесный слух и прекрасная память. Ему достаточно было лишь напеть или насвистеть новую мелодию, и он уже был готов ее играть. А если он сыграл однажды какую-либо вещь, он никогда ее не забывал. Уже через полгода каждый человек в Новом Орлеане знал, кто такой Луис Армстронг.

ДЭННИ БАРКЕР. Есть некоторые трубачи, которые уже умерли, а вы так никогда и не слышали о них. Например, Крис Келли - это был большой мастер и он играл, наверное, ничуть не меньше блюзов, чем Армстронг, Банк и все остальные. Мануэль Перез был совсем другим человеком. Он вышел из военных оркестров и любил играть марши. Он был великим трубачом уличных парадов. Перез был метисом со сложной примесью испанской крови. Его дед и отец были испанцами, а мать цветной. У него росла красивая шапка волос на голове. Он был крепко сложен (что обычно называют средним весом) и мог играть действительно громко (такие вещи, как "High Society" или "Panama"). Никто не брался превзойти его на уличных парадах, ибо он очень здорово играл высокие ноты. Его желудок всегда был набит хорошей едой, тогда как большинство тех ребят, которые играли на парадах, обычно нагружались только виски. Поэтому через пару часов они уже выдыхались, а Перез бывал в лучшем виде, т.к. перед выходом он ел по две миски супа.

В те годы в Новом Орлеане существовало более 30-ти танцзалов, некоторые из них потом объединились или распались, но многие долго проявляли активность и сохранились по сей день. Каждый из этих холлов имел определенные классовые различия, основанные на цвете кожи, фамильном положении, деньгах и религии. Наиболее высокопоставленным был Холл Джина Эми, куда пускались лишь очень немногие джазмены, а самым простонародным был "Animal Hall", где даже "washboard"* бэнды были желанными гостями, если они умели играть блюз. Так что Крис Келли, черный и бедный негр, баптист от рождения, воспитанный на плантациях сахарного тростника, никогда не мог даже и подумать, чтобы проиграть свои блюзы в "Jean Ami Hall" и других подобных местах.

Крис умел играть очень медленно, в манере "lowdown"*, до тех пор, пока все его танцоры не взмокали от пота. Его шедевром был известный номер "Cureless Love", который он всегда играл в 12 часов, незадолго до перерыва. Он начинал несколькими тактами перед тем как повести эту мелодию, а его почитатели разбегались от сцены в поисках своих любимых девушек, т.к. этот танец означал для них близкие ласки, щека к щеке, любовный шепот, поцелуи и трение животов. Танец обычно заканчивался дракой между несколькими ревнивыми ухажерами, которые опоздали сделать приглашение и не смогли найти себе пару по сигналу Криса. Тогда он начинал играть какой-нибудь быстрый "стомп", который звучал наподобие "Dippermouth Blues".

Да, в те годы в Новом Орлеане существовала настоящая кастовая система, которая теперь давно уже отмерла. В каждой касте имелся свой трубач-фаворит, и Крис Келли играл свои блюзы для сборщиков хлопка и простых негров из народа, которых тогда называли "дворовыми" и "полевыми" неграми. Это были самые примитивные люди, которые всю жизнь не знали ничего, кроме работы - они работали на полях под палящим солнцем, работали долго и трудно. Они носили одинаковые дешевые пиджаки и шляпы с двухцветной лентой, ботинки со стеклянными "бриллиантами" и "золотую" цепочку за два доллара. Ботинки стоили им около 20-ти долларов, и они чистили их до такого умопомрачительного блеска, что, глядя на них, вы могли бы ослепнуть в яркий солнечный день. Крис играл именно для таких людей. Они устраивали бал в "New Hall" (это считалось благотворительным вечером) и каждый раз предпринимателю оставались после вечера 3-4 мертвых тела, а иногда у женщин отрезали груди. Да, и такое случалось в Новом Орлеане. Были специальные инструменты для этого дела и многие ходили с бритвами. Крис Келли играл для таких людей. Внешне он выглядел почти так же, как Сидней Пэрис сегодня, очень похоже, но был несколько легче и с ним всегда находились два-три подручных парня. Они просто боготворили его, и он никогда сам не носил свою трубу. Вы не знаете, в каком стиле играет сейчас Кутти Уильямс - так вот, он полностью перенял этот стиль у Криса Келли. Крис часто ездил в г.Мобайл, где существовала та же самая кастовая система, что и в Новом Орлеане. Там он целую ночь играл на танцах и все время дул в стиле "баррел хаус", используя свою плунжерную сурдину. Это был первый человек на моей памяти, который играл с плунжером. Хотя в Новом Орлеане сурдины не особенно были в ходу, Крис умел здорово применять их, где надо. Он неплохо играл и церковную музыку - спиричуэлс, как например, "Swing Low,Sweet Charriot". Его музыка глубоко трогала и волновала людей - вероятно, ему следовало бы стать проповедником. Но он столь мелодично "проповедовал" на своей трубе, что это звучало как пение молитвы, и отсюда он мог сразу же перейти к блюзу. Когда он поехал в Мобайл и играл там свою музыку, то уже никто другой не мог больше туда ездить, так как там хотели слышать только Криса Келли.

Крис мог прийти на работу в чем угодно - красная рубаха, серый пиджак, черный галстук, коричневая шляпа, один ботинок желтый, другой черный, ибо он обычно надевал то, что ему попадалось на глаза перед уходом из дома. Но никто ничего ему не говорил, т.к. люди хотели видеть и слышать только его и никого другого.

Крис Келли играл для определенной социальной части населения Нового Орлеана, и он не мог бы играть для таких же людей, перед которыми выступал, например, Арманд Пайрон со своими скрипками. Келли не мог бы работать в шикарных кабаре, т.к. играл слишком "грубую" музыку, играл ее именно для тех людей, которые жили в маленьких городах, людей самого низшего класса. Но у него не было недостатка в приглашениях поиграть - он работал почти каждую ночь и всегда с большим успехом. Он говорил на ломаном диалекте "патуа", это было наречие почти чисто африканского происхождения. Даже креолы не всегда могли бы понять его. Они вообще не любили его и не хотели видеть его на улицах своего района, т.к. он играл для людей, которых они считали плохими и низкими. Когда Крис играл на уличных парадах, все кухарки выбегали приветствовать его, а креолам это не нравилось. В свое время я очень хотел работать с этим человеком, но он никогда меня не приглашал. Я часто вертелся около него, пытаясь поиграть в его бэнде, но он всегда смотрел на меня неодобрительно, т.к. знал, что мой дядя - Пол Барбарин, и он знал еще моего дедушку. А другие ребята из его оркестра говорили: "Этот парень не должен играть с нами - он из другой касты", имея ввиду меня. Но я любил Криса. В местах работы ему давали рыбу и суп из икры, но он был подозрительным и не ел это, а приносил с собой бобы, рис или курицу. Кинг Оливер тоже был на этот счет подозрительным, хотя и любил поесть. Они могли бы не брать чужую еду, но они должны были кормить свои оркестры - это было записано в контракте. Музыканты вроде Келли были очень темпераментны и если бы о них не позаботились, то нельзя сказать, что произошло бы.

В любом оркестре корнетиста считали за лидера, т.к. он вел мелодию, а остальные импровизировали вокруг него. Но там бывали и прекрасные тромбонисты. Кид Ори, например, имел чудесный бэнд, да и Джек Кэри тоже. Он всегда использовал "Tiger Rag" как заглавную тему. Он играл ее весь день на улицах, чтобы возвестить о своем прибытии, а народ кричал: "Джек Кэ-ри! Джек Кэ-ри!". Сью Робертсон тоже был дьявольским тромбонистом, но он никогда не являлся лидером. Он играл в цирках и на карнавалах, как и большинство других новоорлеанских музыкантов. Еще одним отличным тромбонистом был Оноре Дютри.

А Блэк Бенни, могучий черный ударник шести футов ростом - ничего кроме мускулов! Он имел очень приятную африканскую внешность. Физически это был настоящий мужчина. Он никого не боялся. Это был великий ударник с подлинно африканским битом. На него стоило посмотреть, когда на уличном параде он шел впереди оркестра со своим большим барабаном, который в его руках выглядел игрушкой. Спросите у любого ударника, как он это делал, но он мог завести целый бэнд одним большим барабаном. Он имел репутацию лучшего ударника в городе. Бенни пользовался большой популярностью среди женщин и вообще не был похож на человека, который дал бы себя обойти кому-нибудь. Он выигрывал также и в "королевских битвах", которые заключались в том, что в круг запускали 5 человек, здоровых парней, один из них был в центре, и завязывали им глаза. После удара колокола каждый начинал колотить других. Кто дольше выдерживал, тот получал приз - 5-10 долларов. Вот это были ребята! Перед ударом колокола они замечали, в каком месте находится каждый из них, а когда им надевали повязки, они колотили друг друга как упрямые ослы. Вы должны были быть чертовски бравым парнем, чтобы выстоять в этом круге, а Блек Бенни один побивал их всех.

ДЖЕЛЛИ РОЛЛ МОРТОН. Множество оркестров, которые мы обычно называли "spasm band"*, играли там на самых различных работах, которые они могли подцепить на улицах города. Они много импровизировали в стиле рэгтайм с разными соло в определенной последовательности, пока один из ребят не уставал и не передавал соло другому. Но ни один из этих людей не зарабатывал много денег - может быть пару долларов за всю ночь или за всю дневную игру на похоронах, но, тем не менее, они не хотели покидать Новый Орлеан. Они обычно говорили: "Это лучший город в мире. С какой стати нам уезжать в другое место?".

Да, в городе было полно отменных музыкантов. Таких вы никогда не услышите. Даже уличные старьевщики рекламировали свой товар, играя блюзы на деревянных рожках, и это были такие настоящие блюзы, что в других местах я не встречал ничего подобного. Новый Орлеан был колыбелью стомпа* для всех величайших пианистов нашей страны. Они собирались туда со всех частей света - там были испанцы, белые, цветные, французы, американцы и кто угодно, т.к. там для пианистов было больше работы, чем в любом другом городе. Во всех веселых заведениях требовались "профессора", и там существовало столько различных стилей, что когда бы вы ни приехали в Новый Орлеан, не было никакой разницы - из Парижа ли вы или из Лондона, т.к. все ваши мелодии мы играли у себя в городе.

Я должен упомянуть некоторых наших пианистов. Сэмми Дэвис, например, один из величайших "манипуляторов клавиатуры", которых я когда-либо встречал в истории джаза. Альфред Уилсон и Альберт Кахилл - оба были великими цветными пианистами. Бедный Уилсон, девушки довели его до точки и он не мог больше работать. В конце концов он стал жертвой наркотиков и умер. Кахилл, правда, не курил марихуану, но его зрение заметно ухудшилось после игры в карты ночами напролет. Он был известен как величайший "шоу-пианист". Затем там был еще Кид Росс, белый парень, один из выдающихся "хот"-пианистов страны.

Всех этих ребят трудно было побить в игре на фортепиано, но когда входил Тони Джексон, любой из них должен был уступить ему место. Если же пианист вовремя не убирался, кто-нибудь из присутствующих вежливо говорил: "Оставь-ка фортепиано, парень, ты действуешь нам на нервы. Пусть Тони поиграет". Тони был настоящим черным негром, далеко не красавчиком с виду, но зато у него был прекрасный характер. Он считался всеобщим любимцем в Новом Орлеане, и я не знал ни одного другого пианиста, который мог бы одержать такую победу над всем городом.

Кид Росс работал постоянным пианистом в заведении Лулу Уайт. Тони Джексон играл у цыганки Шеффер - эта женщина пользовалась самой дурной славой, но это был высокий класс и все ее любили. Она не тряслась над своими деньгами, и больше всего ей нравилось шампанское. Но если вы и не могли купить для нее шампанское, она сама покупала его для вас в избытке. Только вы входили в ее заведение, как сразу же наверху звонил колокольчик и дюжина девочек устремлялась в гостиную, они были одеты в прекрасные вечерние платья и приветствовали посетителя. Они просили угостить их вином, а затем вызывали "профессора" и пока готовили шампанское, Тони играл для гостей пару другую номеров. Если хотели потанцевать, Тони исполнял одну из своих быстрых мелодий, при этом какая-нибудь девушка танцевала совершенно обнаженной - да, это не было редкостью в Новом Орлеане, ибо подобные танцы являлись настоящим искусством.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: