О чем граф Витте просил Распутина

В конце девятнадцатого века в Сибири новости рас-пространялись

медленно. "Железка" -- железная дорога, Транссибирская магистраль -- в тех

краях только строи-лась. Дорога была проложена в 1905 году.

Инициатором строительства стал граф Сергей Юлье-вич Витте, один из

самых способных людей из служивших Николаю Второму. Позже Витте стал добрым

другом отца.

Отношения Витте и отца представляют собой при-мер того, как

образованнейший~человек, сановник мо-жет точно понять душу простого

крестьянина. Граф Витте писал: "Нет ничего более талантливого, чем

талантли-вый русский мужик. Распутин абсолютно честный и доб-рый человек,

всегда желающий творить добро".

Ковыль-Бобыль пишет: "Покойный граф С.Ю.Витте нередко пользовался

советами Распутина. Граф Витте считал старца умным человеком и нередко

совещался с ним. В начале войны, когда поднят был вопрос о вос-прещении

продажи спирта и водочных изделий, Распу-тин принимал деятельное участие в

частных совещани-ях, происходящих в квартире покойного графа. Гр. Витте

считал, что Распутиным нужно уметь пользоваться и тогда он принесет большую

пользу".

Симанович описывает только один, по понятным причинам близкий ему

эпизод встреч графа Витте и отца: "Однажды позвонил ко мне граф Витте и

просил при-ехать к нему по одному доверительному делу.

В осторожной форме граф спросил меня, может ли он мне довериться и быть

спокойным, что разговор ос-танется в секрете. У него имеется план, который

может оказаться весьма интересным для еврейского народа, а ему известно, что

еврейский вопрос очень близок мне.

-- Я считаю необходимым, -- сказал Витте, -- чтобы

вы свели меня с Распутиным.

Я уже привык, что высокопоставленные особы ста-рались использовать для

себя влияние Распутина, по-этому предложение Витте меня нисколько не

удивило. Я согласился свести его с Распутиным.

Сознаюсь, что мысль свести Витте с Распутиным и помочь первому опять

занять руководящий пост была для меня очень заманчивой. Во всяком случае,

при про-ведении еврейского равноправия Витте мог оказать нам огромные

услуги. При этом Витте должен был обещать мне, что, если нам удастся опять

провести его к управ-лению государственным кораблем, он будет сотрудни-чать

с нами в уничтожении еврейских ограничений. Он согласился еврейский вопрос

поставить на первый план, и договор между нами был заключен.

Распутин был рад, что для Витте потребовалась его поддержка.

Первая встреча между Витте и Распутиным состоя-лась весною.

Результатами этой встречи оба были до-вольны. Распутин рассказывал потом

мне, что он спер-ва спросил Витте, как ему величать его, и они услови-лись:

"Графчик".

Витте пояснил, что он в немилости, потому что он против войны. Но он не

может увлечься войной.

-- Дай тебя поцеловать! -- воскликнул восторженно

Распутин. -- Я также не хочу войны. В этом я вполне

согласен с тобой. Но, что делать? Папа (Николай Вто-

рой) против тебя, он боится тебя. Я, во всяком случае,

в ближайшие дни переговорю с ним и посоветую ему

поручить тебе окончание войны. Я верю тебе.

Спустя двенадцать дней Распутин сообщил Витте, что он имел относительно

его разговор с царем, но тот не мог решиться на новый призыв Витте к власти.

Отношения между Распутиным и Витте продолжа-лись до смерти последнего.

Они часто встречались, и Витте, по-видимому, не оставлял мысли при помощи

Распутина вновь забрать в свои руки власть. Однако, обладая хорошей

шпионской организацией, старый двор вскоре разузнал о дружбе Витте с

Распутиным.

Шпионили не только за царем, царицей и царскими детьми, но следили за

всеми лицами, имевшими дос-туп ко двору. Я, например, не мог шагнуть в

Петербур-ге, чтобы за мной не следили. Бывали случаи, что за мной

одновременно следило несколько агентов. Извес-тие, что Витте при помощи

Распутина ищет сближе-ния с молодым двором, привело противников Нико-лая

Второго в сильное волнение, а также произвело возбуждение в кругах старого

двора. Там против Витте боролись очень энергично. Предполагали, что этот

за-мечательный государственный муж мог предпринять такие шаги, которые могли

бы сильно повредить ста-рому двору. Когда Витте умер, то по Петербургу

ходи-ли слухи, что враги его отравили".

Ясно, что именно интересно Симановичу в приве-денных страницах. И-об

этом я несколько позже тоже собираюсь рассказать то, что знаю.

Сейчас же обращу внимание на некоторые слова, способные стать ключом

для объяснения многого в со-бытиях из петербургской жизни отца.

"Высокопоставленные особы старались использовать для себя влияние

Распутина", -- пишет Симанович.

Замечу, что отец далеко не всем подряд составлял протекцию, как может

показаться из намека Симано-вича, старавшегося, говоря подобное, усилить и

свой вес. Отец всегда по-своему показывал отношение к про-сителю. Сошлюсь на

слова Жевахова, верно отражаю-щие одну деталь в манере отца: "К стыду

глумившихся над Распутиным, нужно сказать, что он распоясывался в их

обществе только потому, что не питал к ним ни малейшего уважения и мнением

их о себе нисколько не был заинтересован. Ко всем же прочим людям, не

гово-ря уже о царском дворце, отношение Распутина было иное. Он боялся

уронить себя в их мнении и держался всегда безупречно. Я несколько раз

встречался с Распу-тиным в 1910 году, то в Петербургской духовной акаде-мии,

то в частных домах, и он производил на меня, хорошо знакомого с монастырским

бытом и со старца-ми, такое впечатление, что я даже проверял его у более

духовно сведущих людей и сейчас еще помню отзыв епископа Гермогена,

сказавшего мне: "Это раб Божий: Вы согрешите, если даже мысленно его

осудите".

О графе Витте. Случай с ним отличается от тех, на которые ссылается

Симанович. Граф, пожалуй, если не единственный, то один из считанных

вельмож, искав-ших помощи отца не для себя лично, а для блага всех.

Витте провел денежную реформу, оздоровившую Россию, поддерживал

развитие промышленности и до-бывал для нее кредиты у иностранного капитала.

Он проявил себя слишком талантливым. Это-то и стало при-чиной удаления его

от государственных дел.

Из слов Симановича же видно, что за атмосфера ца-рила тогда в столице.

Она вполне соответствовала на-строению умов. Клубок змей, готовых жалить

любого, в ком только заподозрят покушение на свой покой. Шпи-онство,

заговоры, полное непонимание или нежелание понимать выгоды государства.

Что же касается графа Витте, то взгляды его и отца во многом совпадали,

хотя и выражались, разумеется, по-разному. Это можно проследить и по

приведенному рассказу. Этим случаем отношения отца и графа Витте не

ограничивались.

Я поспешила забежать вперед, и даже увлеклась, го-воря о графе Витте,

что, учитывая все обстоятельства, простительно.

Дом ходит ходуном

Итак, как-то вечером, только мы собрались сесть за ужин, без стука

вошел незнакомец. Спутанная борода, длинные рыжевато-каштановые волосы. Мама

закричала:

-- Гриша!

Все в доме пошло ходуном, из погреба достали лако-мые припасы -- все на

стол. Хозяин вернулся! Мы, дети, как бросились к нему, так и не отходили. У

меня потом вся щека была в царапинах от его колючей бороды, -- так сильно он

прижимал меня к себе. Перецеловал всех нас бессчетное количество раз.

Сейчас злюсь на себя -- не спросила отца, о чем он в тот вечер

рассказывал. Я-то от восхищения не запомнила ничего. Да и могла ли вообще

что-либо запомнить и понять -- слишком мала была.

Помню, говорили все сразу, перебивая друг друга, пытаясь первыми

рассказать и о корове, и о занозе, и о том, что скучали без него.

Помню чувство довольства и умиротворения, кото-рое буквально разлилось

по дому.

На огонек пришли соседи, вскоре дом наполнился народом.

Мы, дети, носились по всему дому, шумели, сколь-ко хотели, и никто не

пытался нас утихомирить, пото-му что взрослые шумели еще больше. Кто-то

притащил гармошку. Начались пляски, сначала со сложными ко-ленцами, а потом,

когда все уже изрядно подпили, с немыслимыми ужимками и дикими прыжками...

Мама совершенно забыла о том, что нам пора спать, и мы не ложились до

тех пор, пока ноги нас носили. Дуня рассказывала, что я упала на стул

совершенно без сил, а вокруг меня продолжалось веселье. Она отнесла меня

наверх и уложила в постель, но я очень гордилась тем, что сдалась последней,

-- Митя и Варя свалились раньше.

За кого бес?

Один человек точно не радовался возвращению отца -- новый деревенский

священник.

Отца Павла, много лет служившего в церкви Покро-ва Богородицы в

Покровском, перевели в другой при-ход. На его место прислали нового батюшку

-- отца Петра. Вот он-то и почувствовал в возвратившемся страннике

соперника.

В "Житии..." читаем: "Когда в храме священник, то нужно его почитать;

если же с барышнями танцует, то напоминай себе, что это не он, а бес за

него, а он где-то у Престола сам служит. А видишь, что он сладкие обеды

собрал и кумушек-голубушек созвал, то это по-тому, что у него свояченица

барышня и шурин кавалер, а жене-то батюшковой и жалко их. Он же, Христовый,

все же батюшка, и не сам, а пожалел их. Так и пред-ставляй в очах картину".

И еще: "Ему бы надо в исправники, а он в пошел в батюшки".

Это просто списано с отца Петра.

Вообще священникам жалованье платила епархия. Но по сути кормились

семьи священников за счет прихо-жан. Кое-где и сами батюшки не гнушались

крестьянс-кой работой. Но не отец Петр. Он брал, что называется, двумя

руками. И не по-божески. Обычных приношений за требы -- службы за упокой на

похоронах, за здравие на крестинах, за венчание -- ему было мало.

Отец Петр возомнил себя чуть ли не святым Петром, стоящим с ключами у

врат рая. Собственно, он сам со-творил для себя маленький рай, "где нет ни

бед, ни воздыханий"...

А тут появился человек, окруженный такой славой!

Ковалевский свидетельствует: "Распутин побывал на богомолье в

Абалакском монастыре, Саровской пустыни, Одессе, Киеве, Москве, Казани.

Возвратившись, он стал еще более богомолен, являлся на клирос раньше

священ-ника, истово крестился, бился лбом о землю до крови".

Обращу внимание на слова -- "стал еще богомоль-нее". Значит, и был

богомольным. Это расходится с ха-рактеристикой, которую дают отцу другие.

Из того же: "Говорить он стал загадочно, отрывоч-ными фразами, стал

претендовать на пророчество и предсказание. Когда его о чем-нибудь

спрашивали, он подолгу не отвечал, а потом точно спросонья произно-сил

несколько отрывочных бессмысленных фраз.

Это юродство стало мало-помалу привлекать к нему внимание односельчан.

Мужики, впрочем, больше сме-ялись над ним и презирали его, но бабы начинали

ве-рить, захаживали за советами.

Вскоре, однако, по селу разнеслась весть, что заро-дился новый

пророк-исцелитель, чтец мыслей, разга-дыватель душевных тайн.

Слава Распутина стала распространяться далеко за пределами села

Покровского и соседних деревень. При-ходили бабы, водя за собой кликуш,

хромых, слепых, больных ребят".

Священник увидел в отце врага, способного лишить его, по крайней мере,

части доходов. Теперь больные шли за исцелением к отцу, а не в церковь. Те

же, кто искал духовного руководства, предпочитали получать хлеб из рук отца,

а не камни из рук священника.

И без того разгневанный соперничеством "выскочки", священник пришел в

ярость, узнав, что отец намерен соорудить на своем подворье подземную

часовню.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: