Аннушка в опасности

Я была в гостях у Маруси Сазоновой, когда пришло известие, что Анна

Александровна попала в ужасную железнодорожную катастрофу. Она ехала из

Царского Села в Петроград. Из-за сильного снегопада машинист не заметил

какого-то важного знака, произошло столк-новение двух паровозов. Анну

Александровну ударило по голове упавшей балкой, ноги зажало и раздавило

обломками. Ее вытащили из вагона и положили вместе с другими пострадавшими в

зале ожидания на ближай-шей станции.

Прибывшие доктора бегло осмотрели бездыханную Анну Александровну и

убедились в близости ее к смер-ти. Они сочли преступным тратить на нее

время, когда среди жертв были такие, которым еще можно было по-мочь. Анну

Александровну оставили умирать. И так она пролежала много часов. К счастью,

она почти не прихо-дила в сознание и не страдала от боли.

Когда известие о происшествии достигло дворца, оттуда немедленно

послали карету скорой помощи за Анной Александровной. Ею тут же занялись

доктора, сетуя на упущенное время.

Обо всем этом я, давясь слезами, рассказала отцу.

Когда я дошла в своем рассказе до слов: "Она совер-шенно безнадежна",

-- отец с трудом стал выбираться из постели. Позвал Дуню, чтобы та помогла

ему одеться.

Не обращая внимания на ее протесты, он приказал на-нять автомобиль,

чтобы везти его в Царское Село. (Тог-да "наш" автомобиль кем-то из

чиновников двора был радостно отобран у нас.) Я побежала за ним.

Еще час назад отец не мог самостоятельно поесть, но страшная весть

заставила его двигаться -- он был нужен Анне Александровне, которую искренне

любил. Кроме того, со смертью Анны Александровны оборва-лась бы тонкая

ниточка, продолжавшая связывать отца и царскую семью.

Если бы отцу кто-то сказал, что он по своей воле поедет в Царское Село,

где может столкнуться с царем, так обидевшим его, он бы не поверил. Сейчас

же раз-рыв с царем и то, как истолкуют появление его среди придворных,

ничего не значили.

Исцеление

Отец молча прошел мимо Николая. Царица стояла у изголовья кровати Анны

Александровны. Отец опустил-ся на колени у постели больной, взял ее за руку

и про-изнес мягко, но настойчиво:

-- Аннушка, Аннушка, проснись, поглядь на меня!..

Не дождавшись ответа, он снова позвал, на этот раз

громче.

Веки ее задрожали и приподнялись.

-- Отец Григорий, слава Богу. -- И она снова впала в

забытье.

Я заплакала, уверенная, что Анна Александровна умирает.

-- Тише, дитя, -- сказал отец, с трудом поднимаясь

с колен. Затем каким-то непривычным, чужим голосом

обратился к царю и царице:

-- Она будет жить, но калекой.

Казалось, отец хочет сказать Николаю и Александре Федоровне еще что-то,

но он повернулся ко мне:

-- Пойдем.

Мы вышли из комнаты. Я шла позади него и видела, насколько ему самому

плохо.

Когда за нами закрылись высокие двери, отец заша-тался, колени его

подогнулись. Я не смогла бы его под-хватить, он был слишком большой для

меня, но все равно бросилась к нему -- слишком поздно. Он упал навзничь,

сильно ударившись о пол. Я закричала.

Слуги бросились его поднимать, а я держала его за руку. Она была

ледяной, а лицо -- пепельно-серым, со-вершенно безжизненным.

-- Позовите доктора! -- кричала я.

-- Не надо! Отвези меня домой.

Слуги отнесли его к автомобилю, где ждала Дуня. Мы усадили отца, и Дуня

велела шоферу быстро везти нас домой.

Там Дуня немедленно уложила отца в постель. Удос-товерившись, что отец

спокойно уснул, она пришла ко мне на кухню. Лицо ее было мрачным.

Она сказала:

-- Думаю, ему недолго осталось жить. Пойдем, поси-

дим с ним.

Звонок от царицы

Мы вместе смотрели на отца. Дыхание его было по-верхностным, щеки

ввалились, лицо белое, почти как наволочка, кожа туго натянута на скулах и

похожа на пергамент. Тело холодное, как у мертвого.

Вернувшись из гимназии, Варя присоединилась к нам. Мы просто сидели у

постели отца, то и дело подтыкая одеяло, как будто это могло его согреть.

Телефон зазвонил, когда я как раз сокрушалась, что Александра Федоровна

не задержала отца.

Звонила царица.

Ей только что сообщили, что отцу сделалось плохо, и она хотела узнать,

не надо ли чего. Я поблагодарила. Но, очевидно, в моем тоне прорвались ноты

обиды. Алек-сандра Федоровна все поняла. Она сказала:

-- Все мы, сбитые с толку, допускали ошибки, не-

верные суждения. Но сейчас важно, чтобы твой отец

Поправился.

Александра Федоровна сказала, что послала цветы, и попросила уверить

отца в ее глубокой к нему привя-занности.

Скоро цветы прибыли, это оказался огромный бу-кет, а с ним -- большая

корзина с фруктами, такая тяжелая, что одному из переодетых полицейских,

вы-шагивавших целыми днями у нас под окнами, пришлось помочь посыльному

втащить ее вверх по лестнице.

Отношения с царской семьей были восстановлены, но чего это стоило

отцу...

Позже отец говорил, что, входя в комнату, где лежа-ла Анна

Александровна, он не знал, способен ли выле-чить порез на пальце, не то, что

сломанные ноги и раз-битую голову. Но уже поднимаясь с колен у постели

боль-ной, отец почувствовал, как сила возвращается к нему. Так и было.

Глава 27

ПОИСКИ ВИНОВАТОГО

Кто кем вертит? -- Разница между советом

и руководством -- Случай или закон? -- -- "Бессмертные штаны" --

Каверзы и поклепы

Кто кем вертит?

Война складывалась для России неудачно. Завсегда-таи салонов стали

искать козлов отпущения. Первыми подняли крик, как водится, именно истинные

винов-ники: тыловые генералы, армейские поставщики, зем-гусары, чиновники

высших классов, советчики царя в Ставке и во дворце.

Искусно возбуждаемая толпа, казалось, только того и ждала.

Петроград узнал, что такое погромы магазинов и ла-вок, чьими хозяевами

значились люди с немецкими фамилиями. При этом никто не думал о

действительном отношении их к России.

Надо ли объяснять, что целью этих действий была Александра Федоровна. К

тому, о чем говорили еще в самом начале войны, добавились совсем уж нелепые

слухи: якобы Александра Федоровна -- немецкая шпи-онка; у нее в Царском Селе

построен секретный радио-передатчик, с помощью которого она посылает шиф-ром

подробные планы военных действий России кайзе-ру. Не оставлен был без

внимания и отец -- его записа-ли в платные агенты Германии.

При дворе были хорошо осведомлены, что Вильгельм через своих агентов

пытался привлечь Александру Федоровну к проведению германских интересов. Но

вся-кий раз царица (и в мирное время отстранявшаяся от слишком назойливых

приветов своих немецких родствен-ников) не просто отказывалась, а с

возмущением объяс-няла невозможность предлагаемого. Но кто из

представ-лявшихся друзьями Александры Федоровны защитил ее в мнении

общества? В лучшем случае они молчали, а если и говорили, то очень тихо.

Когда Николай отстранил от должности главноко-мандующего --

патологически-эгоистичного и бесталан-ного великого князя Николая

Николаевича, это сочли победой Александры Федоровны, которая "вертит ца-рем,

как хочет".

Вообще же этот вопрос очень трудный для толкования.

Между Александрой Федоровной и Николаем суще-ствовали отношения,

которые в силу особенностей их личностей могли при известном освещении

показаться именно такими -- царица диктует, а царь исполняет. Но с жизнью

это не имеет ничего общего.

Действительно, когда царь встал во главе действую-щей армии, царица

сочла необходимым, насколько это возможно, заменить его. Но заменить, а не

подменить собой.

Воейков: "Можно думать, что государыня, под вли-янием Распутина,

распоряжалась всеми назначениями и разрешала важные государственные вопросы.

На са-мом же деле это было далеко не так: если судить по результатам, число

лиц, кандидатуру которых поддер-живала императрица, было прямо ничтожно.

Ярким под-тверждением сказанного могут служить напечатанные ныне письма

императрицы: если кто-нибудь даст себе труд ознакомиться с именами лиц,

упомянутых в ее письмах за время войны, когда государь отсутствовал, то

убедится, что число их столь незначительно по срав-нению с количеством лиц,

получивших за этот период назначения, что математически будет выражаться не

процентом, а лишь дробью процента.

Что же касается вмешательства ее величества в уп-равление

государственными делами, я лично могу констатировать, что его не было.

Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог эту клевету подтвердить документальными

данными. Конечно, как и в каждой семье, между их ве-личествами не могли не

затрагиваться в частной пере-писке и разговорах темы, имевшие отношение к

теку-щим делам".

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: