![]() ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Глава 28 СМЕРТЬ РЯДОМДиета Феликса -- "Ему нужен я" -- "Афедроны помешали" -- Попытка совращения -- -- Ожидание ужаса -- Прощание с царской семьей -- -- Печать гибели -- Утро последнего дня -- -- Последний ужин -- Круг замкнулся Диета Феликса Участь России не сказывалась на судьбе Феликса Юсупова, который старался, не слишком, впрочем, усердно, стать нормальным мужем. В марте 1915 года Ирина Александровна родила ему дочь. Царь принял на себя хлопоты крестного отца, а вдовствующая императрица, прабабушка ребенка, -- крестной матери. Вскоре после этого отец Феликса был назначен ге-нерал-губернатором Москвы, но там он вскоре попал в затруднительное положение из-за своих диктаторских замашек. Выставляя идейные начала в разговорах о причинах участия в убийстве моего отца, Феликс никогда, разу-меется, и не заикался об истории отставки в 1915 году Юсупова-старшего с поста начальника Московского военного округа. Не в силах мстить царю, он мстил мо-ему отцу. Уверена, что он складывал свою месть из ка-мешков, представлявшихся ему глыбами. Но это было так мелко! Феликс Сумароков-Эльстон не был надежным чело-веком для такой должности. Сказалось то, что, получив через женитьбу титул князя Юсупова, он старался ут-вердиться в новом "сиятельном" положении. Но делал это слишком напористо. Он считал любое противодей-ствие личным вызовом и следствием предательства и был убежден, что несогласные с ним действуют заодно с партией сторонников Германии, относя к последним царицу и моего отца. Сумароков-Эльстон с готовностью присоединился к заговору, преследовавшему цель свер-гнуть царя, заточить царицу в монастырь и сослать мое-го отца обратно в Сибирь. Мой отец (вернее, его смерть) превратился для Фе-ликса в навязчивую идею. Но Феликс не был бы самим собой, если бы не нагромоздил вокруг пошлого уголов-ного убийства "роковые страсти", сообразные его про-тивоестественным наклонностям. Семейную жизнь с Ириной Александровной Феликс называл "диетой". Опыт порочной страсти никогда не оставлял его. (При этом не стану отрицать -- Феликс любит жену и живет с ней до сих пор. Хотя кто загляды-вал в их спальню?) Отношения с Дмитрием, то возоб-новлявшиеся, то затухавшие, не слишком привлекали Феликса. С полным подчинением Дмитрия для Феликса исчезла острота, а значит, притягательность связи. "Ему нужен я" Подчинить себе Распутина, подавить и раздавить -- вот цель, достойная артиста, каким, без сомнения, во-ображал себя Юсупов. По Петербургу ходили слухи, похожие на сказку. Будто бы Феликс закрывается в особой комнате своего огром-ного дворца и часами смотрит на бесценную жемчужи-ну "Перегрину" -- гордость ювелирной коллекции рода Юсуповых. Эта жемчужина -- по преданию -- одна из двух, принадлежавших некогда египетской царице Кле-опатре. Вторую великая грешница растворила в уксусе на пиру, данном ею в честь Антония. Так вот, Феликс будто бы впадал в мистический транс от созерцания огромной жемчужины и, выходя из комнаты после сеанса, воображал себя самой Повелительницей Египта. Не знаю, правда ли и другое: будто Феликс в память своего кумира Уайльда устраивал тайные представле-ния пьесы "Суламифь", где роли и Суламифи, и Иоан-на Крестителя исполняли мальчики из балетных. В глав-ный же момент действия проливалась настоящая кровь. Подробности передавались самые отвратительные. Нуждаясь в доверенном лице, Феликс отправился навестить Марию Евгеньевну Головину. Он изложил ей свои желания, напустив поэзии ровно столько, сколько понадобилось, чтобы сбить с толку добрую душу, пол-ную сочувствия. В подобных делах Мария Евгеньевна была невежественна и поняла все так, будто бедный Феликс наконец-то захотел излечиться. Она с жаром принялась уговаривать его повидаться с человеком, которого счи-тала воскресшим Иисусом Христом. Как бы там ни было, их цели сошлись. Местом встречи был назначен снова дом Головиных. Там, перемолвившись парой слов, Феликс и отец дого-ворились о следующей встрече -- у нас дома. Как-то мы с Варей, вернувшись с прогулки, увидели красивого изысканно одетого молодого человека, бесе-довавшего с отцом в столовой. Это и был князь Юсупов. Мы пробыли в столовой не больше пяти минут, обме-нявшись ничего не значащими фразами. Я обратила вни-мание только, что на столе стоял один бокал с вином. При нас отец отпил из него один раз, а потом Феликс не выпускал бокал из рук, то и дело прикасаясь губами к краю в том месте, где оставались следы губ отца. После ухода Феликса я спросила отца, зачем тот при-ходил. Отец ответил, что за помощью. И добавил: -- Ему нужен я. С того дня молодой Юсупов стал у нас в доме посто-янным гостем. "Афедроны помешали" Несмотря на то, что война продолжалась уже более двух лет, Юсупов ни разу не выказал желания отпра-виться на фронт. Тогда существовал закон, принятый в интересах кре-стьянских семей, по которому единственного сына нельзя было призвать в армию. Однако в законе не уточ-нялось, что он применим только к крестьянским семь-ям. Этой лазейкой и воспользовался Феликс. Он дей-ствительно остался единственным сыном после смерти старшего брата -- Николая, но его никак нельзя было отнести к числу "незаменимых кормильцев семьи". Тем не менее, он прикрывался этим законом до тех пор, пока царица выговорила ему за нежелание служить. Деваться было некуда. Феликс записался в Пажеский корпус (там готовили офицеров). 29-летний Феликс ока-зался самым старшим среди однокашников, в большин-стве почти подростков. Будь на месте Феликса нормаль-ный мужчина, он стал бы опекуном младших, подавая хороший пример. Другой, но -- не Феликс. Он усмотрел в своем новом положении приятные возможности. Го-ворили: "У Феликса закружилась голова в цветнике". Военные науки Феликс "не превзошел", -- "афедроны помешали". Это правда, да и сам Феликс не скрывался. Попытка совращения Отец не обманывался относительно порочности Фе-ликса и его намерений. Но он был уверен, что сумеет переломить волю князя. Была и еще причина, по кото-рой отец взвалил на себя эту ношу. Зная, что мать Феликса близка с великой княгиней Елизаветой Федоровной и что они обе возглавляют одну из самых деятельных оппозиционных царице групп, отец надеялся, что, помогая Феликсу, завоюет их друж-бу или, по крайней мере, добьется их непротивления, сможет погасить ненависть и прекратить заговоры, уби-вавшие Россию. Визиты князя держались в тайне, но Анна Александ-ровна о них все-таки узнала. Она, думая предупредить отца, принялась уговаривать его прекратить встречи с Феликсом. Она говорила: -- Феликс погиб. Он способен за собой потянуть всех. Отец отвечал: -- Пока пакостит, не погиб. Думал, что успеет остановить и остановиться на краю. Феликс же прилежно исполнял свою роль. Он делал вид, что поддается лечению, в то же время пытаясь вов-лечь отца в игру на роль любовника. Стараясь избежать огласки, Феликс всегда приходил к нам в дом по черной лестнице. Но в доме не считал нужным стеснять себя -- говорил громко и откровенно. Слуги или те, кого он считал таковыми, в расчет не брались. Дуня говорила: -- Он смотрел на меня незрячими глазами. Однако Дуня была там и слышала их разговоры. От нее я и знаю о многом, что тогда происходило. Однажды Феликс пришел пьяным. Не стал дожидать-ся отца в столовой, сразу проследовал в кабинет. Когда отец через несколько минут вошел туда, он увидел на кушетке голого Феликса. Не оставалось сомнений в том, что у Юсупова на уме. Отец ударил Феликса и приказал убираться. Мгно-венно протрезвевший Юсупов кое-как оделся и выбе-жал прочь. Ожидание ужаса Зима 1916 года даже для России была суровой. При-ходилось туго всем. Хуже всех -- солдатам на фронте от западной границы до самого Урала. Плохо одетые, пло-хо накормленные и плохо вооруженные, они совсем пали духом. Началось повальное дезертирство. В Петрограде и Москве женщины выстраивались в очереди у хлебных лавок и стояли на морозе целый день. Подойдя к заветной двери могли узнать, что хлеба нет. Ввели нормы на уголь и дрова. Отец впал в глубокое уныние. Все сорок пять лет своей жизни, за исключением очень коротких периодов, мой отец был оптимистом. Он всегда считал, что на всякое зло найдется добро, которое победит это зло; на всякое страдание всегда найдется утешение; милостивый Господь всегда рядом с теми, кто обращается к Нему в нужде. Но все-таки нужно, чтобы люди к Нему обратились. Русские же, за редкими исключениями, вовсе не спешили поклонить-ся Ему в ноги. А раз так, то им не на что надеяться; им уготованы уничтожение и гибель. В своих мыслях он называл это "их" судьбой, но не своей собственной. Он почему-то знал, что его уже не будет, и ему не придется пережить последнего мучи-тельного поражения и хаоса. Обрывки видений являли отцу картину ужасающих несчастий. Он бродил по квартире, придавленный гру-зом своих предвидений. Из-за небывалых холодов работы по хозяйству в По-кровском замерли. Мама разрешила Дмитрию поехать навестить нас. После приезда Дмитрия отец немного повеселел. Но когда настала пора Дмитрию возвращать-ся в деревню, отец, предвидя будущее, попросил его остаться на Рождество. Сказал: -- Это Рождество будет последним, которое суждено встретить вместе. Но Дмитрий обещал маме вернуться с Дуней в По-кровское до Рождества и потому отказался. Отец, конечно, оказался прав в своем предвидении. Отец начал совершать длительные прогулки в оди-ночестве. Его сопровождали лишь охранники. Теперь он был слишком погружен в мрачные раздумья и не бол-тал с ними, как прежде. Однажды под вечер, после прогулки по набережной, отец рассказал мне, будто видел, как Нева стала крас-ной от крови великих князей. Потом отвернулся и, по-шатываясь, прошел в кабинет. Там он написал длинное письмо, запечатал и отдал мне. -- Не открывай, пока не умру. Я неловко рассмеялась, -- не могла вообразить мир без отца.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|