ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Стихи уклониста Б. Рыжего
…поехал бы в Питер…
О.Д. [58]
Когда бы заложить в ломбард рубин заката, всю бирюзу небес, все золото берез — в два счета подкупить свиней с военкомата, порядком забуреть, расслабиться всерьез.
Податься в Петербург, где, загуляв с кентами, вдруг взять себя в кулак и, резко бросив пить, березы выкупить, с закатом, с облаками, сдружиться с музами, поэму сочинить.
Из фотоальбома
Тайга — по центру, Кама — с краю, с другого края, пьяный в дым, с разбитой хар6ей, у сарая стою с Григорием Данским.
Под цифрой 98 слова: деревня Сартасы. Мы много пили в эту осень «Агдама», света и росы.
Убита пятая бутылка. Роится над башками гнус. Заброшенная лесопилка. Почти что новый «Беларусь».
А ну, давай-ка, ай-люли, в кабину лезь и не юли, рули вдоль склона неуклонно, до неба синего рули.
Затарахтел. Зафыркал смрадно. Фонтаном грязь из-под колес. И так вольготно и отрадно, что деться некуда от слез.
Как будто кончено сраженье, и мы, прожженные, летим, прорвавшись через окруженье, к своим.
Авария. Башка разбита. Но фотографию найду и повторяю, как молитву, такую вот белиберду:
Душа моя, огнем и дымом, путем небесно-голубым, любимая, лети к любимым своим.
«Мой герой ускользает во тьму…»
Мой герой ускользает во тьму. Вслед за ним устремляются трое. Я придумал его, потому что поэту не в кайф без героя.
Я его сочинил от уста — лости, что ли, еще от желанья быть услышанным, что ли, чита — телю в кайф, грехам в оправданье.
Он бездельничал, «Русскую» пил, Он шмонался по паркам туманным. Я за чтением зренье садил да коверкал язык иностранным.
Мне бы как-нибудь дошкандыбать до посмертной серебряной ренты, а ему, дармоеду, плевать на аплодисменты.
Это — бей его, ребя! Душа без посредников сможет отныне кое с кем объясниться в пустыне лишь посредством карандаша.
Воротник поднимаю пальто, закурив предварительно: время твое вышло. Мочи его, ребя, он — никто.
Синий луч с зеленцой по краям преломляют кирпичные стены. Слышу рев милицейской сирены, нарезая по пустырям.
«Я пройду, как по Дублину Джойс…»
Я пройду, как по Дублину Джойс, сквозь косые дожди проливные приблатненного города, сквозь все его тараканьи пивные.
— Чего было, того уже нет, и поэтому очень печально, — написал бы наивный поэт, у меня получилось случайно.
Подвозили наркотик к пяти, а потом до утра танцевали, и кенту с портаком «ЛЕБЕДИ»[59] неотложку в ночи вызывали.
А теперь кто дантист, кто говно и владелец нескромного клуба. Идиоты. А мне все равно. Обнимаю, целую вас в губы.
Да, иду, как по Дублину Джойс, дым табачный вдыхая до боли. Here I am not loved for my voice, I am loved for my existence only.*
«Что махновцы — вошли красиво…»
Что махновцы — вошли красиво в незатейливый город N. По трактирам хлебали пиво да актерок несли со сцен.
Чем оправдывалось все это? Тем оправдывалось, что есть за душой полтора сонета, сумасшедшинка, искра, спесь.
Обыватели, эпигоны, марш в унылые конуры! Пластилиновые погоны, револьверы из фанер ы.
Вы, любители истуканов, прячьтесь дома по вечерам. Мы гуляем, палим с наганов да по газовым фонарям.
Чем оправдывается это? Тем, что завтра на смертный бой выйдем трезвые до рассвета, не вернется никто домой.
Други-недруги. Шило-мыло. Расплескался по ветру флаг. А всегда только так и было. И вовеки пребудет так.
Вы — стоящие на балконе жизни — умники, дураки. Мы — восхода на алом фоне исчезающие полки.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|