ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. АФГАНИСТАН. КАНДАГАР. 3 страница

На шум пришёл начальник политотдела и приказал всем офицерам

оставить женское общежитие. Вот мы с Димкой и скорбим.

Всю «вечерню» испортили.

ПОПОВ: Надо же, из Союза одну бутылку передали и ту не выпили.

ДЕВЯТЕРЯКОВ: Вот нас не угостили. Жадность «фраера» сгубила.

ПОЗНЯКОВ: Пришёл бы ко мне, и не надо было бы жалеть. А то сходил к своей … знакомой и рассказывает.

ПОПОВ: Шура! А на ящике, между прочим, мелом написано: «Ответственный старший лейтенант Катин».

Катину.

КАТИН: Так это же мелом. И вообще, Дима, откуда я знал, что ты там сидишь?

Все смеются.

ПОПОВ: Между прочим, на боевой операции ваше «хозяйство» буду сопровождать я.

БОДРОВ: Ну, ты и чёрт! Ни себе, ни людям.

КАТИН: Мужики, простите, не хотел ничего плохого. Откуда

я мог знать, что там вы?

ДЕВЯТЕРИКОВ: Надо было ещё пару змей…

БОДРОВ: Шура, догадываюсь, что и Дима - вина сегодняшнему ералашу.

ПОЗНЯКОВ: Бросьте ссориться. Послезавтра в «зелёнку», извольте остаться в живых!

ДЕВЯТЕРИКОВ: Какой сегодня вечер прекрасный, ребята, звёзды большие, как лампочки - чужое небо, скорей бы в отпуск.

БОДРОВ: У меня какое-то неприятное ощущение неизвестности.

ПОПОВ: Бросьте хандрить!

Включает магнитофон. Тихо слышна мелодия «Если б небыло тебя»

в исполнении Джо Дассена.

КАТИН (иронично): Для здоровья вредно!… Лучше думать о вечном

или о делах насущных. Это помогает восстановить утраченную за прошедший день картину мира лобра и зла в нашей провинции, избавляет от всех лишних мыслей и вопросов…

ПОЗНЯКОВ: Кстати, о наших военных «делах». Выходим ночью.

Я боюсь одного: чтобы начальники нам не ускорили темпы. Так воевать нельзя. Язык на боку, сил нет, а по радио всё «вперёд» и «вперёд», «почему стоите?». Повезло нам с комбатом, умный мужик, моей ротой командовал.

Как с ним старшие начальники разговаривают, я не знаю, но нам спокойно:

без дергатни, всё делает по отработанной в Кандагаре классической схеме.

БОДРОВ: Командир батальона с новой переносной радиостанцией обещал помочь. Ротному без «бронегруппы» необходимо быть на связи с артиллерией самому. В прошлый раз беглым 150 снарядов как выпустили по мне. Хорошо, никого не зацепило. Комбат их спрашивает: «В чём дело? Мы доложили на центр боевого управления, что находимся здесь», а в ответ: «А у нас плановый огневой налёт, мы по времени отработали».

ПОПОВ: А если бы на нашем месте были духи? Им этот огневой налёт «до с….ки»…

Пустая трата снарядов. Вот почему у них потери небольшие. Толщина стен до полуметра из сцементировавшейся столетиями глины, или виноградник. Идеальное укрытие от любого огня: земляные ряды

не ниже полутора метров.

КАТИН (в тон): А если бы были с вами «не очень средние» танки…

ПОЗНЯКОВ: Шура, а как твой перевод в десантно-штурмовой батальон? Тебя очень звал к себе Александров – И.О. комбата, командир

3 ДШР. Я не советую, нам нужна своя «подмога», в твоём лице, в жрачке

и в патронах…

КАТИН: Но тогда решили: остаюсь на месте.

КОВАЛЁВ: Десантура выходит первой, у них задача: «блокировка»

с юга зелёной зоны.

ПОЗНЯКОВ: А потом они тоже идут на «прочёску». Это ещё хуже,

под вечер самое время – только и жди засаду. Между прочим, у «духов» очень хорошо работают наблюдательные посты. Если теперь вспомнить о том, что

в каждой банде есть 3-4 радиостанции, существует «духовской» центр управления, где он только - чёрт его знает, и то, что каждая команда наших комбатов дублируется на английском или французском языках, становятся понятными последние неудачи. Недавно мои связисты слышали немецкую речь и ещё какой-то непонятный язык, типа испанского…

КОВАЛЁВ: А вооружение у «духов» какое?

ПОЗНЯКОВ: За три года сильно изменилось: почти у всех АК-47, ручные пулемёты, гранатомёты – 5-8 штук, ружья, гранаты, миномёты, безоткатные орудия. Всё, как в нашей полнокровной усиленной мотострелковой роте.

Теперь их трудно назвать бандами, скорее это подготовленные штурмовые отряды, отлично экипированные, снаряжённые боеприпасами и радиостанциями, медикаментами и пищей, с опытными наёмными инструкторами из числа бывших офицеров стран НАТО. Караваны с оружием в обмен на наркотики или Бог знает за что, следуют круглосуточно. На местах оружие и снаряжение доставляют по подземным коммуникациям.

ПОПОВ: Вообще-то, давно пора нашему командованию посмотреть правде в глаза и не гонять людей на эти бессмысленные «прочёски». Сил для того, чтобы их как следует зажать, всё равно не хватает.

Душманы уходят спокойно, они маневреннее от того, что знают местность

в идеале и имеют глаза и уши из числа местных жителей. Что, не так разве? Или кто-то ещё слушает уверения нашего командования из Кабула и верит

в мифическую победу над «духами»?

ПОЗНЯКОВ: Я согласен с этим, но всё гораздо серьёзнее. На них работает вся Европа и Америка, вместе взятые. Вот чего не понимает командование. «Духов» мы и так гоняем, но каждый раз вместо одних приходят другие, ещё лучше обученные, да и люди ими руководят опытные, имеющие за плечами не одну войну.

В Афганистане схлестнулись, по сути, интересы СССР и западного капитала, а это почти полмира. Здесь ничья, это точно, только когда ещё это будет?

Входит солдат с чайником.

СОЛДАТ: Товарищ капитан! Чай готов.

ПОЗНЯКОВ: Спасибо, Петрович! Я очень рад за тебя. Ты научился угадывать мысли командира. Ребята, попьём пакистанского чая. Кстати, действительно, лучший индийский чай – это из Пакистана. Раньше эта страна была Индией, а там лучшие в мире чайные плантации!

ДЕВЯТЕРИКОВ: Ну вот, похвалили солдата за мою догадливость.

ПОЗНЯКОВ: Комиссар! В любом случае, «кашу маслом

не испортишь». Пусть ему будет «зашибись».

КОВАЛЁВ: Миша! А что такое «прочёска»: по-вашему, на самом деле?

ПОЗНЯКОВ: Роту делим на две группы по 15-20 человек – соответственно офицеров. Каждая группа делится на тройки: старший - «дембель», как правило, сержант, ему подчиняются бесприкословно.

Он отвечает за всё в тройке. «Молодой» из Союза

и солдаты 2-го и 3-го периода службы.

Вооружение группы: по одному АГСу, 2-3 пулемёта, подствольные гранатомёты по 5-8 штук, АКС-74, ручные гранаты по 6-8 штук,

две радиостанции с запасными комплектами батарей, одна при ротном для связи с вертушками. Группы усиливаются сапёрами, санитарами и обученными артиллерийскими наводчиками.

Рота прочёсывает район, осматривая последовательно: дома, сооружения. Но в опасные места не заходим, а обстреливаем, используя артиллерию, вертолёты.

КОВАЛЁВ: Но докладываете, что заходите.

ПОЗНЯКОВ: Вова, хороший ты парень, с понятием, у меня

убитых 14 уже в этом году. Если бы я все приказы выполнял, было бы уже 28,

а может и больше.

КОВАЛЁВ: А как на самом деле это выходит?

ПОЗНЯКОВ: Есть необъяснимое чувство опасности. После входа

в «зелёнку», оно в каждом, но в некоторых случаях вдруг отдельных людей начинает терзать. Это очень ценные люди. «Трусы» в почёте!

КОВАЛЁВ: «Трусы»?!!!

Все смеются.

ПОЗНЯКОВ: Ну, это так сказано, имеются в виду «очень» осторожные люди с особой чувствительной психикой. А трус – это кто не может владеть собой. Вот почему полезно иметь рядом таких людей.

КОВАЛЁВ: Интересно, какая у меня психика?

БОДРОВ: Это сейчас никто не может сказать, пока не увидит тебя в деле.

КАТИН: Пора идти. Поздно – 2 часа ночи. Володя, ты идёшь?

КОВАЛЁВ: Да, пока, Миша. Уже до сегодня.

ЯВЛЕНИЕ 9

Полуразрушенные стены из глиняного самана с небольшими отверстиями, бойницами на уровне груди для стрельбы из автомата. Дверь, побитая осколками, серая от пыли небольшая комната. В середине комнаты лежит солдат

в обмундировании без снаряжения, в углу горит керосиновая лампа «Летучая мышь». На выходе два солдата о чём-то разговаривают, одетые в грязное хэбэ обмундирование. Сверху обмундирования бронежилеты, автоматы стволами вниз, на боку висят сумки для магазинов и фляжки на приспущенных поясных ремнях. Лица усталые и в пыли, говорят медленно, делая паузы, иногда зевая и вытирая глаза.

1-й СОЛДАТ: Слушай, ты вчера приехал с Ковалёвым?

2-ой СОЛДАТ: Ну, я.

1-й СОЛДАТ: Давай знакомиться – Андрей.

2- СОЛДАТ: Алексей.

АНДРЕЙ: А сколько вас приехало «новеньких»?

АЛЕКСЕЙ: Четверо, недавно из Союза. Водитель БТРа, а я и ещё двое из пехоты.

АНДРЕЙ: Как впечатление о нашей крепости – герое?

АЛЕКСЕЙ: Я, когда впервые о ней услышал, подумал, что это сказки, а после этой ночи понял, нам тут всем может быть п….а.

АНДРЕЙ: Что? Серьёзная война?

Рассмеявшись.

АЛЕКСЕЙ: Я сильно перетрусил ночью. Момент нападения

на «духовкие» машины. Особенно бешеная перестрелка в упор. Мы в них,

а они в нас. Впрямь, как в детстве, когда в речке обливались холодной водой,

кто кого больше. Ужасно страшно. Я потом как-то забылся и вспомнил о страхе, когда всё закончилось.

АНДРЕЙ: А я был у сержанта Громова в 3-ей группе, которая «чистила» машины.

АЛЕКСЕЙ: Но, все целы?

АНДРЕЙ: Да, если не считать утреннего обстрела. «Духов» мы насчитали одиннадцать. Четверых добили на месте, ещё дышали, трупы все

не обыскивали, хоть вы и прикрывали, по нам стреляли из развалин.

АЛЕКСЕЙ: Это мой первый бой…

Идут в комнату.

АНДРЕЙ: Ладно, пойдём к Саньке, покурим. У меня сегодня Зема погиб, он был наводчиком танка. Нёс завтрак механику в танк, на позиции, снайпер подкараулил.

АЛЕКСЕЙ (рассеянно): А он…

АНДРЕЙ: «Кэмэл»! «Духовской»! Держи! Дарю пачку, ради знакомства.

Солдат лежит в полевом снаряжении, без каски.

АНДРЕЙ: С «духовских» машин два ящика сигарет сняли, чай пакистанский, бананы, ещё всякой всячины понабрали, а потом подожгли.

АЛЕКСЕЙ: Там, я слышал, много всего было: джинсы, куртки, спортивные костюмы?

АНДРЕЙ: Да они все изношеные, из Европы, душманам через Международный Красный Крест одежду поставляют. Так что это труха.

АЛЕКСЕЙ: А ты давно здесь, Андрей?

АНДРЕЙ: Вот уже год и два месяца.

АЛЕКСЕЙ: Ранен был?

АНДРЕЙ: Есть немного (показывает шрамы на руке). Ты видел во дворе разбитый БТР в проломе? Так вот я с него наводчик.

АЛЕКСЕЙ: Везёт тебе. А у твоего БТРа пулемёты работают?

АНДРЕЙ: Конечно, у меня всё работает. В прошлый раз Ковалёв за чёткую стрельбу объявил, что представил меня к медали «За отвагу».

АЛЕКСЕЙ: Да, награда, чёрт с ней. Здесь я вижу главное – продержаться.

АНДРЕЙ: Ну, не скажи. Потом в Союзе будут пальцем

в спину показывать, типа ряженый. Если бы отсиживался, было бы не обидно,

а у нас всё, как дед мне рассказывал о той войне: «пуля-дура» никого не жалеет... Здесь за тебя стрелять некому: духам только дай расслабиться: потом так обложат, что мало не покажется…

АЛЕКСЕЙ: Я много слышал рассказов в Союзе, но что бы как здесь…

АНДРЕЙ: А ты, Лёха, откуда родом?

АЛЕКСЕЙ: Я из Минска.

АНДРЕЙ: Я видел открытки моего погибшего друга, на них цветные фотографии Минска.

АЛЕКСЕЙ: А он минчанин? Как фамилия?

(заинтересованно)

АНДРЕЙ: Фамилия Франков, звали, как и меня, Алексеем. Показывал фотографию улицы, на которой жил, кажется, Партизанский проспект. Возле какого-то большого универмага. Он был водителем моего БТРа. Ковалёв ездил только с ним, никому больше не доверял. Он его из отряда сопровождения звал к себе, но ротный не отдавал.

АЛЕКСЕЙ: Он жил далеко от меня. Я на улице Горького.

А фамилию эту я где-то слышал.

АНДРЕЙ: Франков погиб в Кандагаре в октябре 1983 года. Есть

такой район и кишлак Карс. Мы туда входили бронегруппой, он шёл вторым.

Из развалин в упор по нам из гранатомётов, в засаду попали. Я, помню, успел крикнуть: «Всё, п…ц!» И тут как что-то ударит, пламя, дым. Не помню, как вылез? Меня вытащили. А он без головы.

АЛЕКСЕЙ: Есть такое. А Ковалёв откуда?

АНДРЕЙ: Отец Ковалёва военный, а он жил и учился в Ленинграде, часто вместе вспоминаем город. У меня остались в бригаде фотографии Ленинграда (пауза). Хороший офицер. Он для нас как старший брат. Сейчас он командиром взвода, пришёл к нам недавно, всего 4 месяца. У Ковалёва есть друг, офицер из Минска, ходит в колоннах, фамилия Катин. Можешь с ним поговорить «зёма» всё же. Скоро он должен быть проездом в батальоне, в пустыне.

АЛЕСЕЙ: А ты ленинградец?

АНДРЕЙ: Не совсем, мои родители живут сейчас в Луге, это

пригород. Я учился в Ленинградском госуниверситете, на «историческом»,

на третьем курсе отчислили за одну неприятную историю. Избил преподавателя за соседку по группе. Он её в компании соблазнил, а когда забеременела, бросил, хрен лысый… Я в секции бокса занимался, несдержался и ему «дал по башке»

за подружку. Об этом потом как-нибудь расскажу.

АЛЕКСЕЙ: Красивый город Ленинград?

АНДРЕЙ: Я не был в Минске, но в России красивее города нет.

Эх, Лёша, дай Бог выжить. Приезжай к нам в Питер, заживём! Хоть бы на денёк увидеть свой славный город: Фонтанку, Аничков мост, Мойку. Побродить по

Летнему саду. Эх! Как же это было давно – 100 лет назад.

АЛЕКСЕЙ: А что это за названия: Фонтанка, Мойка?

АНДРЕЙ: Это надо увидеть своими глазами, хоть бы один раз

в жизни каждому человеку нашей страны. Фонтанка – речка, и Мойка – речка

и в то же время улица. На Мойке, 12 лет жил и умер Пушкин, смертельно раненный на дуэли завистником Дантесом. Кстати, в доме напротив живёт известный и очень уважаемый в нашем городе артист Михаил Боярский.

Тебе он нравится?

АЛЕКСЕЙ: Да, по фильму «Д, Артаньян и три мушкетёра».

АНДРЕЙ (поёт):

На волоске судьба твоя,

Враги полны отваги.

Но, слава Богу, есть друзья,

Но, слава Богу, есть друзья,

И, слава Богу, у друзей есть шпаги.

АЕКСЕЙ (смеётся): Почти как настоящий.

АНДРЕЙ: Я его однажды в Питере возле театра Ленсовета встретил. Он шёл с кем-то быстро-быстро. Деловые люди, что сказать…

АЛЕКСЕЙ: Ну да?

АНДРЕЙ: Да-а. Они шли к машине. А вот сейчас я бы нашёлся,

что сказать Михаилу Боярскому при случайной встрече. Я бы его остановил

и предложил бы закурить «Кэмэл» настоящий, не патентованный, мол, знай наших.

Потом бы сказал: «Уважаемый Михаил Сергеевич,

я влюблён в Вашего Д, Артаньяна, он очень похож на моего геройского взводного гвардии старшего лейтенанта Ковалёва в Кандагаре, командира крепости-героя «Поссаб». Я бы затянулся и вежливо, сняв шляпу, сказал:

«Извините. С уважением, Андрей».

АЛЕКСЕЙ: Здорово ты придумал. Что, серьёзно? Так бы и сделал?

АНДРЕЙ (рассмеявшись): Конечно, дай Бог живым остаться, специально подкараулю после «дембеля», возле театра Ленсовета, где он работает.

Так и сделаю.

АЛЕКСЕЙ: А до «дембеля»?

АНДРЕЙ: Ты думать об этом забудь, чем меньше помнишь

о нём, тем легче здесь. А девчонка у тебя дома есть?

АЛЕКСЕЙ: Есть. Катя, только мы с ней так и не начали… не

успели.

АНДРЕЙ: А зря. Я вот уже ребёнка имею. Только мы не расписались. Это я специально: лучше ждать будет.

АЛЕКСЕЙ: Ой, что-то кровь. А он что, спит? Он мёртв?

Случайно попадает рукой в лужицу крови возле лежащего солдата и вскаивает, вытирает руку о свои штаны.

АНДРЕЙ: Пуля в грудь, навылет, и в голову. У нас в этой комнате всегда убитых держат до отъезда в батальон. Давай немного «вмажем». У меня во фляге есть брага. Помянём его. Классный был парень.

Солдаты, по очереди, выпивают жидкость из фляги. Андрей подходит к трупу. Обнимает и целует в лоб. Расправляет одежду. Ковалёв входит в помещение.

КОВАЛЁВ: Сашу на мой БТР, также повезёте раненого Халимова. Андрей! После возвращения из батальона тебе поручаю заниматься огневой подготовкой с новенькими в течение остатка всего дня. Экзаменовать буду я. Сегодня я этим п…..м намерен «отдать долги». Буду просить разрешения

у комбата.

За спиной Ковалёва стоят четыре солдата.

1-ый СОЛДАТ: Давно пора, а то всё им сходит с рук.

КОВАЛЁВ (другому солдату): Пётр! Собери всех, кто не на постах, объяви: пусть готовяться. Боевой расчёт на вылазку прежний.

Алёша и Андрей выносят тело Франкова.

Позиции артиллерийской батареи перед «Зелёной зоной». «Дежурное орудие» батареи «ведёт» плановый, по времени, «беспокоящий» огонь по назначенным целям. Справа от артиллерийской пушки-гаубицы Д-30 гора стреляных гильз от снарядов, расстрелянных за сутки. 1984-85 годы, ранней весной.

ЯВЛЕНИЕ 10

Звук подъезжающего БТРа, двигатели «чихают». Брезентовый навес из большой палатки без боковых стен. Закат, вечер. 3 стола, стулья. За двумя склонились офицеры, что-то чертят на картах, неслышно переговариваются. За одним столом сидит майор, два капитана, и старший лейтенант, одетые в хэбэ обмундирование. Слышна отдалённая стрельба одиночными и длинными очередями. Японский магнитофон чуть слышно воспроизводит песню Пугачёвой: «А ты такой холодный, как айсберг в океане». Входит Филиппов, за ним два солдата ведут трёх афганцев. Солдаты старшего лейтенанта Филиппова одеты в пыльное обмундирование из хэбэ, поверх одеты изношеные бронежилеты, с автоматами наперевес, с небрежно торчащими стволами между правой рукой и бедром,

в пыльных ботинках. Афганцы одеты в грязные серые халаты, на головах чалмы, на ногах резиновые красные сандалии, под халатами какие-то грязные клетчатые рубахи, голые ноги чёрного цвета, с торчащими ногтями, в широких коротких штанах, ноги и руки связаны ремнями из ткани. Один солдат по имени Андрей, другой – высокого роста, по лицу – горец.

ФИЛИППОВ: Товарищ майор. Докладываю: во время сопровождения Ковалёва заглохли двигатели моего БТРа, в небольшом овраге, недалеко от бетонки. Стоим, ремонтируем, вдруг слышим звякание железа по камню. Решили посмотреть и увидели трёх «духов». Они положили на землю автоматы и копают, а рядом лежат три мины. Мы незаметно подошли и взяли их на испуг. Допросили, но ничего путного не услышали, «духи» натуральные.

МАЙОР: Спасибо, Олег!

Идёт навстречу и жмёт руку ему и солдатам.

Значит, говоришь, духи. Все отрываются отдела, медленно подходят, смотрят на афганцев. Те нагло их разглядыают.

ФИЛИППОВ: Рядовой Хамидов хорошо говорит на «фарси» и немного

на «дари», так что можете спросить через него.

Показывает на высокого солдата.

Оскар, переведи, что спросят, а ты, Андрей, пока их охраняй. Товарищ майор, разрешите идти, смотреть на них нет желания после событий вчерашнего дня.

Мы бы их прикончили там же, да я знаю, что сведения нужны, автоматы

с калибром 7,62 мм, у меня в БТРе.

МАЙОР: Филиппов! Вы что, в своём уме? Спокойнее, пожалуйста. Вы мне ещё нужны.

ФИЛИППОВ (хрипло, громко): А? Что, они вам не нравятся?

Андрей, вперёд, уводи всех троих вон туда…

Хватает руками свой автомат, перезаряжает, клацнув затворной рамой, вылетает патрон.

МАЙОР: Олег, ты что, пьян? А ну, прекратить.

ФИЛИППОВ: Так они вам нужны или нет, наркоманы б….ь? Ну, тогда я их сейчас быстро определю.

Он показывает рукой солдатам на песчаный пустырь. Те уводят афганцев, продолжающих безумно улыбаться, строят их в одну шеренгу в стороне от палатки.

МАЙОР: Стой! Назад, всех ко мне, Олег! Прекрати немедленно, что это за самосуд?

ФИЛИППОВ (хрипло): А если бы они эти мины поставили на два часа раньше? Вы бы сейчас при всём желании никого осудить не смогли. Это они чинят каждый день самосуд над нами. Мы для них неверные скоты, никто! Не люди!

С нами можно делать всё, что угодно, а их не трогай, воспитывай, переговоры

с ними, «тары-бары». Посмотрите на этого высокого, с бородой, Андрей, веди обратно. Ваше счастье, что попали на «доброго» шурави - майора, а то бы сейчас увидели своего любимого Аллаха.

(Разряжает автомат, отсоединяет магазин, перезаряжает раму, вылетает патрон под ноги афганцев).

МАЙОР: Веди их сюда. В одну шеренгу поставьте.

Андрей слегка хлопает рукой в плечо крайнего афганца. Тот, мгновенно выпростав связанные руки из брючного солдатского ремня, пытается вырвать его автомат. Филиппов прыгает и бьёт его ногой по рукам. Пленный падает к ногам остальных, не успев выхватить оружие.

ФИЛИППОВ: Ах, ты с… духовская.

Подходит к афганцу, берёт его за халат на груди левой рукой, ставит напротив себя на уровне глаз, оба оказались одного роста.

Ты за что, моего солдата ударил, что, его можно? Да? Меня боишься, знаешь, чем это пахнет?

Подносит кулак к его носу, тот плюёт на кулак.

Ах, ты, дрянь, хамьё.

МАЙОР: Прекратить!

Кладёт руку на его плечо.

Мы его в ХАД сдадим. Там разберутся с ним.

ФИЛИППОВ: Знаю я их, с ХАДа. Там тоже не ангелы. Мы им полгода назад сдали 40 человек после операции. Вчера я одного узнал в бинокль, примелькался, местный «душок», видать, и этого тоже видел. Жалко,

«снайперка» вышла из строя, а то бы Хамидов «снял» бы его вчера,

как в кино снимают, на всю оставшуюся жизнь.

МАЙОР: Ну ладно, давай их сюда. Всё равно ничего не понимают без перевода.

ФИЛИППОВ (повернулся и вдруг увидел, как на него смотрит высокий):

Ну, что ты на меня так смотришь? Скажи спасибо ему….

Показывает на майора.

Всё они прекрасно понимают. Вы посмотрите им в глаза. Это – глаза наркоманов, способных за деньги и наркоту продать себя на что угодно и подставить свою задницу кому угодно… гомосеки, дрянь!!!

КАПИТАН (поднимается из-за стола): Товарищ майор! Может, правильно говорит Филиппов, давайте их теперь, как при попытке к бегству. Они их оставили в живых, а этот ещё и издевается, а сдадим их властям, те их освободят. Кстати, если вы им заплатите, то они будут воевать за вас.

Андрей ставит афганцев перед майором, тот садится за стол.

МАЙОР: Нет, пока не допросим, ничего не надо предлагать, всё потом обдумаем.

ФИЛИППОВ: Оскар! Переведи ему. Слушайте меня внимательно.

Солдат переводит.

Что вы, бараны, на меня так смотрите?

Солдат переводит.

Я знаю, что вам за меня обещали деньги. А кто обещал? Местные жители говорят, что вам платят люди с белыми лицами. Вы продаёте свою землю, Родину и себя тому, кто хорошо заплатит или даст вам наркотики.

(перевод).

Поэтому у вас война. А мы должны воевать с вами, кто продаётся в вашей стране, чтобы сделать мир, и вы могли спокойно растить детей, спать и «тр……я» с вашими жёнами днём и ночью.

(перевод)

Поэтому детей так много, что с утра до вечера только этим и занимаются… Оскар!

Скажи ему хорошенько несколько раз, а то обкурился, наверное, соображает плохо.

(Перевод).

Это правильно, ну ты отвечай, отвечай, шакалюга!

(Перевод).

АФГАНЕЦ (высокий): Вы неверные. Аллах вас покарает, и это наше

дело, что продавать на своей земле.

(Перевод).

ФИЛИППОВ: Ладно, я неверный, а ты верный, правильный,

кому то веришь?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Аллаху.

ФИЛИППОВ: Неправда. Вы верите, тем, кто вам платит деньги.

Кто вам заплатил за меня? Кто они? Ну, я слышал, их голоса и слова ночью на французском языке. Я из той крепости Пассаб. Ты меня не обманешь. Ты меня, наверняка, знаешь, и видел не раз в прорезь прицела. Я знаю о вас. Я тебя видел

с ними возле старой мечети в бинокль, днём.

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Я не знаю, кто они. Но они хорошо почитают Аллаха,

и дают деньги, а не обещают, как наши власти. А вы – неверные и уходите из нашей страны. Больше ничего не скажу.

(Перевод).

ФИЛИППОВ: Ты в нас стреляешь, и я имею право тебя спросить. (Перевод).

АФГАНЕЦ: Я больше ничего не скажу, а они не знают. Это местные,

с нами недавно, а вы здесь никаких прав не имеете, вы неверные. Я вас презираю.

МАЙОР: Ну, ладно, Олег, иди, приведи себя в порядок, умойся, отдохнёшь и придёшь после ужина ко мне. А с этими мы решим. Спасибо тебе. Ты прав, наше командование должно постоянно иметь возможность общаться

с ними, с «патриотами», чтобы не зыбывать, с кем мы имеем дело каждый день. Хамидов! Скажи ему, что с ним будет говорить майор Советской армии.

(Перевод).

Филиппов уходит.

АФГАНЕЦ: Я прошу меня передать афганским властям.

(Перевод).

МАЙОР: Если вы будете молчать, то я вас отдам вот этим солдатам, и они вас расстреляют за попытку к бегству.

Показывет на Андрея и Хамидова, те зло смотрят на афганцев.

А если вы мне сейчас ответите на ряд вопросов, то вы будете отданы в Кандагаре афганским властям.

(Перевод).

Вот фотография моей матери, я говорю правду перед ней. У вас есть мать?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: У меня была мать, убита при обстреле моего родного кишлака, это недалеко отсюда. Я готов ответить, что знаю, если вы обещаете, что передадите меня.

(Перевод).

МАЙОР: Кто вас послал ставить мины?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Мой командир – Мурад.

(Перевод).

МАЙОР: Кто он?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Командир группы.

(Перевод).

МАЙОР: Он афганец?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Да, из местных.

(Перевод).

МАЙОР: А кто эти, с белыми лицами?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Я не знаю. Они приходили, были в развалинах мечети, что-то говорили вчера с Мурадом. Они часто бывают у нас, но разговаривают

только с ним.

(Перевод).

МАЙОР: Сколько стоит поставить мину?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Нисколько. Деньги дают, когда она сработает.

(Перевод).

МАЙОР: А сколько платят за то, что сработает?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Столько, сколько стоит то, от чего сработает.

(Перевод).

МАЙОР: БТР?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: 200 000 афганей.

(Перевод).

МАЙОР: Танк?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: 400 000 афганей.

(Перевод).

МАЙОР: Филиппова знаешь?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Да.

МАЙОР: Сколько он стоит?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: 500 000 афганей.

(Перевод).

МАЙОР: А «друг» ваших детей повар Прапорщик Вася?

(Перевод).

АФГАНЕЦ: Штраф 100 000 афганей. Он пустые банки возил в кишлак…

(Перевод).

МАЙОР: Ты смеёшься надо мной, «наркот»?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: